Лицо старик опустил и уже даже принялся вновь карябать пером, но видя моё бездействие оторвался от, непременно, важного занятия и возмущённо так пропищал:
– Милочка, вы чего застыли? У меня дел и без вас невпроворот!
И тут меня прорвало… Я, вообще-то, человек спокойный, и чтобы вывести меня из равновесия нужно сильно постараться, но этому дядечке в непонятном сне, который точно не сон, это удалось.
– Да вы совсем что ли, с дуба рухнули? Какая форма? Какой отдел перемещений? Я знать хочу, как здесь, непонятно где, оказалась, а ещё лучше не знать ничего и проснуться в своей родной кроватке, и в своей родной квартире!
Под конец я трясла обеими руками перед лицом ошалевшего клерка и готова была применить словарный запас, который считается не цензурным, но вовремя остановилась, тяжело дыша и ожидая положительного решения в сложившейся ситуации.
– Постойте, – пробормотал старик, бледнея до состояния покойника, – как это вы не знаете? Вы же сами, вы…
Тут он засуетился, достал из стопки одну из папок и принялся истово листать её, потом победно выкрикнул: «Вот же!», и сунул под нос мне с приказом:
– Читайте!
Я и прочитала. На белой сияющей бумаге значилось:
«Сим договором подтверждаем желание обоих сторон (Элены Гразлес и Елены Митянкиной) о добровольном перемещении душ».
Сам договор я читать не стала, потому что перед глазами отпечаталось «Елены МитЯнкиной», но у меня ведь фамилия МитИнкина!
– Ну, убедились? Вы же сами согласие дали, а теперь тут машете руками передо мной! Зачем путать меня, милочка? Конечно, переход не очень влияет на общую работу организма, но чтоб мозг отказал, это в моей практике впервые!
– Стоп! – зажмурилась, и пальцами сжала виски. Нет, ну такое конечно случается, из-за одной буковки могут потерять документы какие-нибудь, или налог прислать не по тому адресу, но, чтобы тут… О высших силах я была всё же лучшего мнения! – Я Елена, всё правильно, но не МитЯнкина, а МитИнкина!
Старик открыл было рот, чтобы вновь разразиться обличающими словами, но так и закрыл его, ничего не сказав. Потом резко развернул папку к себе, прочитал написанное, потом ещё раз и ещё, и так бы продолжалось бесконечно, если бы я не окликнула его.
– Видите, это недоразумение, верните меня домой, пожалуйста, и сделайте так, чтобы я всё забыла, и мы в расчёте.
Мысль о возвращении домой мне так понравилась, что я даже задышала свободнее и улыбнулась счастливо.
В такие вот моменты и начинаешь ценить пресноту собственной жизни!
– Быть этого не может, – выдавил клерк и пошатнулся. Пришлось ловить его и усаживать на ближайшее кресло, предварительно ногой скинув оттуда кипу папок. Видя моё вероломство старик лишь застонал и схватился за сердце.
Да что же это такое! Не хватало ещё, чтобы он тут окочурился, а меня потом во всём этом обвинили.
– Никогда, за всю жизнь ни одной ошибки, – принялся бормотать горе-работник, пока я металась по кабинету, пытаясь найти графин с водой. Нашла на подоконнике, там же рядышком примостился гранёный стакан, какие раньше выпускали и какой я последний раз у бабушки в серванте видела ещё маленькой. Налила воды и бросилась обратно к старику. – Что? Неужели Альфия была права и мне пора на покой? Но…
– Пейте! – скомандовала, насильно втискивая в безвольные руки стакан. – И не стоит так убиваться, ошибаются все…
Зря я это сказала, потому что хиленький и умирающий старичок подскочил на месте и как заверещит:
– Все? Я вам не все! Я никогда ни одного договора не перепутал, ни одной буковки, даже запятую ни разу в неположенном месте не поставил! И не надо мне говорить, я…
– Ясно-ясно, – подняла руки, сдаваясь. – Вы не все, но вот она я – подтверждение вашей ошибки.
Праведный гнев старика потух, и он вновь обессиленно упал в кресло:
– Силы Небесные, как со мной могло такое приключиться? – он спрятал лицо в сморщенных ладонях и оттуда сдавленным голосом продолжил жаловаться: – А всё почему? Да потому что эти дурёхи книжек фантастических начитаются, фильмов насмотрятся, песен наслушаются, и давай штурмовать канцелярию просьбами! Жизнь у них, видите ли неинтересная, волшебства им хочется! У меня в этом году столько запросов, сколько за всю жизнь не случалось!
Я кивала, даже не думая о том, что он этого не видит. Мне, отчего-то, стало жалко этого старика, напомнил мою бабушку – незадолго до смерти у неё стали случатся провалы в памяти, она ни меня, ни матушку не узнавала, а когда память прояснялась, то она вот так же плакала и причитала, что не хотела, что оно как-то само… В общем, сердце моё не выдержало:
– А давайте никому не скажем? Вернём всё на свои места по-тихому и дело с концом?
Во мне ещё цвела махровым цветом надежда.
– А нельзя так, – всё так же глухо пробормотал клерк, и сквозь расставленные пальцы взглянул на меня. – Обратное перемещение может совершить только Верховный хранитель, а он, как узнает о моём промахе такой шум поднимет…
Даже после столь не обнадёживающего ответа надежда всё ещё существовала.
– А кроме него никто помочь с этим не может? – предложила и затаила дыхание в ожидании чуда.
Старик замер, потом медленно отнял руки от лица:
– Может, – выдал, наконец, и я буквально расцвела от счастья, но обрадовалась рано, потому что он добавил: – только Громхельма не видели уже лет сто, а может и того больше.
Вновь замолчали, но тишина была не долгой:
– А если… – задумчиво протянул старик, но продолжил не сразу, видимо, прикидывая в уме все возможные варианты. – Если оставить всё, как есть?
Вот тут пришла пора мне вскакивать на ноги:
– Это что значит – оставить? Я не хочу! Я никаких запросов не делала, и вообще – меня моя скучная и не волшебная жизнь вполне устраивает! Не надо мне такого «счастья»!
В самом деле, и график работа-дом-работа теперь кажется прекрасным, и толкучка в транспорте в час пик – изумительной, а уж как мне вдруг понравились ежемесячные ипотечные платежи, сказка прям!
– Не насовсем, а на время, пока я Громхельма не отыщу, – старичок на удивление крепко вцепился в мои руки и заискивающе заглянул в глаза.
Я же прищурилась недоверчиво:
– Сами же только что сказали, что его больше ста лет никто не видел!
– Не видели, – часто закивал старик, – но так и не искали специально. А у меня вот причина найти его есть, веская шибко!
Клерка мне, правда, было очень жалко, но себя всё же жальче.
– Нет, давайте так – мы прямо сейчас пойдём к этому вашему хранителю и всё объясним, ну поругает он вас чуток, так это ж не смертельно, зато всё вернётся на круги своя и все останутся только в плюсе.
Старик поник, даже цвет лица вновь смог бы посоревноваться с белоснежной простынёй, и упавшим голосом возвестил:
– Ошибаешься, таких промахов не прощают, меня мало того, что выгонят из канцелярии с позором, так ещё и лишат содержания. И придётся мне до конца дней просить милостыню.
Он говорил так искренне, что я присела рядом, прямо на пол.
– Странные у вас какие-то порядки, – горестно вздохнула. – У нас за подобную ошибку, максимум, что сделали бы, так это письменный выговор в дело занесли и премии лишили.
Он безрадостно усмехнулся и пояснил:
– Так-то у вас, а мы-то Небесная канцелярия! У нас всё строго, всё должно выполняться в срок и уж точно без промашек. Иначе кому тогда вообще верить можно, если и мы возьмёмся ошибаться по любому поводу? Сегодня я вот тебя в другой мир выдернул случайно, а завтра что? Не того отправлю к праотцам? Оно ж всё с малого начинается…
Серьёзный подход, прям зауважала я местную власть – сумели организовать всё по совести. Но промашки и тут возможны, если судить по моему здесь пребыванию.
– Ладно, – хлопнул одной рукой по строгим брюкам, что сидели на нём идеально, а второй поправил сползший на бок лавровый венец, – пойдём каяться, что время зря терять. И это… – он пожевал губы, отвернулся, пытаясь скрыть блеснувшую в глазах влагу, – прости уж старика, я не со зла с тобой так поступил.
И не сказать, что я в жизни больно жалостливой была, а тут… Что-то надломилось внутри и так горько стало, что я, не оставив себе время на размышления, выпалила:
– А если я соглашусь подыграть вам, вы долго этого вашего Гром… Грох, Грома в общем, искать будете?
Старик просиял, словно его лицо озарило солнечными лучами и закивал так часто, что я испугалась – как бы голова у него не оторвалась:
– Да я сегодня же отправлюсь его искать, да я всю Кранталию переверну, да я…
– Я поняла, – обречённо прервала нескончаемый поток обещаний, – Тогда согласна подождать, только вы хоть расскажите, что за тело мне досталось и что вообще от меня требуется.
Знаю, что за свою жалость ещё хлебну сполна, но не смогла я вот так перечеркнуть долгие годы верной службы этого старика своей чёрствостью. Допустим, меня, наконец-то, отпустили в отпуск, и я отправилась в путешествие, сопровождаемое необычными приключениями.
Глава 3
О том, что чужое тело – тот ещё шкаф со скелетами
О своём решении я пожалела не когда-нибудь в далёком будущем, а буквально через пару минут после согласия.
– И я должна разгребать это всё за неё?! – возмущению не было предела. Во мне всё буквально бурлило от недовольства и праведного гнева.
Ладно там горе-любовник Элшар, с пылкими признаниями и не только с ними, его ещё я могла бы стерпеть, в конце концов, отваживать мужиков я привычна, но так и в академию она попала в число преподавателей не благодаря собственным умениям. По крайне мере, в личном деле имелись намёки на весьма туманные обстоятельства, связанные с какой-то шишкой из тамошнего министерства.
– Но так это же не ты всё сделала! – не меньше моего возмутился Григорий (так представился клерк небесной канцелярии). Почему его имя было столь причудливым, он объяснил с неохотой – маменька его, пусть икается ей в загробном мире вдвойне сильнее, уж больно ценила культуру Земли. В честь какого-то тамошнего деятеля и назвала Гришу, а он со столь неподходящим ему именем всю жизнь мается.
– А репутация то досталась вместе с телом мне! – сдаваться я не собиралась.
Конечно, можно закрыть глаза на людские сплетни, но… Не согласна я с репутацией распутной девицы ходить! Не согласна и всё тут! Была у нас на работе одна дева, получившая место в бухгалтерии благодаря красоте своей неземной и груди пятого размера, так весь коллектив её дружно недолюбливал, а некоторые (те, что в тайне мечтали занять её место) даже ненавидели и подстраивали всяческие гадости. Я же, зная силу женской неприязни, не очень-то мечтаю оказаться на таком месте. А уж стоит представить мужское восприятие моего, то есть Элены этой, статуса, так всё – можно сразу забыть о жалости и бежать к верховному хранителю.
Я девушка приличная, порядочная, умная, всего добившаяся собственным трудом… Не хочу я наступать на горло сложившимся принципам!
– Но ты ведь можешь доказать, что ты не такая! – Сморозил глупость дядя Гриша.
– С чего это я доказывать-то должна? У меня есть своё тело – порядочное, ни в каких порочных связях не замеченное, а не это вот…
Брезгливо ткнула в свою грудь, точнее не в свою… А! Как же это сложно – я, вроде бы я, и не я одновременно.
– Но это же временно! – не выдержал и тонко заголосил старик.
Я выдохнула шумно и пробубнила:
– Ну так я не знала, что даже на время придётся стать распутной женщиной!
– Да не нужно тебе никем становиться, – и не подумал успокаиваться Гриша. – Тебе лишь нужно пару дней не показываться никому на глаза, к тому же ты вон в лазарете лежишь, скажешься больной, а я как раз разыщу Громхельма.
Звучало не так уж и плохо, но…
– А почему вы, Григорий, уверены, что найдёте его так быстро? – Не то, чтобы я была пессимисткой, только… Не верилось, что-то, что всё будет настолько просто.
– А чего сомневаться? – Вполне себе искренне удивился старик. – Кто ищет, тот всегда найдёт! – поднял палец вверх, гордясь своей уверенностью.
– Когда-нибудь, – добавила тихо и со вздохом согласилась: – Хорошо. Но у вас есть два дня, потом, если ничего не получится, всё же придётся пойти к хранителю.
В глазах Гриши мелькнула какая-то тень, но тут же растаяла, и старик счастливо улыбнулся.
Два дня в лазарете… Ну что ж, хотя бы высплюсь.
* * *
Проснулась я с довольно странным ощущением – вот вроде бы спала, а будто и не спала вовсе. А потом вспомнила, что добрую половину ночи разбиралась с Гришей и его ошибкой. Во сне. Или не во сне вся эта вакханалия происходила?
Вот что за дурдом? Жила я себе спокойно, ни о чём таком не мечтала и на тебе – путешествие в другой мир, с переселением в другое тело.
За окном во всю властвовало солнце, на вид самое обычное. Я поднялась с кровати и принялась изучать природу на предмет иномирности, но и тут ничего особенного не обнаружила – трава была зелёной, стволы деревьев коричневыми, мелкий щебень на дорожке бело-серым. Словом, ничего примечательного и удивительного. Я даже расстроилась. Мне-то думалось, что меня ждёт за окном что-то в духе Аватара, а тут всё чинно и благородно.
И только я успела подумать об этом, как где-то вдалеке громыхнуло, да с такой силой, что стёкла задрожали, а я подпрыгнула на месте, хватаясь за сердце. Потом над деревьями поднялось алое зарево и снова громыхнуло. Потом ещё и ещё, пока дверь за моей спиной не распахнулась и в комнату всё так же брюзжа, как и вчера, не вошла медсестра:
– Доброе утро, мисс Элена, опять ваши боевики практикуются, и ведь специально полог не ставят, охломоны такие!
Сочетание «ваши боевики» и грохот, как от бомбёжки мне определённо не понравились. Я даже дыхание затаила, когда прозвучал очередной «залп». А женщина как ни в чём не бывало, продолжила:
– Ну-с, как вы себя сегодня чувствуете? Слабость прошла? Голова не кружиться? Можно вас уже восвояси отправлять?
Услышав последнее, мне даже и дурноту изображать не пришлось – на самом деле дурно стало. Потому что я как представила, что мне придётся вернуться вот к тем охломонам, которые палят без какого-то там полога, так чёрные мушки взаправду перед глазами полетели.
– Что-то мне не хорошо, – проблеяла слабым голосом и упала на кушетку. Надеюсь, не переиграла.
– Что это? – переполошилась тётушка, подбегая ко мне и внимательно всматриваясь куда-то в область груди, будто вместо глаз у неё встроенный рентген имелся. Хотя, может и так, мне всё же не стоит забывать, что в этом мире всё возможно. – Та-а-а-ак, так-так, – напряжённо пробубнила она себе под нос, а потом улыбнулась, коварно так, и предложила: – Мисс Элена, если так хочется, я ведь могу вам и выходных выписать. Но занимать койку глупости ради не очень-то педагогично.
Мне стало совестно от собственного обмана, я прямо почувствовала, как лицо жаром обожгло. И улыбка эта, что так и не сходила с губ всезнающей медсестры, только добавила неудобства.
Конечно, мне не хотелось выходить из столь уютного места, где всяко проще прятаться от реальности, но идти напролом, когда тебя уже раскусили? Нет, не хватило мне смелости, да и никогда на подобное не хватало.
– Не нужно, мне уже лучше, – пробормотала и села на кровати и надо же в этот момент за окном снова грохнуло, так что я подскочила, едва не врезавшись своим лбом в лоб сердобольной женщины.
Та понимающе усмехнулась, но никак комментировать мою боязнь не стала. Лишь бросила, разворачиваясь:
– Сейчас принесу вашу одежду и можете идти.
Два дня продержаться? Ха! Я и пары часов не выдержала. Ну Гриша, ну спасибо!
Но куда большей проблемой, чем моё изгнание из лечебницы, стала… одежда! Собственно, эти тряпочки вообще сложно назвать нормальной одеждой – юбка хоть и была в пол, зато декольте блузки компенсировало её длину… Мать моя женщина! В нём, в декольте этом, при желании, и утонуть можно! А сверху ещё полагалось носить корсет, так что уверенный второй размер груди чудесным образом превращался в не хилую такую четвёрочку!