Любить и уважать настолько, что на месте несуществующего хвоста или корня славы вырастает огромный хвост лицемерия и лжи. Там, где должны быть записаны подвиги, обнаруживаются тонны лести и вместо корня реальной славы сооружен культ личности. Хотя культ личности – это, скорее, уже институт азиатской славы).
Как бы то ни было, но любой бездарный потомок Чингисхана мог взять власть и титул хана, в то время как великий полководец Тамерлан скромно ограничился статусом локального эмира (локального чиновника). Как могло случиться, что Тамерлан, одержавший столько побед и опрокинувший могучую Золотую Орду, ограничился статусом римского претора? Этого в Риме не могло бы быть. Просто не могло бы. Да, римские зеремиды, римские всадники захватывали Рим один за другим. Но это было время солдатских императоров. Время солдатских императоров продолжалось очень долго, почти три века. И это время закончилось совершенно плачевно для Рима и имперского населения. Времена безродных на троне привели к краху. Но пришли еще более отсталые варвары. Зато у них был свой большой, пусть дикий, но хвост. Хвост германских предков. А что надо для империи? Для империи нужны хвосты предков!
Но когда совершенно бесхвостые с позиции благородных предков – то есть благородных предков у зеремидов не может быть вообще – стали узурпировать власть, это сигнализировало только одно, что время захватов прошло, наступило время дележа старых земель. Империя существует, только если расширяется. Прирастает новыми землями и новыми завоеванными народами, которых можно окультуривать и грабить одновременно. Если же больше нет возможности для расширения, а значит для венных захватов, наступает время застоя. Время стагнации – это время когда действуют люди без корней.
Им кажется, что войны больше не будет. Можно взять власть с помощью интриги или показухи своей силы. Конечно сражения происходят, но эти сражения случаются внутри имперской территории. Победа в гражданской войне в Древнем мире ценилась значительно хуже. Но кому какое дело, если можно взять власть! И тогда вокруг тебя забегает кучка придворных и народ станет петь осанну, предварительно обработанный пропагандистами. Власть -она такая сладкая!
Всем безродным (бесхвостым), не имеющим корня пролетариям все время хочется забраться наверх. И там совершенно безответственно обогащаться за счет народа. Если данный народа настолько отстал, что поддерживает культ семьи больше чем конституцию, то все чиновники используют власть, просто во имя богатства и славы в кругу своих родственников. Конечно придворные певцы могут тут же подобную славу раздуть до небес. И весь подобный шабаш с вышиванием цветастого хвоста для хозяина будет сообщать всем лишь об одном: здесь нет благородного сословия -и больше ничего. В конце концов, все зерефы в истории человечества всегда подражали имущему сословию. И переодевание в дорогое платье, костюм, чтобы удивить людей, тоже говорит, какая «слава» тут ценится.
Глава 4
Нет каст, нет империи
Если есть метрополия, должны быть доминионы. Если есть Орда, должны быть сателлиты. Если есть имперский центр, должны быть провинции империи. Зачем нужно это перечисление административного статуса?
Дело в том, что традиционные миры не живут вне иерархии. Если есть главная территория, центр империи, где живут самые привилегированные люди, граждане, значит есть люди низкого статуса. Провинциалы сами по себе малокультурны (и это не простой стереотип). И если мы говорили о хвосте славы, который неизбежно вырастает при сближении двух традиционных людей, в данном случае при встрече двух представителей традиционной элиты (зеротов), значит они приветствуют друг друга как равный равного. Если навстречу феодалу идут простые люди, то они обязаны ему кланяться и приветствовать в соответствии со своим статусом.
Раньше люди были готовы воевать. В мирное время – а это более спокойный период, более длительный по времени – люди низкого статуса обязаны были работать. Так в Древней Индии появились касты. Индийский пример традиции – это, пожалуй, самый жесткий вариант разделения людей по статусу. Настолько жесткий, что не допускались переходы из одной касты в другую. То есть индийцы пользуются настолько древним корнем своей славы, что он своей толщиной и глубиной – а корень обязан уходить глубоко – закрывает им обзор дополнительных вариантов. Никаких талантов и никаких заслуг! Смирись и работай! Если ты родился в касте рабов, то ты раб, и дети твои, и внуки, и правнуки будут рабами. Так распорядились небеса для существующей жизни. А кому где родиться, в какой семье – это зависит от того, как человек провел свою жизнь. Если он не сопротивлялся своему рабскому статусу и выполнял всю работу на совесть, только в этом случае в последующей жизни, при новом рождении ему повезет и он родится в семье брахмана. Если же он не признавал, что он шудра, ленился и сопротивлялся судьбе, это значит, он не выполнил поставленной перед ним задачи, он снова родится в семье шудры. Все решает небо.
Среди зерефов вообще трудно приживаются гражданские законы.
Они могут выпускать много всяческих кодексов, конституций, сводов законов, но они все равно не работают. Везде, где люди встречаются, они не обращают внимания на эти законы. Профессиональные юристы пытаются делать при этом очень важное лицо. Показывают пальцем в юридическую книгу. Цитируют какие-то абзацы, параграфы, подпункты, но это делается формально, это делается для соответствия своей профессии. Взрослый человек, идущий на важную встречу, может быть, в гости или на торжественную встречу, обязан надеть строгий костюм. Этот костюм показывает другим людям формальное уважение. Если же человек придет неопрятным, в пижаме или костюме для спортивных упражнений, что о нем могут подумать? Вот так и юристы не могут сидеть и молчать, когда к ним пришли клиенты. Но и юрист и клиент – оба знают, что традиционный народ не живет по формальным законам. Кто эти законы писал? Какая -нибудь бесхвостая обезьяна! В каком смысле бесхвостая? А в переносном смысле. Авторы закона – это может вчерашние пролетарии. Может быть и нет. Но они учились, чтобы иметь новый статус. Однако в традиционном мире сначала спросят: а кто твой отец? А уж потом посмотрят насколько ты умен и профессионален. Вначале ты обязан быть почтительным. Иногда этим пользуются старики. Все традиционные люди до сих пор уважают старость. А если они уважают отдельную старость, допустим данного старика, уступают ему место в общественном транспорте, значит они будут смотреть на любой другой корень. В традиционном мире уважают не данную отдельную старость, а былую славу и заслуги. А раз идет уважение прошлого, значит все время идет поиск и корня. Вот этот корень лежит в каждом неформальном законе. Традиционные люди не будут искать профессионала, знатока Уголовного кодекса. Они будут искать сначала большого чиновника. Очень хорошо будет для них, если родственник или знакомый занимает высокий государственный пост. Поэтому среди зерефов всегда уважают родственников, но необязательно уважают профессиональных юристов, если конечно они тоже не родственники. Если они родственники, они помогут с пристрастием. Это также неформальная связь с корнем, с родственной кровью.
Но если мы вернемся снова в Древний мир, где все были озабочены своими славными предками, тогда мы спросим: а зачем нобилям такие сложности?
Они могли бы как простые люди создать семью и плодить свое потомство. Вот в этом – то вся проблема. Потомство какого статуса? Ведь без подвигов нет и господства. А господства без заслуг не бывает. Чтобы дети нобилей не испытывали проблем в этом мире, все традиционные люди хотят нарастить хвост семейной славы. И тогда все будут склоняться перед их детьми, их потомкам. Их потомки будут ходить с невидимым хвостом. И все будут знать, что у этой семьи, у этого рода глубокий корень.
Глава 5
Империя – это песня
Так зачем зерефам нужен хвост? Сначала им нужен корень. Из корня они делают себе тот самый хвост славы. И мы выяснили, что корень необходим, чтобы окружающие люди видели всегда заслуги семьи, если это древний хвост, хвост прошлого или личные заслуги человека, который выращивал корень для потомков подвигом.
В традиционном мире – а это не обязательно лишь мир древности, в современном мире также много народов, откровенно придерживающихся традиций – есть народы, окультуренные цивилизацией наполовину. Есть- на четверть окультуренные, есть – на восьмую часть, и так далее. Соотношение традиции и культуры сразу трудно определить, но можно.
Если у народа ценятся неформальные заслуги, люди поклоняются чиновникам, лидерам, вождям или даже просто людям в возрасте, значит, этот народ на сто процентов является традиционным. Это зерефы. Если есть поклонение, обожествление вождей, чиновников, но неуважение старости, это уже полу традиционный народ. Значит есть тут неуверенные в себе переходные касты зеремидов. Если сами чиновники уважают государство и для поддержания дисциплины не нужна палка диктатора, значит цивилизация проскочила в народе на четверть. Если есть ремиды государственники, ответственные люди, которым не нужен ни корень, ни свой личный хвост, это очень хорошо.
В конце концов, у каждого народа есть память. Значит у каждого народа есть и традиция. Чем больше память управляет народом, тем больше народ является традиционным. И наоборот. Это значит, чем больше люди смотрят назад, в прошлое, тем сильнее традиция. А если есть традиция, значит есть и иерархия. Если есть иерархия, значит есть и корни. В конце концов, корень и означает прошлое. Люди смотрят назад, разглядывают тени. Любое дерево имеет корни. Чем старше дерево, тем глубже корни. И пока в данной местности нет конституции или свода законов для всех (в первую очередь для совершенно диких, которые ничего не знают, кроме войны, и совершенно безродных, кочевников и полных мигрантов) это значит, что это общество опирается на иерархию локальных нобилей (зеротов). Тут есть патриции и плебеи, феодалы и черные люди, белая кость и черная кость, голубая кровь и всякая разная кровь.
Когда появятся большие деньги и торговые люди (рефаги) будут диктовать свою волю, тогда значение корня, хвоста традиционной славы не будет иметь значения. Это скажет нам лишь об одном: люди здесь настолько перемешались, а кроме того количество бесхвостых мигрантов на этом месте перевалило за критическую черту беспамятства. Никому не интересно, кто есть кто. Кто откуда появился, из какого места переехал, просто сбежал от феодала или от свирепого отца. А может быть сам отец выгнал, потому что детей в доме стало много, трудно прокормить всех домочадцев.
Есть еще один очень важный вариант бесхвостия.
Наиболее дикие племена, зависящие от капризов природы, у которых не хватило ума, природной сметливости, что-то противопоставить этой самой природе, например, те же кочевники. Наиболее агрессивные дети природы из всех варваров. Конечно были в истории и разные собиратели кореньев, также охотники. Но потребление корней растений – это такое примитивное освоение природы, к тому же дающее столь мало калорий, чтобы вырастал наследственный корень из детей, потомков, потому что большинство рожденных умирали от голода, значит подобное хозяйство не могло создать агрессивную силу. Чтобы собрать отряд и напасть, надо иметь притяжение. А чем можно притянуть отряд голодных собирателей трав? Потому речь может идти только о диких кочевниках, которых сама природа вынуждала объединяться по родственному принципу.
Так вот, эти самые кочевники сильно напоминают бесхвостых торговцев-рефагов. И зерефы, и рефаги на самом деле не имеют хвоста. Во всяком случае, на новом месте. Никто никогда из зерефов не ценил торговое дело. Ну какая может быть слава, если тебе удалось продать стадо домашних животных? Другое дело, если повезло обменять на нужную вещь, а еще лучше – захватить, ограбить побежденную жертву. Потому зерефы, хоть и имеющие всегда воспоминания о славном прошлом, на новом месте начинают все заново. В этот момент их память напоминает этажи здания или отвесы горных скал, одна скала возвышается над другой. Это самое время всем безродным или активным пассионариям без славного предка показать свою доблесть. Ну не могут зерефы жить без корней славы. Потому что на новом месте иерархия не исчезает, она обновляется.
Другое дело, что для счастья зерефу надо не так и много. Построить или установить переносное жилище, найти жену или захватить жену, чтобы эта женщина нарожала ему наследников. А чтобы наследникам было что наследовать, нужно продолжать войну. Ни охоту, ни собирание кореньев, именно идти на войну, в поход.
Если этот зереф преуспел, совершил подвиги, вошел в элиту, превратился в племенного аристократа (зерота), с этого момента одного рядового жилища ему будет мало. С этого момента каждый член традиционной общины должен не только подтвердить свой статус корнем, а буквально построить дворец. Дворец зерота – племенной знати – должен быть больше, шире, богаче, чем жилища рядовых членов общины. Ему также мало одной жены. А вдруг она бесплодная! Так у знати появляется несколько жен, а у самого первого вождя – целый гарем.
Любую элиту мало интересует домострой. Это черные люди быстро женятся и быстро обзаводятся потомством. Как только появляются позывы, они как будто боятся не успеть. Это понятно. На самом деле простых солдат могли отправить на войну. Не будут спрашивать, желают они или не желают биться за славу своего хозяина, а в будущем государства или империи. Но и хозяин, и государство, и империя знают про это, стараются выделять героев, награждать, поощряют материально. Если бы в таком обществе не существовало иерархии, то ни один зереф не пошел бы на войну. Он обзаводился бы потомством, жена рожала бы ему каждый год по наследнику и он не знал бы, что с ними делать. Ведь сам зереф является частью механизма войны. Если вдруг войны нет, никто не нападает, он множит наследников, потенциальных солдат становится все больше и больше, тогда он посмотрит по сторонам. Посмотрит раз, посмотрит два, на третий раз сам станет агрессивным. Пойдет на большую дорогу и займется разбоем самостоятельно.
Правители это знают. Поэтому зероты все время занимаются пропагандой войны. Даже в мирное время они готовят население, тренируют его военные навыки, заранее создают физическую опору, физическое число своих сторонников. А мы уже знаем, что для традиционного населения есть только одно формальное и неформально божество – их вождь. Как он прикажет, так и будет. Одним из признаков империи, настоящей или с фантомными болями былого могущества является постоянная работа пропагандистов. Никого, похоже, не интересуют интересы населения. Хотят они воевать или не хотят. Империя живет. И этим все сказано. Пропаганда и только пропаганда!
Итак.
Зереф строит жилье, зерот строит дворцы. Зереф имеет одну жену, знатный человек может иметь несколько жен. Зереф идет на войну, чтобы знать (зероты) могла строить себе эти самые дворцы. Чтобы богатело, укреплялось государство. А если государство прирастает территориями, которые в свою очередь помогают разбогатеть населению, значит речь идет об империи. Потому что империя – это не только надменная элита, которой всегда нужен корень, это также гордое («хвостатое») население. Как видим, зерефы и зероты – это одно и тоже. Просто у них разные размеры и от этого различные аппетиты. А имперские пропагандисты все время задирают всем этот почти невидимый хвост. Им больше ничего не остается. Правители хорошо кормят своих глашатаев. А население постепенно прозревает, прозревает и ропщет. Как бы глашатаи и трубадуры ни старались дудеть военные марши, люди устают держать яркие муляжи все время. Раздается первое – «Долой!»