– Всё в порядке. – Таня осторожно взяла тонкую фарфоровую чашечку, отпила остывший пряный напиток.
Раздался настойчивый, резкий звонок в дверь, рука дрогнула, несколько капель упало на скатерть. Пожилая дама тяжело поднялась и направилась в прихожую.
Скрипнула дверь, зазвенел бойкий молодой голос:
– Это я – Герман! Наталья Владленовна, пришел, как обещал, к двенадцати! Вы прочитали мои работы? Простите, но журналист просто обязан быть настырным!
– Что ж, заходи, если пришел. Думаю, тебе будет интересно.
– С вами всегда интересно, есть чему поучиться, а это я люблю!
На пороге кухни показался высокий тощий молодой человек в белом свитере, с модной авторской стрижкой и с внушительной сумкой для ноутбука, из которой, кроме самого компьютера, тут же появились красная жестяная коробка конфет и бутылка вина.
– Не вздумайте возражать! Это кьянти, ваше любимое.
– Спасибо, но не стоило! – Хозяйка притворно поморщилась. – Знакомьтесь – Татьяна! А это Герман, мой ученик.
– Очень приятно! – Девушка слегка кивнула головой.
Молодой журналист радостно улыбнулся, в глазах заплясали веселые искорки.
– Кажется, я как раз вовремя! Сюжет обещает быть интересным!
– Еще каким! Садись. Тебе чаю налить?
– Конечно, и четыре ложки сахара!
Дюкова молча поставила на стол фарфоровую сахарницу и вздохнула с облегчением.
– Это хорошо, что ты пришел, поможешь разобраться в старой запутанной истории, за которую я в свое время толком так и не взялась. Что ж, слушайте, дети, и запоминайте! – На холеном лице появилось мечтательное выражение сказительницы. – Мама была родом из Евпатории, в конце 1945 года вышла замуж за моего отца и переехала в Москву. В родном городе у нее оставалась близкая школьная подруга Лиза Петрова, которая была замужем за офицером милиции. Лиза счастливо жила с мужем и младшей сестренкой Симой в маленьком домике недалеко от моря. Мои родители приезжали к ней погостить в августе 1946-го. Всё казалось чудесным, и в саду росли вкусные, сочные персики. Они так понравились маме, что она попросила Лизу и на следующий год прислать целую коробку таких же свежих плодов.
Взгляд рассказчицы затуманился, она умолкла на мгновение, затем встряхнулась и продолжала совершенно другим, бодрым тоном:
– Вы удивляетесь, молодые люди? Достать в Москве качественные фрукты тогда было проблемой, да и сейчас тоже. Просто ваше поколение уже не знает вкуса натуральных продуктов. Думаете, что я отвлекаюсь не мелочи? Как бы не так! Так вот, первого сентября 1947 года пришла посылка с сочными золотистыми персиками. На дне коробки оказался плотный, крепко заклеенный бумажный конверт, а еще письмо, которое, к сожалению, не сохранилось, но там было написано приблизительно следующее: Лиза сообщала, что собирается приехать погостить в Москву в октябре – ноябре, и просила до ее приезда конверт не вскрывать и лишних вопросов не задавать.
– И что? Неужто так и не вскрыли? И любопытство не замучило?! – вскинулся Герман. – Да быть такого не может!
– Может, друг мой, может! Очень даже может! – усмехнулась хозяйка. – Мама была человеком слова, умела сдерживать любопытство и хранить чужие секреты. Поэтому Лиза выбрала именно ее. Мама положила запечатанный конверт на полку и не вспоминала о нём практически до нового, 1948 года. Потом попробовала связаться с крымской подругой, посылала письма, телеграммы – никакого ответа. Наконец, папа уже по своим каналам выяснил, что Лиза умерла; точнее, ее убил любовник.
– Если она умерла, то почему Серафима ждала сестру всю жизнь? – выпалила Таня и покраснела, поймав на себе насмешливый взгляд хозяйки.
– Простите, деточка, но совершенно очевидно, что больному ребенку просто не сообщили о смерти сестры, чтобы не травмировать психику, – ухмыльнулась Дюкова.
– Или сказали, но она не приняла новость, вытеснила, как говорят психологи! – с умным видом встрял Герман.
– Не суть важно! Интересна история, в которую вляпалась молодая женщина. Двадцать два года – совсем ребенок, ни дальновидности, ни опыта. Полезла на рожон. Да вы читайте! Потом выскажете свое мнение! – резюмировала Дюкова и раскрыла тоненькую серую тетрадочку с пожелтевшими страницами в клетку. Ровненькие, крупные, выведенные с нажимом буквы издалека сплетались в причудливый узор.
…Если ты читаешь эти строки, значит, меня уже нет в живых!
Я так и не смогла сделать правильный выбор, вот и наказана!
И поделом. Сама виновата. Не спеши осуждать, попробуй разобраться. Чтобы ты могла составить верное впечатление, расскажу всё по порядку, как было. С самого начала. Только помни: мой муж Вадим – это самое дорогое, самое ценное, что есть в жизни. Потерять его – страшнее всего! Он, как назло, часто уходил по ночам… Я умирала от ревности, терялась в догадках…
И решилась однажды за ним проследить. Вот дура, зачем я это сделала?! Теперь я твердо уверена, что есть вещи, которые лучше не знать, и знания, с которыми невозможно жить! Так вот, я увидела четко и ясно, как мой нежный, добрый Вадим ночью пришел на кладбище, чтобы обнаружить клад, затем легко и ловко убил человека, а труп сбросил в лиман. Лучше бы он изменил мне! Тогда бы я закатила скандал – и всё бы выяснилось! А тут что было делать? Обнаружить себя и объясниться?! Или бежать в милицию и заявить о преступлении?! Но я не могла, не желала верить, что он преступник! Хотелось разобраться самой!
Глава 8
Концы в воду
…Лиза весь следующий день не находила себе места; даже обычные домашние дела вдруг сделались непосильно тяжелыми, скучными, а главное – бессмысленными. Для кого стараться, если Вадим не тот, за кого себя выдает?! К вечеру попыталась успокоиться, но всё валилось из рук.
Муж прямо с порога спросил:
– Что с тобой? Заболела?
Обнял, поцеловал. Она разрыдалась у него на груди. Вадим снова был свой, родной. И захотелось во всём признаться, но природная осторожность удержала в последний момент, и Лиза стала жаловаться на слабость и головную боль, прижимаясь к крепкому плечу. Ужас и тоска постепенно отступали, ведь любимый снова был рядом, такой надежный и родной. И шут с ним, с ночным приключением!
Последующие две недели она старательно прятала синяки и ссадины под закрытой одеждой, притворяясь больной. Кожа заживала легко и быстро; скоро нечему будет напомнить о том кошмаре. А забыть она постарается; главное – вернуться к привычной жизни!
Первый день августа был теплым и солнечным; в садике на персиковых деревьях красовались мелкие желтоватые плоды. «Когда чуть сильнее созреют, пошлю Нине в Москву, как обещала», – подумала Лиза, направляясь к дому. Вдруг послышался резкий стук и скрип: кто-то тряс калитку. Трясла соседка Зинаида Марковна – шумная толстая тетка лет пятидесяти. Мужа на фронте потеряла, а сын вернулся целый и невредимый, на работу устроился, вот она на радостях только о нём и говорит, второй год уже, все кругом от нее устали, а Лиза слушает, сочувствует. Жалко, что ли? Главное – человеку приятно.
Молодая женщина поправила косынку и со вздохом отправилась открывать. Тетка шумно отдышалась, потеребила пуговицы на выгоревшем ситцевом платье и без приглашения приземлилась на лавку в тени шелковицы.
– Ох, Лизка, что расскажу – зашатаешься! – И замолчала, желая подстегнуть любопытство слушательницы.
Хозяйка улыбнулась и присела рядом с гостьей на край скамейки. Сплетни ее волновали мало, да и что интересного могло произойти в округе? Разве что Зинаидин сынок задумал жениться? Ну, тогда слушать придется долго…
– Представляешь, мой Васька в нашем лимане труп нашел! Гулял себе с девчонкой, то да сё! – Зинаида Марковна выразительно покрутила рукой. – Вечером дело было, но еще светло, место тихое за кладбищем, ну, значит, чтобы не мешал никто! Девка пошалить вздумала, бегом припустила, ну вроде как – попробуй догони! Туфли скинула – и в воду шасть, глубина-то – сама знаешь, там и по пояс не будет. Машка брызгается, смеется, да вдруг как заорёт! Василий к ней, а там в мутной воде что-то чернеется. Присмотрелся, а это покойник, разложился весь и креветками попорчен, видна только борода клочками, и мешок здоровый с камнями привязан, чтоб не всплыл, значит!
Лиза задохнулась от ужаса, сердце замерло, противный липкий пот покрыл спину. Стало страшнее, чем тогда, в момент убийства, и она бессильно ткнулась затылком в крашеный забор.
– Девонька, что с тобой? Ишь, побледнела как! Неужто перепугалась? Ах да, ты ведь хвораешь! А я, признаться, не верила, думала – брешут! – В голосе, кроме сочувствия, звучала радость, что всё-таки удалось произвести впечатление.
Лиза слабо улыбнулась.
– Всё нездоровится. Нервничаю, пугливой стала! Но вы продолжайте, интересно же!
– Так вот, мой Василий молодцом себя показал! Машку за милицией послал, а сам на берегу остался покойника сторожить.
– Зачем сторожить? Не убежит же!
– Убежать, конечно, не убежит, но место легко перепутать можно, искать тогда как?
Лиза согласно кивнула.
– Так вот, милиции понаехало – жуть! И народу понабежало – тоже будь здоров! Вот труп выволокли на берег, положили. А из толпы Петровна нос любопытный высунула, глянула на мертвяка – и в крик. Что это ирод, мол, полицай, при немцах уйму людей сгубил. Грабил, убивал, и всё ему мало казалось! Исчез еще до прихода наших. Думали, порешил его кто тайком – и концы в воду! – Зинаида усмехнулась. – В воду оно, конечно, и вышло! Только сейчас, а не тогда… Кстати, о воде, кличка у гада была Водяной, люди мигом вспомнили! Хромой был чёрт, бороденка жидкая, длинная, волосы патлатые, глаза водянистые, страшные! Вот и закрепилось за ним прозвище бесовское! – Тетка поправила платок и торопливо перекрестилась.
Лиза, цепенея от ужаса, прошептала:
– А убил-то кто? Выяснили что-нибудь?
Гостья хмыкнула.
– Да кто ж их знает, что выяснили?! У милиции всегда всё секретно! Но от себя я скажу… – перешла на шепот: – Бог его покарал, а чьими руками – не важно!
– Какой Бог, что вы говорите! – встрепенулась Елизавета. – Важно, кто это сделал! А люди-то что болтают? Особенно те, кто знал этого… мертвеца?
– Мне-то почем известно?
– Что вы, не скромничайте! Вы всё всегда знаете! Я просто восхищаюсь вами! – Лиза постаралась изобразить восторг.
Зинаида довольно улыбнулась.
– Да уж! У меня талант! В милиции бы работать – так всех жуликов на чистую воду б вывела!
– Вы упоминали, женщина какая-то его узнала?
– Да, Петровна! Неужто не помнишь? Козьим молоком на рынке торгует, оно у нее, болтают, целебное!
– Правда? И мне бы попить, а то вторую неделю хвораю, всё сил нет. Не сведете с ней? Мы бы договорились! – В словах Лизы послышалась заинтересованность.
– Конечно! С радостью! Приходи на базар завтра утром, часикам к восьми, я как раз за покупками собираюсь, да и она там будет!
– Ой, спасибо, прямо выручили! Может, чайку зайдете попить? – Таким действием Лиза рассчитывала продлить разговор.
– Не откажусь!
Лиза проводила Зинаиду Марковну только через полтора часа, с чувством полной опустошенности. Увы, ничего нового она не узнала, а бесчисленные сплетни утомляли и раздражали. Рыночную торговку, конечно, нужно будет расспросить, но потом. Позже. Пока не стоит привлекать внимание.
Она закрыла калитку и замерла в задумчивости, перебирая в уме всё услышанное сегодня. Убил карателя, полицая – хорошо сделал, правильно, грех осуждать! Но всё-таки за всем этим просматривалось что-то невыразимо темное и страшное. Как представитель закона, Вадим должен был арестовать негодяя и предать суду! А вышло всё совсем по-другому… Назначил тайную встречу, общался как с хорошим знакомым, проверял что-то зарытое на кладбище… Затем подло пристукнул и смылся. Будто ограбил, отнял то, что в земле!
Тут ее как осенило: «Клад и есть ключ к разгадке! Нужно пойти и проверить, прямо сейчас!»
Дрожащими руками Лиза получше повязала платок, чтобы палящее солнце не напекло голову. Самая жара, на улицах пусто: кто на работе, кто дома сидит. Есть шанс пройти незамеченной и вернуться задолго до прихода мужа.
Кликнула Симку, велела сидеть тихо, из дома не высовываться. Девчонка посмотрела на сестру испуганными глазами, замотала головой.
– Ты… ты куда? Я боюсь! А если тебя опять фашисты схватят? Не пущу!
Лиза опешила, ведь совсем забыла, что болтала в то несчастное утро.
– Послушай, нет никаких фашистов! Забудь, что я тогда так сказала! Просто погулять пойду. Ясно?
– Ясно, – грустно пискнула девочка. – А мне с тобой можно?
– Ни в коем случае! Марш домой! – И выбежала в раздражении, хлопнув калиткой. Сзади еще долго слышался скрип.
…Лиза старалась идти медленно, чтобы не привлекать внимания, но ноги будто сами несли ее. Вот и конец Хлебной улицы. На всякий случай оглянулась: вроде никого, только тень мелькнула за толстым деревом. В том месте, где пряталась сама той страшной ночью.
Снова сделалось жутко. Может, не стоит лезть на рожон?! Ведь за последние две недели столько раз пожалела о своей затее. Она явственно поняла, что, если продолжит начатое, жизнь уже никогда не будет такой, как прежде.
И всё же Лиза шла вперед. Вот уже действующее кладбище, дорожки, поросшие короткой высохшей травкой. Вдруг не удастся вспомнить ночной маршрут, ведь было так темно, когда она ползла и пряталась за надгробиями?!
Молодая женщина с гулко бьющимся сердцем шагнула на территорию заброшенного Караимского кладбища. Огляделась, стараясь сориентироваться. Замшелые разбитые камни в высокой сухой траве. Как тут что-то найти, вспомнить? Вроде там была почти целая плита… по размеру больше других…
Лиза стала старательно обходить все мало-мальски сохранившиеся надгробия; перед каждым опускалась на корточки, обшаривала руками колючую, жесткую, горячую землю. Ничего, совсем ничего. Ни малейших следов. А ведь тот бородатый легко воткнул длинный острый шест; значит, почва должна была быть рыхлой, иначе бы ничего не вышло! Она вскочила на ноги и стала бегать, высматривая следы раскопок. Опять ничего интересного… Вот надгробие «Шайтана», у которого в детстве прятала записку и радостно глядела на звёзды, а потом по-дурацки шлепнулась, споткнувшись о камень. Да, вот о такой, их здесь много набросано. Присмотрелась внимательнее: один посеревший мраморный обломок будто недавно трогали; по краям слегка примятая трава, и почва подозрительно рыхлая. Схватилась за край, но сдвинуть не смогла – не хватило сил. Только немного приподняла, и… в глаза бросилась перекопанная, чуть влажная земля. «Есть! Вот оно, то самое место!» Просто мужчина откинул плиту легко, одним движением, а она в тот момент отвлеклась и не заметила. Да и темно было, всё выглядело по-другому.
Вдруг сзади послышался шорох шагов, чья-то рука коснулась плеча. Лиза в ужасе вскрикнула, шарахнулась и упала на горячий камень; но сразу же вскочила и отпрыгнула в сторону. Мысли мелькали как молнии: «Неужто конец?! Так глупо попалась!» И тут – она увидела белую панамку, растрепанные косички, растерянную Симкину мордашку.
– Ты чего? Зачем шла за мной? Разве можно так пугать?! – Слёзы сами застлали глаза. Сестренка бросилась ей на шею и заплакала «за компанию».
– Страшно дома одной! Хочу с тобой! – громко всхлипнула девочка. – Ты думала, что мертвяк из земли вылез, тебя схватил, да? Поэтому испугалась? Ужас! А зачем тогда могилы раскапывать?
– Да не раскапываю я ничего! И лопаты нет, видишь?! Просто монетку уронила, она под камень закатилась, вот, – неуверенно соврала Лиза. – Пошли домой, быстро! И…
– Дяде Вадиму ничего не рассказывать?
– Да! А то смеяться надо мной будет, что по кладбищам гуляю!
Глава 9
Клад на кладбище
В следующий раз Лиза подготовилась основательно. Уложила сестренку днем в постель, дав предварительно настойки пиона с валерианой, чтоб лучше спала. Кстати, лекарство Серафиме доктор прописал, чтобы спокойнее была, а то заносит время от времени, голова-то больная! В общем, девчонке от лишнего отдыха только польза.
Лизавета дождалась, когда Сима крепко заснет, поцеловала белокурую головку, поправила простынку и тихонько прикрыла дверь.