– Я уже давно не танк. Тоже хочу мирной жизни, – усмехнулась Ольга.
****
Все, что говорила при встрече Наташа о людях, которые здесь живут, подтвердилось уже в первый день работы. Врачи работали без торопливости, без суматохи. Пациенты спокойно консультировались и обследовались без долгих и затяжных очередей. Видна была рука хорошего хозяина, который организовал труд своих подчиненных на очень высоком уровне, несмотря на то, что больница маленькая и многих специалистов не хватало.
Слаженная и быстрая работа лаборатории радовала. Радовал и кабинет, который был предоставлен Ольге в полное ее распоряжение. Медицинская сестра хирургического кабинета Любовь Ивановна, женщина средних лет, также оказалась грамотной, трудолюбивой и доброжелательной. Уже в первые дни они подружились, украсили кабинет новыми шторами – жалюзи. Вымыли стены, расставили красиво и удобно медицинскую мебель, не только навели чистоту и блеск, но и добавили уюта и красоты в рабочее пространство.
Пациентов в первые же дни обратилось немало. Слух о появившемся в больнице хирурге распространился по поселку и прилегающим окрестностям быстрее, чем после рекламы на центральных каналах телевидения. Обычная патология – фурункулы, раны, трофические язвы и многое другое. Люди везде одинаковые и болезни тоже.
Ольга быстро справлялась с этой мелкой патологией – вскрывая, удаляя, очищая и назначая лечение. С заполнением документации тоже проблем не возникло. Она привыкла, как учили, подробно описывать статус приема и протокол оперативного вмешательства, указывая все медицинские препараты. Причем не врачебным почерком, к которому всегда были претензии от страховых компаний, а доступным для прочтения каждому желающему.
Жить они продолжали на втором этаже в доме Лебедевых. Решили так, что, пока Ольга не примет окончательного решения остаться в больнице, никто никуда не будет переезжать.
Миша подружился с вернувшимися из похода взъерошенными Лешей и Борей. И уже пропадал с ними на подворье у Степана, рассказывая Ольге невероятные истории о распорядке дня в этом доме и о самом дяде Степане – сильном, справедливом и работящем.
– Мама, дядя Степан берет меня в свою секцию. Я ему показал пару приемчиков, и он меня похвалил! Там интересно! Много мальчишек разного возраста. Я уже почти со всеми подружился, – сверкая глазами, не успевая хорошо прожевывать ужин, болтал Мишка.
– Да, теть Оль, – поддакивали Лелик с Боликом, – с аппетитом уплетая котлеты с кашей. – Он про вас спрашивал. Говорит, что надо с вами познакомиться, чтобы вы не переживали о том, что Мишка с нами у него пропадает.
Каждый день Ольга с Наташей планировали посетить подворье Степана, но то Наталью, как ведущего терапевта, увозили в дальнее поселение на вызов, то она была на незапланированном дежурстве. И встреча снова откладывалась на следующий день. Прошла всего неделя с приезда, а событий набралось как будто за месяц. Как-то само собой сложилось, что их дети стали общими. Кто первый приходит с работы, тот и кормит, и занимается с ними. Начинались каникулы, и дети, обрадованные свободой и теплой летней погодой, носились по поселку целый день. Но чаще они убегали к Степану. Там им, по их рассказам, было чем заняться.
Звонки от Романа были почти каждый день, Ольга отдавала телефон сыну, если тот был рядом, сама сбрасывала звонки и писала смс, когда перезвонить. Миша долго разговаривал с ним. Она не просила сына обманывать отца или что-то не договаривать. Ольга хотела воспитать в нем честность, чтобы дальше в жизни ему не пришлось учиться выкручиваться из своей лжи и путаться в ней так, как это делал Роман. Отрывками из их разговора она слышала, что Миша рассказал, что они на Камчатке, но толком объяснить не смог, в каком месте. Роман настаивал сообщить ему, где они находятся, но Ольга коротко отписалась, что хочет побыть без него и чтобы он не беспокоился, если, конечно, кроме своих амбиций оставленного мужа его еще что-то беспокоит – им здесь нравится. Да и по восторженному тону Мишки при разговоре с папой, тому должно было быть понятно, что им хорошо!
Но! Ольга помнила, что есть люди на этой земле, которым плохо от того, что другим хорошо! Поэтому бомбежка его звонками происходила почти каждый день.
В один из своих рабочих дней Ольга с Любовью Ивановной как обычно заканчивали перевязку раны одному из больных. В дверь постучали.
– Подождите, пожалуйста! – крикнула Любовь Ивановна.
В дверь постучали еще раз.
– Заканчивайте. Пойду посмотрю, – снимая маску, сказала Ольга.
Она открыла дверь и на пороге увидела… богатыря. Да – да, настоящего богатыря! Он был крепкого телосложения, ростом выше среднего, в русской рубахе – косоворотке поверх джинсов с вышитым крестиком коричневыми нитками затейливым узором на воротнике. Густые волнистые каштановые волосы были почти до плеч, брови вразлет, открытые синие глаза и мощный подбородок с ямочкой посередине дополняли богатырский вид. Для полной достоверности не хватало шлема, меча и кольчуги. Ольга удивленно рассматривала этот невиданный образ, как вдруг он сам заговорил:
– Здравствуйте, доктор! Вы примете меня? У меня тут небольшая проблема…
Голос был спокойный, уверенный, басовито – бархатистый. Он закатал рукав рубахи и показал наспех перебинтованное плечо с проступившим через повязку кровавым пятном.
– Все бы хорошо, – продолжил он. – Только кровь не могу остановить.
– О! Степан Егорович, здравствуйте! – остановился проходивший мимо заведующий поликлиникой Вадим Дмитриевич. – Проблемы?
– Ну, да. Вот неаккуратно напоролся. Знал бы – соломку подстелил.
– Что, Ольга Николаевна, посмотрите?
– Да, конечно. Проходите.
Она пропустила больного в кабинет. Любовь Ивановна уже закончила перевязку и отпустила пациента.
– Проходите сразу в перевязочную.
Ольга вымыла руки, надела маску и зашла за Степаном Егоровичем.
– Вы тот самый Степан? – улыбнулась она.
– А вы та самая Ольга Николаевна с большой земли? – прищурился он, оглядывая ее.
– Снимаем рубаху, – надевая перчатки, попросила она.
Увидев, что ему трудно справляться одной рукой, она осторожно стала помогать, придерживая его больную руку и приговаривая:
– Так, так, осторожненько… Не торопимся… Потихоньку… Вот и умничка! Любовь Ивановна, возьмите одежду!
Ольга предложила ему сесть. Осторожно снимая повязку, она осмотрела рану. Рана оказалась глубокой. «Уж напоролся, так напоролся. Надо кровоостанавливающее и зашивать», – продумала ход действий Ольга.
– Ну что ж! – улыбнулась она. – Ничего страшного, но зашить надо. Глубоко поранились. Потом походить на перевязки. Готовы?
– Да, мне уже хорошо. От ваших слов уже все зажило, – спокойно ответил он.
– Спасибо на добром слове. Но для этого мы сначала с вами постараемся. Любовь Ивановна, готовьте лидокаин. Аллергические реакции на лекарственные препараты были? – обратилась она к больному.
– Нет, не помню, чтобы кто – то жаловался, – пожал плечами Степан.
– Любовь Ивановна, давайте противостолбнячную сразу сделаем, – скомандовала она медсестре.
Ольга привычными движениями быстро обезболила, очистила рану, остановила кровотечение, ровными движениями наложила швы и повязку с противовоспалительным средством. Она была, как и всегда, полностью погружена в процесс, который приносил ей радость. Радость от того, что она умеет и знает, как лучше сделать, от того, что у нее получается, от того, что она предвидит дальнейшее развитие болезни, и от того, что приносит пользу больному, избавляя его от недуга. Ее всецело увлекало это занятие. Порой у нее даже складывалось впечатление, что это не работа, а игра – интересная, захватывающая и всегда приносящая удовольствие от победы над болью.
– Ну, вот и все, – улыбнулась она, глядя на Степана. – Вы оказались молодцом! Все выдержали. Сейчас встаньте и прислушайтесь к себе. Голову не кружит? Только честно – мы не в партизанском отряде.
– Нет. Все хорошо, – ответил больной, пытаясь натянуть рубаху.
– Давайте помогу. Завтра на перевязку, пожалуйста, не забудьте. И побольше жидкости сегодня. Запомнили?
– Хорошо, доктор. Все сделаю, как скажете. Спасибо огромное! Можно идти?
– Да, конечно. До завтра.
Дверь за Степаном закрылась, и Ольга села заполнять медицинскую карточку.
– Как он на вас смотрел! – вдруг заговорила Любовь Ивановна. – Пока вы обрабатывали рану, он с вас глаз не сводил.
– Ну и что? – пожала плечами Ольга. – Для них это непривычно, и доля страха есть, вот и следят за тем, что врач делает.
– Только он не за руками следил, а лицо ваше разглядывал.
– Ох, Любовь Ивановна, миленькая! Ну, разглядывал и разглядывал, – Ольга подняла на нее глаза. – Для нас что главное? Чтобы пациенту было хорошо и чтобы вылечить его быстрее. Там есть у нас еще кто-нибудь?
– Да откуда есть – то? Уже четвертый час дня. Мы уже свое полтора часа назад как отработали. Давайте чаю, Ольга Николаевна!
– Слушайте, а я – то тоже хороша! – глядя на чашку с чаем, вдруг вспомнила Ольга. – К нему сын мой в секцию начал ходить. А я даже об этом ничего не спросила!
– Да полно вам! Завтра придет, спросите. А то, что мальчонка к нему потянулся – это хорошо. Степан сильный мужик, обстоятельный. Его здесь все побаиваются и уважают. И глава поселения, и все начальнички местные. С нашим главным врачом он дружит. У главного жена на большой земле осталась жить, сюда приезжает ненадолго и опять назад, к детям, хоть и взрослые они уже. А за Степаном сначала наши бабы вереницей ходили. Да что там бабы! И девки молодые! Только ни на кого он не смотрит. Всех отвадил… Вот они, два бобыля, и сдружились… Хорошие мужики! Повезло нашему поселку с ними…
Слушая Любовь Ивановну, Ольга допивала чай и думала о том, как же в жизни у всех по-разному складывается. Кто-то от кого-то бежит, а кто-то кого-то догоняет. И догонит ли?
– Вот и вы, милая, приехали к нам. Тоже со своими проблемами в жизни.
Останетесь ли? Уж больно вы хваткая до работы. Вижу, что любите свое дело, и к людям добрая. Вот они вас и благодарят… Не знаю, как отдать вам, побаиваюсь…
– Что отдать? – насторожилась Ольга. – Я ничего за свои приемы не беру! Я вам сразу в начале работы сказала…
– Поняла я, поняла… Только они от всей души, в благодарность… Не деньги принесли, а со своих огородов.
Любовь Ивановна открыла шкаф и показала коробку, заполненную банками, свертками и пакетами.
– Здесь и рыба, и икра, и хлеб самоиспеченный, и соленья… Все для того, чтобы вас отблагодарить. Они же не последнее отдают! Возьмите, пропадет же все!
Ольга смотрела на эту гуманитарную народную помощь и не знала, как себя вести. «Вот уж, действительно, больной не даст врачу умереть с голода! И Наташе с Леней в помощь! Пока она еще в их дом, кроме забот о ней, ничего не принесла».
Степан приходил на перевязки каждый день. Рана не гноилась, не кровоточила, быстро уходил отек. Они успели переговорить и о Мише, и о других детях. Степан рассказал о своем подворье, как строил спортивный зал, как мальчишки со всего поселка помогали ему. Рассказывал с юмором, без высокомерности, не выставляя свои заслуги. И из каждого его рассказа слышалось, насколько ему интересно его занятие. Он не только строил, он был кузнецом. Выполнял заказы, ковал резные вставки для крылечек, заборов, домов. А сейчас рана остановила его, и он стал читать книги. Давно хотел перечитать Лескова, и вот возможность представилась.
Ольга слушала его с интересом. За несколько дней знакомства сложилось впечатление, что она знает его всю жизнь. Даже заметила, что, только он появляется на пороге, как ее настроение улучшается и она готова шутить, чего ей ни разу не хотелось после того злополучного дня.
– Завтра снимаем швы, – объявила она Степану. – Рана зажила. Потом потихоньку будем разрабатывать руку.
– Спасибо, доктор! – Он подошел к ней ближе и смущенно тихо спросил: Можно поцеловать ваши руки?
Ольга зарделась и испуганно посмотрела на него. Серьезные синие глаза смотрели прямо на нее так близко… так близко, как никому нельзя было на нее смотреть.
– Завтра, Степан Егорович, все завтра, – спрятав руки за спину, произнесла она и, опустив голову, отошла от него.
Он кивнул:
– Хорошо… Завтра, так завтра… Ну, тогда до завтра!
«Хорошо, что Любовь Ивановна вышла из кабинета. Ну и зачем ему мои руки? Как неудобно вышло! Я совсем не готова к таким поворотам событий…»
На следующий день Степан пришел позже обычного. Ольга с Любовью Ивановной уже не раз вспомнили о нем. День оказался напряженным. Очень много больных, которым срочно пришлось оказывать помощь.
– Вот, если с утра не заладится, – причитала медсестра, – так и будет в течение дня. Как блин комом!
Но к трем часам дня вроде бы как-то все успокоилось, всех полечили, а Степана еще не было.
Внезапно они услышали громкий стук в дверь, она тут же с шумом открылась, и на пороге сначала появился огромный букет из крупных ромашек, а за ним улыбающееся лицо их пропавшего пациента.
– Ну наконец-то, – всплеснула руками Любовь Ивановна.
– Это для вас!
Огромный букет в руках Степана сам разделился надвое. Одна охапка свежих цветов накрыла с головой Ольгу, а вторая медсестру.
– Спасибо! Спасибо! Что за чудо! Это просто солнце в дом, – запричитала Любовь Ивановна.
– Спасибо, Степан Егорович! – улыбнулась Ольга, зарываясь лицом в солнечные соцветия и вдыхая их аромат. – Проходите в перевязочную.
Как и было запланировано, Ольга принялась снимать швы.
– Не больно? Все хорошо? – спросила она у Степана, который, не сводя с нее глаз, ловил каждый ее взгляд.
– У вас все лицо в желтой пыльце… Очень красиво, – прошептал он.
Вспомнилось вчерашнее обещание. На душе появилось беспокойство. Она чувствовала его дыхание, его энергию и понимала, что он ждет момента прикоснуться к ней. Но зачем? В качестве благодарности? Но уже были цветы… И хватит уже благодарности! Это она должна благодарить его! Сын при деле, тренировки продолжаются…
Резкий телефонный звонок прервал ее мысли. Медсестра сняла трубку.
– Нет, еще не ушла. Что? – закричала она в трубку. – Когда? Сейчас позову. Ольга Николаевна!
– Степан Егорович, извините, я сейчас.
Ольга схватила трубку:
– Я слушаю!
– Ольга Николаевна! У нас тут больной с резкой болью в животе. Терапевты его уже посмотрели. Говорят, нужен хирург. Собираются везти в краевую больницу. Но боли сильные! Опасно! Может, посмотрите?
– Да, конечно! Где больной?
– В приемном отделении.
– Сейчас буду, – снимая перчатки, она давала указания медсестре. – Так, Любовь Ивановна, на рану обильно зеленка и сухая стерильная повязка. Больше ничего. Я улетела.
Она подбежала к двери и схватилась за ручку, как вдруг услышала громкий голос Степана:
– Ольга Николаевна!
Она обернулась и наткнулась на пронзительный взгляд Степана.
– Да?
Он молча, не отрываясь, смотрел на нее, не произнося ни слова. На его серьезном лице со сдвинутыми к переносице бровями она прочитала, как он не хотел, чтобы она убегала. Он не хотел расставаться с ней вот так, мгновенно, именно сейчас. Какая-то необъяснимая тревожность была в этом взгляде! Но почему? Почему он так смотрит на нее? А вот «почему», этот взгляд не говорил, а догадываться ей было страшно…
– До свидания, Ольга Николаевна, – медленно произнес он.
– До свидания… Выздоравливайте!
Она выбежала из кабинета.
В приемном отделении на кушетке лежал тучный мужчина с бледным лицом и синюшными губами.
– Мы уже полчаса назад ввели обезболивающие, но боли сохраняются. На кардиограмме все спокойно, только тахикардия.
Ольга начала осмотр. Больной показывал на живот.
– Что спровоцировало боль?