– М-м-м, здорово.
– Ага, Вик одной там же, в туалете, в рот дал. А мы с Доком ко второй поехали.
– Коль.
– Что? Ты же сама спросила.
– Давай без подробностей. Меня не волнует, в каких позах вы трахали пьяную шлюху.
– Да Маш, в чём проблема? Ты всех девушек шлюхами считаешь? Что за бред-то?
– Говорю, как есть. Разве я не права?
– Какая ты… сама как-будто на первом свидании никогда не давала.
– Конечно, нет!
– И почему я тебе не верю?
– Да не хочешь – не верь. Меня это не колышит.
– А если бы свидание было со мной?
– Я даже не знаю… А что, есть предложения?
Вновь прошлое напомнило о себе. То презрение, которое я испытывал к своим сокурсникам, пробуждалось теперь к коллегам. Оно покалывало где-то в глубине души, как затёкшая, давно не используемая конечность. Сотни раз я доказывал себе, что это и было моим путём на дно. И сейчас я не собирался сдаваться без боя. Слишком чёрное это чувство, слишком легко оно разлагает изнутри.
Прежде чем презрение набрало силы, я распахнул дверь. И так слишком много услышал.
Тема, как я и ожидал, тут же сменилась на самую нейтральную.
– Когда же этот дождь уже закончится? – риторически спрашивал Николай.
– Да скорей бы. Надоел, – поддержала его Маша.
– А я к вам, – сказал я, спустившись на первую ступеньку. – Не помешаю?
– Не, только тебя и ждали.
– Ага, – подтвердила Маша. – сидели и думали, где там Макс, не бросил ли курить часом. Ан нет. Не бросил.
– Фигово день начался, да? – спросил я её.
– Да пипец какой-то.
– А из-за чего весь сырбор? Я поздно подошёл.
Маша с готовностью пересказала мне историю. Ничего нового. Шура шёл, стакан нёс, махнул рукой и пролил на сумку. Но Маша рассказывала, так смакуя каждое слово, будто кроме меня никто об этом не спрашивал.
– А сумочка правда стоит двадцать тысяч? – переспросил я, когда рассказ закончился.
– Именно! И он её водой поливает!
– Прости за вопрос, но откуда у тебя такая дорогая вещь? С нашими-то зарплатами.
Маша улыбнулась. Она ждала, чтобы кто-нибудь спросил и об этом.
– Мне её подарил поклонник, между прочим.
– Поклонник? – удивился Коля.
– Именно так. По слогам сказать?
– Хорош поклонник. Мажор какой-нибудь?
– Типа того. Сын крутого бизнесмена. Он десяток этажей в башне Сити имеет. Так то.
Коля поник. Ему явно не нравилось, что за Машей кто-то ухаживает. Может, как и я когда-то, он боялся признаться? Или просто принимал её как свою собственность? Как вечно ожидающую и готовую в любой момент на что-то большее, чем беседа под сигарету.
– Ну, меньшего ты не достойна, – сделал я комплимент, и Маша присела в риверансе, махнув чёлкой.
– Я пойду, – Коля кинул окурок и поднялся.
– Ревнует, – заключил я, когда дверь за ним закрылась.
– Ну и пусть. Ему полезно. Ладно, пойду и я поработаю.
Она убежала. Оставила меня один на один с тлеющим бычком и тишиной. День приближался к концу, и всё крепче боролись во мне надежда и страх. Ночь. Что принесёт она? Без лекарства останется ещё одним беспокойным бдением. С лекарством я опять могу увидеть Таню. И это пугало не меньше, чем радовало. Ещё немного побыть с ней, ещё раз прикоснуться. Я многое отдал бы, будь это наяву. А так лишь раззадорю сам себя.
И тут я сделал неожиданный вывод. Надо. Непременно надо. Ещё раз, ещё одну ночь. И не дай бог, приснится мне что-то другое. Это будет такая же катастрофа, как и возвращение Тани в мою жизнь.
Глава 5. Не упусти
Остаток рабочего дня растянулся на полтора часа и долго не хотел заканчиваться. Решил измотать меня однообразием окончательно, и получалось у него это очень не плохо.
Покинув курилку, я всё же приступил к намеченному на завтра. Блуждал по клавиатуре неподатливыми пальцами и боролся с ленью. Иногда та брала верх, и я откидывался на спинку стула, тупо смотрел на часы.
Но вот скука осталась позади. Все двадцать человек в офисе взорвались гомоном голосов и шорохом пакетов, сбросили всякую усталость, взбодрились, превратились из безликих механизмов и живых людей со своими планами и желаниями. В этом порыве я не отставал от коллектива ни на секунду. Только шуршать мне было нечем. Пакетов с собой не носил, а сумка через плечо этого не умела.
Дома ждали тишина и покой, но к ним я не спешил. Зачем? Бессонница, не отступавшая до сегодняшней ночи, мешала мне нормально прогуляться. Если не по паркам и аллеям, что с моросящим дождём не принесло бы удовольствие, то по торговому центру. По длинным галереям магазинов, не покупая ничего. Это напоминало поход в музей, только вместо интересных фактов у местных экспонатов указывали стоимость. Чаще всего заоблачную, достойную центральных бутиков.
Единственное, на что я тратил деньги – это молочные коктейли. Разгуливать со стаканчиком я не мог, так что выпивал всё сразу у бара. Заодно мог с продавщицей поговорить, если та была в духе. А потом возвращался к любимому занятию.
Стеклянные витрины пестрели акциями, чтобы покупатель зашёл. А дальше всё необходимое сделают продавцы. Впихнут в руки то, что и не нужно вовсе, а затем отправят на кассу. И какими наивными здесь казались беззаботные девчонки, которые со всей решимостью попадались на уловки и шли в сети торговцев без всякого желания вырваться на волю.
Меня же не интересовала одежда и обувь, которых здесь было в изобилии. А вот сувенирные лавки, магазины с техникой, с играми и особенно с парфюмерией не позволяли пройти мимо. Как можно не рассмотреть поподробнее коллекционное издание какой-то незнакомой азиатской игры? С проработанной до мелочей тян в синей крохотной юбочке и с длинными синими косичками? Или отвернуться от глобуса-бара? Сделанного под старину из красного дерева и с пергаментного цвета картой. Или новейший планшет, превосходящий мощностью мой домашний компьютер раза в два, не разглядеть со всех сторон. Ну и, конечно, не опробовать новый одеколон, в котором кроме флакона не было ничего нового, я просто не мог. Впрочем, излюбленной классике изменения могли только навредить.
Я прилипал к витринам и долго изучал образцы, но не заходил ни в один из магазинов. Всё равно ставить некуда, играть я не любил, а подчёркивать свою несуществующую успешность запахами зрелого кипариса или белого кедра не хотел.
Всё время прогулки я чувствовал один неуловимый, манящий аромат и не мог найти, кому он принадлежал. Свежий, как летний бриз, и нежный, как утреннее летнее солнце. С лёгким послевкусием сандалового дерева. Он принадлежал кому-то столь же прекрасному, но кому? Я всматривался в лица покупателей и не видел достойных. Скучающие и увлечённые, весёлые и грустные, совсем постные и вдохновлённые. Разные, не похожие друг на друга, уникальные. Но не те.
В конце концов я потерял интерес к таинственному запаху и отправился к коктейль-бару.
Девушка за прилавком стояла незнакомая. Иначе не бывает никогда. Слишком часто меняются, увольняются. Только узнаешь о человеке хоть скудные крупицы информации, и на следующий день он уже тает в многомиллионном городе. Ему на смену приходит новый, и всё повторяется с точностью.
– Привет, – поздоровался я, и девушка механически кивнула а ответ. – Большой банановый, пожалуйста.
Продавщица ещё раз кивнула и начала смешивать коктейль.
– Вы давно здесь работаете? – попытался я её разговорить.
Но продавщица оказалась неразговорчивой. Отвечала односложно и с видом, будто я на неё кредит оформляю. А потом всучила мне стакан и дала понять, что на этом наше знакомство закончилось.
Я присмотрел местечко. Небольшой столик с двумя стульями на границе зала ожидания кинотеатра. Отсюда открывался отличный вид и на предвкушающих блокбастеры зрителей, и на выход из магазина детских игрушек. И даже на зал игровых автоматов, но там редко происходило что-то интересное.
Моё внимание долго блуждало между детьми, увлечённо изучающими новые игрушки. И почему они всегда так забавно выглядят? Вроде и не делают ничего особенного. Насупятся и глазеют на какую-нибудь маленькую гоночную машинку. Пухлыми пальчиками пробуют на ощупь, крутятся ли колёса, открываются ли двери, легко ли сломать лобовое стекло. А я сижу и умиляюсь.
Потом заметил её. Плачущую, совсем молодую девушку. Может, лет двадцати, не больше. Она сидела в одиночестве на длинном красном диване, отложив сумку в сторону. Уставилась в телефон и нервно теребила билет в кино.
Дав волю воображению, я начал гадать, что так расстроило незнакомку? От чего слёзы текут по щекам и что такого важного скрывается в небольшом прямоугольнике размером с ладонь? Мне представилось, как плохие новости приходят короткими бездушными сообщениями. Целая жизнь зависит от двух-трёх слов. Когда-то я считал, что они могут изменить всё к лучшему. Оказалось, что это ошибка. У краткости, кроме всем известного брата, есть две сестры: отчаяние и печаль. А сейчас передо мной появилось ещё одно доказательство этого родства.
Коктейль и вправду получился отвратительным. Всего пары глотков хватило, чтобы это понять и напрочь забыть обо всём остальном. Слишком мало сиропа и много молока. Вкус мороженного, конечно, всё равно оставлял приятное сливочное послевкусие, но это совсем не то, за что я платил деньги. Проще выкинуть и не мучиться.
Я встал, хотел посмотреть ещё раз на плачущую незнакомку, но она уже ушла. Осталась только сумка. В другой раз я бы прошёл мимо и внимания бы не обратил, а сейчас так жалко её стало. Мало того, что какая-то гадость довела до слёз, так ещё и сумку потеряла. Там ведь наверняка деньги, документы. Или что-то куда более важное, чем официальные бумажки.
Я осмотрелся и увидел, как быстрым шагом незнакомка шла к лифту.
– Девушка! Вы сумку забыли! – крикнул ей, но она не услышала.
Зато на мой крик повернулись все девушки, девочки, бабушки, женщины и даже некоторые мужчины, кто были рядом. Всеми сотнями глаз уставились на меня, как на подлого нарушителя их хрупкого спокойствия.
Так просто отступать я не хотел. Подхватил сумку, кинул через плечо и бросился в погоню. С трудом уворачивался от слепых прохожих, которые шли, не оглядываясь, поперёк потока. И им я тоже показался возмутителем порядка. Некоторые даже кричали в след что-то про мои глаза и их отсутствие. Кто бы говорил.
Девушка задержалась возле лифта, нажимала кнопку раз за разом, но двери не спешили открываться. Ждать было нестерпимо больно. Когда лифт так и не открылся, она развернулась и побежала на лестницу.
– Девушка! Да подожди ты! – снова крикнул я.
И опять меня услышали все, но только не она.
Такое редко бывает, но иногда судьба мне благоволит. Вот и сейчас. Только я добрался до лифта, как двери его открылись и пригласили в пустую кабину. Отказываться я не стал.
Сквозь прозрачную стенку я видел, как незнакомка семенит по ступенькам, зажав ладонью рот. Она обгоняла меня, пусть и ехал я совершенно вертикально, а ей приходилось пролёт за пролётом преодолевать ступени. Десятки ступеней. Смотреть на это было неприятно.
Колючий перезвон объявил о прибытии, и лифт открылся. Прямо передо мной пронеслась и беглянка. Выскочила через раздвижные двери.
Кричать, как я понял, было бессмысленно. Всё равно не услышит.
Я перехватил покрепче костыли и пошёл следом. Надеялся, что хоть на крыльце она остановится.
И правда. Опершись на перила, она стояла и безмолвно вздрагивала. Истерика окончательно взяла верх. Мне не хотелось вмешиваться сразу. Пусть немного успокоится. А я пока постою рядом, перекурю. Уж что-что, а это я заслужил.
Несмотря на сырой воздух и острый запах табачного дыма, я заметил и тот аромат, что безрезультатно искал на третьем этаже. Он принадлежал именно беглянке. Интересное совпадение.
Скоро девушка заметила пропажу. Испуганно осмотрелась по сторонам. Теперь уже мне пора было закончить погоню, и бычок полетел в урну. Точнее, мимо урны.
– Девушка, вы забыли сумку, – подошёл и протянул ей находку.
– О Боже! Спасибо большое! – ответила она и проверила содержимое. – Я просто… А где вы её нашли?
– Наверху, возле кинотеатра. Вы так быстро сбежали, что я еле успел вас догнать.
– Вы… – она посмотрела на мои костыли. – Мне так неловко. Простите.
– Да ничего, я всё понимаю. Проблемы?
Я говорил так мягко, как мог. Старался успокоить незнакомого человека, будто для меня она что-то значила.
И это расположило её ко мне. Она достала телефон и показала сообщение.
Странно. Ещё полчаса назад мы не подозревали о существовании друг друга, а теперь она мне так по-свойски показывала злосчастную причину своих слёз.
«Наши отношения зашли в тупик. Давай просто останемся друзьями?».
– Подлец, – поддержал я девушку.
– Хуже. Сначала, значит, бегал кругами, хвостом вилял. А потом использовал и выбросил. Такое ощущение, что меня помоями с ног до головы окатили.
– Ну и плюнь на него.
– Интересно, как?
– Слюной, наверное.
Девушка улыбнулась, хоть и грусти в её улыбке было несравнимо больше, чем радости.
– Я тоже «Двенадцать стульев» читала. Только не поможет это. Он всем расскажет про меня всякие гадости, я уверенна в этом.
– Какая разница? Это просто слова. Не давай им стать правдой, и всё будет хорошо.
– По-моему, хорошо уже никогда не будет.
– Почему? Вот смотри, дождь кончился. Уже хорошо.
– Ну причём здесь дождь вообще?
– Как это причём? Всё прояснится рано или поздно.
– Так темно же.
– И это не навсегда. Правда?
– Ты, случаем, не сектант? – она насторожилась.
– Нет. Я Максим.
– Ну, раз так, то я Валя. Приятно познакомиться.
– Симметрично.
Валя успокоилась. Вряд ли на долго. Чуть только останется одна, печаль накинется на неё с новой силой. Но пока тоска отступила, лицо прояснилось, и я смог сквозь потёкший макияж увидеть очень миленькую девушку. С курносым носиком и чистыми серыми глазами. С лисьей лукавой улыбкой и маленькой ямочкой на подбородке.
– Слушай, раз уж действительно в кой-то веке дождь перестал моросить, может, прогуляемся? Ничего такого. Просто пройдёмся по парку, поговорим. Без всяких намёков.
– Да. Наверное, можно. Не хочу домой идти.
Парк располагался рядом с торговым центром. Точнее, сам торговый центр вырос на территории, ещё лет пятнадцать назад входившей в парк. Я помню, как здесь росли вековые деревья и стояли старые расшатанные лавочки. По вспученным асфальтным дорожкам прогуливались понурые пони, а на их спинах радостно хохотали дети.
Мы перешли парковку и проникли в рощу, наполненную многочисленными фонарями и утопающую в их свете.
Осень широкими мазками окрасила деревья. Оранжевыми, красными цветами и всеми их оттенками. До каждого листика добралась она своей студёной кистью, каждую ветвь превратила в застывший пожар. Картина эта поражала размахом, но век её слишком короток. Природа изменчива и полотна свои не сохраняет надолго, а пожару в кронах отводится совсем немного времени. Несколько дней и потухнет, обрушится на сырую землю листопадом. А голые деревья останутся стоять скелетами лета. Будут коробить тяжёлое низкое небо, отгонять его прочь. И к солнцу они будут первыми с немой мольбой о тепле.
Мы шли по пустынной аллее, и нам встречались только влажные лавки. Никто кроме нас не верил, что дождь прекратился совсем. Они не спешили увидеть осень в самом ярком своём наряде. Ну и пусть. Уединение давало нам смелости говорить, не стесняясь.
– Мы вчера с ним встречались, и было всё прекрасно, а сегодня он меня бросает. Это нормально? – Валя не могла отстраниться от этой темы, продолжала искать в ней подводные камни и причину, почему поток вдруг окрасился чёрным.
– Валь, я в отношениях не силён. Но ведь подонки встречаются всегда и везде. Они такие. Маскируются под нормальных людей. Под друзей даже. И ждут самого подходящего момента выпустить свою сущность наружу.
– И это всегда как удар под дых?
– Разве может быть по-другому? Кто-то бьёт, а кто-то руку протягивает. Главное – не замыкаться в себе. В конце концов, не был же он первым, кто тебя бросил?