Исследователи Гражданской войны доказывают, что политика большевиков в отношении крестьянства вначале 1920 гг. была не просто хуже, чем политика колчаковского правительства, а катастрофична для экономики региона. Алтайский историк Н.Ю. Белоусова, пересказывая воспоминания местного крестьянина-коммуниста о событиях 1920 г., пишет: «Среднее и бедное крестьянство, не говоря уже о зажиточных сельских хозяевах, открыто симпатизирует бандитизму и презирает советскую власть»[22]. Исследователи отмечают: «В феврале 1922 г. потребление продуктов питания, сведенное до минимума, было ниже физиологических норм… крестьяне потребляли всего 2950 калорий. Питание горожан было еще хуже»[23]. В результате политики большевиков посевные площади зерновых и технических культур в Сибири с 1920 по 1922 г. сократились более чем на треть[24].
Историк из Барнаула Н.Ю. Иванова пишет: «Главной причиной выступлений было недовольство политикой большевиков – продразверсткой и вообще силовыми действиями партийно-советских кадров… Сельские жители не видели разницы между политикой колчаковцев и пришедшей им на смену правительства большевиков, поэтому уже спустя несколько месяцев после разгрома основных белогвардейских сил бывшие партизаны начали организованное сопротивление жесткой политике новой власти»[25]. Алтайский историк отмечает, что во главе первых антисоветских отрядов в Горном Алтае были бывшие красные партизаны. Борьба с антисовестким сопротивлением на Алтае силами воинских частей велась до лета 1923 г., и обычным явлением там были насилие над местным населением, мародерство, расстрелы без суда и даже уничтожение целых населенных пунктов[26]. Автор приходит к выводу: «большинство населения выступало не против Советской власти, а скорее против несправедливой политики и против тех методов, которыми эта политика осуществлялась на уровне местных органов власти. Уже с введением новой экономической политики антикоммунистическое сопротивление пошло на спад»[27]. Проблемы крестьянского повстанчества в Сибири представлено в работах П.Ф. Алешкина[28]. Однако при описании собственно крестьянских выступлений основное внимание автор уделяет территории Западной Сибири.
В современных обобщающих работах по истории крестьянских восстаний упоминаются и выступления на территории Енисейской губернии в ноябре 1920 г. В монографии красноярских историков «Сельское население Сибири первой половины 20-х годов ХХ века» выделен раздел «Партизанские выступления крестьян в Сибири»[29]. В издании 2012 г. говорится: «Осенью 1920 г. в Енисейской губернии вспыхнул ряд небольших и разрозненных крестьянских восстаний вследствие недовольства населения продразверсткой, трудовыми повинностями, мобилизацией в армию новобранцев и одновременно унтер-офицеров старой армии. Голопуповское восстание (с начала октября по 19–20 ноября 1920 г.) охватило шесть волостей Канского уезда и насчитывало, по неполным данным, более 500 участников.
В Зеледеевском восстании (12–13 октября – ноябрь 1920 г.) приняло участие примерно такое же количество крестьян шести волостей Красноярского уезда. Сережский мятеж, отличившийся особой ожесточенностью действий обеих сторон с 1 по 5 ноября 1920 г., перекинулся на территорию пяти волостей Ачинского уезда и насчитывал свыше 600 участников… Пытавшиеся пробиться в Урянхай остатки сережских и зеледеевских повстанцев в феврале-марте 1921 г. были ликвидированы на территории Минусинского уезда»[30].
Проблемы взаимоотношения власти и крестьянства во время «военного коммунизма» освещаются в некоторых обобщающих исследованиях по истории Красноярского края. В небольшой работе «История Красноярского края» читаем: «С весны 1920 г. отмечен рост антисоветских настроений в деревне, а основным раздражителем деревни становится продразверстка. В одной из летних сводок Сибревкома говорится о ситуации в Енисейской губернии, где “замечается недовольство против разверстки… это явление общее для всей губернии”. В другой сводке констатируется, что печальную роль в деле поддержки Соввласти играли и играют до сих пор агенты Губпродкома, своими неумелыми, а подчас и злостными мерами они сильно возбуждают население и способствуют распространению шептунами очередных слухов про существующий строй»[31].
В последних обобщающих исследованиях, опубликованных в столичных изданиях, в адрес сибирских историков появились обвинения в «симпатиях по отношению к крестьянам-мятежникам и антипатии по отношению к коммунистическому режиму»[32]. Не согласны москвичи и с мнением сибиряков, в частности В.И. Шишкина, о недостаточной изученности крестьянских восстаний в Сибири.
В годы перестройки и постсоветский период исследователи познакомили общественность с историей Сережского восстания. Уже в 1989 г. в Красноярске была опубликована статья В.И. Шишкина «Сережский мятеж»[33]. Надо специально заметить, что эта работа новосибирского историка послужила основой для ряда последующих публикаций по Сережскому восстанию[34].
Говоря о первых работах, необходимо отметить, что история Сережского восстания получила освещение в публикациях Г.М. Северьяновой (Лущаевой)[35]. Формат учебного пособия не позволяет критически рассмотреть источниковую базу, а некоторые тезисы приходят в противоречие с введенными позднее историческими документами. Г.М. Лущаева невольно делает акцент на жестокости восставших и милосердии большевиков. Например, в статье о партизанской войне в Сибири в части Сережского восстания отмечается: «Из 312 человек, судимых ревтребуналом в связи с Сережским восстанием, 133 человека на суде были освобождены. Более 200 человек среди подсудимых были бедняки и середняки. ВЦИК приостановил исполнение приговора о 75 сережских крестьянах, присужденных к расстрелу»[36].
В первом и единственном «Енисейском энциклопедическом словаре» (1998 г.) имеется статья «Сережское восстание», в которой говорится: «…началось 2.11.20 г. в д. Сереж Ачинского уезда на почве недовольства крестьян продразверсткой и принудительной мобилизацией мужчин 1901 г. рождения… Руководители восстания Милицын, Дубский, Селезнев и др. Численность банды – до 500 чел. Заговорщики имели свою агентуру в отрядах Красной Армии…»[37]. Таким образом, в этой энциклопедической статье выступивших против власти называют и руководителями восстания, и бандой, и заговорщиками. При этом насильственные действия восставших против власти называют «кровавой расправой», а действия властей – «рассеять ее, захватить организаторов и предать их суду»[38].
К сожалению, статьи в энциклопедиях страдают неточностями. В качестве примера можно привести статью «Сережское восстание» в одной из красноярских энциклопедий. Вот ее дословный текст: «…началось 2 ноября 1920 г. в деревне Сереж Ачинского уезда, ныне Назаровский район. Восстание вспыхнуло на почве недовольства крестьян продразверсткой и принудительной мобилизацией мужчин 1901 года рождения. Началу восстания способствовала активная пропаганда о непрочности советской власти и якобы падении таковой во многих местах России. Руководители восстания Милицын, Дубский, Селезнев и другие. Численность восставших до 500 человек. В ответ на арест коммунистами нескольких кулаков и требование выполнить разверстку Сереж был занят восставшими, учинившими кровавую расправу над активистами села: убито несколько десятков человек. Коммунисты Ачинского уезда повели наступление на Сереж, понеся большие потери. С подходом частей Красной Армии при поддержке артиллерии удалось выбить восставших из Сережа, рассеять ее, захватить организаторов восстания и предать их суду. Расстреляны более сотни людей, в том числе безвинные. Новая власть под руководством неисправимых революционеров никого не порола, в отличие от колчаковцев, а сразу ставила к стенке. Убиты были не только руководители восстания, но и часть членов их семей»[39].
В отношении этой статьи необходимо сделать ряд замечаний: Сереж называется то деревней, то селом; нет оснований утверждать, что началу восстания способствовала пропаганда непрочности советской власти; даются лишь фамилии руководителей восстания без инициалов, а в Сереже было много родственников с одними и теми же фамилиями; в статье не говорится, что накануне село занял отряд коммунистов численностью около 100 человек; организаторы восстания не были захвачены, а скрылись; более сотни крестьян не были расстреляны, а погибли при обороне села от Красной Армии, а после суда никого не расстреляли. В целом, видим те же неточности, что имели место в статье «Сережское восстание» в «Енисейском энциклопедическом словаре». Хотя в «новой редакции» утверждение «Сереж был занят бандой» все же удалено.
Новые документы о Сережском восстании введены в научный оборот автором учебного пособия по истории Красноярского края Л.Э. Мезит. Она пишет: «В октябре 1920 г. в Канском уезде вспыхнуло восстание, получившее название Голопуповского мятежа. Одновременно в Ачинском уезде начался мятеж в с. Сереж, где на глазах населения были изрублены 38 коммунистов, активистов, 12 человек тяжело ранены. Приехавший в Сереж зам. председателя губернской комиссии помощи фронту Б. Рябченко в своей докладной писал: “Крестьяне невольно чувствуют себя на положении сверчка и при одном упоминании власти наяву ищут щелку, а в душе дубину, чтобы избавиться от нее. Чтобы не быть голословным, взглянем на предписание о разверстках, и там то и дело мелькает ревтрибунал не как народный суд правый, скорый, милостливый, а как судилище, как пугало, как синоним Советской власти”… В с. Сереж по разверстке взяли у крестьян картошку, собрали ее в амбар, где она и замерзла. Бесхозяйственность мешает Советской власти. У крестьян накопилась страшная ненависть к существующим порядкам»[40]. Здесь следует отметить, что приведенные данные, не содержащие ссылок на документы, нуждаются в уточнении. В частности: на чем основывается утверждение о публичном убийстве восставшими 38 человек?
Документы Ачинского архива о Сережском восстании вводятся в научный оборот в статье Т.В. Белошапкиной[41].
В 2006 г. была опубликована статья А.П. Шекшеева, специально посвященная сопротивлению енисейского крестьянства большевистской власти в 1920–1922 гг. Работа начинается с достаточно интересного утверждения: «Значительно расширив хронологические рамки и сущность Гражданской войны, крестьянское сопротивление коммунистическому режиму находится под пристальным вниманием современных историков, изучающих эту проблему не только в целом по Сибири, но и на региональных материалах, в частности Енисейской губернии»[42]. В статье кратко описаны Голопуповское, Зеледеевское и Сережское восстания 1920 г., а также упомянуты другие многочисленные политические и уголовные «банды», действовавшие на территории губернии в 1920–1922 гг. Следует отметить, что в вышедшей в том же году монографии А.П. Шекшеева представлен богатый материал по истории Гражданской войны в Енисейской губернии, но Сережское восстание подробно не рассматривается, а лишь упоминается[43].
В небольшой обобщающей работе по истории Красноярского края А.А. Макаров, опираясь на архивные документы, пишет: «Особое место в цепи вооруженных мятежей занимает Серженское [так в тексте] восстание. Отметим, что летом 1921 г. в докладе Енисейского губкома РКП(б) для IV Сибирской партконференции, где дается обзор вооруженных мятежей по губернии, упоминалось только восстание в селах Большой и Малый Сержи [так в тексте]. И неслучайно серженские [так в тексте] события привлекли внимание властей. Объясняется это тем, что оно являлось единственным на территории губернии, заранее подготовленным жителями села без прямого внешнего вмешательства, например, тех же белогвардейских “банд”. Однако восстание все же вспыхнуло на фоне обострения политической обстановки. Губернская политическая сводка в канун Серженского [так в тексте] восстания отмечала, что на территории Ачинского уезда бандитизм начинает “принимать серьезный характер”. По своему характеру Серженское [так в тексте] восстание – это типичное крестьянское волнение, направленное против тяжести “военно-коммунистических” порядков. Анализ исторического материала показывает, что инициаторы восстания имели значительную социальную поддержку. Численность вооруженных винтовками восставших достигала 300 человек. Остальные 300–400 были привлечены как рабочая сила по устройству окопов, но не остались в стороне. Во время боя, будучи вооруженными топорами, вилами, ломами, они смело бросались на ворвавшихся в село красноармейцев. В приговоре Военно-революционного трибунала Восточно-Сибирского сектора войск ВНУС (РВТР) констатировалось, что к восстанию только “20 % относились пассивно или спасали шкуру, остальные примкнули к банде и работали на совесть”. Из 190 человек подсудимых 75 (39 %) были признаны руководителями или активными участниками восстания. Именно они производили обыски, аресты и расправы над коммунистами. Прочих 45 (24 %) человек отнесли к категории рядовых участников восстания. Около 70 человек были признаны только причастными к восстанию. Интерес представляет вторая группа лиц, в которую входили рядовые участники восстания. В данную группу РВТР отнес бедняков и середняков, участвовавших в восстании с оружием, а также кулаков, участвовавших в восстании без оружия. Третья группа, которая принимала участие в восстании без оружия, также состояла из бедняков, середняков и кулаков. Таким образом, Серженское [так в тексте] восстание следует считать массовым (принимало участие до 80 % жителей села) вооруженным выступлением против советской власти, в которое были втянуты все категории крестьянства»[44].
Таким образом, на сегодняшний день вышло в свет немало работ, в которых показана история антисоветских крестьянских восстаний в Сибири вообще и Сережского восстания в частности. Пионером в научном изучении Сережского восстания был новосибирский историк В.И. Шишкин, и некоторые последующие публикации делались на его материалах. С конца 1990-х гг. и до настоящего времени красноярские историки продолжают рассматривать вопросы истории Сережского восстания с опорой на документы Государственного архива Красноярского края. Тем не менее в различных публикациях встречаются ошибки и опечатки, пропагандистские штампы и не подтвержденные документами данные. Подводя итог историографическому обзору, можно отметить, что для современной науки остаются актуальными выводы, сделанные исследователями истории крестьянского сопротивления много лет назад: «многие публикации, отличаясь, казалось бы, новизной темы, страдают ограниченностью проблематики, используемых источников… сужают содержание повстанчества и объявляют его то результатом агитации бывших колчаковцев, то “сибирской махновщиной”… Отсутствие же в арсенале исследователей сведений биографического характера, имеющихся, например, в уголовных делах, не позволяет сделать коммунистов и повстанцев равноправными субъектам исторического процесса…»[45].
Источники
Развитие исторической науки неразрывно связано с введением в научный оборот новых источников. Специфика источников, связанных с вооруженными крестьянскими выступлениями, такова, что долгие годы они хранились в архивах под грифом «секретно», а отдельные документы имели и вовсе гриф «совершенно секретно».