Заскучав, Броган вернулся наверх. В ванной проверил ящики и вентиляционный шкафчик. Колетт принимала противозачаточные таблетки, Мартин носил одноразовые контактные линзы, оба пользовались ультразвуковыми зубными щетками.
Раз уж ты здесь, надо извлечь максимум пользы.
В смысле?
Ты весь грязный и потный, а матрас в лачуге полон всякой гадости. Тебе надо помыться.
Нельзя!
Почему нельзя? Кто узнает? Даже если они заметят, неужели подумают, будто кто-то вломился в дом, помылся и ушел, ничего не прихватив? Грабители редко моются в гостях.
Уговаривать не пришлось. Броган разделся, включил душ и залез в ванну. Как чудесно – стряхнуть с себя толстенный слой грязи, гнили, крови и греха! Он намылился кокосовым гелем для душа. Вымыл голову шампунем, от которого пахло свежими зелеными яблоками. Потом встряхнулся, пригладил волосы, чтобы меньше капало, вышел и досуха вытерся использованным полотенцем. Аккуратно сложил его и повесил обратно.
Прежде чем уйти, огляделся – не выдаст ли его визит какая-нибудь мелочь? Краем глаза он заметил странную трещинку на одной из белых плиток. Наклонился ближе и понял, что это волосок. Причем с его головы.
Может, не будем убирать?
Зачем?
Ой, не будь идиотом. Посмотрим, увидят ли. И если да, то что подумают? Сделают ли что-нибудь или оставят как есть?
Броган улыбнулся. И впрямь интересная забава. Однако так стоит играть позднее, когда он узнает хозяев получше. Пока стоит перестраховаться и спустить волосок в сливное отверстие.
Одеваться он не спешил. Хотел насладиться ощущением чистоты, а то одежда уже стояла колом от грязи. Собрал вещи в охапку и побрел в спальню.
О да! Спальня. То самое место, где Колетт и Мартин предавались любовным утехам, думая, будто одни… То самое место, где они не ждали чужих взглядов…
И все же Брогану не составило труда убедить себя, будто Колетт каким-то чудом узнала о его присутствии. Что, если это и есть ее маленький грязный секрет? Ее тайная фантазия? Вдруг она любит заниматься сексом на глазах у незнакомцев?
Одежду он бросил на ковер. Как был голый, подошел к кровати со стороны Колетт. Одеяло небрежно валялось в ногах, и на матрасе с подушкой остались очертания женского тела. Броган провел по контурам ладонью, воображая, как шершавые пальцы легко скользят по идеально гладкой коже.
Забрался в постель, уткнулся в подушку, сильно втянул воздух и ощутил женский аромат. Какое-то время он лежал, не двигаясь и представляя под собой Колетт, восхитительно голую и возбужденную.
Потом перевернулся и уставился в потолок. Там чернело отверстие от светильника, который перевесили ближе к середине комнаты. Именно туда Колетт глядела прошлой ночью. Смотрела прямо на него. С такого расстояния дырка казалась совсем крохотной, размером с булавочную головку, и сквозь нее нельзя было увидеть чужой глаз, но Броган не забивал себе голову такими мелочами. В мыслях у него выстраивалась реальность, где Колетт жаждала его присутствия. Хотела устроить для него спектакль. Хотела одного – угодить ему, доставить удовольствие…
А потом все стало иначе. Вместо кровати возник ледяной каменный пол. Яркое солнце заволокло тучами, и оконные стекла задрожали под натиском шторма. Лицо у Колетт исказилось, приобретая чужие черты. Красота сменилась уродством, невинность – извращением, верность – предательством.
Закончилась фантазия, как всегда, кровью. Литрами горячей крови, фонтаном хлещущей из артерии. Окончательная и бесповоротная кульминация. Неизбежная и предсказуемая. Вместе с ней пришли тоска и осознание, кто такой Броган – и кем он никогда не станет.
Броган встал, оглядел кровать, убедившись, что не оставил улик. Натянул одежду, жесткую и колючую, и ощущение чистоты тут же пропало. Он снова облачился в мантию смерти и разложения и, будто призрак, исчез сквозь портал в вечную тьму наверху.
Среда, 5 июня, 12:57
Наступивший полдень радости не принес. Бо́льшую часть утра Броган убил на тренировку. Отжался сотню раз, подтянулся на балке. Подремал немного в темноте заброшенного дома, хотя, может, ему это только показалось. Сенсорная депривация сводила его с ума. Лучше, наверное, сидеть в одиночной камере. Ему нужны люди. Нужна еда. Нужна…
Колетт.
Все мысли крутились только вокруг нее. В голове было так тесно, что, казалось, мозги лезут из черепной коробки. За короткое время, что прошло с той минуты, как Броган впервые увидел Колетт, она стала его навязчивой идеей. Он даже не знал, почему. Было в ней что-то необычное, такое, чему не находилось объяснения. Что-то делало ее на голову выше всех остальных его жертв.
Ха-ха, ну ты и шутник!
Это еще почему?
«На голову выше». Конечно – всем остальным-то мы ее отрезали… Оборжаться!
Колетт заслуживает особого отношения.
Ну, разумеется. И мы даже знаем почему.
Понятия не имею. Ты вообще о чем?
Она кое-кого тебе напоминает.
Вот только не начинай, ладно? Та здесь совершенно ни при чем.
Еще как при чем. Из-за нее все началось.
В голове разыгралась такая буря, что пришлось пойти к задней двери, открыть ее и отодвинуть фанеру, впуская в дом немного живительного света и воздуха. Броган знал, что рискует – из соседних окон могли заметить, – но ему было плевать. Он задыхался.
Он сидел так около получаса, разглядывая сорняки и жуков. В какой-то момент мимо бесшумно прошла полосатая кошка. Учуяв Брогана, она замерла и уставилась на него сквозь щель в дверном проеме.
Эй, она похожа на Митси!
Совсем слепой, что ли? Ни капельки не похожа. Даже цвета другого.
С ней тоже все так начиналось. Когда она посмотрела на тебя через дверной порог…
Броган зажмурился. В голове завертелись воспоминания: мучительные и приятные одновременно. Когда он снова открыл глаза, кошка уже исчезла.
Да что с тобой такое? Зачем ты весь день вскрываешь старые раны?
Они всегда открыты, друг мой.
Знаешь, я был бы признателен, если б ты перестал сыпать соль.
Не раскисай. Я единственный, кто тебя поддерживает.
Не льсти себе. Я и без тебя справлюсь.
Без меня ты умрешь. Прояви хоть капельку благодарности.
Броган раздраженно подвинул фанеру и захлопнул дверь. Тьма вернулась. У него был фонарик, но включать его лишний раз не стоило. Он прислонился спиной ко входу, мысленно поторапливая время. Снаружи слышался шум: птицы, самолеты, гул машин, детский визг. Порой доносился вой полицейских сирен. Не его ли ищут? По ложной наводке, наверное, когда людям мерещится маньяк у них в доме…
Я есть хочу.
Ты вечно голодный.
Знаешь, я ведь о нас забочусь. Тебе не мешало бы иногда ко мне прислушиваться.
Подождешь.
Не могу. Все калории с завтрака уже сгорели. Мне надо больше тренироваться, чтобы поддерживать форму.
Так и будет написано на твоей могильной плите: «Здесь лежит самый крепкий покойник на свете». Я не понял, чего ты от меня хочешь? У Фейрбрайтов еду мы брать больше не можем, заметят. А остальные хозяева сидят дома…
И когда мы поедим в следующий раз?
Вечером. Сходим к Элси. Только ненадолго.
Другой голос Брогана затих, но в голове все равно вертелись мысли. Образы, воспоминания, обрывки разговоров…
Он взглянул на часы.
Что такое?
Те люди, которые живут рядом с Элси. Джек и Пэм…
Ну?
Они, кажется, говорили про врача, помнишь? Запись ведь сегодня?
Да. Сегодня. В три часа вроде бы. А сейчас сколько?
Почти два.
Броган вскочил, зажег фонарик и побежал наверх. Взобрался по лестнице на чердак, крадучись, пересек дом Элси и залез к соседям. Снизу слышались голоса, тихие, будто с первого этажа. Броган вытащил нож, подцепил крышку люка и, просунув рукоять, приподнял на пару сантиметров.
Пэм и Джек по обыкновению беседовали на повышенных тонах. Броган не уловил суть их взаимных претензий, но речь, кажется, шла обо всем подряд: от протекающего крана до местной политики.
Затем, примерно без двадцати три, голос Пэм зазвучал громче: она вышла в коридор.
– Ты вообще идешь? Пока встанешь с кресла, больница уже закроется.
– Дай хоть дух перевести, женщина! – отозвался Джек. – Ты что, не видишь, как мне плохо?
– А мне, можно подумать, не плохо… Давай пошевеливайся!
Раздались стоны вперемешку с руганью.
– Ну, наконец-то, – объявила Пэм. – И не вздумай корчить из себя героя. А то я тебя знаю. Заявишь врачам, что у тебя ничего не болит.
– Терпеть не могу врачей…
– Думаю, это взаимно.
Открылась входная дверь, Джек немного покряхтел от боли, дверь хлопнула. Хозяева сели в машину и уехали.
Пора обедать! Давай вниз!
Броган распахнул крышку люка – и недоуменно уставился на лестничную клетку.
Есть проблема.
Какая еще проблема?
Как я заберусь обратно?
Идиот. А лестница тебе на что?
Вдруг Элси услышит?
Не услышит, если не будешь греметь. Только давай быстрее, а? Мы не знаем, сколько у нас времени.
Броган вернулся к первому дому и затащил шаткую лестницу на чердак. Через стену в этот раз он перелезал дольше обычного – боялся стукнуть лестницей и выдать свое присутствие; вдобавок приходилось смотреть, куда ставить ноги.
Живей давай!
Я и так стараюсь!
Дотащив лестницу до соседей, он решил немного перевести дух.
Как там говорила Пэм: «Пошевеливайся»?
Броган тряхнул головой и пробормотал:
– Нет покоя грешникам.
Если это правда, быть нам всегда в пути.
Броган просунул лестницу в люк и спустился.
Без вечно скандалящей пары дом казался до зловещего тихим, словно решил выспаться. И пахло здесь иначе: смешались запахи освежителя воздуха, полироли, чистящих средств для ванной и еще чего-то незнакомого.
Потом надышишься, жрать пошли!
Броган спустился на первый этаж, прошел мимо фотографий, изображавших двух пухлых детишек разных возрастов. Дверь на кухню была закрыта. Рядом с нею качали медным маятником темные деревянные часы, тихонько постукивали, словно предупреждая, что лучше к ним не приближаться.
Как думаешь, больница далеко?
А что?
Почти три. Вдруг их приняли раньше и теперь они едут домой?
Раньше? И давно терапевты соблюдают график приема? У нас впереди целый вечер. Просто зайди, возьми какой-нибудь еды, и пойдем уже.
Броган кивнул. Подошел к двери. Толкнул ее.
И сразу увидел Ральфа.
Именно Ральфа. Тот сам представился.
Среда, 5 июня, 15:00
– Ральф! – рявкнул тот.
Или что-то вроде этого. Голос был лающим, прозвучал неразборчиво. Чего еще ждать от собаки?
Точнее, не собаки, а огромной, черной, слюнявой, красноглазой твари. Цербера с одной башкой, зубастого и чертовски свирепого.
Часы пробили три раза, словно объявляя о начале боя. Броган, поджав хвост, бросился бежать. Не время проверять на практике, что брехливые собаки обычно не кусают: с такими зубищами это чудище махом отхватит ему руку.
Поэтому Броган бросился улепетывать со всех ног, а Ральф – которого Барбара Льюис считала слишком тучным и неповоротливым – ринулся вслед. Невзирая на габариты пивной бочки, пес несся за Броганом с такой скоростью, что грозил нагнать. Точь-в-точь как в кино, когда Индиана Джонс удирал от валуна…
Броган взбежал на второй этаж, перескакивая по две, по три ступеньки зараз. Один промах, одно неловкое движение – и ему конец, зверь его настигнет. Он уже чувствовал собачье дыхание, слюни буквально капали ему на ногу. Последняя ступенька, и…
Ральф его схватил.
Собачьи челюсти сомкнулись с крокодильим щелчком. Острые, точно бритва, резцы проткнули штанину джинсов и ободрали кожу.
Брогана потащило с лестницы. Он повернулся, посмотрел в горящие глаза твари, тянувшей его вниз. Вцепился в перила. Ральф, чуя сопротивление, ответил рычанием и замотал башкой, при каждом рывке содрогаясь всей своей мощной тушей.
Да он тебя с потрохами сожрет, а кости в саду прикопает! Давай, делай что-нибудь!
У Брогана слабели пальцы. В этом соревновании на силу ему не выиграть. Свободной ногой он пнул собаку по морде. Глаза у пса вспыхнули ярче, и он насмешливо осклабился: мол, это все, на что ты способен?
Броган вспомнил про нож, но достать его – значит отпустить спасительные перила. Да и не факт, что клинок поможет – у собаки в пасти их с десяток, таких же острых. Он принялся осыпать пса ударами. Один, самый болезненный, пинок пришелся Ральфу по носу, и тот с визгом разжал зубы. Броган вскочил и бросился на лестничную площадку.
Он подбежал к стремянке, чувствуя, как адская громадина скачет вслед за ним, дыша в спину, и вот-вот снова вцепится в ногу. Броган прыгнул, ухватился за самую верхнюю ступеньку, и та затрещала. Он успел подумать: «Только не ломайся, пожалуйста, прошу, умоляю», но руки с ногами уже сами занесли его наверх с таким проворством, что, наверное, можно было обойтись вовсе без лестницы.
Броган проворно нырнул в люк. Тяжело дыша, лег на пол и посмотрел вниз на своего преследователя, на его слюнявые клыки и горящие глаза.
Лестницу тащи! Гребаную стремянку!
Броган ухватился за лестницу и стал ее поднимать. Ральф, видимо, чуя, что добыча сейчас сбежит, подпрыгнул и вцепился зубами в нижнюю перекладину.
Стряхни его!
Да пытаюсь я! Чтоб его, этого урода!
Броган тянул на себя, но собака была слишком тяжелой и сильной. Лестница выскальзывала из рук. Последним отчаянным рывком Броган приподнял ее, заставляя пса встать на задние лапы, и резко толкнул, вдавливая деревянную перекладину прямиком в пасть. Собака невольно разжала зубы, и Броган кое-как выдернул лестницу из клыков.
Та благополучно легла на чердак, а Броган встал на колени и посмотрел на тварь. Ральф зарычал – глубоко, гортанно и так грозно, что затряслась каждая жила в теле.
Люк закрой. И давай, пошли отсюда скорей.
Конечно, но к чему такая спешка?
Потому что тварюга никуда не уходит. Надо, чтобы он заскучал и забыл про нас. А то хозяева вернутся и увидят, как пес сидит тут и рычит на потолок…
Черт. Понял. Только… Твою ж мать!
Что еще?
Они все равно догадаются, когда увидят, что он выбрался из кухни.
Может, подумают, что сами забыли его запереть?
Разве похоже, что у них проблемы с памятью?
Ну тогда окажи милость: спустись и запри его сам. Помани косточкой, предложи отведать филейной части…
Броган, задумавшись, медленно закрыл за собой люк.
Среда, 5 июня, 16:07
Он ждал сирен, криков, шагов, стука в дверь…
Если честно, Броган и сам не знал, чего ждет. Пэм с Джеком уже должны были вернуться. И какую картину они застали дома? Как Ральф сидит под люком и рычит на потолок? Даже дурак поймет, что на чердаке кто-то прячется. И раз собака не под замком, значит, в доме побывали воры.
Целый час Броган провел в темноте заброшенного дома, ожидая, что по его душу явятся гости. Он сидел на шатком деревянном стуле, сжимал рукоять ножа и не спускал глаз с входной двери.
Ждал.
Очень хотелось залезть обратно на чердак и узнать наверняка. Подслушать разговор хозяев и, если они ничего не заподозрили, насладиться их очередной перепалкой.
Сиди на месте. Дай им время.
Зачем им время?
Пусть эта тупая псина затоскует или проголодается. И забудет своим скудным умишком, как вообще оказалась на втором этаже.
Я не за собаку переживаю. А за хозяев.
Ты слишком много думаешь. Ты правда считаешь, что они придут домой, увидят собаку на лестничной площадке, и такие: «О, к нам забрался маньяк, надо срочно вызвать полицию»? Не-а, ничего подобного! Как только откроется дверь, Ральф тут же кинется их встречать, и эти двое начнут спорить, кто из них забыл запереть дверь на кухне. Им только повод дай поскандалить.
Да, ты прав. Так оно и будет.
Однако окончательно в такой исход Броган поверил лишь два часа спустя и только ближе к вечеру рискнул оставить свой пост у двери.
Хвала Господу! Я-то думал, мы просидим здесь всю ночь.