О, если бы я мог надеть такую же маску! Если бы я мог хотя бы перестать играть и быть как все, не страдая и не мучаясь! Нет же, ваша волшебная скрипка не даёт мне этого сделать. Будьте же вы прокляты вместе с нею!..
Скрипач умолк. Казалось, зловещая тишина с улицы просочилась через окно и наполнила комнату. Но Сказочнику уже не было страшно. Он подошёл к окну и медленно обвёл взглядом спящий город. Почти все окна домов, забранные решётками, были открыты. Стук шагов запоздалого прохожего гулко разносило по закоулкам простое, необразованное эхо.
– Скажите, дружище, – вдруг проговорил Сказочник, – а ваши сограждане так и спят с масками на лицах и фильтрами в ушах?
– Н-не знаю, не думаю, – будто бы издалека отозвался Скрипач. – Впрочем, нет, я уверен, что на ночь они эту дребедень снимают: я видел в магазине ночные столики с углублениями для масок и ящичками для фильтров. Продавец сказал, что они хорошо расходятся…
– Так что же вы медлите! – вскричал Сказочник. – Берите скрипку и играйте, играйте так, как никогда не играли на своих концертах! Умрите, растворитесь в музыке, отдайте ей всю силу – и пусть она плывёт, летит, влетает, как бабочка, как ночная птица, в открытые окна; просачивается в уши, пока они не закрыты этими дурацкими пробками! И клянусь – к утру ни вы, ни я не узнаем этого города!
И Скрипач заиграл.
Он начал с простенькой пасторали, где журчала река, терпко пахли молодые травы, а воздух дышал покоем и негой. Скрипка вела мелодию ясным голосом молодой пастушки; она пела о том, как сладко любить просто и безрасчётливо, ничего не требуя взамен, даже ответного чувства…
Пастораль сменила баркарола; кружевные волны набегали на берег, пока не ворвался ветер, оседлав, как коня, упругую вздыбленную волну. Гремела очистительная буря, после которой так прозрачно-ясна вода у берега, будто не кипела она совсем недавно солью и тиной…
Ещё немного – и скрипка обрела звучание целого оркестра: рвались откуда-то из-под земли тёмные силы, полыхал адский огонь, требующий пищи, но тоненький чистый детский голосок, святой в своём неведении, заглушал трубные звуки царства тьмы.
А Скрипач всё играл и играл, и мелодия плыла по спящему городу, влетала в открытые окна, проникала в уши сонных горожан. И даже те, кто НИКОГДА не ходил на концерты Талантливого Скрипача, не могли отмахнуться от её завораживающего действа.
Ни Скрипач, ни Сказочник так и не заметили, что наступило утро.
Жизнь начиналась сначала.
Сказка про эльфов
Старый эльф по имени Гайт проснулся утром и не ощутил обычного прилива радости бытия. «Это значит, пора уходить, – деловито, без грусти подумал он, – нужно превратиться в капельку росы и раствориться во влажной земле. Или подняться к небу по солнечному лучу… Ну что ж, мы, эльфы, живём долго, остаёмся юными даже в старости и без сожаления покидаем этот мир. Наверное, потому и рождаемся мы легко».
А знаете ли вы, как рождаются эльфы? Для этого нужно совсем немного: туман над рекой, костёр на берегу и – самое главное – чтобы души людей, сидящих у костра, переполняла радость, или тихая грусть, или щемящая тоска. Переполняла настолько, что вырывалась бы наружу тихим прерывистым вздохом. И эта отделившаяся часть человечьей души, соединяясь с лёгкими наплывами тумана и яркими горячими искрами костра, становится эльфом. Тело его прозрачно, как туман, крылья искрятся, а частица человечьей души хранит в памяти момент рождения и не страшится смерти.
Гайт родился над костром, на котором жарилось мясо только что убитого оленя, а мужчин, сидящих у костра, переполняла радость удачной охоты. Поэтому старый эльф был немного мизантропом: в момент его рождения душа убитого животного металась и стонала в дыму, прежде чем отлететь к иным мирам, и её раненый стон поселил навеки в сердце эльфа неприязнь и недоверие к людям.
Но зато душа убитого оленя, уже причастная к тайнам небытия, сообщила новорождённому и тогда ещё безымянному эльфу один очень важный секрет, позволяющий творить чудеса. Раз в год, точно в день и час своего рождения, он мог прилететь на берег реки, где когда-то горел породивший его костёр, определить направление речного ветра и шепнуть ему одно-единственное желание. Оно всегда исполнялось!
Но какое желание может возникнуть у эльфа, если, согласно своей природе, он встаёт по утрам исполненный радости бытия?
– Га-айт! Ты проснулся, дорогой? Завтрак готов!
Чирли – подруга, хлопотунья и непоседа, как всегда, почувствовала момент его пробуждения. Она родилась над костром, где двое сидели тесно обнявшись и молча смотрели на огонь, ещё не смея взглянуть друг на друга. Поэтому в отличие от Гайта она была воплощённой нежностью, что и привлекло к ней много лет назад этого тогда ещё юного и безымянного эльфа.
А знаете ли вы, как и когда эльфы обретают свои имена? О-о, это происходит как раз в тот момент, когда они находят свою подругу. Ведь, пока порхаешь в одиночестве, тебе совсем не нужно никаких имён: всё равно некому тебя позвать ни к завтраку, ни на прогулку.
А встречаются эльфы сразу – однажды и навсегда. Это только люди долго-долго учатся понимать и прощать друг друга, причём некоторые так никогда и не осваивают это непростое ремесло. А эльфы прозрачны, ясны насквозь, и, встретившись однажды, например над чашечкой цветка, они живут долго и счастливо.
Их имена возникли, как водится, в один миг, как только взгляды юных существ пересеклись. «Га-а-айт!» – проскрипела старая сосна, роняя сухую ветку. «Чирли! Чирли!» – прощебетала маленькая птичка, перелетавшая на крону соседнего дуба.
– Гайт! Чирли! – повторили они друг другу и неожиданно рассмеялись. Как они смеялись тогда! Эльфы, как и люди, иногда смеются над тем, в чём другие не находят ничего смешного…
– …Не притворяйся, милый, я же знаю, что ты не спишь. Лети-ка сюда скорее, взгляни, что я приготовила для тебя!
Привычная радость задела старого эльфа своим крылом – и тут же испарилась. Он подлетел к раскидистому папоротнику, над которым уже кружилась Чирли, держа в руках маленькие берестяные чашки.
– Это сюрприз! Попробуй.
Напиток был сладок и немного хмелен. Чирли, мастерица на выдумки, наверняка позаимствовала для него прошлогодний мёд у диких пчёл. Гайт знал, что обитатели леса любят его подругу и с удовольствием делятся с ней всем, чем богаты сами.
Он сложил крылья и упал на ветку папоротника. Чирли опустилась рядом, с удовольствием вглядываясь в его лицо, изображающее изумление и восторг.
– Ну как? Здорово?
– Мм, как никогда! Что ты добавила в мёд?
– Не скажу-у, секрет! Я рада, что тебе нравится.
– И где ты только находишь эти секреты? Опять подсматривала за людьми? Признавайся!
– Га-айт! – жалобно протянула она. – Гайт, миленький, ты только не сердись, выслушай меня, а?
Он нахмурился.
– Опять? Чирли, сокровище, ты же знаешь, я ни в чём не могу отказать тебе. Ты хотела жить в центре, в самой чаще, в зарослях папоротника, и мы покинули наше жилище на опушке леса, хотя у меня там сложилась неплохая компания. Я склеил тебе берестяные чашки, попросил знакомого паука сплести меж сучьев гамачок, чтобы твои усталые крылья отдыхали в комфорте… Не подумай, что я требую благодарности за всё это: мне всегда доставляло удовольствие баловать тебя. Но то, о чём ты хочешь попросить, невозможно, ты же знаешь.
– Ну последний раз, милый! Мы ведь скоро уйдём, правда? А завтра твой день рождения, значит, такой возможности больше не будет. Сделай это для меня!
«Значит, она тоже почувствовала, что пора уходить, – подумал Гайт, и щемящая жалость переполнила его. – Ну что ж, действительно, последний день рождения, последняя возможность выполнить чьё-то желание. Ах, Чирли, Чирли… если бы это было и в самом деле для тебя!»
– Ладно, – произнёс он вслух, – летим. Где он, твой проситель?
– Здесь, недалеко, у ручья, – поспешно и радостно отозвалась она. – Только не проситель, а просительница. Очень милая девушка, ты сам залюбуешься, когда увидишь её!
– Все у тебя милые, – проворчал он. – Хорошо, посмотрим.
Чирли моментально сполоснула чашки в капельке росы и повесила их сушиться на травинку.
– Спасибо, дорогой! Я знала, что ты мне не откажешь. Я понимаю, ты не любишь людей и на это есть причины, но, во-первых, не все люди одинаковы, а во-вторых… вспомни-ка, так ли уж часто я беспокоила тебя подобными просьбами?
– Ты права, нечасто. Пару раз я даже согласился их выполнить. Но разве ты не помнишь, чем закончилось это всё?
– Думаю, что на этот раз будет иначе, – беззаботно откликнулась подруга. – Ну так что же, летим?
– Да. Показывай дорогу.
* * *
Первый раз с просьбой выполнить желание человека Чирли обратилась к Гайту много лет назад, вскоре после их знакомства над чашечкой цветка.
Просителем был славный деревенский парень, ясноглазый и светловолосый, с тяжело натруженными ладонями.
Чирли испуганно наблюдала, как метался он от дерева к дереву и выл при этом как раненый зверь. Когда бедняга выбился из сил и рухнул на траву, обхватив голову руками, Чирли осмелилась приблизиться к нему и заговорить. Юноша поведал ей свою горькую историю.
…Когда он понял, что девочка, с которой он бегал взапуски и лазал по деревьям, выросла настолько, что заполнила собою весь мир; когда он со счастливым трепетом почувствовал встречное движение её души, он принял решение: построить дом, достойный своей невесты, и торжественно ввести её туда. Но дома не растут как грибы после дождя, и юноше пришлось пять лет, пять долгих лет тяжело работать, откладывая каждый грош, а любимая ждала его, хотя её родители несколько раз собирались выдать её замуж. И вот, когда дом был наконец построен – как раз такой, о котором мечтали они оба, – в него попала молния и спалила дотла.
Чирли велела парню не сходить с этого места, что бы ни случилось, и полетела за Гайтом. Тот выслушал подругу недоверчиво, но отказать не смог – не будем забывать, что души у эльфов всё-таки человеческие.
Они нашли убитого горем юношу на том же самом месте, и Гайт, который уже знал от Чирли обо всём произошедшем, поинтересовался:
– Так чего же ты хочешь? Ты ведь понимаешь, что я не могу отменить вчерашнюю молнию и восстановить твой дом.
Юноша ответил не задумываясь:
– Помоги мне найти клад, чтобы я мог купить новый дом – каменный, который не боится огня! И пусть этот клад будет достаточно велик, чтобы я смог отблагодарить всех друзей, которые вместе со мной строили предыдущий, деревянный. И чтобы хватило на исполнение желаний моей невесты! Она столько лет ждала меня, неужели не заслужила награды?
Гайт задумался.
– Послушай, приятель, – наконец сказал он, – разве ты не читал сказок о том, как золото губит людей? Трое находят клад и убивают друг друга, чтобы не дробить его на три части. Двое находят клад и становятся смертельными врагами, потому что каждый считает себя обойдённым при дележе. Один находит клад и теряет душу, золото съедает её… Подумай хорошенько, приятель, сказки ведь не лгут!
– Я уже всё обдумал, пока твоя подруга летала за тобой, – ответил юноша. – В этих сказках все нашедшие клад жаждали завладеть им для себя. Мне же самому ничего не нужно, поэтому золотая ржавчина не коснётся моей души. Золото нужно, чтобы сделать счастливыми дорогих мне людей!
– Ну что ж, будь по-твоему, – вздохнул эльф. – Ты ждал пять лет, подожди ещё месяц. Тогда огромный кувшин, наполненный драгоценностями, станет твоим. Распорядись ими с умом!
Прошёл месяц, и всё случилось как предсказал эльф. Юноша нашёл на берегу реки кувшин, доверху набитый золотом, жемчугом и драгоценными каменьями. На них он купил прекрасный кирпичный дом с бассейном и садом, наполнил его роскошью и был безумно счастлив исполнять любую прихоть, любой каприз своей очаровательной жены. А когда в его дом заходили друзья (их почему-то сразу оказалось на удивление много!), каждого ждал накрытый стол, уютная комната и одна-две жемчужины в подарок.
Но вот пришёл день, когда на дне кувшина осталось всего лишь несколько камешков да десяток жемчужин.
– Милый, – попросила молодая жена, – я хочу пустить в бассейн золотых рыбок, а наш сад очень украсили бы павлины. И ещё…
– Прости, моя радость, – перебил её муж, – мы уже не так богаты, как вначале. Кувшин велик, но не бездонен.
– Ах вот как? – возмутилась жена. – Ну конечно, ты суёшь жемчуг в карманы этих оборванцев пригоршнями, не задумываясь над тем, что будет потом! Меж тем как…
– Почему же, я задумывался, что будет потом, когда кувшин опустеет. У нас останутся дом и сад. А чтобы добывать средства на пропитание, мы станем работать, как все. Кувшин и так достаточно помог нам, спасибо эльфам!
В это время в ворота постучали.
– Здравствуй, мой лучший друг, мой товарищ дорогой, не дашь ли ты мне взаймы пару жемчужин? Что-то я поистратился, – начал с порога какой-то полузнакомый человек.
– Извини, – растерянно развёл руками хозяин дома, – я больше не могу так щедро, как прежде, раздавать жемчужины, у меня их почти не осталось.
– Что-о-о? – возмутился полузнакомый. – Ах ты жмот, ты просто жлоб, приятель! Вчера ты чуть ли не полдеревни отправил по домам с подарками, а сегодня для меня, лучшего друга, у тебя нет ни одной жемчужины?! Да я после этого тебя знать не желаю!
Прошло совсем немного времени, и друзья один за другим оставили бывшего богача. Жена вскоре потребовала от него, чтобы он отправился к эльфам за вторым кувшином, иначе грозилась уйти к другому, который не будет заставлять её работать.
Чирли нашла своего просителя с разбитой головой на дне глубокого оврага. Случайно он упал туда, разыскивая эльфов, или в самом деле искал смерти – никто так и не узнал.
* * *
Второй проситель, чью отчаянную мольбу Чирли отважилась передать Гайту, был совсем не похож на первого: крепкий, коренастый, с умными, проницательными глазами, он сидел неподвижно, обняв колени, и пристально смотрел в одном направлении. Но в его взгляде были такая боль и тоска, что Чирли не удержалась, чтобы не начать расспросы.
Коренастый оказался беженцем из соседнего маленького королевства. Вот уже не один десяток лет в нём царили произвол и беззаконие, нищета и голод. На троне восседало тупое самодовольное ничтожество, не желавшее знать и слышать ничего, кроме восхвалений. Умному человеку приходилось притворяться глупцом, иначе жить становилось небезопасно. Поэтому собеседнику Чирли пришлось покинуть отчизну, но ни на одну минуту его не оставляла боль за погибающую страну, в которой он имел несчастье родиться.
Когда Чирли познакомила Гайта со своим новым подопечным, оба они сразу понравились друг другу. Коренастому не составило труда чётко сформулировать свою просьбу:
– Моя родина гибнет, потому что ни один стоящий у власти не знает, что надо делать для её блага. А главное, не умеет и не хочет. Я знаю, что нужно предпринять, и хочу помочь, но не могу, потому что лишён власти. Во мне достаточно силы, чтобы управлять королевством, я неподкупен, честен и умею быть справедливым. Помоги мне стать Королём, маленький эльф, и ты спасёшь от гибели целую страну!
Даже мудрому эльфу, несмотря на недоверие к людям, может быть очень лестно чувствовать себя спасителем человечества или хотя бы какой-то его части. Коренастый говорил так горячо и убедительно, а подруга смотрела так нежно и умоляюще, что Гайт недолго колебался.
Вскоре коренастый вернулся на родину и стал Королём.
Перво-наперво он проверил государственную казну и, убедившись, что она почти пуста, отменил пышные дворцовые церемонии, в результате чего Главный Церемониймейстер и его заместители остались без работы.