ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Но Егор, думая так о Насте, ошибался. Девушка в любой момент могла «деться» в определённые страшные места. Хотя в деревню, где жила Настя и откуда ушёл в партизаны Алексеев, немцы боялись заглядывать из-за близости леса, но вот полицаи навещали её часто. Фашистские прихвостни рыскали в поисках припрятанных крестьянами продовольственных запасов. Кроме этого они вылавливали молодых людей для угона в рабство в Германию. Когда однажды летом две девушки попали в лапы полицаев, Настя чудом избежала угона, спрятавшись в лесу. После перенесённого страха она предложила деревенским установить дежурство на дороге, чтобы в случае появления гадов сразу об этом оповещать местных жителей. Люди с предложением согласились. С тех пор полицаи уже не могли взять деревню врасплох. В момент опасности молодёжь уходила в лес. А пожилые люди отвечали полицаям, что в деревне из молодых никого не осталось. Все разбежались кто куда.
Настя, как и все советские люди, ждала освобождения от фашистов и редко выходила за пределы деревни, боясь попасть в поле зрения немецких зверюг и быть изнасилованной, а больше всего она боялась от них забеременеть. Поэтому, когда однажды к ней явился Егор, которому командир отряда разрешил на одну ночь побывать в своей деревне, она, оказавшись в объятиях парня, прошептала о желании забеременеть. В тот момент она не сказала Егору о своих страхах, чтобы не расстраивать, и правильно поняла отказ молодого партизана. Он мог погибнуть в любой момент. Уже после расставания с ним Настя подумала, что действительно надо ждать конца войны, иначе рождение ребёнка в окружении гадов ставило бы младенца в опасное положение, и она сама не смогла бы гарантировать ему безопасность также, как и себе. Еще Настя понимала, что отношения с Егором не построены на большой и настоящей любви. А страсть у них вспыхивала только при встрече, в момент поцелуев и объятий. Их души и сердца не слишком-то участвовали в этих постельных делах. Поэтому Настя стала всё больше думать о Петре. Вот кто любил её по-настоящему, так это – он. Но она затворника ещё в сердце не впустила. Её сердечко было занято Егором, и она не хотела до поры до времени ему изменять. Последний раз, когда она встретилась с Петром, тот ей сказал, что в деревне его никто не любит, никто с ним не дружит, никто не приглашает в компанию и что уйдёт он из деревни. Настя тогда ему возразила, что он хороший парень, что ему надо просто преодолеть застенчивость и больше быть на людях.
О связи Петра с немцами Настя узнала сразу, но этому не поверила. Не мог такой робкий, добрый парень пойти в полицаи. Девушка решила при личной встрече посмотреть Петру в глаза и спросить его о предательстве. С Егором они эту тему не затрагивали. Сама же девушка фашистов ненавидела всей душой и вела дневник их злодеяний, о которых узнавала от земляков, из листовок и других источников. Не забывала Настя записывать и чёрные дела полицаев, в том числе и тех, кто приезжал в её деревню. В списке девушки значились изнасилования, убийства, сожжённые вместе с людьми деревни, грабежи скота, угон людей в Германию на работы, жестокое обращение с пленными, которое Настя сама видела, когда красноармейцев вели по большаку, и тех, кто не мог самостоятельно идти, фашисты пристреливали на обочине дороги. Девушка делала записи и про массовые расстрелы евреев. Дневник Настя хранила под соломенным тюфяком и, наверное, по неопытности не представляла, какой опасности она себя подвергает. Но небеса девушку сберегли, и она никуда не делась, как и предполагал Егор. В сентябре 1943 года её родная земля была освобождена от немецких захватчиков, и люди приступили к восстановлению нормальной советской жизни. В это же время из Рудни пришло известие о том, что родную тётю Насти парализовало. За больной женщиной требовался постоянный уход. На семейном совете и с согласия председателя сельского Совета в Рудню решили отправить Настю.
Девушка пошла в Рудню пешком. Когда вдалеке показались первые дома города, Настя подумала: сможет ли она стать городской девушкой, работать на городском предприятии. Сделать это будет не так просто. В деревне, как ей казалось, жилось легче, поскольку сельский труд, навыки работы на земле передавались с молоком матери.
По мере приближения к городу Настя чувствовала, как он сильнее и сильнее наседал своей неизвестностью, таинственностью на молодую душу, заставляя её волноваться. Но девушка даже и в мыслях не представляла, что её ожидает в городе в ближайшем будущем.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Гитлер с первых дней войны следил за действиями партизан в тылу вермахта, называя бандитами, и считал, что их появление развязывает ему руки для уничтожения советских людей. Гитлер, имея в виду партизанскую войну, говорил: «Она дает возможность истреблять всех, кто будет против нас». Обязанности по наведению порядка на оккупированных территориях были возложены на подразделения СС, а также на регулярную армию. 18 августа 1942 года Гитлер, озабоченный партизанским движением, издаёт приказ №46, получивший известность как Директива фюрера под этим же номером. В нём Гитлер объявлял: «Зверства бандитов на Востоке приняли такой размах, который является для нас неприемлемым, поскольку угрожает стать серьезной опасностью для тылового снабжения и эксплуатации оккупированных территорий» и требовал до наступления зимы покончить с партизанами с целью недопущения серьезных препятствий при проведении вермахтом операций в зимнее время.
Указания и приказы Гитлера неукоснительно исполнялись. На борьбу с партизанами, кроме охранных подразделений и регулярных частей армии, были брошены силы управления полиции безопасности и СД, а в марте 1942 г. был создан Особый штаб по России – специальный орган «Зондерштаб «Р», который занимался выявлением мест нахождения партизанских отрядов.
Для борьбы с партизанами из числа, в основном, проштрафившихся егерей и лесников были созданы и истребительные команды с небольшой численностью, так называемые ягдкоманды или «охотники», в задачу которых входило незаметное приближение к партизанским отрядам и внезапная атака с целью уничтожения или срыва их операций.
Кроме этого, немецкой разведкой и гестапо предпринимались попытки внедрения в партизанские отряды своих агентов из числа предателей Родины для проведения террористической и подрывной деятельности, наделив их подлинными документами и средствами связи.
Гитлер, преследуя цель порабощения и уничтожения советских людей, в то же время понимал, что оккупированному населению надо предоставлять сносные условия для жизни, чтобы оно не уходило в партизаны и не поддерживало их. Однако советские люди несмотря на фашистские посулы продолжали активно бороться с захватчиками. Это злило Гитлера, а поэтому все карательные операции немцев против партизан и мирных жителей носили жестокий характер. Фашистам разрешалось убивать на месте пленных партизан; деревни, попавшие в зону действий карателей, сжигать вместе с населением, а военнослужащих вермахта освобождать от ответственности за жёсткие действия в отношении партизан.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Экспедиции карателей под названием «жёлтый слон» начались осенью. Фашисты хотели взять, как они выражались, « банды» в кольцо и уничтожить их. Но отряду, где воевал Егор, хоть и с потерями, удалось прорваться обратно в тыл врага, сохранив боеспособность. Остальные отряды, прорвав вражеские заграждения, ушли на север в район боевых действий Красной Армии. С этими отрядами ушёл друг и наставник Егора – Кузьма Трофимович Голубев, которого ещё ранее перевели в другое партизанское подразделение. На прощание Голубев сказал, что даст Бог, они встретятся, и что, скорее всего, он попросится в действующую армию.
Каратели в ходе своих операций сжигали на своём пути деревни, отбирали скот у крестьян, убивали тех, кого подозревали в связях с партизанами. Зверства фашистов ещё больше сплачивало людей на борьбу с нечистью. Оккупированное население старалось, чем могло, помогать борцам с фашистами.
В один из трудных дней окружения Алексеев получил задание узнать возможные пути прорыва отряда. Егор и ещё несколько человек отправились изучать местность в надежде найти слабое место у фашистов. Уже с первых сот метров бойцы стали натыкаться на засады. Отстреливаясь, разведчики уходили в сторону, но через некоторое время вновь встречали немцев. Тогда Алексеев решил обследовать единственную брешь, свободную от немцев, – болото, которое местными жителями считалось непроходимым. Егор и бойцы, вооружившись длинными палками, ступили на качающуюся зыбкую почву и, прощупав дно, поняли, что болото действительно непроходимо. Потом, ещё раз уточнив данные о плотности немецких засад, группа Егора вернулась в отряд, где Алексеев доложил командиру о сложившейся обстановке. Не успел Егор сделать доклад, как к командиру привели местного колхозника, который усевшись на предложенную табуретку, покачал головой и с чувством гордости произнёс:
– Болото непроходимое – это так, но не для меня. Я знаю скрытый проход через него и могу показать.
Командир пожал руку колхознику и посмотрел на разведчика.
– Егор, ступай с проводником по этой тропе и сделай вывод, может ли по ней пройти весь отряд с ранеными и с мирным населением.
Через некоторое время после нового доклада Алексеева Григорьев собрал всех командиров подразделений отряда и устроил совещание. По итогам его было принято решение, что через болото, которое с двух сторон напичкано немцами, пройдёт одна рота с усиленным вооружением и после этого неожиданно, с тыла, ударит по фашистам. В это время основной отряд пойдёт на прорыв на встречном направлении.
Ночью бойцы роты вошли в болото и с пулемётами, автоматами по пояс в воде, а то и выше, стараясь не шуметь, двинулись к свободному сухому берегу. Алексеев шёл первым и молил судьбу и Бога, чтобы те дали возможность дойти незамеченными до цели, поскольку рядом по обе стороны болотистой низины раздавалась немецкая речь, через деревья и кусты виднелись отблески костров. Иногда Егор проваливался по шею, и тогда холодная илистая вода попадала ему в рот, вызывая желание кашлять. Егор кашлял, но вовнутрь себя, стискивая зубы. Руки с автоматом и боекомплектом ему приходилось всё время держать над головой. Наконец, ноги парня почувствовали под жижей твёрдую почву, впереди был берег.
После рассредоточения рота нанесла неожиданный мощный удар по фашистам. Батальоны отряда тоже пошли в атаку и после кровопролитного боя вышли из окружения.
Потом, уже на белорусской земле, местные партизаны помогли отряду переправить на Большую землю раненых, детей, женщин и стариков, пополнить запасы оружия, боеприпасов и продовольствия посредством авиации. После этих мероприятий отряд вернулся к обычному ритму борьбы с фашистами, которые продолжали периодически устраивать карательные экспедиции против партизан. Но все они были безуспешными.
И хотя отряд уже действовал на белорусской земле, у его бойцов не пропало ощущение единой Родины. Белорусские партизаны и местное население относились к смоленским товарищам дружественно, по-братски, с желанием помочь в любой трудный момент. Учитывая обстановку на фронтах, партизаны ждали соединения с Красной Армией и делали всё возможное для ускорения этого процесса, строго соблюдая воинскую дисциплину и заботясь о местных жителях, находящихся в оккупации.
В отряде редко случались провинности бойцов, но если такой нарушитель дисциплины появлялся, то командир применял к нему жёсткие меры. Однажды произошёл такой случай.
Батальон отряда, в котором воевал Алексеев как командир отделения разведчиков, после боевой операции расположился на отдых с ночёвкой в одной белорусской деревне. Егор, поужинав и выкурив самокрутку, стал наигрывать мелодии из песен. В доме, где он остановился на отдых, находилось ещё пятеро бойцов. Среди них был мужчина лет сорока по имени Николай, который отличался угрюмым и неразговорчивым характером. Алексеев посмотрел на рядового бойца и пробежался пальцами по кнопкам гармони.
– Давай, Николай, к нам поближе и расскажи о своей кручине, а я тебе подыграю. А вдруг повеселеешь.
Мужчина докрутил самокрутку и прикурил.
– Я разговоры вести не люблю, как и петь. Жизнь мою не стоит ворошить, – пробубнил под нос Николай.
– А в партизаны чего пошёл? – не унимался Егор.
– Пошёл и пошёл, чего прицепился?
Егор махнул рукой, снова пробежался по кнопкам и запел:
Расцветали яблони и груши,
Поплыли туманы над рекой.
Выходила на берег Катюша,
На высокий берег, на крутой.
В это время в дом без стука вошёл командир батальона Савельев с пожилой сгорбленной женщиной. Алексеев сжал гармонь и притих. Командир окинул суровым взглядом бойцов и скомандовал:
– Становись в одну шеренгу возле печки.
Партизаны быстро выполнили приказ. Савельев тронул женщину за плечо.
– Мария Семёновна, вы кого-нибудь из этих людей узнаёте?
Женщина подняла голову и, скользнув взглядом выцветших глаз по строю, показала рукой на Николая.
– Вот этот давеча был у меня, хотел заночевать, но почему-то ушёл.
Командир ткнул угрюмого бойца пальцем в грудь.
– С вещами на выход. Остальным продолжать отдыхать.
Когда командир батальона, женщина и Николай вышли, Егор рукой задвинул гармонь под лавку.
– Что-то пропала охота играть. Чувствует моё сердце: что-то случилось.
На следующий день утром батальону была дана команда построиться на окраине деревни. Алексеев оперативно вывел своих разведчиков в указанное место и стал ожидать дальнейших событий. Вскоре перед строем появился командир отряда и тихо поздоровавшись, затем громко, чётко, с металлом в голосе произнёс:
– Товарищи бойцы, я думал, что мне уже никогда не придётся краснеть перед советскими людьми после произошедшего события ещё в начале наших действий. Но вчера, к великому моему огорчению, произошёл аналогичный случай, который бросил позорную тень на отряд. Этим могут воспользоваться фашисты в пропагандистских целях, выставляя партизан в глазах населения бандитами. Вчера один боец, зайдя в дом к пожилой женщине, украл у той мешочек с сухарями. Этот мешочек был обнаружен в вещмешке Николая Бухно. Бухно сознался в преступлении. Дело, как вы понимаете, не только в этих сухарях, дело во мнении народа о партизанах, долг которых заключается в уничтожении фашистов, полицаев, в защите населения от этих злодеев и в оказании помощи людям, которые временно оказались на оккупированной территории, но не в их грабеже. Я думал этот вопрос в отряде закрыт раз и навсегда, но нашёлся один негодяй, который нарушил одно из святых правил отряда. Ему за это пощады не будет. Партизанский суд приговорил вора к расстрелу, и этот приговор приказываю исполнить немедленно.
Бухно, который стоял в окружении конвоиров, поставили спиной к дереву, и те же конвоиры, щёлкнув затворами винтовок, выстрелили по приговорённому. Мужчина, так и не проронив ни одного слова, прошитый пулями, медленно спустился на землю и завалился на бок.
Командир отряда снова подошёл к строю батальона.
– Впереди нас ждут доблестные дела по освобождению родной земли от фашистской заразы, нас ждёт скорая победа. Я верю, что вы с честью выполните долг перед Родиной и советским народом. Можно разойтись, чтобы подготовиться к очередным боевым операциям.