– Она была той, о ком ты мне говорил? Которая, вроде как, пыталась узнать правду о появлении пустынных территорий? – спросил Ний.
– Да, именно поэтому меня так тревожит тайна её убийства. Я уже подозреваю некоторых людей, но совершенно без понятия, как и зачем именно они это сделали. Видишь ли, Ай была очень робкой и мягкой, никогда не встревала в конфликты. Поддавалась и уступала, если её просили. Раз в этом случае человек не попытался решить вопрос мирно, то она точно знала что-то, за что не прощают. Что-то, настолько важное, что нельзя было доверять даже человеку, держащему свои обещания до гроба.
– А не усложняешь ли ты всё? Может это простое импульсивное убийство, выполненное каким-нибудь пьяным прохожим?
– Могло бы быть… – протянул Кирей – было бы проще, не хочу ввязываться в проблемы. Однако, к нам приходил следователь, спрашивал знаем ли мы чего, и я сам задал ему пару вопросов. Итак, следов взлома нет, на месте не нашли никаких явных улик, нет отпечатков пальцев, нет следов борьбы, а значит это может быть человек, которого она знала. И ещё… ничего не пропало, ни декоративные статуэтки, ни золотые украшения, которые были на комоде в прихожей.
– Да, это странно.
– Если совсем честно, то всё ещё страннее, у Ай не было безымянного пальца на правой руке.
– Того, где носят обручальное кольцо же? Значит убийца не смог снять кольцо и отрезал весь палец?
– И какой у него мотив по-твоему тогда? «Женщина, подарите кольцо! Нет? Мёртвого ответ»? И почему только кольцо?
– Хм…
– Ещё кое-что. У Ай не было мужа. Ты угадал, кольцо было, но не обручальное. Не знаю, что это за кольцо, но она часто говорила, что оно очень дорого ей. Я думаю оно как-то связано с опустошённой территорией.
– Пока ты это говоришь звучит логично, но что там прятать? Истребители? Магию какую? Вас же посылают туда постоянно, и работаете как объединенные силы, тут не может быть политических или военных заговоров? Или же…
– Ай говорила, что люди словно намеренно не стараются. Планы проседают. Хоть в докладах и пишется, что всё исследовано вдоль и поперёк, но на самом деле нашей страной не обследовано и четверти своей зоны. Профессор говорила, что не может аппаратура выходить из строя случайно, не может быть, что люди до сих пор не смогли найти способа избегать тех жутких помех, что начинаются на пятисотом-шестисотом километре.
Повисла тяжёлая тишина и юноши, провели некоторое время сами в своих мыслях.
– А что на счёт её сестры? Это понятно, что она не в порядке, но всё же как состояние твоей лапочки? – развеял сумрак Ний.
– Суиин, да… я переживаю сильно, она мне не отвечает на звонки, Виктору тоже, но надеюсь, что она… нет, не переживёт, наверное. Дело в том Ай была её единственной родственницей. Родители у них попали в аварию, когда младшей и года не было и девочки остались сиротами, жили в детском доме. Ай помнила родителей, ей, наверное, было сложно. Как только исполнилось восемнадцать, она выпустилась, забрала сестру под опекунство. Всё тащила на себе и учёбу и работу, и воспитание сестры. Стала прекрасным человеком, доброй и ответственной. Волонтёрство, профессура, она и красивой была. Суиин души в ней не чаяла, восхищалась. Я видел, как они общаются, так тепло… даже мне вспоминать больно, что говорить о ней. Наверное, если бы не племянник, она бы руки на себя наложила. У неё теперь никого больше нет.
– Становится от таких разговоров только печальнее – выпустил Ний.
Он поднялся, отряхнулся и помог встать другу. Вечер уже будет трудно чем-то скрасить, однако творцу такое было по душе и да бы полностью утопить на сегодня настроение в чае отчаяния он взял в руки флейту. Пока товарищ убирал вещи, подметал пол, раскладывал диван и ставил раскладушку, Ний проливал мелодию, словно посмертную, скорбящую, но провожающую в дальний путь измученную душу. Он сидел на широком подоконнике и не отрывал глаз от неба, застланного тучами. Его незаконченная картина с таящим ангелом, от которой он отвлёкся несколькими часами ранее так и осталась ждать до утра на балконе.
Небосвод был чист и открыт взору от края до края. Тёмное ночное небо украшено красочными туманными разводами подобными тем, что оставляют дорогие краски на бархатной ткани. Усеянное вереницей звёзд – хрустальных искр, оно являло непревзойдённой роскоши зрелище; кометы падали ежесекундно и оставляли холодно-голубые следы от себя в атмосфере, те, что добирались до поверхности, вонзались горячими осколками в песчаные дюны, но не сотрясали земли, а лишь поднимали в воздух облака медной пыли, и прятались под ними.
В окно я смотрела на этот вид и не могла оторвать глаз своих. Ведомая голосом в голове, я вышел из дому, оставляя дверь настежь открытой, не заботясь о сохранности хранящихся там вещей, и пустился в след за снежно-белым миражом, что видела пред собой, ведь речи, льющиеся из его уст, звучали так:
– Я наконец-то нашёл тебя. Многих трудов стоило тебя пробудить, и сейчас ты стоишь в доме, что некогда был твоим. На земле, которая второй раз стала родной для тебя, так что приди ко мне на показ и дай с наслаждением взглянуть на плоды моих трудов. Узнаёшь ли ты эти края?
– Да… да, узнаю… – звучали мои слова, подобно тому, как если бы я впервые мог говорить. Я буквально-таки почувствовала каждое шевеление голосовых связок. А каждое движение губ и челюсти, было столь осознанным и новым ощущением, что я не могла не придать им внимание.
– Верно, тебе довелось жить здесь когда-то, но сейчас мы вынуждены идти…
– Куда? – перебила я его – Куда? А что важнее, кто ты?
– Как жаль, что ты не помнишь мой голос, но раз так случилось сейчас, значит время ещё не пришло – человек предо мной грустно улыбнулся, глаза его скрывала чёрная повязка, но я могла поклясться – если бы я видела его глаза они были бы полны нежной тоски. Я не могла не отметить эти белые сияющие в свете звёзд одежды, что были на нём: белая простецкая чистейшая рубаха с расшитыми по низу белым кружевом рукавами, закрывавшими даже ладони, простецкие на выпуск порты, да сапоги до колен. Всё выглядело отчего-то не новым, но имело хорошее состояние.
– Я проведу тебя к тому, кто причина твоего… хм… назовём это «падением». А сейчас, возьмись – Он протянул руку, сжимающую красную ленту, я и взялась за один конец, а для надёжности обвязала его вокруг запястья. И закатала рукава, такими они были для меня на порядок удобнее, к слову, мои одежды почти не отличались от его, разве что были серыми, с кружевом украшенным поясом.
– Хочешь попрощаться с домом где жил? – спросил он.
– Жил?
– А-а – он странно улыбнулся – «человек» жил. Насколько я помню в языке это слово мужского рода. Так удобнее говорить.
– Хорошо… наверное.
Мы шли, где-то около часа, точного времени я не знал, но от скуки начал считать все падающие звёзды, что видел – их было уже больше сотни. Искрящиеся лазурным сиянием, некоторые из них падали относительно близко к нам, шагах в двадцати-тридцати, не ближе, но даже на таком расстоянии обдавали кожу теплом. Я видел, как ветер заставлял песок плыть под ногами, подобно волнам. И слышал вокруг себя неразборчивый шепот, и голоса, несущие неизвестные языки, доносились до меня песнями. Нарушить эту сказочную атмосферу я не решался и молча следовал за моим проводником. У меня было странное полное доверие ему подобно тому, что ребёнок испытывает, когда держит за руку мать. Часть меня поддалась ему и не желала слушать голоса разума.
Вскоре мы добрались до большого здания похожего на храм, оно возвышалось над склоном, внизу был город, а поодаль за ним виднелся оазис. Существа здешние были весьма страной наружности. Мы подошли к храму и человек, что вёл меня, поклонился и почтительным тоном сказал что-то невнятное, чего разобрать я, к сожалению, не мог, стражу. Тот взаимно выразил почтение, склонился к самой земле и, вернувшись к прямой стойке, выгнулся в обратную сторону. Картина была немного забавная, и я был вынужден с усилием сдержать смешок, подходивший к горлу.
Неожиданно ощутив присутствие посторонних, я обернулся – к нам подошли два существа, их головы были не покрыты, на них не было лиц, а тело от шеи до пят скрывалось тканями. На вид они мало чем отличались от стража, одежды, колыхались на ветру, верхняя накидка длинной до пояса покачивалась совсем незначительно, нижняя же видимо состоявшая из нескольких слоёв и длиной такая, что не позволяла разглядеть даже обуви, развевалась активнее и лаконично шла крупными волнами.
Гости, кажется, попытались вскинуть руки, но полотна не давали им этого в полной мере и прятали конечности под собой. Обернувшись вокруг себя тот, что стоял ближе ко мне на секунду замер и, нырнув мне под руку, оказался позади меня. Он словно шепча что-то придвинулся к лицу стражника своим, как кот покружил вокруг и вернулся на исходное место, второй в это время вырисовывал на песке причудливый рисунок. После всего действа, оба существа изменились в цвете и прошли в мраморные широкие двери с шумными, сливающимися в унисон речами, на неведомом мне языке.
Не то что бы всё прочее, что довелось мне узреть прежде не вызывало вопросов, но сейчас я осмелел и обернулся на человека в белом.
– Извини, но кто были эти существа? Куда мы всё-таки идём?
– Как грубо парень, я тебя не узнаю. Называть людей существами… совсем на тебя не похоже. Ай-яй-яй! А кто они, я не знаю, прохожие какие-то. Куда идём – сам узнаешь…
– Разве же это люди? Они не похожи на людей – возмутился я.
– Хах! Почему же? Разве лишь, если ты не видишь их как людей – он наиграно задумчиво приложил палец к подбородку.
– Я не вижу. У них нет лиц, как они говорят если у них нет рта? Да и что они только что делали?
– Ты задаёшь слишком много вопросов для того, кто родом из сих земель, но так и быть в твоём положении простительно – Мой проводник, улыбаясь, пожал плечами – Они – люди, просто ты этого не видишь. Я, например, вижу ясно, а ещё я понимаю, что они говорят. И их действия лишь пропуск в это здание. А поклон стражника нам – приветствие в город.
Непонимающий, я стоял на пару ступеней ниже спутника, а тот. не допуская и взгляда в мою сторону, непринуждённо изображал руками птиц, взмывающих в небеса, складывал какие-то шиноби-печати, плёл узоры из пальцев и пританцовывал.
Кажется, диалог он вёл не только со мной, но и продолжал о чём-то толковать с существом напротив.
– Мы должны взять воды и еды, пойдём сначала к оазису – прервался парень, спустя время – И ещё, пока вспомнил, солнце моё, поведаешь, что приснилось тебе?
Товарищ с этим вопросом развернулся и, потянув за конец ленты, увёл меня за собой, к широким улицам города.
Стены строений не выражали никаких излишеств, гладкие и однотонные, цвета охры, они сливались с пейзажем пустыни, и вписывались так органично, будто были здесь от начала существования мира. Этих личностей, что я всё ещё не осмеливался называть людьми, мы встречали время от времени и они не оборачивались на нас, словно не замечали самого нашего присутствия. Парень в белом молчал и тишину нарушали лишь изредка слышимые песни и как прежде голоса были мягкими, такими естественными, каким является шелест летней листвы в лесу или шуршание песка в этой огромной пустыне.
– Снилось, да? – начал я и право не мог найти, что сказать – не знаю.
– Видишь ли, в прошлом, когда ты пришёл к… царю у вас случился конфликт и после, его гнев обрушился и низвергнул тебя сюда в одиночное скитание. Он же проклял тебя на мучительные сны. Я должен провести тебя к нему и излечить от проклятия.
– Знаешь я так и не…
– Вспомнил, кто ты такой. – закончил спутник за меня – Я не могу тебе сказать. Если ты не помнишь, то значит так и должно быть. Прости. Но я могу помочь тебе вспомнить.
Он остановился по среди дороги и наклонился, так близко, что навис надомной. Дыхание его тёплое, сбивало меня с мыслей. «Повязка такая плотная, я даже вблизи не вижу её текстуры, словно провал в пространстве» – подумалось мне. В свете звёзд белые, точно седые, волосы переливались серебром, и, словно покрытые инеем, края его воротника были украшены кружевом из серебряной нити.
– Не подходи так близко – бросил я ему, отталкивая прочь от себя.
– Не бойся они не подумают о нас плохо – Проводник, как-то напугано осмотрел себя с ног до головы и выпустил ленту.
– Мне что нельзя было прикасаться? Рассыплешься? – судя по его поведению, именно так он и думал.
– Ну теперь знаю, что можно.
– Слушай, а ты тоже слышишь голоса? – перебил его я, когда вновь раздалась песня в ушах. Она сладковатая, как мёд обволакивала уши, а, кажется, открой рот и она, проникнув в него, растает на языке.
– Да, это – их голоса. – друг указал на существ на обратной стороне улицы.
– Но у них же нет ртов. – с непониманием выпустив слова, я уставился на прохожих.
– Я уже сказал тебе они есть, просто ты их не видишь.
– Хорошо, а что они говорят?
– Даже язык родной забыл… Забавно – он усмехнулся.
– То есть когда-то знал?
– Было дело… ты поймёшь, потом.
Слово «потом» уже поднялось в топ 3 моих ненавистных слов, и встало ровно между «узнаешь» и «Рей». Правда причина, почему мне так не нравилось второе слово скрывалась в самой глубине моего мозга, так далеко, что я не мог и предположить какова она.
Мы завернули за угол очередного строения, вдалеке я увидел пальмы и зеркальное блюдце на земле.
– Почему потом? Я согласен, что ты не говоришь о себе, но… но хотя бы про язык ты можешь мне сказать…
– Хорошо – Он остановился и одёрнул меня за рукав. И сейчас с расстояния метра ловил со мной зрительный контакт сквозь черноту повязки. Мне почудилось, что он наслаждался шансом смотреть на моё лицо, помедлив пару мгновений, он немного болезненно прервал своё занятие и, зачесав волосы назад рукавом сказал:
– Родившись здесь из песка и воды, ты не знал ничего о мире, в котором живёшь, всё как сейчас. Как и все, кто рождаются здесь. Но небо заговорило с тобой и выпустило в лес великанов. Потом ты мог возвращаться сюда иногда и тогда уже проблем для тебя не было, и люди получили лица, и звёзды стали ближе, пусть некоторые голоса пустыни твой разум так и не смог разобрать, но было достаточно, чтобы вести беседы с каждым разумным из здешних обитателей.
– Не говори, пожалуйста, так высокопарно, это странно. И почему сейчас не могу?
– Никто не знает всех секретов, что скрывают эти земли, да и твоё падение… – он задумался – а может в каком-то смысле это вознесением можно назвать… Я лишь знаю, что и я ничего не знаю. В бескрайней пустыне, говорят, во время песчаной бури, когда песок падает с неба подобно дождю, можно встретить божественных ангелов с огненными мечами. А ещё, порой, в одинокой долине появляются голоса, которые никто не звал. Они поют, даже когда нет совсем никого за несколько километров вокруг. И поют прямо над твоим ухом.
– Мило – сказал я в полном замешательстве, даже не зная, что именно я хочу спросить дальше у этого загадочного парня. На что он только продолжил:
– Сейчас мы идём на границу с лесом великанов, это единственное место, куда мы можем отправиться.
– Далеко идти?
– Дня 4. Да, долго, но иначе никак. Даже если доберёмся раньше, пока тебе не будет 4 дня от роду, тебя не пропустят. Так что наслаждайся путешествием.
Мы уже подошли к воде, и проводник достал две большие фляги из сумки, висевшей через плечо, и зачерпнул в каждую из них воду. После чего мы отправились в дальше.
Два дня прошли гладко, он вёл меня через города и на первую ночь мы нашли кров. Спали в каком-то заброшенном домишке, прямо на полу. Друг, правда, исчез на ночь глядя, а вернулся с подушками и одеялами. Не знаю, где он их взял, но я не рискнул принимать, что если он их украл? Так что на утро мне ломило спину и шею. Повязочный, как я начал его для себя называть, правда этого не видел, всю ночь он пропадал невесть где, а явился уже после моего окончательного пробуждения. По утру, когда я ходил за водой, он уже успел всё добро куда-то деть.