День при любом раскладе должен был пройти хорошо. Сегодня исполнялось тридцать семь лет не совсем мужу, но уже и не просто бойфренду Эстер, Моргану. А день рождения Моргана – это и день рождения его сестры-близнеца Дафны, по совместительству матери Кейт и лучшей подруги Эстер. Ровно год назад они праздновали тридцать шестой день рождения Моргана и, вернувшись домой, обнаружили, что Дафна, которая ушла с вечеринки пораньше, исчезла из города. Она только оставила клейкий листочек с запиской на пижамке спящей Кейт: «Вернусь через час, самое большее». С тех пор она прислала парочку электронных писем, но больше о ней не было ни слуху ни духу, и Эстер с Морганом – главным образом, конечно же, Эстер – приходилось растить Кейт самим. В заботах о ребенке минул год, и Эстер осознала, что с ужасом ожидает дня, когда Дафна все же вернется и нарушит устоявшийся порядок. Большую часть времени она, правда, старательно убеждала себя, что сильно ничего не изменится.
Хотя на самом деле это, конечно, не так.
Эстер выключила радио. Всю неделю в новостях только и говорили что об урагане, принесшем разрушения на западное побережье Карибских островов. Теперь вот, ближе к вечеру, то, что от него осталось, обещало пройтись по Новой Англии.
Эстер осмотрела кухню и гостиную, проверяя, не забыла ли чего. Из мойки чуть не вываливались немытые тарелки, на полу лежали детские и собачьи игрушки. Ладно, порядок можно и потом навести. Морган утром взял машину, поэтому, чтобы успеть с Кейт в садик, нужно было сесть на автобус от Юнион-сквер до Портер-сквер. Потом Эстер прыгнет в вагон метро до Гарвард-сквер и, если повезет, окажется на рабочем месте за стойкой библиотеки Уайденера ровно через – она снова сверилась с часами на сотовом – двадцать одну минуту. Закинув сумку на плечо, она придержала дверь на лестницу для Кейт.
– А мы куда? – спросила четырехлетка.
– В садик, – как можно веселее ответила Эстер и приготовилась к ответной реакции.
Кейт, как по команде, скукожила, словно резиновую, мордашку и, сложившись пополам, упала на пол.
– Не хосю, – завопила кроха, цепляясь за перила лестницы.
– Ой, да ладно тебе, – сказала Эстер. – А куда мы еще, по-твоему, собирались? Ну же, ну, идем.
Автобус будет на остановке через три минуты, а следующего ждать еще двадцать.
Племянница уже орала в голос, а значит, уговаривать ее стало бесполезно. Если она что втемяшит себе в голову, поможет только грубая сила. Эстер рывком подняла ревущую Кейт с пола и, на каждом шагу отрывая ее пальцы от перил, стараясь не уронить сумку и рюкзак с принцессами, пошла вниз. У порога Кейт руками и ногами уперлась в дверную раму, но Эстер кое-как прорвалась на крыльцо. Оказавшись на тротуаре, она бегом припустила в конец улицы: сумки съезжали с руки, очки – на нос, а «хвост» чуть не распустился. На остановке Эстер с невинным видом встала среди других пассажиров, в то время как Кейт вопила. Соседи старательно упирали взгляд в экраны телефонов. Почти всех из них Эстер знала в лицо, если не по имени. После такой сцены кто-то наверняка да позвонит в органы опеки.
Но вот из-за угла наконец вырулил автобус, и водитель, остановившись и открыв двери, поздоровался:
– Ну привет, маленькая мисси.
Кейт сразу же просияла, как будто последние пять минут ничего не происходило, а сердце Эстер, несмотря ни на что, исполнилось любви к этому ребенку.
– Идеальный малыш, – похвалил водитель, пока Эстер искала проездной. – Мне бы такого.
– Мне бы тоже, – ответила Эстер, пробираясь в дальнюю часть салона, где они встали, держась за поручень. Кейт принялась болтать на весь салон: громко перечисляла свои любимые блюда («КУЙИНОЕ ФИЛЕ С УККОЛОЙ») и, конечно, свои не любимые («ФИКАДЕЛЬКИ И АПЕЛЬСИНОВЫЙ МАЙМЕЛАД»), а заодно имена своих плюшевых игрушек и планы стать принцессой, врачом, учителем, ветеринаром, работницей бензоколонки («БЕНЗИН ВКУСНО ПАХНЕТ»), полицейским и шеф-поваром.
– А библиотекарем не хочешь? – спросила Эстер.
Кейт покачала головой:
– Не-а.
– Ясное дело.
Вскоре автобус остановился на Портер-сквер, и все вышли. Эстер взяла Кейт за ручку и поспешила через разделительную полосу, пробежала через парковку, мимо «Портер-сквер букс» и дальше по Массачусетс-авеню. До́ма, с таким бардаком, у нее не было и секунды, чтобы остановиться и прислушаться к себе, зато сейчас, несясь мимо «Данкин», она старательно давила в себе мысли, не обращая внимания на то, что происходит внутри: участилось сердцебиение, стало не хватать воздуха, а идея, пустившая корни в уме, из крохотного семечка превратилась в росток, распустилась и уже захватила воображение, сметая с пути все, любой рассудочный довод.
Буря.
Она приближается.
Разыграется уже сегодня.
Синоптики обещали пять дюймов осадков.
Побережье затопит. Ураганным ветром оборвет провода. Оставайтесь дома, предупредил ведущий прогноза погоды. Пораньше уйдите с работы. Избегайте вождения. Не затевайте ничего.
Ураганы ведь меняют курс. Иногда уходят в сторону. А бывает, и ускоряются. Вдруг этот налетит раньше времени? Вдруг Кембридж и Сомервилл затопит и Эстер не сумеет попасть из библиотеки в садик? Она вспомнила кадры из Хьюстона, когда на город обрушился ураган «Харви»: люди брели по грудь в воде, усадив детей и животных в каноэ. В отчаянии. Черт, вот каноэ-то у Эстер как раз и нет.
Хватит!
Она приказала мозгу отключиться.
Неужели все повторяется?
Эстер замедлила шаги. Впереди виднелся устрашающий знак садика: яркий, собранный из деревянных кирпичиков, – под которым прочие родители уже целовали детей на прощание и бежали по делам. Хотя какая из Эстер мать? Она только тетя. Да и не тетя даже, они ведь с Морганом не женаты. Непрошеный гость. С ней и полиция-то, наверное, общаться не станет, если Кейт вдруг потеряется.
Вот и еще одна навязчивая тревожная мысль.
У ворот, встречая припозднившихся, стояла воспитательница. Точнее, даже сама заведующая, средних лет, плотного телосложения, опытная; за годы работы с четырехлетками голос у нее сделался тонким, как у ребенка. Как там ее? Мисс Мишелл?
– Мисс Микаэла! – позвала Кейт и чуть не вырвалась навстречу воспитательнице. Эстер все же ее не пустила.
А надо бы. Ей пора на работу.
Мисс Микаэла опустилась на корточки, и Эстер с огромным трудом удержала себя, чтобы не подхватить Кейт и не броситься с ней наутек. Она отпустила племянницу, и та побежала, энергично работая ручками-ножками. Эстер начала задыхаться.
– Мы, кажется, не сможем остаться, – произнесла она.
Внутри детишки уже расселись на стульчики за столиками, на которых уже ждали материалы для маленьких поделок. По классу бдительно расхаживали воспитательницы, поддерживая порядок. Вот только защиту Кейт Эстер никому не доверила бы. Никто, как Эстер, не сумеет с Кейт убежать, спрятаться или драться за девочку. Кругом слишком много опасностей. Мир – страшное, пугающее место, в котором случаются ужасные, ужасные вещи. Где угодно. С кем угодно. Эстер потянулась к Кейт, а на глаза у той уже наворачивались слезы.
– Она простужена, – сказала Эстер.
Девочка вцепилась в ногу мисс Микаэлы.
– Ничего страшного, – ответила воспитательница. – Проходите, оставайтесь до вечера.
Эстер подхватила племянницу на руки.
– Может, все-таки перестанете? – спросила ее мисс Микаэла.
– Глупости, – ответила Эстер. – Завтра придем. После бури.
Прижав к себе хнычущую Кейт, она пошла прочь.
Свернув за угол, Эстер рухнула на первую же скамейку. Достала сотовый и набрала Кевина, сообщила, что на работу не придет.
– Завтра тебя ждать? – спросил Кевин.
– Непременно.
Кевин вздохнул, повисла пауза. Эстер даже успела понадеяться, что его терпению пришел конец и ее наконец уволят. Однако за эти несколько недель Кевин доказал, что его колодец щедрости поистине бездонен.
– Тогда до встречи, – попрощался он.
Сгорая со стыда, Эстер нажала отбой. Взглянула на Кейт – та молча хныкала, посасывая пальчик, – и у нее чуть не разорвалось сердце. Эстер прекрасно видела себя со стороны, понимала, как выглядит ее поведение для окружающих. Кейт, само собой, эти спектакли надоели. Ей надоело мотаться на автобусе в садик только лишь за тем, чтобы сразу же вернуться домой. Да и кому бы такое понравилось?
И буря тут совершенно ни при чем. Все дело в событиях минувшей зимы: похищение, холод, поездка в багажнике, темнота, вечное покалывание в обмороженном мизинце. Дело было в том, как тогда рисковала сама Эстер и какой опасности подвергла Кейт.
– Крекер хочешь? – предложила она племяннице.
– Нет!
– Если перестанешь плакать, я куплю тебе мороженое.
Слезы моментально прекратились, будто перекрыли кран.
– Пьямо на завтьяк?
– Я бы и сама рожок съела. Поедем к Кристине.
А вообще, не помешал бы виски.
– Только пообещай мне кое-что, – предупредила Эстер.
– Не говойить нисего дяде Мойгану, – подсказала Кейт.
Девочка росла слишком уж сообразительной и сейчас говорила все верно: Морган понятия не имел о том, что творится. Эстер чудом удавалось скрывать, что с начала августа она не работает, а Кейт не посещает занятия. Вместо новых табелей успеваемости Эстер показывала прошлогодние. Выдумывала истории о том, как ее достали студенты Гарварда, интересующиеся историей сериала «Различные ходы»[2]. Поразительно, как просто давался обман, как легко получалось поддерживать небольшие выдумки. Однако Эстер знала, что когда построенная из них башня рухнет, то получится зрелищно и безобразно.
Какого дьявола, когда она успела сойти с ума?
– Завтра все будет по-другому, – пообещала она Кейт. – Честное слово.
– Хосю сандей.
– Не вопрос.
– С зефийками.
Ну, зато ребенок научился извлекать пользу из плохой ситуации.
– Все, что пожелаешь.
Глава 2
– Не убегай! – пронзительно прокричала Оливеру Лидия.
Четырехлетний мальчишка ломился через толпу гостей, которым не терпелось до начала бури убраться с острова на последнем пароме. Что бы там ни происходило, от обязанности следить за порядком Рори никто не освобождал.
А еще он чувствовал на себе взгляд Лидии.
В душном, не по сезону жарком зале она бегала с холодным кофе и пончиками на подносе; волосы наспех собраны в узел, на поясе – фартук. Последние два с половиной месяца, с тех пор как на Четвертое июля, спустя долгие часы отчаянных поисков, Рори нашел-таки Оливера спящим на борту яхты на приколе, между ним и Лидией установилось неловкое молчание. А ведь он вроде как герой. Ее герой. Но не прошло и нескольких часов после находки, как поползли слухи: мол, Рори сам похитил и спрятал мальчишку, намереваясь впечатлить Трея и пробиться в полицию штата, или же потому, что боготворил Лидию – это же видно с первого взгляда, – или просто потому, что Рори – жалкий неудачник, как и его брат Пит, чуть не угробивший полгорода, когда, обдолбанный оксикодоном, едва не врезался на пароме в пирс. Жители острова, которых Рори знал всю жизнь, придумали эти слухи и превратили их в убедительную правду.
После Дня независимости Рори с Лидией не общался. Он не знал, во что верила она, и сколько бы ни искал источник сплетен, они не прекращались все лето.
Пройдя мимо Лидии в каких-то двух шагах, Рори на нее даже не взглянул. Не обратил внимания на то, как она вяло махнула ему рукой. Зачем подогревать это пламя? Ему ничего не светит, да и не светило, наверное, никогда, как бы сильно он ни желал Лидию все эти годы.
Рори глянул на часы: паром пришвартуется через сорок пять минут. Времени хватит еще раз обойти остров и вернуться на причал. К тому же надо проверить, не припозднился ли кто. Рори уже собрался уходить, когда Лидия остановила его:
– Я тебя почти все лето не видела.
– Так ведь сезон, дел по горло, – ответил Рори, переминаясь с ноги на ногу и заново переживая чувство из детства, когда они с Лидией проводили лето вместе, исследуя закоулки острова. – И у меня, и у тебя, – добавил он.
– Сезон закончился, – заметила Лидия. – Гости уезжают. Может, получится выкроить время и кое-что прояснить? Может, ты сможешь кое с чем мне помочь.
– Если надо что-то починить, проси мужа, – посоветовал Рори.
Он вышел, сел в джип, хлопнув дверью, и поехал прочь, огибая небольшие группы людей с тачками и чемоданами на колесиках. Те шли к пирсу через «городок», состоявший из грунтовой дороги, вдоль которой располагалось несколько лавок, пригоршня отелей и ресторанов. Все они, кроме разве что универмага, сразу после Дня Колумба закроются. Остров Финистерре находился в юрисдикции полиции Бутбей-Харбор, но имел и собственное отделение, в котором Рори и служил. Рабочий график у него был такой: сутки дежурство, сутки выходной, сутки дежурство и потом пять дней выходных. Помощники шерифа по большей части приезжали сюда на работу с материка, и только Рори, выросший на острове, покидал его лишь однажды – когда на два года поехал учиться в колледж. Сегодня все минувшие четыре часа смены он посвятил рутинным делам, принял два вызова – один по поводу собаки Боско, которая на привязи почти не сидела и забежала на чужую территорию, и второй – по поводу разбушевавшегося костра, который к его приезду все равно успели погасить. Не надвигайся на остров буря, день был бы самым что ни на есть обычным.
Рори утопил педаль газа в пол и, промчавшись мимо гостиницы Лидии с цветником из многолетних растений и крохотной пекарней «Пончики и пирог», вырвался за пределы города. Въехал на холм, с которого открывался вид на Атлантический океан, и спустился мимо пивоварни к поворотному мосту, связывающему Большой Финистерре (Большой Эф) и Малый Финистерре (Малый Эф). Управляли мостом при помощи ручной лебедки, и в разомкнутом виде он висел параллельно расселине, так что по ней свободно проходили суда. Сейчас мост как раз был разомкнут, а значит, те, кто застрял на Малом Эфе, на паром не успеют. Рори ударил по тормозам и выскочил из машины.
– Гас! – закричал он, взглядом ища сгорбленного старика оператора.
Гас не ответил, и тогда Рори побежал к маленькой красной будке, где Гас, оказалось, сидит и слушает прогноз погоды на древнем бумбоксе.
– Ну же, Гас, – обратился к нему Рори. – Там люди хотят до бури уехать.
– Не будет никакой бури, – отозвался Гас.
– Я бы на это не рассчитывал. И вообще, через полчаса паром придет.
– Я чую, когда буря близится. Колено ноет.
Колено. Как и всякий доисторический ловец омаров, топчущий землю Финистерре, Гас утверждал, что суставы не врут и точно предсказывают погоду. Вот только Рори не поставил бы на его колено против официального штормового предупреждения.
– Там уже очередь на пирсе.
– Материковые, – проговорил Гас. – С ними жить невозможно. Без них даже лучше.
– Наведи мост! И не убирай.
– Вот сам и наводи, – проворчал Гас, прибавляя на радио громкость. – И вообще, поговори с Лидией, – добавил он. – Она в то, что люди про Оливера и про тебя болтают, не верит.
– Ну-ну.
Что бы там народ ни говорил, Рори знал правду. Он ясно помнил злополучную ночь. Когда солнце зашло, он забрался на борт той яхты и заметил, что брезент в одном месте отогнут. Потянул за край – завязки легко отошли – и увидел ногу Оливера. Чего он только не передумал, когда стягивал брезент и прижимал к себе спящего Оливера. Потом прислушался: жив ли мальчик? – и услышал его тихое дыхание.
– Я нашел тебя, парень, – прошептал Рори, уже гордясь добрым делом. – Ты в безопасности.
Он сразу же позвонил Лидии, спеша первым сообщить добрую новость. Слышно было, как она, уронив сотовый, побежала. К нему. Затем он по рации сообщил новость в штаб и на заднем фоне услышал, как ликуют люди. Рори ждал, оставаясь на борту раскачивающейся на мелких волнах лодки. Держа на руках Оливера. Он ждал награды, как герой, ждал, что Лидия взглянет на него так же, как он всегда смотрел на нее.