Иван вышел на воздух с досадой громко хлопнув дверью. Он брёл по многочисленным дорожкам территории курорта сначала куда глаза глядят, потом ноги как-то сами собой вывели его на дорогу к медпункту санатория прямиком к своей любимой Ниночке. Нина была ленинградкой и по окончании института по распределению и собственному желанию была направлена в Сунженский район, она очень быстро освоилась на Кавказе и на втором году послевузовской практики чувствовала себя здесь как дома. Практику она проходила фельдшером в медпункте санатория, куда по дороге и не совсем по дороге, частенько заглядывал Животов. Роман между молодыми людьми продолжался также второй год как и Нинина практика. Роман Ивана и Нины протекал очень бурно как-будто для каждого в первый раз. У влюбленных друг к другу были самые нежные и какие-то очень осторожные чувства, будто они боялись чем-нибудь по неосторожности спугнуть своё счастье. Дело даже не в физиологической потребности, всё происходило как-то всегда само собой без лишних слов, по сильному обоюдному влечению. В Нине Животов находил то, что искал всю жизнь в других женщинах и не находил – это родство душ и взаимопонимание. Нина не знала, но чувствовала, что у Ивана возникли серьезные проблемы с приездом комиссии. Он же не хотел посвящать её в свои служебные проблемы, дабы она не подумала, что является всему виной. Только здесь ночью в закрытом изнутри на ключ медпункте, в горячих объятиях любящей женщины, могла размякнуть, отойти от стресса и успокоиться его больная душа. Только здесь в объятиях Ниночки Иван жил по-настоящему, без оглядки и только тут его никто не предавал и не мог предать. Так должно было бы продолжаться вечно, но война и разлука уже стояли у них на пороге…
С утра пораньше Иван вскочил как по команде «Подъём!», по-собачьи встряхнулся всем телом будто сбрасывая с себя весь вчерашний негатив, которым его обильно поливали со всех сторон на собрании. После чего отправился на пробежку по привычному маршруту по дорожкам парка санатория. На западе садилась поблёкшая полная луна, уступая место более сильному светилу поднимающемуся с другой стороны, это противостояние двух светил показалось Ивану очень символичным. По ходу пробежки Животов давал себе внутренние установки на следующий этап жизни: «Долой бронь! В армию, на фронт! Вот и отлично! Там дисциплина, там порядок, там нет никакой подковёрной борьбы, – убеждал сам себя Животов, – всё чётко и ясно: налево – значит налево, направо – значит направо, а не в вполоборота или вообще в противоположную сторону, как здесь на гражданке. И дальше: Шагом марш! Раз-два, раз-два, левой! Всё яснее ясного!» По ходу пробежки медленно снижая темп, Иван забежал в одну из летних душевых кабин, которые соединялись блоками по четыре кабинки и стояли вокруг главного корпуса санатория. На дворе был май месяц, но воздух по утрам ещё не успевал достаточно прогреваться. В ночное время температура ещё могла опуститься до десяти градусов. Прием душа под отрытым небом можно было считать не только гигиенической процедурой, но также и процедурой закаливания организма, тем более сама вода подавалась достаточно холодной. Нина принесла белое вафельное полотенце – казённый санаторно-больничный вариант и повесила его на стенку кабины. После душа и чая, Иван быстро оделся, попрощался с Ниной, но не как обычно, а раза в три дольше обычного, но так, чтобы она не почувствовала, что это их расставание на долгие годы, а может быть и навсегда. После чего, он резко вышел и решительно, стараясь не оглядываться, зашагал к центральному корпусу, где разместилась ненавистная ему комиссия. Иван шёл на них словно на врага, продолжая сам с собой строить планы уже на новую строгую военную жизнь: «Кругом – значит кругом на 180-ть градусов и точка. Ни на 160-ть, ни на 170-ть, а чётко на 180-ть градусов. Там – в армии будет ясность, как я и люблю. Вперёд!»
3. На войне
Иван Андреевич Животов был мобилизован в Рабоче-Крестьянскую Красную Армию (РККА) в июле 1942-го года и сразу же был направлен на Ленинградский фронт. Находясь в резерве фронта, прошёл ускоренные четырёхмесячные офицерские курсы по подготовке командиров стрелковых взводов и получил воинское звание лейтенанта. Ротных и взводных командиров погибало в то время очень много и потребность в них всегда была очень острой. Это те, кто должен был, мало того, что идти впереди всех и показывать личный пример бойцам, так ещё и обеспечить продвижение личного состава своих подразделений. В первые годы войны, во время активных боевых действий катастрофически не хватало именно лейтенантов.
На Ленинградском фронте ещё с начала 1942-го года дела обстояли не лучшим образом. Любанская операция РККА по предотвращению блокады Ленинграда, проводимая в январе 1942-го года силами 2-й ударной армии под командованием генерал-лейтенанта Власова потерпела полное фиаско. Личный состав бился самоотверженно, не жалея жизни, в основной своей массе предпочитая скорее погибнуть, чем сдаваться врагу. Несмотря на отчаянное сопротивление по предотвращению окружения армии, 2-я ударная армия была всё-таки отрезана от основных сил Советских войск и оказалась в кольце немецких войск. Армия несла неслыханные потери. В июне 1942-го года, оставшиеся в живых измотанные и изголодавшиеся части 2-й ударной армии были взяты в плен немецкими войсками во главе со своим командующим генерал-лейтенантом Власовым. 2-я ударная прекратила своё существование…
Летом 1942-го немецкие войска переориентировали свои основные силы с московского направления на ленинградское, ростовское и сталинградское. 12 июля был создан Сталинградский фронт. Он был усилен тремя армиями. В Сталинграде было введено военное положение. Немецкие войска стремились отрезать Кавказ с его нефтью от основных сил РККА прямо по Волге. Самые эффективные меры, были предприняты Красной Армией в тяжелейшие первые годы войны. Ещё в самом начале войны в июле 1941-го года, Государственным комитетом обороны, во главе со Сталиным, было принято постановление, в котором говорилось: «… Чтобы были приняты строжайшие меры против трусов, паникеров, дезертиров. Паникер, трус, дезертир хуже врага, ибо он не только подрывает наше дело, но и порочит честь Красной Армии. Поэтому расправа над паникерами, трусами и дезертирами и восстановление воинской дисциплины является нашим священным долгом…». Отступление, дезертирство и сдача в плен продолжались. 12-го сентября 1941-го года в Красной Армии были созданы заградительные отряды. 21-го сентября 1941-го года приказом Наркомата обороны граждане СССР, взятые немцами в заложники, стали считаться пособниками врага. С членовредителями вообще не церемонились, не годен к службе – в расход. Трусов и дезертиров же на практике расстреливали редко, в виду необходимости пополнения передовых штрафных воинских формирований. Их направляли на передовую, а за их спинами выставляли заградительные отряды из войск НКВД с пулеметами. Впрочем, заградотряды, с самого начала войны, показавшие свою эффективность, стали выставляться не только за штрафными, но и за обычными частями.
Несмотря на все трудности и неудачи Красной Армии в начале войны, Гитлеровский план «блиц-крик – молниеносная война», который сработал в Европе, в войне с СССР с треском провалился. Расчёт на поддержку основных капиталистических монстров: США и Англии, тоже рухнул. Наоборот, эти главные акулы капитализма оказались с Советским Союзом по одну сторону фронта. Расчёт немецко-фашистских стратегов на непримиримые классовые противоречия между капиталистическими и социалистическими странами, на боязнь капиталистов занести в свои страны вирус революции, также оказался ошибочным. Надеясь на внутренние восстания и мятежи в многонациональном Советском государстве при первых серьёзных трудностях Союза, не была учтена многовековая сплоченность народов России и интернациональный принцип их объединения. Первые и последующие в первые годы войны неудачи на фронте, к удивлению германского командования, только укрепляли, как Красную Армию за счёт приобретаемого по ходу войны бесценного опыта, так и многонациональный Советский народ перед общим врагом. В июле 1942-го года не стихая шли ожесточённые бои за подступы к Сталинграду. Вскоре бои развернулись уже в самом городе. Защитники города стояли насмерть.
В это же время, но на Ленинградском фронте, 2-я армия генерала Власова не просто сдалась немцам в плен, а перешла на сторону противника в качестве готового боеспособного подразделения Вермахта. В связи со всеми этими событиями и массовым отступлением наших войск, 28-го июля 1942-го года Народный Комиссариат Обороны издал знаменитый приказ №227 «Ни шагу назад!» за личной подписью И. В. Сталина. Это была вынужденная мера, вызванная чередой поражений Красной Армии в первой половине 1942-го года…
…С 19 ноября Советские войска на Сталинградском фронте перешли в контрнаступление. 23-го ноября войска РККА полностью окружили 6-ю немецкую армию под командованием фельдмаршала Паулюса, всего двадцать две дивизии. До января 1943-го продолжалась ликвидация окружённой немецкой группировки под Сталинградом. По воле судьбы город названный именем лидера Великой страны стал наиважнейшим объектом обороны и камнем преткновения вражеских армий о который споткнулись опытнейшие гитлеровские фельдмаршалы и генералы.
…Под Ленинградом немцы готовили наступление на сентябрь 1942-го и с этой целью подтягивали туда дополнительные силы. В ответ Советскими войсками на Ленинградском и Волховском фронте были проведены две упреждающие операции. Первая – в мае-июне по направлению на Волхов с целью вывода из окружения 2-й ударной армии и Вторая – в августе-сентябре, Усть-Тосненская операция была проведена против 18-й немецкой армии с целью прорыва блокады Ленинграда. Несмотря на все усилия Советских войск город продолжал оставаться в блокаде.
В декабре лейтенант Иван Андреевич Животов был направлен в качестве офицера связи в расположение штаба 42-й армии Ленинградского фронта. Части армии занимали исходные позиции для атаки противника. Штаб же армии располагался на Пулковских высотах. Пулковские высоты – гряда возвышенностей протянувшаяся с запада на восток на подступах к Ленинграду. С сентября 1941-го года тут шли постоянные бои за удобные для артиллерии позиции. Пулковская гряда проходила в восьми километрах от окраин Ленинграда. С этих позиций немцы могли бы бить прямо по городу. Наблюдательный пункт 42-й армии располагался в развалинах на башне Пулковской обсерватории. Место было идеальным для наблюдения. В хорошую погоду с высоты открывалась видимость до 40 километров. Удары немецкой авиации и артиллерии по Пулковской гряде были настолько интенсивными, что все близлежащие деревни были просто стёрты с лица земли.
В течении дня офицер связи лейтенант Иван Андреевич Животов выполнял поручения по доставке различных оперативных документов частям Ленинградского фронта. В ночь ему было дано задание по уточнению расположения, давно не выходившей на связь, стрелковой дивизии. В течении минувшего дня, части дивизии выбили противника и заняли Пулковские высоты, однако, их точное подробное месторасположение и состояние частей дивизии было неясным. Всю ночь велась интенсивная перестрелка, а продвижения вперед не было. Измученные изнурительной дневной атакой войска отдыхали по блиндажам и траншеям. От этого траншеи и блиндажи оказались непроходимыми, везде спали солдаты. Офицерам связи и посыльным приходилось пробираться, минуя траншеи, под пулями и осколками снарядов, иногда прямо по тропинкам минных полей. Кроме того, ориентировка была затруднена несоответствием карты: ведь строения были уничтожены, деревья спилены, проложены новые дороги и еще многими прочими деталями, характерными для передовой. В поисках переднего края противника приходилось дважды выходить за линию своих войск. Тем не менее, задание Иван выполнил, так как достаточно профессионально ориентировался не только по карте, но и на местности, так как до войны неоднократно участвовал в геолого-разведывательных партиях. Добытые Животовым сведения были переданы в оперативный отдел штаба армии.
12 января 1943-го года силами Ленинградского и Волховского фронта с участием Балтийского флота началась наступательная операция «Искра». Операция имела решающее для освобождения осажденного Ленинграда значение. Она не позволила соединиться немецким и финским войскам. В результате блокада Ленинграда была прорвана 18-го января 1943 года.
В конце января лейтенант Животов был направлен в один из полков в составе стрелковой дивизии Ленинградского фронта. Дивизия находилась во фронтовом резерве. Через некоторое время лейтенант Животов был переведен на должность адъютанта командира 1-го стрелкового батальона и принял командование батальонной разведкой. Полк постоянно менял место дислокации. Ивану было доверено идти в авангарде колонны. Колонна двигалась лесом параллельно шоссейной дороге, по которой отступали немцы. Продвижение со скоростью около тридцати километров в день, в лесу занятом противником, требовало от Ивана Животова значительного мастерства ориентирования на местности. Опыт хождения по азимуту в Сибирской тайге еще в то – мирное время, сейчас в военное время на фронте был как нельзя к стати. Ивану нужно было следовать по указанному на карте маршруту, но также выбирать под снегом путь с расчетом, что бы можно было пройти и обозам, и артиллерии. Кроме этого, приходилось выявлять и отражать нападение немецкой разведки.
Как-то раз, следуя как обычно во главе батальонной разведки, Животов, заметив впереди немецкую засаду, планируя её обойти, немного отклонился от заданного маршрута, с намерением выйти в дальнейшем на заданное направление. Спустя некоторое время в разведку прибыл капитан из штаба полка с заданием выяснить причину отклонения от маршрута. Иван, в отличие от только что прибывшего штабного капитана, знал, что на прежнем направлении путь преграждает, во-первых, снежный вал, во-вторых, обнаружена группа укрывшихся, предположительно вражеских, солдат в белых маскировочных халатах. Все имеющие данные Иван сообщил капитану:
– На расстоянии примерно километра мною замечены предположительно войска неприятеля. Ведут себя тихо и скрытно, все в маскхалатах. Похоже – немцы. Да и кто это может быть, если не вражеская разведка?
– Да нет, лейтенант! Скорее всего это наши из полковой разведки, им недавно как раз такие белые маскхалаты выдали, – объяснил капитан. – Что стушевался лейтенант?! Недавно на фронте? Здесь главное не бздеть! – подбодрил он Животова, разглядывая обнаруженные объекты и окрестности в бинокль.
– Интуиция, товарищ капитан, шестое чувство такое, враги это? – Иван передёрнул затвор ППШ.
– Какое ещё чувство, мистика, не будьте суеверным лейтенант… За мной! – негромко скомандовал капитан Животову, на всякий случай достав браунинг из кобуры.
Иван махнул остальным, чтобы наоборот остановились и ждали, а сам поспешил за капитаном. Тут капитан повернулся к группе разведчиков и скомандовал:
– Группа, ко мне! Бегом марш!
Когда разведчики догнали капитана, все двинулись дальше. Как только вся группа приблизилась на расстояние пистолетного выстрела к тому месту, где она должна была повернуть за снежный вал, все немного снизили темп и в конце концов совсем остановились.
«За поворотом скорее всего немцы! Там смерть!» – сработала тревога в голове у Животова и он машинально приготовился отпрыгнуть в сторону с линии огня, и даже уже выбрал сугроб, в который будет падать.
– Стой! Там немцы! – вполголоса скомандовал Иван то ли всей группе, то ли и капитану в том числе.
Разведчики оглянулись, они уже и так стояли на месте. Продолжал движение только капитан, который несмотря на свою уверенность, всё же передёрнул затвор браунинга и поднял его на уровне груди. Пройдя вперед ещё шагов десять, он первым завернул за снежный вал. Какое-то время его не было. Наконец с другой стороны снежного вала раздалась немецкая команда: