«Когда ты хочешь лететь? Мне нужно знать заранее – за два-три дня».
«Каникулы в лицее начнутся через неделю после инга. „Клуб Каллиопы“ собирается устроить вечеринку с плаванием и пикником на озере, у Голубой горы. Может быть, мы с тобой под шумок слетаем на луг Мароли и устроим свой собственный пикник?»
«Хорошо. Я попрошу Чилке зарезервировать „Митрикс“».
Сесили встрепенулась: «Страшно не хочу уходить – но я должна! Возвращаясь домой, пожалуйста, будь осторожен. Не упади и не разбей себе нос. И смотри, чтобы тебя не унес какой-нибудь громадный филин! Что я буду без тебя делать?»
«Постараюсь».
7
Чилке сам научил Глоуэна летать, и поэтому без возражений доверил ему «Митрикс», занеся в журнал номер машины, дату и краткую запись: «Кадет: дневной патруль».14
Безоблачным утром назначенного дня Глоуэн и Сесили прибыли в аэропорт. Глоуэн захватил пару больших сетчатых корзин и сачки на длинных ручках, а Сесили несла корзину с крышкой, содержавшую припасы для пикника.
Чилке указал на ближайший автолет: «Вот твой „Митрикс“. А зачем корзины и сачок?»
Сесили ответила: «Мы ненадолго приземлимся на лугу Мароли, чтобы собрать крылья бабочек. Мне они нужны для танцевального костюма. Я буду изображать в фестивальном спектакле прекрасную бабочку с четырьмя крыльями!»
«Не сомневаюсь, что у тебя это получится», – галантно заметил Чилке.
Сесили предупредила его: «Никому не говорите! Это должен быть сюрприз!»
«Молчу, как могила!»
«А у вас какой будет костюм?» – спросил Глоуэн.
«У меня? Костюм? – удивился Чилке. – Я тут посторонний служащий…»
«Чилке, бросьте притворяться! Вы придете на фестиваль – это всем известно!»
«Ну… может быть. Мне разрешили напялить костюм. Дескать, лицо закрыто маской, никто меня не узна́ет. Наряжусь „шутом-балаболкой“ – хотя, чтобы выступать в этой роли, мне и притворяться не нужно… А ты?»
«Черный бес в бархатной шкуре, даже лицо все будет черное».
«Значит, не бесстрашный лев?»
«Ни в коем случае! Львы будут в костюмах львов, – Глоуэн указал локтем на „Митрикс“. – Можно лететь?»
«Если он взлетит – у вас на Кадуоле еще те автолеты… Давай-ка проверим, помнишь ли ты перечень предполетной проверки».
Под наблюдением Чилке Глоуэн исполнил ритуал инспекции: «Основной аккумулятор – заряжен! Аварийный – заряжен. Навигационный блок – отметки на нулях. Часы – правильное время. Проводимость цепей – все индикаторы синие. Радио – все индикаторы синие. Рекордер – все индикаторы синие. Сигнальные ракеты – в ящике. Пистолет – в кобуре на двери, обойма вставлена. Аварийный запас воды – полный бак. Аварийный инструмент – в ящике под сиденьем. Двигатели – запуск без сигналов неисправности. Все системы функционируют нормально – индикаторы синие…»
Проверка продолжалась еще некоторое время. К удовлетворению Чилке, Глоуэн ничего не забыл.
«На лугу Мароли помни о двух вещах, – напутствовал его Чилке. – Приземляйся точно на площадку. Если потревожишь „гамак“, на вас набросятся жуки и вы проклянете тот день, когда появились на свет! Во-вторых, не заходите в лес. В районе Мароли недавно видели змееголовов. Так что держите ухо востро и не отходите далеко от машины».
«Так точно! Будем стараться!»
Глоуэн и Сесили погрузили в автолет сачки, корзины и припасы, забрались в машину, попрощались с Чилке и, по мановению руки Глоуэна, вознеслись в небо. Включив автопилот, Глоуэн направил воздушный аппарат на юг, выбрав достаточно безопасную высоту – триста метров.
«Митрикс» потихоньку – не слишком быстро – пролетел над плантациями и виноградниками, над рекой Уонн и Большой лагуной, после чего анклав станции Араминта кончился, и началась дикая заповедная территория. Здесь мирная, чуть холмистая саванна поросла ковром синевато-серых трав и бледно-зеленого кустарника, оживленным редкими темно-зелеными пятнами дендронов – иногда одиноких, иногда растущих небольшими группами. Время от времени попадались дымчатые деревья, возносившие на сто метров в воздух голубые облачка хрупкой листвы. К западу холмы постепенно повышались, гряда за грядой, и в конце концов вздымались громадой Мальдунских гор, среди которых даже отсюда можно было различить Порхающий провал – глубокую узкую расщелину, откуда вниз по долине Мароли устремлялись на свидание с морем полчища мигрирующих бабочек.
Пятнадцать, тридцать, пятьдесят километров – внизу показался луг Мароли, похожий на кричащую палитру, залитую сотнями беспорядочно перемешанных красок. Автолет медленно опускался, окруженный мириадами бабочек. Прижавшись глазом к видоискателю, Глоуэн навел перекрестие визира на светло-зеленый диск, обозначавший центр бетонной площадки, устроенной для туристов, прилетавших на омнибусах, и нажал на посадочный переключатель – «Митрикс» плавно приземлился.
Некоторое время влюбленные молча сидели и смотрели на луг. Кроме них, вокруг никого не было, и ощущение постоянного движения создавалось только бесчисленными бабочками. В ста метрах справа стеной начинался лес – угрожающе темная чаща. Такой же лес, еще ближе, темнел слева. Впереди, чуть дальше, луг открывался на песчаный берег океана, к солнечному синему морю.
Открыв дверь, Глоуэн и Сесили спустились на площадку. В небе пестрели крылья миллионов бабочек, слетевшихся со всех концов Дьюкаса. Их непрерывное порхание создавало низкий, пульсирующий, почти неуловимый ухом гул; застоявшийся в ложбине воздух пропитался сладковатым едким запахом насекомых. Стайками и косяками отдельных цветов – алые и голубые, лучисто-зеленые, лимонно-желтые и черные, пурпурные, сиреневые, белые и синие, красно-лиловые – бабочки порхали над лугом, то приближаясь к земле, то взметаясь ввысь, завиваясь спиральными вихрями и описывая круги, пересекаясь с роями другой раскраски и образуя на мерцающие мгновения невозможные, казалось бы, пуантилистические движущиеся смеси чистых оттенков.
Утомленные клубящиеся, кружащие рои оседали мало-помалу, каждый на своем дереве на окраине луга. И тут же сбрасывали крылья, устраивая под деревом что-то вроде непродолжительного цветного снегопада, устилавшего луг наподобие режущей глаз палитры.
Лишившиеся крыльев серые пятисантиметровые гусеницы с роговидными жвалами спускались на шести сильных ножках по стволам и во всю прыть спешили к океанскому прибою.15
Глоуэн и Сесили вынули из автолета сачки на длинных ручках и сетчатые корзины. При этом Глоуэн, памятуя о предостережениях Чилке, засунул за пояс пистолет.
Сесили насмешливо подняла брови: «Зачем пистолет? Тут полно опавших крыльев, стрелять по бабочкам нет необходимости».
«Первая заповедь моего отца, – отозвался Глоуэн. – Не отходить ни на шаг от оружия в дикой местности».
«Здесь, по-моему, нет ничего опаснее какой-то липкой жидкой дряни, в которую лучше не наступать… Пойдем! Соберем крылья и улетим поскорее – дышать невозможно! Невероятная вонь, голова кружится!»
«Какие цвета тебе нужны?»
«Синие и зеленые – из-под дерева, видишь? Потом красные и желтые – они вот здесь, и немного черных и пурпурных. Вот и все».
Осторожно выбирая дорогу, они разошлись, чтобы собрать крылья под двумя деревьями. Подхватывая сачками крылья, опадавшие сверху, они высыпали их в корзины – изумрудно-зеленые и синие, гранатово-красные и канареечно-желтые, пурпурные, черные и белые.
Уже возвращаясь к автолету, Сесили задержалась в нерешительности.
«Этого хватит?» – спросил Глоуэн.
«Должно хватить. Я хотела еще немного красно-оранжевых и светло-зеленых, – Сесили указала пальцем на деревья в глубине луга. – До них, пожалуй, далековато. И этот запах! Меня уже тошнит».
«Надеюсь, мы успеем дойти до машины, – неожиданно глухо сказал Глоуэн. – Пойдем, быстрее!»
Проследив направление его взгляда, Сесили увидела напротив, на окраине луга, крупное продолговатое существо, угольно-черное за исключением белой морды, неприятно напоминавшей человеческое лицо. Передвигаясь трусцой на шести лапах, оно прижимало к груди, молитвенным жестом, пару крючковатых клешней. Перед ними был полуразумный мальдунский змееголов, заслуживший свое прозвище благодаря постоянно шевелящимся черным щупальцам-антеннам на темени.
Глоуэн и Сесили пытались как можно незаметнее преодолеть расстояние, отделявшее их от воздушного аппарата, но змееголов сразу угадал их намерение. Он повернул и бросился наперерез, преградив им дорогу.
Хищник остановился метрах в тридцати, чтобы оценить обстановку, после чего издал вопросительно-удивленный вой, переходящий в скрежещущий стон, и принялся подкрадываться к собирателям крыльев на полусогнутых шести лапах, явно приготавливаясь к прыжку.
«Отец, как всегда, оказался прав», – пробормотал сквозь зубы Глоуэн. Вынув из-за пояса тяжелый пистолет, он направил его на змееголова, тут же застывшего на месте. Каким-то образом это существо понимало, что прицеливающийся человек – зверь опаснее его самого. Змееголов снова издал вопросительный вой, повернулся и помчался прыжками к пляжу, где набросился на одного из йутов. Последовали пронзительный кошмарный визг и скорбное всхлипывание. Наступило молчание.
К тому времени Глоуэн и Сесили уже давно добежали до автолета и бросили в него корзины и сачки. Не мешкая, Глоуэн поднял машину в воздух.
«Безопасность! – с сердцем сказал Глоуэн. – До сих пор не понимал, насколько мы привыкли жить в безопасности».
«Со стороны этой зверюги очень любезно, что она нас не скушала», – пролепетала Сесили.
«Благородно и великодушно! Змееголов решил не рисковать – а у меня руки тряслись так, что я вряд ли в него попал бы. Никак не мог нажать на крючок… Я в высшей степени недоволен собой».
«Конечно, попал бы, – успокоительно заверила его Сесили, – и притом в самое чувствительное место. Зверюга это прекрасно понимала. Кроме того, я ее попросила уйти».
«Ты ее… что?»
Сесили беззаботно рассмеялась: «Я передала ей телепатическое сообщение: „Прочь! Беги!“ Чувствуя, что моя воля сильнее, зверюга подчинилась».
«Мм-да, – пробормотал Глоуэн. – Может быть, вернемся и снова попробуем?»
«Глоуэн! Нехорошо меня дразнить! Я просто пыталась тебе помочь».
Глоуэн хмурился: «Не знаю, сто́ит ли рассказывать о змееголове на станции… Все начнут причитать, бегать кругами и называть это чрезвычайным происшествием – каковым оно, по сути дела, и является…»
«А мы ничего никому не скажем. Ты проголодался?»
«Я испугался. Другие ощущения решили подождать».
«Вот приятный холм, с чем-то вроде каменной лысины на вершине, – показала пальцем Сесили. – Можно устроить пикник».
8
В начале второй половины дня Глоуэн и Сесили вернулись на станцию Араминта. Глоуэн посадил автолет в парке за пансионом Ведеров, откуда Сесили понесла домой корзины с крыльями, сачки и все, что осталось от пикника. Тем временем Глоуэн долетел до аэропорта, и «Митрикс» опустился на взлетное поле у ангара.
Чилке вышел навстречу: «Как прошла охота на бабочек?»
«Превосходно! – отозвался Глоуэн. – Сесили набрала кучу разноцветных крылышек».
«Автолет вроде бы в порядке, – заметил Чилке, обходя „Митрикс“. – А почему ты такой бледный?»
«Разве я бледный? Не знаю, почему бы я…»
«Ну, скажем так, вид у тебя испуганный».
«Скажем так, я немножко испугался, но не хотел бы об этом распространяться».
«Выкладывай! Здесь тебе бояться нечего!»
Глоуэн стал торопливо докладывать: «Случилось, в общем-то, вот что. Мы уже кончили собирать крылья и собрались вернуться к автолету, как из лесу выбежал большой черный змееголов. Он сразу нас заметил и стал подкрадываться, ближе и ближе. У меня был пистолет, но стрелять не пришлось, потому что как только я прицелился, змееголов побежал к морю и сожрал йута. Сесили говорит, что прогнала змееголова телепатическим приказом. Не знаю, может быть это на самом деле так! Потому что я настолько испугался, что мне даже телепатия в голову не приходила – руки тряслись, пистолет едва не выпал».
«Живое, с чувством изложенное повествование, – одобрил Чилке. – И что же дальше?»
«Дальше… Мы впопыхах улетели подобру-поздорову. Километрах в пятнадцати к северу мы успокоились и приземлились на вершине холма, чтобы перекусить. Я еще злился на себя и решил попрактиковаться в стрельбе, привыкнуть к пистолету. Прицелился в скалу и нажал на крючок. А пистолет только щелкнул. Я заглянул в патронник, а там ничего нет!»
Чилке широко раскрыл рот: «Вот это да! Значит, ты трясущимися руками целился в змееголова из незаряженного пистолета?»
«Причем ни я, ни змееголов не знали, что он незаряженный!»
Некоторое время Чилке фальшиво посвистывал сквозь зубы. В конце концов он произнес: «Если необходимо кого-то в чем-то обвинить, то начинать следует с тебя. Проверка боеприпасов в оружии – обязанность пилота, таковы правила».
Глоуэн повесил голову: «Я знаю».
«Во вторую очередь вина ложится на меня. Я тут стоял и смотрел, как ты проморгал патронник и обойму. Моим единственным оправданием служит то обстоятельство, что позавчера я лично заряжал этот самый пистолет. Надеюсь, мы оба извлечем из сегодняшней истории надлежащий урок. А теперь взглянем упрямым фактам в лицо. Почему пистолет не заряжен? Где этот мошенник Сиско? А, я ему покажу! Вздую мерзавца! Но его еще нужно найти. Слушать, как йипы врут – одно удовольствие. Особенно если они подозревают, что их поймали с поличным».
Чилке заглянул в ангар: «Сиско! Ты где? Спишь, что ли? А, не спишь. Просто решил прилечь. Утомился, бедняга. А отчего ты утомился? Ты ж сегодня не работал. Ничего ты сегодня не делал! Ну ладно, это другой вопрос. Давай выходи, надо поговорить».
Из темного ангара появился Сиско – молодой человек со смугло-золотистой кожей, кудрями примерно того же оттенка, атлетическим телосложением и классически правильными чертами лица. Если бы потребовалось обязательно найти в его внешности какой-нибудь изъян, можно было бы сказать, что его глаза расставлены несколько шире, чем это представлялось необходимым в идеальном варианте. Сиско постоял, переминаясь с ноги на ногу и переводя взгляд то на Глоуэна, то на Чилке, после чего, расплывшись в характерной для йипов ничего не значащей ухмылке, осторожно подошел поближе.
«Сиско! – вкрадчиво обратился к нему Чилке. – Тебе известна разница между обычной трепкой, крепкой взбучкой и безжалостным избиением, запоминающимся на всю жизнь?»
Продолжая улыбаться, Сиско покачал головой: «Ты задаешь загадки. Я ничего не знаю про такие нехорошие вещи. Про них не говорят с друзьями».
«Известна ли тебе разница между понятиями „твое“ и „мое“?»
Физиономия Сиско затуманилась: «Для того, чтобы я ответил правильно, ты должен объяснить, что ты считаешь моим и что ты считаешь своим. Или ты опять намекаешь на что-то неприличное в присутствии мальчика?»
Чилке печально покачал головой: «Иногда, Сиско, неожиданности твоего мышления заставляют краснеть даже меня».
«Я этот разговор не начинал».
«Неважно. А теперь я хочу, чтобы ты отвел меня туда, где ты спрятал патроны от пистолета».
«Патроны? От пистолета?» – недоуменно моргая, повторил Сиско.
«Я хочу получить их сейчас – перед тем, как начну тебя бить».
«Ха-ха-ха!»
«Что смешного?»
«Да твои шутки, вроде этой последней, про патроны. Мне смешно!»
«Это не шутки. Глоуэн не смеется. Посмотри на него. Смейся только тогда, когда начнет смеяться он».
«Так точно. Мне стоять здесь и смотреть на мальчика – или вернуться в ангар и работать?»
«Прежде всего: патроны от пистолета из „Митрикса“. Где они?»