Возможно, даже с преимуществами.
Черная машина с черным салоном, долго простоявшая на ярком солнце, – не то место, где стоит пытаться познакомиться с кем-то поближе. Харли врубил кондиционер на полную мощность, но он просто не мог справиться с жаром, идущим от раскаленного двигателя, с солнцем Джорджии и с моими пылающими гормонами. Харли спросил, не хочу ли я пойти куда-нибудь, где попрохладнее, может, чего-то перекусить, и при упоминании о еде мой желудок заурчал почти так же громко, как его двигатель в 429 кубических дюймов.
Я еще ничего не ела в тот день, а было уже почти семь. Месяц назад я побывала в больнице с анорексией, когда упала в обморок в родильном зале после того, как Джульет родила Ромео. Это напугало меня. Испуга хватило примерно дня на два.
Я знала, что мне нужно есть. Мне просто не хотелось. Никогда. Это кислотное ощущение в пустом животе придавало мне ощущение контроля. Я все контролирую. И это приятно отвлекало от той эмоциональной боли, в которой я тонула, потеряв практически всех, к кому была привязана, за какие-то несколько недель.
Но общество Харли отвлекало еще лучше – настолько, что я была готова слопать десяток булочек с сырной начинкой, зажаренных в беконном жиру, и искупаться в жидких калориях, лишь бы ничего не кончалось.
Харли рассмеялся на мое животное выступление и сказал, чтоб я ехала за ним в Дом Вафель дальше по улице.
Чертов Дом Вафель.
Там было наше первое свидание с Рыцарем. Блин, у меня прямо схема.
Мне было ужасно жаль отдавать Харли ключ от этого прекрасного зверя, но вести свою машину после двадцати минут сражения с «боссом» было в миллион раз проще. Я даже не заглохла, остановившись рядом с Харли возле забегаловки. Он заметил и слегка поаплодировал, пока я выходила из машины.
– Ты попробовала эту штуку с ключом, да? – поддразнил он, закуривая.
– Ага, но мой способ мне больше нравится, – ответила я, ища в сумке свои сигареты. – Гораздо эффектнее.
Харли встал передо мной, своей тенью заслонив от ослепляющего солнца, и протянул мне свою сигарету так, что фильтр оказался в нескольких сантиметрах от моих губ. Эта сигарета только что была у него во рту. Я скользнула взглядом по своей сумке, по выпачканным машинным маслом пальцам Харли, по пламени и узорам на его руке, к его глазам, которые были вызывающе прищурены. Его жест был интимным, как прелюдия. Он проверял, как я отнесусь к идее обмена слюной. Ну что ж, мне понравилось, и я дала ему это понять, обхватив губами фильтр, закусив его и вырвав всю сигарету у него из руки.
С зажатой в зубах сигаретой я ухмыльнулась и сказала:
– Спасибо.
Харли одобрительно улыбнулся.
– Всегда пожалуйста.
В его ответе было обещание, от которого у меня свело промежность.
Он закурил другую сигарету и провел меня в кафешку. В Доме Вафель не рассаживали посетителей, и Харли сам выбрал стол у окна. Я была уверена – он сделал это, чтобы присматривать за «боссом». Если бы я ездила на стотысячедолларовой машине, я бы, наверное, тоже не захотела выпускать ее из виду.
– Так что это было за место? – спросила я, указывая пальцем в ту сторону, откуда мы приехали.
– Трек-то? – Харли подвинул в центр стола пластиковую пепельницу и стряхнул пепел. – Там начали строить жилой квартал, но потом подрядчик остановил стройку, сделав только дороги. Формально все это – частная собственность, но, поскольку ее владелец смылся из города, никто не будет заявлять на нас за нарушение. А копы не могут помешать нам устраивать там гонки.
– Так там гоняют?
– Еще как. Почти каждые выходные. – Харли поглядел на меня, как будто что-то прикидывая, прикусил уголок рта и наклонил голову набок. Потом направил в мою сторону два пальца с зажатой между ними сигаретой и сказал: – Ты тоже будешь там гонять.
Фыркнув, я замотала головой.
– Да ни хрена-а-а-а, – ответила я, складывая руки в универсальный знак «ни хрена». – Я реально только что получила права.
Официантка крикнула из-за стойки, что подойдет к нам через минуту. Харли проигнорировал ее.
– Именно поэтому ты и будешь выигрывать, – сказал он с хитрой улыбкой. – Никто не будет ставить на малышку на заводской пятерке.
Малышка.
Его слова ужалили меня. Я не была малышкой. Ну, то есть была, но не хотела, чтобы он считал меня ею.
– Пригонишь машину ко мне в гараж, – продолжал он, – и зуб даю, что смогу засунуть в эту штуку четыре сотни лошадей. Не то чтоб тебе это надо. В пятерках и без того стоит серьезный движок. – Харли кивнул в окно на наши похожие черные «мустанги». – Ты можешь заработать хренову кучу денег на этой штуке, леди.
– Так давай это будешь ты, – сказала я, гася сигарету.
– Не могу, – ответил Харли, пожимая плечами. – Никто больше не ставит против меня. Если б я не начал иногда сливать гонки, мне бы вообще пришлось искать другой трек.
– Так вот как ты смог купить такую крутую тачку? Гонки? – В ту же секунду, как вопрос вырвался у меня изо рта, я зажмурилась, сожалея о нем. Это вообще было не мое дело.
Харли поджал свои прелестные губы.
– Ну да, – ответил он наконец. – Можно и так сказать.
Официантка подошла и приняла наш заказ, даже не пытаясь скрыть свое раздражение нашим присутствием. Мы с Харли заказали одно и то же – их знаменитые оладьи и кофе. Я вообще ненавидела кофе, но это же так по-взрослому. Верно?
Взрослые = кофе
Малышки ≠ кофе
Значит, ББ + кофе ≠ малышка
Напихав в свою кружку с дымящейся черной пакостью как минимум пять пакетиков сливок, весь лед из своего стакана с водой и пятнадцать пакетиков сахара, я подняла голову и заметила, что Харли усмехается, глядя на меня из-за своей кружки.
– Что? – рявкнула я, раздраженная из-за своей непривычки к кофе.
– Ничего, – ответил Харли, делая глоток жидкости, напоминающей чернила каракатицы.
– А ты пьешь эту дрянь черной? – спросила я.
Харли пожал плечами.
– Работая в гараже, к этому привыкаешь. У этих козлов вечно нет ни сливок, ни сахару.
«Господи. Да он еще старше, чем я думала».
По лицу ему можно было дать восемнадцать, но эти выцветшие тату, покрытые маслом руки, широкие плечи, потрепанный вид, дорогущая до жопы машина и супервзрослые кофейные привычки во весь голос кричали о другом.
– Сколько тебе лет? – вырвалось у меня, пока я в сто пятнадцатый раз помешивала свой адский напиток.
– Двадцать один, – ответил Харли, с интересом наблюдая за мной и делая очередной глоток мутной черной жижи.
Я едва не подавилась.
Двадцать один?
Да Харли Джеймс был официально признанным идеалом.
– А если тебе двадцать один, – откашлялась я, – так какого хрена мы пьем кофе?
Рассмеявшись, Харли полез за бумажником.
– Это чертовски отличный вопрос, леди. – Поднявшись, он кинул на стол несколько купюр и протянул мне большую потемневшую руку. – У меня дома есть пиво. Не хочешь зайти?
В ту же секунду, как моя рука скользнула в руку Харли, все мускулы моего тела напряглись в предвкушении. Я была как только что заведенный мотор – дрожащая, выжидающая, нуждающаяся только в зеленом свете от Харли. Он вытянул меня из-за стола. Мой взгляд зацепился за сияющее серебряное колечко в его губе. Я кивнула. И даже неважно, какой был задан вопрос. Если спрашивал Харли, то мой ответ по определению будет «да».
Да, да, да, да, да.
Глава 6
Следуя за машиной своей мечты, в которой сидел мужчина моей мечты, по десятку закрученных, узких трехполосных дорог в какое-то богом забытое место, я начала проникаться реальностью всей ситуации. Я не только ехала домой к мужчине – по-настоящему взрослому мужчине, которого только сегодня встретила, – но я еще и делала это меньше чем через месяц после того, как простилась со своей первой любовью. Это было неправильно. Порочно и неправильно.
«Но Рыцарь уехал, – зазвенел мой извечный оптимизм, разбавляя чувство вины холодной водой. – Он разбил тебе сердце, использовал его как пепельницу и потом уехал ко всем чертям. Он же говорил, что хочет, чтобы ты нашла себе кого-то получше, так? Ну вот, ты и нашла. Что может быть лучше, чем татуированный перец, который тебя веселит, водит „Босс 429“ и достаточно взрослый, чтобы покупать спиртное? Я тебе скажу. Татуированный перец, который тебя веселит, водит „Босс 429“ и достаточно взрослый, чтобы покупать спиртное. И у которого есть свое жилье».
Моя убедительная, позитивная сторона, как всегда, победила, и тут я как раз свернула вслед за «боссом» на посыпанную гравием дорожку, ведущую к прелестному маленькому бунгало в пригороде Атланты. Дорожка привела меня с холма возле дома к отдельно стоящему сараю на заднем краю участка. Харли загнал машину в потрепанный небольшой гараж, а я запарковалась рядом на участке переросшей травы – как следует сосредоточившись на том, чтобы снять ногу со сцепления после того, как выключу двигатель.
Я посмотрелась в зеркальце, взлохматила свои хвостики, сделала глубокий вдох и вышла на свет предзакатного солнца.
Я услышала громкий звук, с которым Харли задвинул металлическую дверь гаража и запер ее на висячий замок. Потом он взглянул на меня и улыбнулся. Солнечный свет стал оранжевым, и в его низких лучах были видны все пляшущие в воздухе между нами пылинки, частички пыльцы и зонтики одуванчиков.
– Ну вот, – сказал Харли, обводя рукой с зажатой в ней нераскуренной сигаретой неухоженный двор.
– Мне нравится, – ответила я. Это напоминало мой собственный дом. Маленький. Далекий. Заросший. Одичалый.
Харли закурил и снова предложил сигарету мне. На сей раз я взяла ее рукой, а не зубами, внезапно испытывая смущение перед возможным перетрахом. Я была у него дома. В смысле я хотела оказаться у него дома, но теперь я действительно была у него дома. Где была его кровать. Где он занимался сексом с маленькими дурочками, которые приезжали к нему, делая вид, что просто хотят пива.
Мы вместе прошли по выросшей до колен траве, по деревянным ступенькам, через облезлую террасу, в заднюю дверь и вошли в то, что с тех пор всегда будет носить титул Самой Гадкой Холостяцкой Дыры, Которую Я Видела В Своей Чертовой Жизни.
Мы зашли через кухню, которая была отделана горчичного цвета шкафами 50-х годов, с драным линолеумом на полу, с грязными тарелками, пустыми пивными банками, голыми лампочками, обшарпанными алюминиевыми стульями и дырами в обоях размером с человеческую голову. Я замерла, раскрыв рот, а Харли устремился прямо к холодильнику.
Вытащив две банки самого дешевого пива, Харли вручил одну мне со словами:
– Прости, что тут такой срач. Мой братец устроил тут пьянку со своими друганами пару дней назад, и дерьмо как-то разрослось.
Я рассмеялась, оглядывая разор и запустение.
– Значит, дерьмо разрослось, да?
– В гостиной вроде поприличнее – ну, типа. – Харли провел меня к двери в практически необставленную гостиную.
В центре стояли сильно потрепанный кожаный диван, кресла и кофейный столик – определенно найденные у старьевщика, – а перед ними был телевизор с большим экраном и множеством каких-то проводов, колонок, dvd, микрофонов, наушников и усилителей, которые торчали кругом, производя впечатление какого-то электрического осьминога. Единственным украшением комнаты было собрание неоновых пивных вывесок, висевших на левой стене. Их шнуры были воткнуты в длинную полосу удлинителя, лежащего на полу.
Когда я подошла к этой стене, Харли щелкнул выключателем с другой стороны комнаты, и меня чуть не ослепило.
– Боже! – вскрикнула я, прикрывая глаза рукой от разноцветной световой атаки. – Где ты все это взял?
– Спер в винном магазине, где как-то работал, – нимало не стесняясь, объяснил Харли. – Производители все время присылали их нам, но иногда они ломались по пути и их приходилось выкидывать, понимаешь?
– О, еще как понимаю, – сказала я, поворачиваясь к нему. – Та же фигня все время происходит у нас в «Пьер Импорт». Прикольно, как потом эти испорченные штуки оказываются позади мусорного бака, а не внутри него.
– Ты работаешь в «Пьер Импорт»? – спросил Харли, плюхаясь на середину дивана и заглатывая примерно половину банки пива за раз.
– Ага, – сказала я, отхлебывая свое и обходя диван. – Ну, пока они меня не уволят. Я наверняка самый худший их работник. Я только прихожу и переставляю все их витрины. И даже не обслуживаю покупателей, потому что менеджер считает, что моя бритая башка «отпугивает клиентов».
Закатив глаза, я сделала знак «кавычек» при слове «отпугивает». Не настолько уж я была пугающей.
– А мне нравятся твои волосы, – сказал с улыбкой Харли. – Это дико круто.
Круто?
Не может быть.
Что?
Харли Джеймс только что назвал меня крутой?
Я села рядом с ним на диван и пару секунд просто пялилась в его милое щенячье лицо. Что это за парень, черт возьми? И где он был всю мою жизнь? Он был таким… милым. И крутым. И забавным. И смешным. Харли со всеми его татуировками, мускулами и кольцом в губе, которое мне так хотелось укусить, мог казаться плохим, плохим, плохим, но на самом-то деле он был хорошим. Я видела.
А когда через заднюю дверь ввалился его брат, тащивший большую картонную коробку и пакет из магазина, я поняла, что Харли был слишком хорош, чтобы существовать взаправду.
– Засранец, ты должен мне тридцать баксов, – завопил младший Джеймс в сторону гостиной, швыряя все покупки на шаткий кухонный стол.
– Это мой младший братишка, Дэвидсон, – хихикнул Харли.
– Дэвидсон? – переспросила я, стараясь подавить смешок. – Ваша мама правда назвала вас Харли и Дэвидсон?
Грубая версия Харли схватила из холодильника банку пива и оперлась о косяк дверного проема между кухней и гостиной.
– Вообще-то мы ровесники, и ты знаешь, скотина, что меня называют Дейв.
– Так вы близнецы? – спросила я, переводя взгляд с одного на другого.
Если и да, то они не были двойняшками. Оба были красивы. У обоих были хулиганские голубые глаза, но у Дейва были темные короткие волосы, засунутые под бейсболку, и он был ниже ростом.
– Ирландские близнецы, – поправил Дейв. – Я на десять месяцев младше.
– Ты долго таскался, – сказал Харли, вставая. – Мы умираем с голоду. – Протянув мне руку, Харли добавил: – Я позвонил Дэвидсону, когда мы выходили из Дома Вафель, и велел купить кое-чего по пути с работы. – Повернув голову в сторону кухни, он возвысил голос: – А теперь он из-за этого выступает.
Дейв поднял средний палец и хлебнул пива.
Когда мы зашли в кухню, я увидела, о чем говорил Харли. Там, на столе, лежала коробка пиццы и покупной шоколадный торт со словами «С днем рожденья!», написанными красной помадкой. У меня захватило дух, и я, не веря своим глазам, уставилась на Харли.
В глазах у меня защипало. Почему мне щиплет глаза? Боже мой. Я что, собираюсь реветь? Неудивительно. Я уже привыкла, что за эти жуткие несколько месяцев, которые у меня были, я то и дело плакала, но никогда от счастья. А тут эта страшная милота застала меня врасплох.
Пожав плечами, Харли сказал:
– Ну, ты сказала, что только что получила права. И я решил, что у тебя недавно был день рождения.
К черту крутость. Я кинулась к нему. Харли, поймав меня, слегка пошатнулся, потому что я обхватила его руками за шею, а ногами за талию, вереща: «Спасибоспасибоспасибо!», а потом целомудренно чмокнула в щеку.
Ну, или попыталась чмокнуть в щеку. Прежде чем я коснулась губами его щеки, Харли крепче прижал меня к себе и перехватил мой невинный поцелуй своим хитрым улыбчивым ртом. Земля закачалась. Мой пульс зачастил, я затаила дыхание и позволила Харли поцеловать меня. Опытные губы коснулись моих. Его ловкий язык скользнул по моему. Его кольцо в губе защекотало меня, и, когда мои смятенные мозги наконец встали на место, я поймала эту чертову штуку зубами и слегка потянула – именно так, как мне до смерти весь день хотелось.
– А ты был прав, братан, – раздался откуда-то позади меня голос Дейва, заглушенный пиццей. – Девкам нравятся эти торты.
Харли прервал поцелуй ровно на столько, чтобы схватить со стола пустую пивную банку и швырнуть ею в своего брата.
Дейв поймал снаряд и заржал.
– Вы жрать-то собираетесь или так и будете трахаться прямо в кухне? Потому что если так, то я лучше схожу за попкорном.