За размышлениями. Она не заметила, как прошло время. Идель поднялся к Алесандре:
– Грустишь?
– Мечтаю сбежать.
– Прекрасно, но сейчас нам надо вернуть тело. Подруги потеряли свою куколку. Он достал и з кармана бутыли и поднес одну из них к губам девушки.
Тело опять начало задыхаться, извергая из себя мутную воду. Дождавшись окончания судороги, Идель залил в бездыханную оболочку её содержимое и улыбнулся.
– Тебе нравится вид? – смотрел он на испуганную девушку.
– Я потеряла сознание? – озиралась она по сторонам.
– Да, анафилактический шок. Ликер на травах, а ты не предупредила меня об аллергии. Пришлось вколоть антигистаминные и поднять поближе к небу. Здесь больше воздуха. Нес на руках и любовался на свою принцессу. Считая, я вернул тебя с того света.
Идель указал на место укола, поцеловал девушку в бледные губы и нетерпеливо прижал к себе. Насытившись ещё раз, Идель отвёл девушку в зал и, пообещав перезвонить, отправился в цоколь.
«К Аниматору», – сел он в машину, опасаясь, что водитель вновь станет его пытать, но тот молчал, словно ничего не произошло. «Ты воин», – вспомнил Идель слова Червя, сплюнул себе под ноги, поймав недовольный взгляд водителя, только что отмывшего салон.
Червь знал, как контролировать своё войско. Подлая память вновь перенесла Иделя в Изнараил, напомнив разговор под высоким деревом.
– Мы должны как можно ближе подобраться к Арахнаилу, – расписывал Червь план действий. – Там я директор ночного клуба, современное кабаре, – пояснил он, – Не удивляйся, за время твоего отсутствия многое изменилось. Впрочем, всему придётся учиться заново. Днём ты сотрудник научно-исследовательского института, ученый, уважаемый человек. Будешь изображать чинушу, а по вечерам, милости просим, ко мне: вино, женщины, всё как ты любишь. Кроме карт, казино нынче под запретом, – уколол Червь Иделя. – К тому же Алесандра будет рядом. Со временем я и ей подберу постоянное тело.
– Ты щедр, – ел Идель виноград и думал о том, что согласен на любые условия, лишь бы покинуть безвременье Изнараила. Он добровольно поднёс стеклянную бутыль к своим губам и очнулся на большой кровати в странной комнате. Сев, Идель огляделся по сторонам и отшатнулся от собственного отражения в огромном зеркале
– Где я?
– В НИИ? Как тебе тело? Покрутись. Сам выбирал, – подбадривал его Червь.
– Что это? – указал Идель на решётчатое окно.
– Маленькая неприятность, – погладил Червь подбородок. – Не хотел вываливать на тебя все сразу. НИИ – это цивилизованный Дом скорби.
– Я же ничего не смыслю в душевных болезнях, – посмотрел Идель в окно на мощенные кирпичом дорожки.
– Тебе и не надо. Ты лучше сюда посмотри, – оживился Червь.
Взяв в руки черный прямоугольник, нажал на выступающую кнопку. Черное прямоугольник, висевший на стене взвыл, оглушая Иделя какофонией неразборчивых звуков, отчего инстинктивный ужас на мгновенье сковал его тело. – Телевизор, – с гордостью посмотрел на Иделя Червь.
– Да ты сюда посмотри, – поманил Иделя Червь. – Вода, уборная, ящик, набитый продуктами. Мог ли ты о таком мечтать?
– Я душевнобольной! – поразился догадке Идель.
– Ты – нет, но бывший хозяин имел некоторые особенности, – достал Червь из холодильника бутылку шампанского. – Твоё возвращение надо отметить.
– Мнил себя Македонским? – грустно засмеялся Идель, заворожённо глядя на поднимающиеся в бокале пузырьки.
– Нет, любил перед девкам портки снимать и причиндалы свои показывать. Болтать то бишь. Оттого, сударь, все зовут его Болтун. Забавно, не правда ли?
– Со смеху умереть можно, – сел Идель за стол. – Арахнаил тоже?
– Аниматор, здесь он Аниматор, – суетился Червь. – Развлекает одиноких дамочек. Пежит их в своём павильоне, не жизнь, а сказка. Трудотерапия, друг мой, приняла иные формы. Тяжёлые цепи, пиявки и омовение ледяной водой в прошлом, по крайней мере, не афишируется. Прогресс, – отпил Червь из бокала, поперхнулся и вылил остатки в раковину. – Со временем ты всё узнаешь. Даю тебе неделю на адаптацию и вперёд. К хорошему быстро привыкают. Посмотри видео с бывшим хозяином, потренируй жесты, фразы. Вроде бы ты был неплохим актёром. Картишки научили тебя блефовать. Избегай разговоров о прошлом. Вы с Аниматором друзья. Перекидываетесь парочкой фраз в НИИ и изредка встречаетесь у него на квартире. Перейдём к деталям, – кинул Червь на кровать костюм с пайетками. –. Днём ты законопослушный псих в собственных апартаментах, но вечер и ночь твои. Зови меня Сан Саныч. Я ответственный за твою сохранность вне решёток. Забираю и привожу обратно, так, что не дури. Но если ты хочешь обратно, – достал Червь бутыль из портфеля и, не дождавшись ответа, продолжил. – Друг мой, наша миссия захватить это место. Проникнуть в сердце Лиги и разорвать границы мира. Ради нового дома можно пожертвовать своим именем и знанием, не так ли? Здесь правит своя система и наша задача найти её слабые места.
Идель остановил водителя у ближайшего магазина и распрощался: «Дальше я сам».
Аниматор
– Кто? – от привычки задавать бессмысленные вопросы, глядя в видеофон, коробило, но я упорно следовал правилу.
– Открывай, Аниматор, Пух пришёл, – заржал Болтун и поднес к камере пакет из винного.
Развалившись на диване, он долго смотрел на меня, борясь с любопытством, а затем выдавил:
– Что там произошло?
– Меня разорвало. Вся эта грёбаная реальность потеряла свой смысл.
– Рыжая сучка – горячая штучка, – подмигнул мне Болтун.
– Типа того, – ухмыльнулся я.
– Без духовности мы твари, – подытожил Болтун.
Вытерев одной рукой лицо, он всегда так делал, когда волновался, Болтун достал из пакета и поставил на меленький журнальный столик зеленную бутылку Кухтеринского портвейна. На чёрной этикетке обнажённая Венера держала кисть винограда. Избитая картинка вызвала ощущение дежавю. Я не мог вспомнить, приносил ли Болтун ранее эту марку вина, но лик греческой мадонны и гроздья винограда, свисающие с лозы, вызывали во мне необъяснимую грусть.
– Стаканы неси, – скомандовал Болтун.
Я взял два дежурных. Красная жидкость растеклась по гранённым сосудам.
– Тебе не хватает стойкости. Стержня.
Болтун запнулся. Накатил из своего стакана крякнул и вздрогнул. Отчего солнечные зайчики пробежались по комнате. Я всегда смеялся над костюмами Болтуна, но сегодня промолчал.
– Я не про тот стержень. С этим и у тебя, и у меня все хорошо. Сегодня такую деваху встретил. Хороша. Знаешь, как разум меняет тело? Вот казалось бы, жопа и дырка между ляжек, а залей туда другого человека и тело заиграет новыми красками. Хотя ты не поймешь, не помнишь. Так вот, а жопа у нее хороша. К чему это я. Займись духовными практиками и увидишь, как все обретет смысл. Весь павильон разнёс? – резко сменил он тему.
– Стержня хватает, – выпил я залпом, поежился и потянулся к сигаретам. – Почти, теперь мать меня точно уволит.
– Мечтай, – усмехнулся Болтун. – И чем бы ты занялся? – подлил он еще.
– Не знаю, – затянулся я и включив принудительную вентиляцию покосился на потолочную камеру.
– Я тебе подскажу, – понял Болтун мой взгляд, достал из кармана белый прямоугольник и положил его на журнальный столик. – Иди к драконам.
– К драконам? – переспросил я и плесканул ещё, не понимая, как связан мой отказ возвращаться к опостылевшим обязанностям с мистическими тварями и Кухтеринским портвейном.
– «Путь дракона» слышал о них?
– Нет, – принялся я мучать браузер телефона. – Духовные практики, просветление и прочая муть, – прочитал я краткое описание. – Зачем?
– Хер его знает зачем! – вспылил Болтун. – Люди часами на ковриках сидят, мантры повторяют, ищут себя и находят смысл жизни. Духовный стержень. Вот кто ты, Аниматор? Чем отличаешься от других?
Встал он с дивана и зашагал по комнате.
– Смотрю я на твою квартиру и понимаю – ничем, стерильное ничто. Белые стены с таким же потолком, серый палас. Сдохнешь, спокойно можно сюда любого заселять и ничего, слышишь, ничего не будет напоминать о тебе.Шкаф, диван, стол, закрытые шторы блэкаут, а за ними, между прочим, жизнь, – дёрнул он за шнур жалюзи и замолчал. – Стальные ставни? Призна́юсь, завидовал твоему отдельному проживанию.
– Алина подстраховалась, – плесканул я ещё. – Мать боится, что я от расстройства с первого этажа вниз сигану. Сядь, не мельтеши.
– Так, о чём это я, – остановился посреди комнаты Болтун и пытался собраться с мыслями. – У каждого есть смысл существования.
– И у тебя? – рассмеялся я.
– И у меня, – кивнул Болтун.
– Какой? Эффектнее вывалить свой член?
– Да пошёл ты, – сел на диван Болтун и отпил из своего стакана. – Проснись, Аниматор! Вспомни кто ты!
Болтун похлопал себя по карманам и, достав розовый вейп, затянулся.
– Охранники у девок отобрали. У нас же строго с запрещёнными веществами, – выпустил он электронный пар и продолжил. – Сан Саныч просил намёками, но ты ведь мой друг. Вспомни, мать твою, зачем ты здесь! Водораздел уже близко! Вали к грёбаным «драконам». Они помогут тебе стать собой. Не ради себя прошу, ради Алесандры. Она, кстати, передавала тебе привет. Адрес знаешь. Мне пора, – покосился Болтун на ожившую камеру и прошептал. – Обещай, что сходишь.
– Схожу, – проводил я его к выходу и с удовольствием захлопнул дверь.
За последние пару лет Болтун сильно изменился. Если раньше часами пропадал в спортзале и сторонился ошалевших от горячих стриптизеров баб, то сейчас трахал все и рассказывал о несуществующей жене. Хотя о первом тоже мог привирать. Сошёлся с Сан Санычем, которого раньше ненавидел и вел себя странно, как и полагается среднестатическому человеку с поехавшей крышей.
Проводив Болтуна, я поднял стаканы и оторвал от донышка одного из них прямоугольник. Камера зажужжала меняя наклон.
– Хочу все знать? – посмотрел я в центр объектива и перевернул бумажный прямоугольник рубашкой вверх.
– Я отвечаю за вашу безопасность, – невозмутимо ответила Алина.
– Прощай детка!
Я прошел на кухню, достал из аптечки лейкопластырь, встал на стул и залепил объектив одной из камер.
– Ты нарушаешь правила, – заговорила колонка.
– Хочу немного конфиденциальности, – ответил я и направился в комнату.
– Не смей, – зашипела Алина.
– Окрой ставни, – упал я на диван. – Кто такие драконы?
– Мифические существа внешне похожие на…
– Нет, – услышал я скрип механизма и улыбнулся собственной победе. – О ком говорил Болтун?
Я поднял со стола визитку и демонстративно приподнял ее поближе к камере.
– «Путь или братство дракона» – некоммерческая организация. Специализируется на оказании помощи людям в трудной жизненной ситуации, преимущественно мужчинам. Практикует собственное учение, основанное…
–– Проложи маршрут, сам посмотрю, и свет выключи, – приказал я и продолжил. – Болтун стал другим.
– Людям свойственно меняться. Это укладывается в рамки саморазвития, – забубнила Алина.
– Людям свойственно меняться, а машинам нет, – перебил я Алину. – Передай матери, что я увольняюсь.
– Искусственный интеллект обучаем и способен к саморазвитию, как любое живое существо, – задрожал электронный голос.
– Живое, – повторил я, вслушиваясь в тишину.
– Вы не можете уволиться. Нарушения условий отдельного проживания способствуют вашему возвращению в НИИ.
– Заткнись, – приказал я и уставился в белый потолок.
Как ни укрути, работа была моей жизнью. Немного муторная и не всегда приятная, она позволяла мне существовать отдельно, но сегодня…
Память вновь погрузила меня в пережитое: лёгкое прикосновение губ, скользящие по телу руки и небесного цвета глаза, прикрытые бронзой волнистых волос. Поддавшись её напору, я не заметил, как из загнанного зверя превратился в жертву. Она наслаждалась свободой, а я подчинялся. «Ты чудо», – розовые губы прикоснулись к тряпичной маске, а острый коготок скользнул по животу.
Катализатор
– Как всё прошло? – сгорала от любопытства Тамара Григорьевна.
– Великолепно, – томно дышала в трубку Нина. – Довольно милое создание. Я поиграла бы ещё, но цены.
– Так порадуй старушку, выйди на работу. Смотри, Нинель, другую найду.
–– Буду в девять.
– Не опаздывай, – бросила трубку работодательница и Нина вспомнила, как год назад рыдала над мятым клочком бумаги «Прости, я ухожу!». Слёзы медленно катились по лицу, а ком невысказанного сбивал дыхание.
Он ушёл без объяснений и криков. Растворился в потоке дня, разрезав жизнь на счастливое «до» и ужасное «после». Оставил налёт на самолюбии и вырвав из подсознания надёжно спрятанные комплексы.
Три дня Нина плакала, кляла всё и вся, придумывала методы мести и возвращения любимого. В порывах пила то вино, то шампанское, смотря куда качала ее обида, много курила, обрывала телефон недоумку и снова рыдала. Затем встала с постели, собрала в охапку остатки его вещей и послала их в мусоропровод. Туда же полетели занавески и прочие уютные вещи.
Сжечь всё не представлялось возможным, отчего Нина впала в апатию и вновь уткнулась в подушку, все еще хранившую запах его волос. Содрав наволочку, она остервенело рвала ткань на лоскуты, а затем смотрела как тлеют остатки счастья.
Сердечные ожоги проявились на кончиках пальцев, вздулись волдырями самолюбия и сменились розовой кожей новой жизни. Нина уволилась с работы и спустила в Турции бережно копимые на свадьбу деньги.
Возвращение домой обернулось депрессией и бесконечными советами подруг. Только бывшая работодательница, пообещавшая дождаться окончания придури, не выдержала и, обрушившись трёхэтажным матом, послала блудную работницу в разрекламированное НИИ:
– Сходи, не пожалеешь. Там такое, – хихикнула в трубку Тамара Григорьевна. – Голый мужик в маске обезьяны. Отправит тебя в доисторический период, когда все пальмы казались большими. Только на спину не ложись, трава больно колкая. Фотки сделай в лухари костюме из экомеха: гетры, юбочка и маска незнакомки из вымершего чебурашки. Будет, что вспомнить.
– Мужик в маске и лухари антураж, – заинтересовалась Нина, представив бывшего, и принялась искать адрес чудо-конторы.
Разглядывая статейку, описывающую процесс «возрождения женского начала через погружение в истоки мира, страх и покорность», она уже знала, как поступит в этой ситуации. Коварный план был готов.
Одевая чебурашковые меховушки, она искренне смеялась, на что пожилая женщина в медицинском халате, сделала строгое замечание. Голосом учительницы начальных классов физиотерапевт (так значилось на дверях предбанника павильона «Возрождения») объясняла о снятии с НИИ ответственности за неэффективность процедуры «в случае нарушений плана подготовительных работ». Пройти без формы она не позволила, поэтому от первой части плана, ворваться в павильон в чём мать родила (погружаться, так погружаться), пришлось отказаться.
Проверив необходимые справки и сделав тест на беременность, физиотерапевт ввела ей дозу противозачаточного, предварительно толкнув заготовленную речь: «У нас всё естественно, но под защитой. Проблемы ни вам, ни нам не нужны. Бегали здесь убогие, ребёнка от дикаря хотели. Дуры!»
Нина наконец-то попала в павильон, улыбнулась натяжному небу, в котором отражалась солнце-лампа и пластмассовые пальмы. Осмотрелась, заглянула под искусственный куст, не спрятался ли там тигр с саблезубым членом и, вспомнив хулиганский стишок о весёлом ёжике, рассмеялась. Хохот водопадом отразился от тоненьких стен, заглушив шаги приближающегося «монстра».
«Тарзан» приятно удивил слаженностью тела. Надетая на голову волосатая маска придавала ему дикости и будила в ней неистовую ярость.
Кинувшись на шею «монстру», Нина нежно поцеловала его в красные силиконовые губы и потянула за собой на мраморный пол, прикрытый искусственной травой. Оседлав поверженного «монстра», она придавила руками плечи несчастного и, физически ощущая его боль, наслаждалась своим превосходством. Благодарственный прощальный поцелуй и победно задранная к высоко поднятой голове, вернули Нину в строй. Сессия удалась.