– Вот черт!
– Не надо, – она прикоснулась к его руке и выдавила слабую улыбку. – Лучше ругайся, как обычно, – улыбка стала чуть шире. – Это у тебя забавно выходит.
Хайнрих связал воедино все узнанное.
– Главнокомандующего задело, да? Он, само собой, козел, но в жизни не поверю, что до такой степени, чтобы в здравом уме приказать сбить «Ийон».
– Да. Он… оказался нетверд в вере.
Хайнрих видел, как неспокойно у нее на душе. Она правит светским миром, где вера или ее отсутствие – личное дело каждого, и этот вопрос сплошь и рядом решается не как лучше, а как проще. У большинства граждан нет надежной защиты. Может, потому она и не хочет обнародовать случившееся. Нелепо было бы надеяться, что все вдруг возьмут и уверуют. Скорее, паника поднимется.
– У вас еще есть вопросы, адмирал?
– Есть, – он откашлялся. – Я должен отправляться в Ебург немедленно?
– Разумеется, нет, – она бросила взгляд на часы. – До следующей аудиенции еще сорок минут, – и посмотрела на него лукаво, со значением.
Второй пилот Фархад Бабаев курил трубку, а боец десанта Вилис Калныньш – сигареты. Ни тот, ни другой не позволили бы себе закурить на корабле. Хочешь служить на крейсере – контролируй свои вредные привычки. Фильтры воздухоочистки не вечны, и за повышенную нагрузку на них капитан голову оторвет, а главный инженер попинает ее ногами. Поэтому настоящие курильщики, неспособные прожить без никотина и дня, встречаются во флоте только на штабной работе; в рейдах, что длятся по два-четыре месяца, таким делать нечего. В экипажах приживаются только те, для кого курение – не насущная необходимость, а всего лишь разновидность расслабления, которой можно предаться, находясь на Земле.
Бабаев, подоткнув под седалище полы куртки, сидел на нижней ступеньке трапа и, набивая трубку, обозревал безрадостный ноябрьский пейзаж. Серое небо, тающий на бетоне снег. На родине Бабая, у солнечного Каспийского моря, такой была злая зима, а здесь, в Ебурге – осень. В некотором отдалении от площадки раскинулись корпуса Академии космоса. Будет перерыв – любопытные курсанты припрутся глазеть на «Ийон Тихий», попадешься им – с расспросами пристанут. Интересно же: настоящие корабли в Ебурге никогда не садятся, а тут такое развлечение. Но пока идут занятия, можно бестревожно посидеть на открытом воздухе и выкурить трубочку, закрываясь воротником от снежного ветра, треплющего флаги на административном здании Академии: местный российский триколор с двухголовым мутантом, голубой штандарт Земли и знамя войны – католический крест на белом.
Закончив набивать трубку, Бабай принялся обстоятельно ее раскуривать, уйдя в мысли. А мысли были невеселые. Положение «Ийона Тихого» непонятно. Капитана Гржельчика забрали в монастырь. Знать бы, на что это больше похоже – на тюрьму или больницу. Что с ним делают там? Что с ним будет, и будет ли что-то? Уходя, он готовился к смерти. А какая судьба ждет его корабль? Он, Бабаев, сейчас оставался старшим. Но капитаном его не сделают, нечего и думать. Если бы на его месте был опытный Второй Фархад, действительно старший помощник капитана – вопросов бы не было. Следующий по выслуге и квалификации – Фархад Усмани. Где сейчас они оба? Калиоки кочует по больницам, Мюслик ушел в досветовой флот. А из Бабаева какой капитан? Почти с тем же успехом можно Принца капитаном назначить, парнишка неглупый, и фамилия подходящая. Чего там мечтать о повышении, как бы вообще голову не сняли за измену: это он приказал десантникам побить отряд, посланный спятившим главнокомандующим арестовать Гржельчика. И побили, с успехом. Только вот гордиться ли этой победой? Или начинать сухари сушить?
Вилис относился к жизни проще. Рядового солдата не гнет к земле груз ответственности. Что приказали, то и выполнил. Хорошо выполнил, качественно – вообще зашибись. Он стоял и смолил сигарету, отвернувшись от ветра, и, уткнув ботинок пяткой в бетон, водил носком туда-сюда. Рядом крутился Мрланк. Молодой кот не боялся непогоды: он родился на улице и выжил. По кошачьим меркам, Мрланк Селдхреди был бойцом не хуже Вилиса, имел и ранения, полученные в схватке с инопланетной тварью. И все же юность давала себя знать: кот самозабвенно играл с ботинком Вилиса, ловя его лапой.
На краю поля появилась человеческая фигура. Узнать ее можно было разве что по форменной флотской куртке – да и то, скорее не узнать, а лишь определить, что свой. Но Мрланк тут же ощутил приближение кошкочеловека, оставил игру и рванул к нему белой молнией.
Затормозив у ног кошкочеловека, кот внимательно оглядел его – не случилось ли с ним чего неладного за время отсутствия. Одобрил, приветственно мявкнул, шевельнув здоровым ухом. Тот дернул ухом в ответ и подмигнул.
– Иди на руки, Мрланк. Охота бегать по снегу?
Аддарекх подошел, почесывая кота за ухом. Бабаев кивнул, Вилис радостно осклабился:
– Здорово, кровосос.
– Нечего тут разводить расовую дискриминацию, – хмыкнул Аддарекх, пожимая ему руку. – Я, между прочим, теперь полноправный гражданин Земли.
– Да ладно! – не поверил Вилис. – Это какое же государство дало гражданство вампиру?
Шитанн запнулся.
– Сто червей могильных, – он почесал в затылке. – Забыл. Вот, – он вытащил паспорт, весь из себя в голографических наклейках и позолоте. – Сможешь прочесть? Я по-вашему не разберу.
– Тоже мне, гражданин! – фыркнул Вилис. – Языка своей страны не понимает.
– Да он вообще не помнит, какой страны гражданин, что ж ты хочешь, – подпел Бабай, вынув трубку изо рта.
Он взял у Аддарекха дерматиновую книжечку, открыл.
– Аддарекх Кенцца, все верно. И фотография похожа. Кто-кто ты у нас по национальности? – Бабай не поверил глазам своим.
Вилис посмотрел из-за его плеча и заржал.
– Японец! Сдохнуть мне на этом месте!
– Аддарекх, ты уж извини, но из тебя японец… в общем, такой же, как азербайджанец.
– А не наплевать ли? – буркнул Аддарекх, отобрав свой паспорт.
– Слышь, японец, – вкрадчиво проговорил Вилис, – где ты этот паспорт купил? Страны Японии на свете нет!
– Как это нет? – опешил шитанн. – Я был в их посольстве!
– Да это шарашкина контора. Мошенники! Надули тебя, вампир.
– Я что, дурак, по-твоему? Там все по-настоящему.
– Ясное дело! Если мошенники не обставят все по-настоящему, кто им верить будет? Ты за паспорт платил?
– Ну да, – с него взяли в качестве пошлины тысячу монет.
– Вот видишь! Аддарекх, это примитивный лохотрон.
– Не может быть!
– Господин Бабаев, у вас компьютер с собой? – Вилис повернулся к Бабаю. – Покажите ему карту мира на хантском, с сайта Созвездия. Пусть найдет свою Японию.
Улыбаясь в густые усы, Бабаев протянул планшет Аддарекху. Он не собирался мешать шутке Вилиса.
– Сам ищи, если не веришь, – Вилис сунул вампиру компьютер и ткнул пальцем в карту. – Найдешь – с меня тысяча монет.
Аддарекх недоверчиво взглянул на него. С чего это землянин так уверен в себе? Он тоже был уверен на все сто процентов. Он отложил кота и упрямо уставился в планшет, вчитываясь в названия.
Прошло двадцать минут.
– Не может быть, – раздавленно прошептал Аддарекх.
– А я тебе говорил – может, – ехидно напомнил Вилис. – Развели тебя, лопух! Гони тысячу монет, ты проспорил.
Шитанн был так прибит, что безропотно вытащил банкноту. Вилис довольно вложил ее в бумажник.
– Э-эх ты, японец! Гражданин придуманной страны.
Аддарекх расстроенно махнул рукой, повернулся и зашагал прочь.
– Может, скажешь ему, Вилис? – Бабаев толкнул его локтем. – А то ведь скандал устроит в японском посольстве.
– Да ладно, – Вилис ухмыльнулся. – Так еще прикольнее.
Невозмутимый посольский водитель, выключив мотор, вышел из машины и придержал дверцу – сперва для адмирала, потом для его сопровождающего. Адмирал вылез и осмотрелся. Городской пейзаж вокруг не внушал особых радостей, но вне машины он чувствовал себя лучше. Сотрудник посольства любезно рассказал ему, что земляне сменили замечательные дизельные двигатели на противные природе электрические совсем недавно по историческим меркам, лет тридцать пять – сорок назад. И что бы адмиралу попасть на Землю до той поры? Впрочем, лучше бы вообще не попадать.
– Соблаговолите взглянуть, – сотрудник посольства Содружества Планет, худой желтоволосый эасец с бледно-оранжевой кожей, держался почтительно, но твердо. По мере возможности скрашивал вынужденный досуг адмирала отвлеченными беседами и увлекательными экскурсиями, заботился о его комфорте и самочувствии. Однако с той же безукоризненной вежливостью и предупредительностью ограждал его от неблагоразумных поступков, неподобающих нынешнему статусу. Во втором электромобиле за ними неотступно следовала охрана. Адмирал знал: стоит ему сделать резкое движение или удалиться от господина Васто свыше предписанного расстояния, эти молчаливые господа в цивильных костюмах достанут парализаторы. Нет, стрелять не будут. Просто продемонстрируют серьезность намерений. Недвусмысленный намек: держись в рамках. Стены тюрьмы очень мягки, и все же это тюрьма, и почетный пленник не перестает быть пленником.
– Мы с вами находимся на острове Манхэттен, господин т’Лехин, – эасец очертил рукой горизонт. – Перед вами располагается комплекс зданий Организации Объединенных Наций, административный и культурный центр этой планеты…
Где-то тут сидит проклятая Салима. Адмирал встречался с ней воочию всего однажды, и она произвела на него глубокое и противоречивое впечатление. Женщина варварской расы, невысокая для землянки, ростом с самого т’Лехина. Но он не мог отделаться от ощущения, что смотрел на нее снизу вверх. С виду ничего особенного, ни роскоши в одеждах, ни богатых украшений, ни красы, валящей с ног. Как эта баба прибрала к рукам высшую власть на планете? И держит поводья крепко. Т’Лехин хотел тогда потребовать, чтобы его вернули домой, пригрозить гневом координатора т’Согидина. Посмотрел ей в глаза и посмел лишь смиренно просить милости. Небеса, что ей гнев чужого координатора? У нее двадцать три ГС-крейсера и блокирующая сеть, которая никому не даст подобраться к Земле без позволения периметра. А мужчины, что всем этим командуют, перед ней на цыпочках ходят. И грозный старик Максимилиансен, и даже сам чудовищный Шварц, от одного лицезрения которого у адмирала возникала слабость в коленях.
Она отказала ему в милости. Нет – и все. И никто не дерзнул оспорить ее решение. Посол Содружества Планет, и тот промолчал.
– Прошу сюда, господин т’Лехин, – сопровождающий, предупредительно взяв за локоть, подвел его к балюстраде. – Отсюда открывается прекрасный вид на реку. Вы не находите?
Внизу лениво перекатывались волны. Противоположный берег, подернутый дымкой, казался заповедником индустриальной архитектуры. Великолепные образчики строений, даже на взгляд придирчивого мересанца. По реке сновали туда-сюда белоснежные катера на воздушных подушках, расстояние гасило болезненные ощущения от электрических двигателей. Идиллия. Земля вообще была красивым местечком. Но от этого мечта убраться отсюда не ослабевала.
– Что-то вы печальны, господин т’Лехин.
Т’Лехин стиснул зубы. Было бы с чего веселиться! Нет, первые дни он был до смерти рад, что покинул шокирующее общество Шварца. Он заново обрел присущее ему спокойствие и уверенность в реальности, почти избавился от кошмарных снов и перестал заикаться. Однако…
– Я в плену, господин Васто, – натянуто произнес т’Лехин. – Полагаете, я должен этому радоваться?
– Отнюдь, – легко возразил эасец. – Радоваться следует иному. Вы живы, целы и в своем уме. Война не взяла с вас худшей дани. А плен – всего лишь временная неприятность. Война кончится, и вы вернетесь домой.
Может, и да. Но как кончится война, которую Мересань вынуждена вести без своего лучшего адмирала? Мысли о поражении преследовали и мучили его. И в безопасности ли он на Земле, в своей уютной тюрьме? Т’Лехин не обольщался: хоть он и находится под ответственностью посла Созвездия, господин Веранну слова поперек не скажет, если Салима будет шантажировать мересанского координатора, используя жизнь адмирала как козырь, или даже казнит его, дабы сделать т’Согидину намек. Она тут – хозяйка, вправе делать, что хочет, и никто ей не указ. А он – в полной ее власти.
Вряд ли отсюда возможно бежать. И днем, и ночью он под неусыпным наблюдением, его эскорт достаточно деликатен и старается не напоминать о себе, но не выпускает его из виду никогда. Значит, остается одно: постараться убедить Салиму в том, что она не желает лишать его жизни и подставлять в политических играх. Она не сделает этого, если он будет ей полезен. Только чем может оказаться полезен чужой адмирал? Предлагать врагу свои профессиональные услуги он не станет, это уж чересчур. Делиться информацией о штабе, о системах обороны и навлекать на себя позор предательства? Ни за что. О полезности можно забыть.
Но она не причинит ему вреда еще в одном случае: если он будет ей симпатичен. А как стать симпатичным женщине? Для этого надо быть мужчиной.
Чем дальше, тем больше нравилась т’Лехину эта мысль. Он даже слабо улыбнулся, рассматривая очередную достопримечательность. Господин Васто был доволен, что ему удалось развеять грусть подопечного.
Аддарекх шел с решительно-угрюмым видом, разгребая высокими ботинками снежные лужи. Уши прижаты к голове, зубы оскалены. Впечатлительные прохожие предпочитали заблаговременно убираться с пути. Дети разбегались с визгом. Какая-то бабка схватилась за сердце.
Неудивительно, что до посольства он не дошел. Полицейский джип, нагнав его, затормозил, и оконное стекло поехало вниз.
– Аддарекх Кенцца?
Он посмотрел на суровое широкое лицо с легкой печатью усталости, принадлежащее человеку, которого задолбала неблагодарная работа и который тем не менее продолжает ей заниматься на совесть. Узнал.
– Сержант Трифонов? – нынче он был в зимней форме, серая куртка распахнута в тепле машины.
– Ага, контакт состоялся, – хмыкнул полисмен. – Лезь-ка в машину, орел. Нечего тут прохожих пугать!
Аддарекх послушно загрузился на заднее сиденье, Трифонов пересел к нему с переднего. Дверцы джипа захлопнулись, и напарник сержанта порулил дальше, зорко глядя туда-сюда на предмет выявления правонарушений и просто поводов содрать штраф.
– Ну? – помолчав, вопросил Трифонов.
– Что – ну? – растерялся шитанн.
– От тебя, Аддарекх Кенцца, вечно какие-то неприятности, – откровенно сказал земной страж. – Причем ты в них вроде как и не виноват никогда. Но нам, скромным борцам за общественный порядок, от этого не легче, – он отвернулся к раскрытому окошку и прикурил. – Вот скажи-ка на милость: какого рожна ты снова в Ебург приперся? Лишнее беспокойство нам здесь устраивать? Виза твоя, насколько я помню, кончилась давно.
– Я гражданство оформляю, – мрачно пробурчал Аддарекх.
– Твою мать! – полисмен чуть сигарету не уронил. – Надеюсь, не российское?
– Нет. Отказали мне в российском, – признался шитанн.
– Ну и слава Богу, – непосредственно обрадовался Трифонов. – Ты уж извини, но с этаким гражданином хлопот выше крыши. А в особенности нам, полиции, головная боль. Ты поэтому такой смурной? Вид у тебя, будто убить кого хочешь.
– Меня мошенники надули, – неохотно проговорил Аддарекх. – Паспорт поддельный впарили.
– Вот оно как? – заинтересовался полицейский. – Ну, тогда поехали в участок, заявление напишешь. Всех мошенников, уж прости, переловить невозможно, но за поддельные паспорта мигом за одно место возьмем. Не тот это бизнес, на который можно смотреть сквозь пальцы за соответствующую мзду.
Полицейский участок оказался совсем не похож на райское отделение стражи. Целый дом в три этажа с кучей кабинетов внутри, толпами посетителей, шумом и гамом. Это сколько же у местных проблем? Аддарекх проследовал за сержантом Трифоновым на второй этаж, обалдело крутя головой. Никто здесь не обращал на шитанн особенного внимания: видать, своих забот хватало.