Уже прошло около часа после визита доктора, но Михаилу лучше не становилось, хотя укол уже должен был подействовать. Доктор сказал, что это просто грипп, что нет повода для беспокойства, что всё будет хорошо.
– Но, кому будет хорошо не сказал, – думала Маша, – может позвонить в скорую помощь снова? Зачем, чтоб спросить: кому будет хорошо и когда? Да, нет же, лучше не становиться, надо что-то делать.
Но в это время Михаил уснул.
– Может уже не проснётся? – подначивал внутренний голос, – Да, нет же, заснул – это хорошо, это на поправку. И ты давай прибери вещи, помойся, и сама рядышком в кресле садись, передохни, может даже получиться задремать.
Маша с тряпками ушла на северо-запад в направлении кухни и ванной комнаты, хотя в названии комнаты крылся явный обман – ванны в ванной не было, а была душевая кабинка. Маша приняла душевую кабинку, или приняла душ в душевой кабинке, также как принимают ванну в ванной. Другими словами Мария оголилась и стала под бодрящие струи воды, которые должны были смыть не только смрадные выделения тела за весь день, но и свежие дурно пахнущие мысли.
В это время Михаил проснулся от прикосновения холодных рук. Он открыл глаза и увидел перед собою молоденькую девушку, довольно милую, но очень бледную. Такую бледную, что кожа была белее её белых волос и белого одеяния. Михаил сразу понял кто это, хотя рядом не было ни косы, ни триммера.
– Пора? – спросил, ухмыльнувшись, Миша.
– Ещё нет, – спокойно ответила незваная гостья, – ты ещё мало глупостей натворил. Девушка улыбнулась, обнажив чёрные полузгнившие зубки.
– А зачем тогда ты здесь?
Михаил убрал ладонью пот с бровей. Когда он опустил руку, то в комнате уже никого, кроме него, не было. Он громко вздохнул, но непонятно: толи от радости, толи от огорчения.
– Так, мужчина должен сделать три вещи и это не нажать на слив, опустить стульчак и помыть руки, а что-то там связанное с деревом, домом и сыном. И хоть моя Маша плоская, как доска, сделать из этого дерева сына мне не удалось. Дом я тоже не построил, ни пристройку, ни сарай, ни шалаш. А что ты построил? Вспоминай! О, кормушку из пластиковой бутылки. Вот, это достижение! А на что же ушла моя жизнь? На работу! А зачем мне работа? Для денег? А зачем мне деньги? На отдых. Так, а если не работать, то на отдых будет больше времени. Слишком поздно, ты об этом, Мишаня, задумался. Уже пора думать о светлых тапочках. Да, я умираю. Очень жаль, что столько времени потрачено впустую, а после меня ничего не останется. Останутся воспоминания обо мне, но они будут такими же долговечными, как листик на дереве – если не послужит едой для гусениц, то послужит удобрением для почвы. Так и обо мне скажут: «До чего жадный был, он даже умер перед праздником, чтоб не дарить подарки», а им ответят: «Он умер, а это и есть главный подарок!». А как же оставить свой след в истории? Для меня уже единственный способ оставить свой след в истории – подтереться учебником! Что ты всё думаешь только о себе? Вот ты сейчас преставишься и всё – никаких хлопот и забот. А как же дальше жить Маше? Я действительно украл у неё годы, а что дал взамен? Ничего! Но тут уже, на смертном одре, я могу ещё сделать для неё доброе дело. Я могу сделать, чтоб она не расстраивалась из-за моей смерти, и скорее нашла мне достойную замену. Она ещё молода и красива, она ещё успеет создать семью. Главное, чтоб она быстрее вычеркнула меня из своей жизни.
Во время этих размышлений зашла в комнату Маша, вытирая полотенцем волосы.
– Маша, – умирающим голосом позвал Миша.
– Что дорогой? – ласково спросила Маша.
– У нас есть учебник по истории?
– Что? – не поняла Маша.
– Присядь рядом. Я должен тебе кое-что рассказать, признаться, покаяться, – начал было Миша.
– Ты, что опять бредишь? – спросила Маша, сев рядом и взяв его за руку.
– Не перебивай меня, пожалуйста. Пришло время во всём признаться. Прости меня, Маша, но я никогда тебя не любил. Я хотел через тебя подобраться к твоей подруге Даше, но мы всё в жизни усложняем. И, я, вместо того, чтоб подойти к Даше, подошёл к тебе. Это, наверное, какой-то защитный механизм в организме заставил меня так поступить, ведь в случае отказа от Даши я не знаю, что с собою бы сделал, а если бы отказал мне не любимый человек, я бы так сильно не убивался. Пострадало бы только моё слабоумие, то есть самолюбие.
Было видно, что Маша ошарашена таким признанием, но она ещё не знала, что и думать обо всём этом, но руку она уже убрала от его руки.
– Кстати, через несколько месяцев, после нашего начала отношений, мой план сработал. Не знаю, толи ты меня так нахвалила, толи действительно запретный плод сладок, но я заметил, что стал интересен Даше. Я этим воспользовался – мы периодически встречались с ней в нашей кровати… периодически в её. Но она мне не позволила бросить тебя, чтоб не чувствовать себя виновной в твоём несчастье. Со временем моя страсть к Даше остыла, и она меня даже начала раздражать. Конечно, не так сильно, как ты, но мне этого хватило, чтоб прервать с ней всякие сношения и отношения.
Маша краснела, видно было, что она накалена до предела и вот-вот должна была вскипеть, но она продолжала молчать.
– Даша не единственная женщина, которая подменяла тебя, на нашем семейном одре. Их было много, но ты упорно продолжала ничего не замечать, чем я и пользовался. Ты не представляешь, как мне порою было трудно находиться рядом с тобой, сдерживать злобу. Я даже придумал способ, как снимать раздражение, когда ты была рядом – я представлял как бью тебя чем-то что было рядом: торшером, стулом, цветком, микроволновкой.… В этой квартире нет такого предмета, которым бы я тебя мысленно не бил, или душил, придавливал или подвешивал.… От этих мыслей у меня поднималось настроение, и я даже улыбался, но ты думала, что я улыбаюсь тебе, и это ещё больше меня забавляло.
Маша стала бледной, её немного качало, слёзы лились по её щекам, и она, чтоб не демонстрировать свою слабость, повернулась к мужу спиной.
– Может, хватит? – всхлипывая, спросила Маша.
– Не знаю,… может и хватит, – задумался Миша, но нужно было ещё отдать свои сбережения, накопленные годами. – Моя заработная плата больше, чем я приносил домой. Я всё спускал по кабакам, но вот решил поднакопить, чтоб бросить тебя уже. Деньги в гараже, в чёрном ящике для инструментов, который ты мне подарила. Мне они уже ни к чему.
– Что-то ещё? – гневно и громко спросила Маша.
– О, я могу рассказывать часами, но сейчас очень устал. Позволь я продолжу завтра.
– Завтра будешь рассказывать своей маме, а я не буду тебя больше раздражать ни минутой боле.
Маша скоро оделась и ушла куда-то с мокрыми волосами. Её мир, который она выстраивала годами, лопнул, как лампочка. И она, разочарованная не только в муже, но и во всём окружающем мире, погрузилась во мрак своих чёрных дум.
К Мише вечером приехала мать, видимо Маша ей позвонила. Через несколько дней смертельное состояние и температура 37.2 покинула тело Михаила, и он стал полностью здоров, но не полностью счастлив.
Берегите близких и градусник.
История одного обмана
– Эта история одного маленького обмана глобального масштаба произошла со мной много-много лет назад, – начал свой рассказ седовласый сухощавый дед, сидя на веранде своего дома в кресле – качалке. Тот, кто покупал это кресло был нагло обманут, так как четыре ножки плотно стояли на полу, а конфигурация ножек исключала возможность любого качения. Так что дед сидел, и не скрипел, в кересле – стоялке.
– И я право не уверен, что могу извлечь эту историю из глубин тайны даже сейчас, – продолжал старик, заботливо расправляя плед на ногах. – Сейчас, когда компания развалилась, а все главные преступники предстали пред судом Божиим, остался только я, но я не хочу уносить этот секрет с собою на глубину двух метров от основания надгробия. Эта история всё ещё способна разрушить чьи-то судьбы, и я опасаюсь, чтобы разрушения не коснулись Вас…. За себя я уже не переживаю. Поэтому Вы и должны решать стоит ли эту информацию, которую я сейчас Вам поведаю, обнародовать, оприлюднить, отолпить… о…о, – задумался дед, – ну, да ладно продолжим.
Я работал управляющим в банке. Но банк этот был не простой, как и моя работа. Банк этот не выдавал кредиты и не проводил почти никаких банковских операций, кроме приёма вкладов и продажи вкладов. Но наши вкладчики, в большинстве, не хотели огласки, мы же, напротив, гордились своими вкладчиками.
Вот мой последний рабочий день – воспоминания его свежи, как будто это произошло только вчера. Было тёплое мартовское утро… или апрельское… или холодное… Ну, не суть, продолжим. За полчаса до начала рабочего дня я решил проинспектировать чистоту на рабочих местах, проходил все кабинеты. Всё было идеально, но заглянув в последний кабинет, я стал невольным свидетелем того, как некий человек управлялся со своим половым органом левой рукой, а правой рукой деловито уперся в бок. Он стоял ко мне задом, а к окну – передом, штаны были приспущены до уровня пола.
– Пардоньте, – тихо сказал я. Мне было неловко, что я кому-то помешал в такой интимный момент, и я уже хотел выйти, но мужчина ответил.
– Нисего – нисего. Я пошти всё.
– Ты опять рукоблудишь, Виктор Андреевич? – с явным негодованием в голосе спросил я, – Я ж тебя предупреждал, что в рабочее время ты должен работать, а дома можешь делать, что захочешь.
– Я-то в нерабосее время, до насяла есё полсяся. К тому зе, зесь все писю мнут.
– Я тебя, пожалуй, уволю по статье. Ты прекратишь или нет? – Виктор Андреевич во время разговора не прекращал интенсивно двигать рукой. – Ты мне уже надоел.
– Проштите, проштите.
– Ладно, одевай штаны и прибери здесь всё. И без глупостей, а я подумаю, что с тобой делать.
Виктор Андреевич имел какое-то психическое расстройство, и даже, если я ничего не путаю, получал пенсию или какое-то пособие. Как уверяли врачи, он вполне безопасный для общества человек. Он работал у нас среди персонала, обеспечивающего чистоту в помещениях и на прилегающей территории. Правительство обязало руководство предоставить рабочее место человеку с ограниченными возможностями в обмен на налоговое послабление. Я хотел устроить Андреевичу рабочий день так, чтоб не совпадал с рабочими часами в нашем банке, но законодательство не позволяло привлекать его к работе в ночное время, поэтому мне приходилось его терпеть.
Без пяти рабочий день, я зашёл в свой кабинет, где уже долго дзылынькал телефон.
– Доброе утро! Банк «Росток», управляющий слушает, – сказал я привычную фразу.
Мне уже второй раз на этой неделе позвонила наша потенциальная клиентка Б. По понятным всем причинам, а я предполагаю все догадываются, что такое конфиденциальность, я не могу в своём рассказе называть фамилию Бахчёвой Ларисы Юльевны, чтоб никаким образом не дискредитировать её в глазах общественности. Бахчёва упорно продолжала настаивать на своём.
– Простите, Лариса Юльевна, но президент пока не дал своё согласие, и я не могу Вам гарантировать, что он вообще согласится, но мы сделаем всё возможное и даже немножко невозможного. Но Вы должны понимать, что это всё-таки первый человек в нашем государстве, и у нас, конечно же, нет рычагов давления на него, а есть только доводы. Я тоже, очень надеюсь на благополучный исход этого дела, но Вам порекомендую сильно не обнадёживать себя, и на всякий случай рассмотреть другие достойные кандидатуры. В любом случае подождите ещё немного, и мы сами Вам позвоним и сообщим о результате переговоров.
Да, как Вы уже догадались из этого телефонного разговора наш банк – это спермобанк. Мы покупаем и продаём семя, сами мы не занимаемся оплодотворением, но с нами сотрудничают многие клиники, или частные клиенты напрямую. Я не могу называть без письменного согласия доноров, но могу сказать, что у нас были все известные люди нашего и сопредельных государств и почти все иностранные знаменитости. Проще сказать, кого у нас не было, а это был только Элвис Пресли и Майкл Джексон и то, по уважительной причине – они почили ещё до создания нашего банка. Работа была не самой простой, зачастую проще бывало уговорить знаменитость на сотрудничество, чем удовлетворить запросы клиенток. Чтоб Вы понимали, продолжу повествование о своём рабочем дне.
Позвонил один из наших многочисленных и многоуважаемых доноров. Он жаловался, что наша бывшая клиента, требует от него признания отцовства над её чадом и полного содержания их.
– Не стоит переживать, Артур Абубекерович, в бумагах, которые подписывают наши клиенты, все эти моменты оговорены. Всё это заснято на видео. Видео, бумаги, их электронные копии хранятся в наших архивах и не имеют срока давности. Это не первый такой случай в нашей многолетней практике, не переживайте наши юристы бесплатно и немедленно займутся этим вопросом, и в ближайшее время всё благополучно решится.
Затем пришла наша клиента и стала предъявлять претензии к качеству нашего товара, так её ребёнок родился, как ей показалось недоразвитым.
– Да, Эльвира Эдуардовна, я хорошо помню и Вас и Ваш заказ. Вы пришли и сказали, что хотите родить ребёнка, а мы сказали, что мы не можем Вам помочь родить взрослого, а родить ребёнка – это в нашей компетенции. Вы выбрали семя репера D. Вы знаете, что медийные личности порою ведут нездоровый образ жизни, мягко говоря. А биологический отец Вашего ребёнка не единожды был замечен в поведении, дающим повод предполагать, что он находится в наркотическом опьянении. А Вы должны понимать, как это может повлиять на ребёнка. Донор отказался проходить наши обязательные экспертизы, о чём Вас письменно уведомили, и, позволю себе напомнить Вам, что Вы проигнорировали все наши предупреждения. К тому же, Вашему ребёнку сейчас должно быть не более года, а в этом возрасте даже Эйнштейн какал, не снимая штаны. Поэтому я думаю, что не следует торопиться с выводами, возможно, Вам просто показалось.
Следующая посетительница Гладкова Тамара пыталась меня уговорить на работу с популярным исполнителем без посредников, то есть без нас, но с полной оплатой наших услуг.
– Я хочу, чтоб оплодотворение происходило естественным путём и Серёженька, эякулировал не в баночку, а в меня. И мне плевать, что он гей, и что к тому же женат или замужем, не знаю кто там у них сверху – это всё отговорки.
– Простите, Тамара Сергеевна, но при всём уважении к Вам мы вынуждены Вам отказать. У нас не публичный дом с самыми дорогими жрецами любви, а спермобанк. И такие встречи мы не организовываем.
– Если у Вас нельзя, организуйте это действо у меня дома, – настаивала Тамара, – я создам все условия, Вы получите круглую сумму, и никто не узнает об этом исключении из Ваших никому не нужных правил.
– Дело не в деньгах, а в нашей репутации – мы ей дорожим. Что будет, если мы перестанем соблюдать правила? Не знаете? Всё разрушится, а всё начинается с мелочей. Я думаю, даже Вы не захотели бы, допустим, заплатить за гены одного из самых сильных спортсменов, а получить болезни какого-то наркомана. Тамара Сергеевна, мы Вас не заставляем сотрудничать с нами, и если Вы не хотите соблюдать наши правила, то мы Вам ничем помочь не сумеем.
А условия пытались нам диктовать почти все. За некоторыми «вкладами» нашим сотрудникам приходилось ездить на другие континенты и упрашивать буквально стоя на коленях… и на локтях. Да, ведь некоторые не могли себе позволить рукоблудить по каким-то причинам, и у нас были опытные сотрудники и сотрудницы, которые помогали добывать семя. По трудовой они у нас проходили как доярки. Были и экспресс заказы, когда клиентки не хотели, чтоб семя замораживали. В общем, хватало всяких.
В конце рабочего дня меня позвал мой заместитель. Оказалось, что один из наших наблюдательных лаборантов не в первый раз замечает, что наши герметические материалы, запертые в сосуды, типа – баночки, стоят не так как он их оставляет. Что он не верит в мистику, но баночки определённо меняют своё местоположение, проверено месяцами. Он спрашивал у других лаборантов, но никто ничего не трогал. Он долго не решался подойти и сказать, ведь дорожит своим местом, и боится, чтоб его не приняли за сумасшедшего, ведь он напротив, наумзашедший.