– Сегодня я хочу рассказать вам о Карле Марксе. Знаете такого?
Борцы смотрели на него пустыми глазами.
– Ну ничего, все впереди. Рим не сразу строился. Паульхен, что вылупился, как головастик, речь о вашем будущем, – он сделал многозначительную паузу. – И остальные, тоже напрягите уши. Если до вас дойдет хоть малая часть, вы уже будете в выигрыше. Итак, Карл Маркс очень много думал, здорово накачал мозг и перевернул с ног на голову все, что люди думали и говорили до него. Поэтому он вам так полезен, сечете?
Все молча закивали.
– Так что же? – квакнул какой-то потный грязнуля.
– Спокойно, Браунер.
За спиной у Эгона послышался радостный гогот.
– Я смотрю, тут вокруг сплошные гении.
Хохот смолк.
– Но…
Отто будто дышал вместе с Эгоном. Он видел, как этот молниеносно быстрый, сильный боец, способный уложить на лопатки любого, пытается подобрать слова. Как старается передать понятными формулировками все, что узнал в марксистской рабочей школе – и как ему почти ничего не удается.
Эгон снова сделал паузу. Огляделся вокруг.
– А если предприятия не смогут инвестировать, потому что банки перестанут одалживать им деньги, тогда у них – банков – тоже в определенный момент закончатся финансы, потому что предприятия больше ничего не будут им приносить, и тогда… Все полетит в тартарары. Конец.
Борцы захлопали. Никто, кроме Отто, не понял ни слова.
По дороге домой Отто остановился возле витрины магазина электроники. Там по-прежнему стояло радио. Он нежно погладил взглядом красное дерево. В нижнем левом углу темнела на светлой ткани гордая надпись. «Энигма». Он представлял, как мать будет слушать трансляции, сидя на кухне. Звук будет парить по комнате, словно орел. Ей бы и в голову не пришло пожелать себе нечто столь необычное. Она экономила каждый грош для семьи. И на черный день. «Но черный день никогда не кончится», – думал Отто. Других и не бывало. Чего же ждать? Еще худшего? Зачем работать, если не улучшать себе жизнь? И что важнее – лучшая жизнь или жизнь высокая? В чем отличие? Можно ли достичь лучшего через высокое? Выступления Эгона не шли у Отто из головы. Шеф говорил очень убедительно. А потом увидел наивные лица товарищей по клубу. Эгону не удалось до них достучаться. «Пока им нечего есть, любые разговоры бессмысленны. А значит, сначала лучшее, а потом уже высокое», – подумал Отто.
Когда он зашел в магазин, звонко зазвенел колокольчик. В нос ударил спертый запах. Из-за кассы угрюмо глянул старик. Не обращая на него внимания, Отто направился к радиоприемнику. Что скрывается внутри? Как передаются далекие звуки? Где-то в концертном зале играет оркестр, и в это время их музыку можно услышать совершенно в другом месте. Люди, которым не хватает денег, чтобы ходить на концерты, наряжаться или есть в ресторанах, с помощью приемника могут сразу перенестись в то место. Продавец незаметно включил радио. Отто закачался в ритме плавной танцевальной музыки. Он почувствовал вонь порошка от моли. И вопросительно посмотрел на продавца. Радиоустройство для обучения и развлечения. «Энигма». Лучшее на рынке.
Старик повернул ручку дальше. Искаженные голоса и обрывки музыки. Потом раздался звучный голос: «Пионерское достижение Амелии Эрхарт, первой женщины, совершившей перелет через Атлантический океан, через год после легендарного одиночного безостановочного перелета Чарльза Линдберга на его одномоторном моноплане „Дух Сент-Луиса“…»
– 33 часа 32 минуты из Нью-Йорка в Париж, – шепотом повторил Отто.
«В прошлом году миллионы людей по всему миру следили за сообщениями в газетах или по радио. Все это время Линдберг был вынужден провести без сна, – настойчиво подчеркнул голос, – он летел без сопровождения и преодолел весь путь без навигационного устройства, что до сих пор считалось невозможным. И теперь Амелия Эрхарт доказала, что женщины в летном таланте ничуть не уступают мужчинам. Всего за 20 часов и 40 минут ей удалось пересечь Атлантику на трехмоторном фоккере „Френдшип“, совершив перелет между Уэльсом и Ньюфаундлендом».
Ньюфаундленд. Слово гулко отозвалось в голове у Отто.
– Сколько стоит этот приемник? – спросил он без малейшего берлинского диалекта.
Продавец назвал сумму, и у Отто закружилась голова. Придется отдать все свои накопления. Ну и пусть. Оно того стоит. Его мать сможет слушать концерты, а он больше узнает о мире. Он представил ее лицо, зная, что она упрекнет его за расточительность, но все равно улыбнется – как девчонка, которая качает головой, сияя от радости, когда ее приглашают на танец, и вскоре после этого взмывает над паркетом.
– Можете его для меня забронировать? Я вернусь сегодня же вечером и заплачу.
Продавец недоверчиво моргнул.
– Три часа. Не больше.
– Договорились.
Отто пожал пожилому мужчине руку.
Семья собралась за кухонным столом. Карл неуклюже покрутил кнопки нового радиоприемника.
– Убери руки, еще сломаешь. Он мне дорого обошелся.
По лицу Карла пробежала дрожь. Из уставших глаз хлынули слезы. Отто с растерянным видом стоял рядом. «Чтобы сделать громче, нужно повернуть сюда», – подумал он, не в силах выговорить ни слова из-за комка в горле.
Директор школы разглядывал непохожую пару, сидящую перед его письменным столом. Видимо, мать и сын, но парень, судя по всему, тот еще фрукт. Его возраст определить непросто. И кто кого привел, тоже неясно. Директор с любопытством откинулся на спинку стула. Парочка будто сошла со страниц карикатурной газеты. Он взял круглые очки, выжидательно вытер заляпанные стекла и решил для начала ободрительно кивнуть парню.
– Зачем ты пришел к нам?
– Хочу учиться.
– Чему же?
– Если б я знал, меня б тут не сидело.
Отто почувствовал взгляд матери и постарался говорить правильно.
– Чем занимается твой отец? Не хочешь пойти по его стопам, учиться ремеслу?
– Он работает на фабрике.
– А, ясно.
– Отец Отто погиб незадолго до его рождения. Он был цирюльником, – поспешила Анна на помощь сыну.
– Война. Да. Война… Мне очень жаль. А на какой фабрике работает твой отчим?
– То тут, то там – смотря где он нужен. А нужен он всегда.
Отто и сам поразился, что представил Карла в столь хорошем свете.
– Дай посмотреть на твои оценки.
Отто протянул ему папку. Директор задумчиво пролистал бумаги за первый год учебы Отто.
– Теперь все будет иначе, сначала я не знал, как нужно, а теперь понял.
– И?
– Это как качать мышцы: неважно, насколько больно, нужно просто продолжать.
– Ты занимаешься спортом?
– В секции «Спортклуб Лурих 02». Я борец, уже участвовал в окружном чемпионате. А еще мы читаем Карла Маркса.
Директор изумленно поднял взгляд.
Перемена оказалась сложнее, чем ожидалось. Новый учебный материал давался Отто без особого труда, но он чувствовал себя чужим среди одноклассников из зажиточных семей. Их движения, язык, манеры – все было другое. Вскоре начались первые желудочные колики. Он поспешно выбегал в туалет. Иногда его рвало, в другие дни – мучил непрекращающийся понос, лишавший его сил. Отто устало плелся в школу и спал во время занятий. Его крепкая фигура вызывала у одноклассников уважение, и потому открыто его не трогали. Отто столкнулся с немым противостоянием обывателей, с силой скрытого отторжения. Никто не нападал в открытую – и как ему было защищаться? Вскоре от него остались одни страдания. Докучливый второстепенный персонаж, который рано или поздно растворится в воздухе. Он все чаще пропускал занятия, бродил по улицам и по зоопарку, беспокойно, словно что-то искал.
В «Спортклубе Лурих 02» дела шли не лучше. Здесь он вдруг тоже почувствовал себя чужим. Простота бывших друзей начала раздражать его. Занятия Эгона казались однообразными. Дома он смеялся над примитивными манерами членов своей семьи. Анна наблюдала за этими переменами с беспокойством, остальные старались не попадаться ему на глаза.
Отто находил общий язык только с Роландом. Уже несколько недель они регулярно ходили после тренировок пить пиво, а иногда заказывали водку, рюмку яичного ликера или дешевый самогон.
– Отто? – искоса посмотрел на него Роланд. Их лица раскраснелись от алкоголя, кожа блестела от пота. – «Спортклуб Лурих 02», Эгон, Карл Маркс – это все ерунда. Профессионалами нам не стать никогда. Но…
Последнее слово осторожно повисло в воздухе. Его отзвук заполнил пространство между ними. Отто не выдержал первым.
– Выкладывай!
– «Иммертрой». Слыхал о таком?
– Нет.
– Тоже клуб.
– Бойцовский?
Роланд кивнул.
– И?
– Но он немного отличается.
– Темные делишки?
– Я знал, что тебе понравится!
– Разве я сказал?
– Заметно без слов.
7
Бойцовский клуб «Иммертрой» оказался большим объединением организованной преступности. Они контролировали ночную жизнь, отчаянно защищали свой район от посягательств враждующих группировок, крышевали проституток и торговали кокаином в задней комнате сомнительной закусочной, где с помощью крапленых карт выуживали у наивных поздних гуляк толстые пачки купюр. Если человек чувствовал подвох или протестовал, его били и кидали головой вперед в мусорный контейнер на заднем дворе. Того, кто не понимал подобного языка, избивали до беспамятства и выбрасывали прочь либо закатывали в цемент.
– Это Отто, о котором я тебе рассказывал.
Они стояли перед коренастым коротышкой, который оценивающе разглядывал их крохотными глазками. После бесконечного молчания он протянул Отто руку. Его пальцы обхватили ладонь Отто и сжали ее со всей силы. Ему нравилось давить пальцы новичков при первом знакомстве. «Чтобы с первого раза знали, с кем имеют дело, – пояснял он. – Быстро становится ясно, кто чего стоит».
Отто выдержал хватку, не скривившись от боли. Роланд предупредил его, и он специально просунул руку поглубже, чтобы сберечь пальцы. На мгновение показалось, что здоровяк сбит с толку. Его голова дернулась назад. Потом он дал Отто подзатыльник и крепко обхватил его за плечи.
– А ты ловкий парень. Быстро ориентируешься. Для начала можешь поработать на двери у Марио.
– А тебя как зовут?
Отто не хотел уходить, ничего не сказав. Здоровяк неприязненно улыбнулся.
– Уши.
Чутье не обмануло Уши. Отто хорошо справлялся с работой привратника. Инстинкт не подводил его, как и глаза. Он знал, кого можно впустить, а кого нет, когда деньги предлагали как взятку, а когда ради широкого жеста и их можно было хладнокровно принять, вежливо, но твердо обнадежив разгулявшегося зазнайку. Он распознавал слабости, гнавшие по ночам людей на улицы, быстро научился отличать хороший кокаин от разбавленного и знал, кому можно что-то предложить, а кому не стоит. Сам же он держался от этого всего на расстоянии. Его выручка приумножалась.
Но потом что-то на него нашло. Преследуя за картами удачу, он проиграл все до последнего гроша. Плевать. Главное, он что-то почувствовал. Восторг от улыбнувшейся удачи порадовал его не меньше, чем последовавший за ним гнев от поражения. После таких падений ему приходилось мобилизовываться, чтобы двигаться дальше. Сверху и снизу кипела жизнь, посередине зияла пропасть.
Вскоре Отто понадобились еще деньги, чтобы финансировать свою страсть к игре. Радость от выигрыша проходила все быстрее. Если сначала он садился за игровой стол только по выходным, то теперь проводил там каждый вечер. Он отдалился от семьи, ушел после девятого класса из школы и сопровождал Роланда на кражи. Жертв им подсказывал Уши, у которого был контакт с укрывателями. Свою долю Отто проигрывал еще до восхода.
Потом произошло нечто примечательное. Отто наблюдал, как люди вокруг него постепенно впадают в панику. Одни пускали себе пулю в голову по темным углам, другие выпрыгивали по утрам из окон своих квартир, выходящих на задний двор. Падали даже состоятельные. Один раз он видел хорошо одетого мужчину, который стоял рядом со своей большой машиной на тротуаре: «Сто марок. Нужны наличные. Потерял все на бирже». Другой, явно голодный, носил на шее табличку: «Голодаю. Ищу работу. Берусь за все». Отто с изумлением понял, что вокруг него борется за выживание еще больше людей, чем он привык видеть с раннего детства. Хотя он не знал, что именно привело к таким изменениям, но страх, сомнения и унижения, охватившие все вокруг, поразили его. В его семье никто так себя не вел, даже отчим. Возможно, дело в том, что они никогда и не ведали иной жизни? Ему было давно известно то, с чем пришлось столкнуться этим людям? Он наблюдал за ними с любопытством исследователя насекомых. Очевидно, пробиваться вверх приходилось дольше, чем падать. Что-то у него внутри пошатнулось. Во время каждой кражи он чувствовал, что деньги – лишь макулатура, жалкая требуха, которая уже гниет изнутри.
Шайка Роланда пользовалась нарастающим хаосом: их налеты становились все смелее. Чаще всего они забирались в пустые дома и квартиры днем. Ночью люди были дома. У большинства пропала охота танцевать на вулкане.
8
Он стоял на стреме, пока его подельники вскрывали тяжелую деревянную дверь квартиры-бельэтажа во Фриденау. С угла Отто открывался обзор на обе улицы. Секунда – и они зашли внутрь. Отто невозмутимо проскользнул за ними и остановился, изумленный. Похоже, на этот раз их ждал большой улов. Ковры на стене и полу, старые картины, серебряные подсвечники, просторные комнаты. Повеяло гниловатым запахом империи в упадке. Все замерли. Роланд опомнился первым. Подозвал всех к себе и приказал разделиться. Быстрыми жестами показал каждому его помещение. Отто остался один. Нерешительно прошел по просторным комнатам. Величественная двустворчатая дверь из светлого дуба вела в комнату, полную книг. Высокие стены со сверкающими золотыми буквами на сияющих переплетах. Он осторожно прикоснулся к холмикам на полках, залез на одну из передвижных лестниц и оттолкнулся от оконного карниза, чтобы легко осмотреть незнакомый ландшафт. Потом бесшумно остановился. Его взгляд упал на одно из названий. Книга слегка выступала, словно кто-то неаккуратно поставил ее на место. Отто взял ее в руки и осторожно открыл. «Теодор Моммзен, – прочитал он, – „Римская история“». Он хотел начать чтение, когда услышал какой-то звук. В дверях стояла юная девушка. На ней было черное платье до колен, на шее светился белый воротник. Они молча посмотрели друг на друга.
Вдалеке завыла сирена. Из комнат послышался топот ног. Со звоном разбилось окно. Раздались громкие крики. «Полиция, стоять на месте!» Прогремел выстрел. Рычание. Отто не сводил взгляда с узкого лица девушки. В ее темных глазах мелькнула тонкая улыбка. Он очнулся, словно от ливня в знойный летний день. Опомнившись, он спустился с лестницы и последовал за ее рукой, которая указывала на приоткрытую дверцу под левой книжной стеной. Отто спокойно протиснулся внутрь, где как раз хватило места, если сложиться пополам, и сказочное существо захлопнуло за ним дверцу. В комнате раздались тяжелые шаги. Он услышал тяжелое дыхание.
– Все в порядке, девочка?
– Да.
Приглушенный звук ее голоса заставил Отто удивленно поднять голову. Он ударился о деревянную крышу своего тесного убежища.
– Что это? – раздался в тишине хриплый мужской голос.
– Что? – Отто услышал четкий вопрос девушки.
– Ты видела кого-нибудь из преступников?
– Нет.
Отто бросило в жар. Ему вспомнились мучительные ледяные ванны из детства. Легкие горели, словно он проглотил раскаленную руду. Он испугался, что задохнется, когда снова услышал спокойный голос.
– Я устала от работы и задремала там, на кресле, когда меня вдруг разбудил шум. А потом появились вы.