3. Пресвитер, диакон и иподиакон, если они до хиротонии не вступили в брак, не могут уже вступить в него после хиротонии; не допускается второй брак вдовым священнослужителям[152]. Если жена изменила мужу уже после его хиротонии, он должен развестись с ней, так как сожительство священнослужителя с неверной женой и служение алтарю несовместимы[153].
4. Клирик не может произвольно оставлять свой приход и переходить в другие, равным образом епископ не имеет права оставлять свою епархию[154]. Переход может быть осуществлен только с согласия священноначалия, подтверждаемого наличием соответствующего документа[155].
5. Священнослужители не могут выступать свидетелями в рамках любого судебного процесса, как в суде общей юрисдикции, так и в церковном суде, если им придется свидетельствовать об обстоятельствах, ставших известными в процессе исповеди[156]. В целом, никаких других препятствий к свидетельству в суде для клирика не существует. Юстиниан считал неудобным являться в суд епископам, поэтому он предписал опрашивать епископа у него дома[157]. В Синодальную эпоху не разрешалось вызывать в суд клириков в качестве тяжущихся сторон или свидетелей лишь в некоторые периоды церковного года (1-ю и последнюю седмицы Великого поста) или в часы богослужений.
6. Клирик, выбравший себе путь служения Богу в священном сане, должен быть верным своему призванию и не оставлять своего служения до конца жизни; в противном случае каноны угрожают анафемой сложившему с себя сан[158]. Император Лев VI предписывал даже возвращать такое лицо к служению в принудительном порядке[159]. В России Синодальной эпохи слагать сан в принципе дозволялось, но только после неоднократных увещаний епископа, с разрешения Святейшего Синода и с временным запрещением поступать на государственную или общественную службу[160].
7. Наконец, клирики должны соблюдать приличие и во внешнем облике: каноны побуждают избегать роскоши в одежде и не употреблять духи, а носить одежду, «определенную для состоящих в клире»[161]. В настоящее время этот вопрос решается законодательством каждой Поместной Церкви неодинаковым образом и не всегда в строгом соответствии с древними канонами.
Вопросы к параграфу:
1. Что дозволяется клирику, испытывающему материальную нужду, предпринять ради ее преодоления?
2. Дозволяется ли клирику вести хозяйственную деятельность в отношении собственного имущества? Приведите соответствующие каноны.
3. Какие ограничения налагаются на клирика, привлекаемого к участию в суде в качестве свидетеля?
4. Как исторически менялся подход к наказанию клириков, добровольно оставляющих свое служение?
Раздел 2. Подготовка к пастырскому служению
Глава 4. Пастырское призвание
Священнослужителем может стать далеко не каждый православный христианин, но лишь тот, кто почувствовал призвание к священству, внутренне осознал Божий призыв. Такое осознание к одним приходит очень рано, еще в детстве, к другим в зрелом возрасте. Однако момент призвания для каждого является ключевым, это тот поворотный пункт, с которого путь к священству, собственно, и начинается.
В настоящей главе речь пойдет о пастырском призвании, а также о непосредственной подготовке будущего священнослужителя к предстоящему ему служению, будь то диаконскому или священническому.
1. Понятие пастырского призвания
Понятие пастырского призвания получило всестороннее освещение в трудах русских пасторологов. Однако среди них встречались различные, часто взаимоисключающие мнения по поводу священнического призвания и его роли в становлении пастыря. Например, митрополит Антоний (Храповицкий) отрицал саму возможность призвания, а ощущение призванности называл не иначе как плодом самообольщения[162]. По его мнению, осознавая себя призванным, особо избранным от Бога, кандидат легко может обмануться, поэтому гораздо большее значение для него должны иметь признаки призвания со стороны Церкви и тщательная самоподготовка[163]. Другие авторы осмысляли призвание как совокупность чисто внешних факторов (например, происхождение из духовного сословия или воля епископа)[164].
В современном русском языке слово «призвание» употребляется обычно для обозначения склонности человека к тому или иному делу или профессии. Между тем изначальный смысл этого слова иной. Призвание предполагает не только призываемого, но и призывающего. И если говорить о христианском пастырском призвании, то здесь, как уже замечалось выше, призывающим может быть только Сам Бог в лице Его единородного Сына Иисуса Христа.
Своим ученикам Иисус сказал на Тайной Вечере: Не вы Меня избрали, а Я вас избрал (Ин. 15:16). Из синоптических Евангелий мы знаем, что избрание двенадцати апостолов было деянием, которому Иисус придавал особую значимость. Евангелист Марк так описывает это событие: Потом взошел на гору и позвал к Себе, кого Сам хотел; и пришли к Нему. И поставил из них двенадцать (Мк. 3:13-14). Инициатива избрания, таким образом, принадлежит исключительно Христу: Он избрал на апостольское служение не тех, кто напрашивались к Нему в ученики, но кого хотел Сам.
Сказанное в полной мере применимо к пастырскому призванию. Христианский пастырь – это продолжатель дела апостолов, а на апостольское служение нельзя выйти самому. Пастырем может стать только тот, кого Сам Бог избрал на это служение, кого Сам Христос захотел видеть Своим апостолом.
Но как распознать это призвание? Как не пропустить голос Божий, властно зовущий к пастырству, не спутать его с иными голосами, звучащими в уме и сердце? Существует несколько признаков, по которым можно определить, призван человек к пастырству или нет.
Вопросы к параграфу:
1. Что такое пастырское призвание?
2. Какие взгляды на пастырское призвание высказывали разные пасторологи?
3. Почему только Христос может призвать на пастырское служение?
2. Признаки пастырского призвания
Прежде всего, будущий пастырь должен обладать пламенной любовью к Иисусу Христу: без такой любви не может быть истинного христианского пастырства. После Своего воскресения Господь трижды спросил апостола Петра: Любишь ли ты Меня? И трижды в ответ на заверение в любви сказал ему: Паси овец Моих (Ин. 21:15-17). Этим показывается, что пастырское служение неразрывно связано с любовью ко Христу и проистекает из нее. Пастырем может быть только тот, кто всегда беседует со Христом в молитве, кто ежедневно вчитывается в слова Евангелия и вдумывается в их смысл, кто живет во Христе.
Не случайно один из самых выдающихся пастырей за всю историю Русской Церкви, святой праведный Иоанн Кронштадтский, озаглавил свой духовный дневник «Моя жизнь во Христе». В этом дневнике он писал о том, что сердце священника «должен наполнять всецело един Иисус Христос»[165]. Этот христоцентризм пастырского служения в полной мере проявился и в подвиге Кронштадтского батюшки, и в подвиге многих других пастырей, сделавших Христа своим абсолютным духовно-нравственным ориентиром.
Любовь ко Христу немыслима без горячей любви к Его Церкви, поэтому еще один из признаков того, что человек призван к священству, – его любовь к Церкви, храму, богослужению. Никакая другая мотивация, будь то желание помогать людям, стремление проповедовать Евангелие, вести миссионерскую деятельность, не может быть достаточной для пастырского призвания, ведь алтарь, храм и богослужение – это сердцевина духовной жизни пастыря.
Протопресвитер Александр Шмеман пишет: «На первое место нужно поставить призвание личное – внутренний голос, зовущий к священству. Иногда призыв этот звучит почти с детских лет, иногда приходит в зрелом возрасте… Внешне призыв этот обычно выражается в особой любви к храму и богослужению, во влечении прислуживать в алтаре, в заботе о храме, в интересе ко всему церковному. Человек как бы испытывает то, что испытывали апостолы на горе Фавор: “Хорошо нам здесь быть”. Человеку хорошо в церкви быть, он чувствует ее своим домом, его тянет в нее. Это чувство есть верный признак призвания, потому что в нарочитой, личной любви к церкви и в заботе о ней – основа священства и пастырства. Кто не любит храма и всех “мелочей”, всех подробностей церковной жизни, тот не будет хорошим священником, потому что храм – это настоящий дом священника, и “ревность по дому Божию” должна быть двигателем всей его жизни»[166].
Однако самой по себе этой любви тоже недостаточно. Можно любить внешнюю сторону богослужения, знать устав, разбираться в церковном искусстве, ценить красивую утварь и облачение, быть знатоком церковного пения, но при этом не уметь молиться. Искусство предстояния Богу, горячей и искренней молитвы – вот то, чем будущий пастырь должен овладеть еще до хиротонии. Став священником, он будет в этом искусстве непрестанно совершенствоваться, но опыт молитвенного общения с Богом и любовь к молитве он должен приобрести до того, как примет сан.
Еще один признак пастырского призвания – живой интерес к церковному учению, к догматам, к богословию в целом. Не случайно богословские науки занимают столь существенное место в духовных семинариях и академиях. Священник, плохо знающий учение веры, не разбирающийся в богословии, не интересующийся богословскими вопросами, подобен врачу, незнакомому с анатомией и физиологией. Такой врач может при необходимости совершать простейшие операции, но в трудных случаях оказывается беспомощным не только назначить правильное лечение, но и даже поставить правильный диагноз.
Признаком пастырского призвания является также любовь к людям, желание помочь им, готовность жертвовать собой ради них. Пастырское служение имеет жертвенный характер, по образу Пастыреначальника Христа, Который полагает жизнь Свою за овец (Ин. 10:11). Будущий пастырь должен быть готов не щадить своих сил, своего времени и здоровья для своих прихожан, всего себя отдавать служению Церкви.
О любви к ближним как неотъемлемой составляющей пастырского призвания замечательно пишет святой Иоанн Кронштадтский: «Меня умиляет дух любви святой ко всему человечеству, движущийся во всех молитвах, молениях, прошениях, благодарениях, песнопениях и чтениях при богослужении нашей Православной Церкви! О, каков должен быть священник, орган этой божественной, небесной на земле матери, с такой любовью непрестанно пекущейся о всех чадах своих, начиная с царя до поселянина, с священного правительственного собора до низшего причта церковного, и не только о своих присных чадах, но и о всем мире. Какой должен быть преисполнен любовью ко всем пастырь – это чадо Церкви, которого она облекла благодатью священства и так приблизила к Престолу Божию как присного своего, как друга Божия, которого почтила, одарила великими духовными дарами и преимуществами, увенчала славой и честью как жениха церковного, как слугу Царя-Христа, Бога, Спасителя и пастыря душ! Как далече должны быть от него все страсти: лицеприятие, самолюбие, чувственная плотская любовь, гордость, вражда, любостяжание, леность, уныние, ропот и другие страсти! Он должен быть весь проникнут и преисполнен божественной любовью ко всем и главнейшей заботой иметь то, чтобы без греха предстоять Престолу Божию и воздевать преподобные руки о всех людях и спасать рано и поздно вверенные ему души, искупленные бесценной Кровью Христовой»[167].
В то же время будущему пастырю полезно помнить слова преподобного Исаака Сирина: «Многие совершали силы, воскрешали мертвых, трудились в обращении заблудших и творили великие чудеса; руками их многие приведены были к богопознанию, и после всего этого сами, оживотворявшие других, впали в мерзкие и гнусные страсти, умертвили самих себя и для многих сделались соблазном, когда явны стали деяния их, потому что были они еще в душевном недуге и не заботились о здравии душ своих, но пустились в море мира сего исцелять души других, будучи еще же сами немощны…»[168]
Борьба со страстями, преодоление в себе порочных наклонностей, изживание греховных навыков – все это должно быть постоянным деланием священника. «Нельзя врачевать чужие души… не излечив себя, приводить в порядок чужое душевное хозяйство с хаосом в собственной душе, нести мир другим, не имея его в себе», – пишет священник Александр Ельчанинов[169]. А по словам преподобного Иоанна Лествичника, «врач духовный есть тот, кто стяжал и тело, и душу свободные от всякого недуга, и уже не требует никакого врачевства от других»[170]. Пусть даже начертанный идеал труднодостижим на практике, будущий пастырь должен помнить, что, не научившись врачевать собственные болезни, он не сможет врачевать болезни прихожан.
Перечисленные выше признаки пастырского призвания – пламенная любовь ко Христу, горячая любовь к Церкви, богослужению и богословию, жертвенная любовь к людям – представляют собой качества, необходимые для будущего пастыря. Однако, как отмечает архимандрит Киприан (Керн), большинство качеств, которые ожидаются от будущего священника, должны быть, по учению Церкви, присущи и всем христианам. То, что отличает священника от мирян, это «особый дар, мирянам недоступный: благодатного возрождения душ для Царствия Божия. Это возрождение может быть проводимо и путем нравственного воздействия на личность пасомых, путем сострадательной любви к грешным, путем усвоения себе их личностей, но, главным образом, путем евхаристического служения и через него приобщения верных таинственному Телу Церкви. Нравственно воздействовать на ближних может и не священник, сострадать может и мать, и воспитатель, усвоять чужую личность может также и близкий друг, но служение Евхаристии дано только священнику. Божественная литургия есть самое мощное средство пастырского служения. Ни молебны, ни панихиды, ни акафисты не могут заменить собою святейшую службу Евхаристии. Священник должен всегда помнить, что он призван быть строителем Тайн Божиих, что служение Литургии и приобщение верных есть самое мощное средство пастырского воздействия, через которое и будет совершаться нравственное и мистическое возрождение человека»[171].
Подлинным признаком пастырского призвания, по мнению архимандрита Киприана, является любовь к Евхаристии, желание быть ее участником и совершителем: «В полноту служения священника входят многие обязанности. Священник должен отвечать на все требования, предъявляемые ему его званием. От него ждут учительства, окормления душ, миссионерства, богослужения, работы по обслуживанию больных, заключенных, скорбных и многое иное, чтобы не говорить о современных… увлечениях социальной, спортивной и иными деятельностями иерея. Но священнику, как и всякому простому смертному, могут быть от Бога даны или не даны известные таланты. Он может оказаться плохим оратором, или неспособным администратором своего прихода, скучным преподавателем Закона Божия, может быть даже нечутким и слишком требовательным духовником, чтобы уже не говорить о том, что он может быть совершенно лишен пафоса спортивности и социального служения; но все это будет ему прощено и не зачеркнет его духовного делания, если только он обладает чувством евхаристичности, если он не перестает считать своим главным делом “строительство Таин” и служение Божественной литургии, для мистического причащения и себя, и пасомых Телу Христову… Большей власти и большего мистического средства не дано священнику, чем это служение святых Тела и Крови. Это и должно быть делом жизни священника»[172].