Увидев в конце коридора невзрачную, обитую жестянкой дверь, нуждающийся как мог устремился к ней. Практически вырвав из петель преграду, он быстро вошёл во мрак. В этот момент, трясущийся мелкой дрожью, Василий напоминал крадущегося по ночному курятнику хорька.
Желание избавиться от бремени было настолько сильно, что Вася проигнорировал и странность самого помещения и звуки, заполняющие это пространство. Войдя из освещённого коридора в темень, он какое-то время ничего не видел вокруг. Интуитивно стремясь к свету, Василий подскочил к светлому пятну, что есть мочи, рванул молнию на ширинке, достал то, что нашёл в штанах, и отпустил на волю содержимое своего мочевого пузыря.
Он долго стоял, зажмурившись и ощущая, как измученное тело сантиметр за сантиметром оживает и раскрепощается.
Именно в этот момент кто-то похлопал Васю по плечу. Надо признать, что к подобному повороту событий наш герой готов не был. Продолжая избавляться от того, что когда-то было пивом с водкой, он просто развернулся всем телом на сто восемьдесят градусов.
Перед ним стояла пожилая женщина и что-то усиленно шипела, указывая на то самое светлое пятно, которое зассанец выбрал как ориентир для метания струи.
Васятка во все глаза глядел на внезапно стихшую пришелицу, не в силах остановиться. Через мгновенье раздался её истошный крик, повернувший, наконец, внутренний вентиль в системе опорожнения Васи.
Женщина стихла, а Вася, резко протрезвев, наконец услышал, как совсем рядом, за тёмными тряпками, которые он принял за стену, раздаются голоса актёров. Приглядевшись к светлому пятну, он увидел сцену со стоящей на ней игровой мебелью и даже заметил угол зрительного зала с несколькими креслами, на которых, ко всему прочему, сидели люди и с интересом всматривались в полумрак. Зрители, а это были они, разглядывали лужу, образованную струёй воды, бьющей из-за крайней кулисы. Пока струя разлеталась сотнями брызг и превращалась в маленькую радугу, на сцене повисла неловкая пауза. Помощник режиссёра поспешила выяснить причину происходящего, и была обоссана Василием, который бежал с места событий, как только начал понимать, во что выльется его промашка.
Как гонный зверь, прорывающийся в лесную чащу, зассыха мчал по длинным коридорам в поисках выхода. Через несколько томительных минут он был спасён. Ему удалось уйти живым и невредимым из адской западни, устроенной германскими инженерами и крепким “ершом”.
Как рассказывал Мишаилыч, по всему театру бегали вахтёры, пожарные и дежурный сантехник в поисках хулигана, покусившегося на самое святое в храме искусства, на идущий спектакль. Был даже вызван наряд милиции, безуспешно прочесавший коридоры и уехавший ни с чем.
Мишаилыч в сопровождении пришедшего в чувства местного партизана спокойно покинул театр и продолжил пьянствовать в ближайшей пивной.
Описанные события были восстановлены через несколько дней после встречи с главным действующим лицом.
Вася с тех пор старался в театры не ходить.
Глава 6. Вурдалак.
Убитого не убьёшь.
“Чёрная моль” после продолжительной агонии была закрыта, не смотря на сопротивления актёров и неравнодушных поклонников.
Вдова просто не тянула роль худрука и директора. Кабачок обрастал долгами и последние полгода функционировал по инерции.
Мы понимали: это конец, но упорно отказывались верить.
В итоге, новоиспечённая чета, Гриша и Дюймовочка, приняла волевое решение – все сотрудники были отправлены в безсрочные отпуска, и только партизаны продолжали работать, вывозя декорации и мебель на Гришину дачу, складируя их в заранее подогнанные контейнеры.
В течение недели помещение в гостинице “Галактика” было полностью освобождено, и мы получили на руки выходное пособие и трудовые книжки. Меня вышвырнули в открытый космос.
Пару месяцев я болтался без дела, перебиваясь случайными заработками и абсолютно не понимая, чем заниматься дальше. Инфицирование “болотным” вирусом не проходит безследно. Любая работа казалась скучной и от этого тяжёлой. Меня ломало без театральной распиздяйской атмосферы. Неминуемо приближался депрессняк, мой верный спутник, предлагающий слезливо наблюдать за собственным падением в пропасть.
Всё изменилось в одночасье, после звонка Лирика.
На обломках империи.
Сын чешского бизнесмена решил заработать на московской публике, откопав когда-то успешный в восточной Европе мюзикл. Привёз декорации давно списанного в Чехии и Словакии спектакля и начал набирать техническую группу, параллельно прослушивая актёров и отсматривая кордебалет.
Собственно, от актёров пришла благая весть о прибытии заграничных гостей.
Лирик подтянул фактически большую часть нашего партизанского отряда – меня, Славяна, Зюзю и Мишаилыча.
Следом вписались Шерстяная Королева, девчонки-костюмерши, звуковики и администраторы.
Очарованиешвили играла одну из невест Вурдалака, ещё несколько человек танцевали и пели в массовке, всё было замечательно.
С учётом актёров, получился своеобразный филиал безвременно почившей “Моли”.
"Ты помнишь, как всё начиналось, всё было впервые и вновь…".
Расклад был следующим: чешские дельцы решили восстановить проект, с успехом шедший в Праге, привезя его Россию. Нашли пылящиеся на складах Братиславы декорации, собрали техническую группу, работавшую на “Вурдалаке” до его закрытия, сговорились с московскими прокатчиками, подключили посольства и начали усиленную подготовку к премьере.
Для начала двухтысячных шоу было интересным: необычные декорации, пиротехнические эффекты, средневековый антураж, байкеры, гоняющие по зрительному залу на мотоциклах, ну и, конечно, музыка. На тот момент московский зритель не был ещё настолько пресыщен и избалован обилием выбора “мюзикальных блюд”, посему, шанс на успех был.
Чехи составляли “элиту”: продюсер, он же спонсор, а так же свет, звук и пиротехника.
Словаки: монтировщики, администраторы и, это может показаться смешным, сам Вурдалак, солист основного состава мюзикла. Видимо, его откапали вместе с декорациями.
Про солиста хочу сказать отдельно. Фактурный, высокий мужик лет сорока пяти-пятидесяти, с длинными седыми волосами и мощным баритоном, сразил наповал всю женскую часть коллектива, но укусил только одну, прости…те солистку, которая, быстро сориентировавшись, стала “Маришкой”.
Через семь лет, будучи на гастролях в Братиславской опере, я видел его, Вурдалака, оказавшегося солистом местной труппы. Мы встретились в театральном баре, он пришёл выпить кофе, а я пообедать.
Кстати, этот театр считается одним из самых старых оперных залов в восточной Европе. Австро-венгры, как истинные наследники Римской империи и держатели Третьего Рейха, ценили оперу и знали толк в красоте и акустике. Ну, это так, лирика.
Вурдалак облюбовал Московский концертный зал Академии наук на площади Юры. Классный зал, кстати говоря, но не для театральных проектов.
Туда мы собственно и направились.
«Зачем напоминает грусть
Мне имя твоё? Ну и пусть… Джулия».
Собеседование проводила девушка из Братиславы, выпускающий администратор с широким кругом полномочий.
Не помню, о чём она говорила и рассказывала, наверное, потому, что не слушал, а только жадно смотрел. Я сразу согласился на все условия и был принят на работу.
Администраторшу звали Джулия, она носила очки и модную короткую стрижку, и я в очередной раз влюбился. Девушки и женщины в очках – моя слабость. В моей картине мира наличие диоптрий – явный признак разврата. Всегда представляю, как она смотрит своими близозоркими глазищами в момент возбуждения, когда мосты уже сожжены и я… Но не об этом речь, не об этом.
Дубликат.
Первые две недели ушли на выгрузку и монтаж декораций, завоз аппаратуры и общие организационные вопросы. Параллельно шли читки и формирование двух составов солистов. По задумке продюсера мюзикл должен был идти шесть дней в неделю и чуть ли не по два раза в день. Мы все в это искренне верили.
Вурдалаки были импортные, невесты и остальные персонажи – местные.
Запасного Кровососа нашли где-то на Украине. Он каким-то шальным ветром был занесён в своё время в Братиславу, сумел там зацепиться и присосаться к одному из местных проектов.
Короче говоря, попал в списки благонадёжных и с оказией был выписан по каталогу.
Алкаш с красной физиономией, непомерными амбициями и комплексами. Собственную ущербность драпировал говнистым характером. Позже ему посчастливилось побыть героем, возглавив бунт “отверженных”, правда недолго. Но об этом чуть позже.
А пока, в виде примера, зарисовка.
Как-то на одном из генеральных прогонов этому персонажу стало плохо. В первом акте выход Вурдалака был эффектно обставлен разрушением каменной стены старинного замка, обыгранного сценическим светом, тяжёлым дымом и музыкой.
Упырь выходил облачённым в средневековые доспехи, в окружении воинов в стальных латах. Доспехи и оружие были натуральными, металлическими и очень правдоподобно выглядящими.
Удар! Стена разлетается, камни падают на закованных в броню рыцарей, не причиняя им вреда. Но один из “камней”, сделанный из пенопласта и весящий не более полукилограмма, абсолютно случайно прилетел в похмельную башку кровопийцы.
Красномордый Дубликат театрально рухнул и изобразил кратковременную потерю сознания. Его быстренько утащили в кулисы, окропили святой водой и вызвали скорую.
Как выяснилось позже, ушибленный солист, обожравшись накануне, просто не хотел напрягаться с похмелья. Приехавшая фельдшер погладила болезного по голове и вкатила влупидолу. Через полчаса прогон продолжился.
Башня.
Декорации представляли из себя средневековый каменный замок, состоящий из трёх частей, – центральную, с воротами и лестницами, и две башни – правую и левую, соответственно. Я был назначен хранителем одной из башен.
Со мной работал Мишаилыч и два совсем молодых пацана, учащихся театрального колледжа. Моя эпилептоидность и занудство заметно их раздражали, особенно когда я принимался рассуждать о жизни и дисциплине после пары бутылок пива.
Сейчас я бы с удовольствием отпиздил того себя, пьяного мудака, живущего в страхе и душевной боли, заливаемой ежедневно огромными порциями алкоголя. Жалкое зрелище – цепляющийся за установленный порядок и мнимое превосходство неудачник, дорожащий кусочком власти, дающей псевдоуверенность в собственной значимости.
Тьфу, блять. Как известно – “слабого добей”, но студенты молчали, презирали, но побаивались огрызаться, а Мишаилычу было наплевать. Поэтому я был недобитым.
Лирик пристроился к пиротехнику и по совместительству выполнял функции бригадира, Славян и Зюзя распределились в соседнюю башню и трюм.
Из трюма на сцену выезжал, а точнее, поднимался импровизированный склеп – “спальня” невест Вурдалака – там был отдельный фронт работ, выполняемых группой партизан, в которую входил Зюзя и его друзья – ЖуЖу, Дуду и Келб.
ЖуЖу.
Толстяк с тёмными волнистыми волосами а-ля “мелкий бес”, собранными в хвост, и бородой как у японского военачальника. По образованию – повар, а по призванию – распиздяй, как и все мы. На тот момент у него была девушка, которая постоянно тусовалась с нами, и, по-моему, звали её Женечка. Женя, Женечка и… вечная туса.
Пару лет назад судьба свела нас снова, и буквально через пять минут стало понятно – нам нечего друг другу сказать. Жу Жу прозябает и рефлексирует, отказываясь менять что-либо в своей жизни, а точнее, отношение к ней. Распиздяй навсегда, хороший, но абсолютно бестолковый человек.
Дуду.
Высокий худой блондин, всегда и везде ходивший в бордовом глухом рабочем комбинезоне. Периодически комбез украшался длинным вязаным жёлтым шарфом. Наряд носился слегка небрежно и очень стильно – подвёрнутые на нужную высоту штанины, яркие носки, дорогие кеды, подкатанные рукава и наглая интеллигентная белёсая морда.
Дуду регулярно дрался с Зюзей, естественно, по пьяни. Они абсолютно беззлобно, но довольно жёстко пытались избивать друг друга. Ключевым здесь является слово «ПЫТАЛИСЬ»! Обычно после пары ударов они сплетались как две ящерицы и просто катались по земле, сцепившись лапами и хвостами. Да, и ещё один момент, Зюзя в противовес Дуду ходил в зелёном комбинезоне без рукавов. Так что всё происходившее можно было назвать войной комбезов.
По началу, я пытался их разнимать, но быстро понял безсмысленность этой затеи. Иногда, устав смотреть на валяющихся и остервенело шипящих придурков, я просто брал их за шкирки и хорошенько встряхивал, тем самым помогая освободиться от взаимных захватов. Через пару минут после подобных баталий они как ни в чём не бывало общались друг с другом и пили пиво.
Дуду, кстати, сейчас известный журналист и довольно успешный человек.
Кэлб.
Он же Коля. Странный тип, внешне чем-то похожий на гитариста Black Sabbath Тони Айомми образца 2018 года, если бы тот был славянином тёмно-русой масти. Кэлб любил носить длинное чёрное пальто и вязаный цветастый свитер с высоким горлом. Молчун, заполняющий любую свободную минуту игрой на тамтаме и варгане.
Помню как однажды пытался ему доказать крутость тяжёлой музыки на примере финского Stratovarius, тупыми аргументами стараясь победить собственную неуверенность и слабость позиции. Келб только молча улыбался.
Ходили слухи, что Коля уехал в Киев и занимается журналистикой. Мало того, теперь он – сыроед и йог.
На вопрос друзей: “Как же так, Кэлбушка?” – он поведал примерно следующее. “Первое время после переезда на высокий берег Днепра, оставшись без денег, голодал. Однажды, придя на колхозный рынок, купил на оставшуюся мелочь ведро овса у местного деда. Вернувшись домой, залил содержимое водой и стал ждать. Естественно, через несколько дней зерно проросло. Этими проростками и питался, став впоследствии сыроедом”.
Отличная история для начинающих сыроедов, только слишком неправдоподобная, на мой взгляд. Она скрывает много интересных нюансов и особенностей Колиного характера и слишком всё упрощает.
Все эти персонажи, включая Зюзю, были случайными в театральном болоте людьми, странным образом в него провалившимися и так же странно из него выползшими.
Мне нравилось проводить время в их обществе просто потому, что они были иными. Спустя семнадцать лет понимаю это ещё сильнее.
Недавняя встреча с Жу Жу, рассказы о судьбах Ззюзи, Кэлба и Дуду – яркое тому подтверждение.
Попав в театр, важно вовремя из него уйти…
Глава 7. Упырь.
Мечты, мечты…
По задумке продюсера чехословацкая техническая группа должна была запустить проект, параллельно обучить нас и вернуться на родину.
Техники с задачей справились, а вот администраторы завязли по уши. Ребята не учли наш менталитет, а если конкретнее, огульное пьянство.
Нужно отметить, что сами чехи и словаки тоже ни разу не ангелы. Бывая на гастролях, в частности, в Чехии, имел возможность убедиться в этом.
Чехи работают по регламенту, под контролем профсоюза. Они просто боятся потерять работу, запалившись перед начальством. Короче говоря, импортные партизаны тихо напиваются после работы и в основном дома, ну или в местечковом пабе, расположенном рядом с домом.
Словаки-админы решили победить россиянское пьянство дисциплиной и профилактикой. Наивные дураки.