– Не спорю, – тщательно подбирая слова, продолжил Главный над всеми шпионами, – он, конечно же, весельчак, его… без исключения все любят… и, прежде всего, его обожают женщины, они все сходят по нему с ума и, причём, не только за его более чем приятный облик, но и за его легкий нрав, однако он при этом сам себе на уме, и на самом-то деле никто не знает до конца, что от этого юнца можно ожидать. И потом… я больше чем уверен, что он не такой уж и покладистый, каким хочет казаться…
– Ты так считаешь?
– С ним следует быть осторожным!
Ашшурбанапал хмыкнул, но не стал продолжать эту тему и отпустил Главного глашатая. Впрочем, некоторый осадок после этого разговора у Ашшурбанапала всё-таки остался.
Вскоре появилась новая фаворитка Великого царя.
Ашшурбанапал вызвал раба и тот увёл Лилит, которую лидийка откровенно побаивалась.
Царь в последнее время редко виделся с этой девушкой и потому чувствовал некоторую вину перед ней. Он искренне обрадовался, увидев её.
Ашшурбанапал встал с трона и сделал несколько шагов навстречу золотоволосой фаворитке. Она склонилась перед ним на одно колено. Он тут же поднял её и, не удержавшись, поцеловал, а затем нежно провёл рукой по её подбородку и погладил лидийку.
– А у тебя усталые глаза…
– Да, государь.
– Как спалось? – спросил участливо Ашшурбанапал.
– Я мала спала, государь, – ответила лидийка.
– А что так? Что-то тебя встревожило? – попытался заглянуть Аматтеи в её большие и необычно зеленоватые глаза Великий царь.
– Да нет, ничего. Я просто увлеклась чтением, государь.
– Ты много читала?
– Да, государь. Я читала одну очень старую престарую книгу.
– Какую?
– Про царство хеттов. Ты слышал же про этот древний народ?
– Про хеттов?!
– Ну, да!
– Надо же! А я и не знал, что тебя заинтересуют эти хетты? О них мало кто помнит. Их уже нет. Но я, конечно же, про них тоже читал. Когда-то они были могущественным народом.
– Да! Хетты давным-давно жили по соседству с нами, лидийцами, – стала пояснять Аматтея. – У них было сильное царство. Я не раз посещала их заброшенные ныне города, в том числе и их столицу Хатуссу. А также города Канес и Несу. Я даже несколько своих стихов посвятила этому уже исчезнувшему народу.
– Я знаю эти стихи. Ну и что ты про них на этот раз вычитала?
– Про то, как один из хеттских царей захватил Вавилон и разграбил его. А потом я отложила книгу и надумала кое-что сама написать.
– И у тебя что-то получилось?
– Да, государь. Я дописывала одно своё неоконченное стихотворение. Но последние строчки его мне долго не удавались. Я никак не могла подобрать рифму. И только к утру я это стихотворение закончила.
– Покажешь?
– Конечно! А-а! Да что я всё о своём? Мы с тобой не виделись неделю, государь, – Аматтея грустно улыбнулась, – ты был занят государственными делами, и я получается никак не могла с тобой повидаться и тебя поздравить… Вот и захотела это сделать. Может, я не вовремя? Так скажи…
– Нет-нет!
– Ну тогда я хочу тебя, мой господин, от всей души… поздравить…
– С чем?
– Ну как же?! – искренне удивилась золотоволосая лидийка. – У тебя же родился ещё один сын! Поздравляю тебя с его рождением! Ещё один наследник!
– А-а-а… Ты про это?
– Ну, конечно же.
– Спасибо.
Особой радости в голосе Аматтеи Ашшурбанапал не заметил и переспросил:
– Тебя всё-таки что-то печалит? Или это сказывается усталость? От бессонной ночи…
– Не обращай внимания на меня, государь.
– И всё же?..
Лидийка рассеянно улыбнулась. Она явно была не в настроении.
Появился секретарь Великого царя. Долговязый Азимильк.
Он прокрался тенью и деликатно откашлялся:
– Государь, извини… Встречи с тобой дожидается халдей Набуэль. Он только что прибыл во дворец.
Ашшурбанапал хотел сказать, чтобы князь подождал, но лидийка засобиралась к себе, и Великий царь её остановил:
– Подожди-ка, не уходи! – Ашшурбанапал кое-что задумал.
– Я не хочу тебе мешать, – ответила Ашшурбанапалу Аматтея. – У тебя же государственные дела…
– Ты мне не можешь помешать, дорогая. Кстати, мне кажется, что тебе будет любопытно посмотреть на этого князя. И знаешь, почему?
– Поясни, государь? – Аматтея ещё не поняла того, что же задумал Ашшурбанапал.
– Да потому, что он не просто князь, он ещё и поёт, и делает это совершенно превосходно, – ответил ей Великий царь, – и, как мне передают, он обожает исполнять песни, написанные именно на твои стихи. Представляешь, он знает их все! И даже на некоторые уже пробовал сочинять мелодии! Ты ведь слышала?
– Да, я кое что слышала. Только вот не скажу, что все.
– И как они тебе?
– Мне понравилось.
– Вот-вот!
Ашшурбанапал распорядился, чтобы предполагаемого нового наместника Приморья пропустили.
Вскоре Красавчик появился в покоях Великого царя.
Халдей учтиво поприветствовал Ашшурбанапала и только искоса взглянул на лидийку, которая скромно отошла в сторону и встала за спинку трона и сейчас находилась в его тени.
Ашшурбанапал благосклонно принял приветствие предполагаемого нового назначенца и произнёс:
– Князь, я тебе соболезную. Оказывается, у тебя скончался отец… А скажи-ка мне, что случилось с ним? Отчего он скончался?
– Спасибо, государь, за соболезнование. Отец в последнее время сильно хворал. У него было не всё в порядке с желудком. У него были колики и он не мог принимать пищу. Врачи ничем не смогли ему помочь. И-и… – князь с горечью вздохнул и развёл руками. – Произошло неизбежное…Боги его забрали.
– Да-а-а, все мы во власти высших сил, боги по своему усмотрению распоряжаются нашими судьбами, – произнёс Ашшурбанапал, и чтобы порадовать свою фаворитку, он задал князю совершенно неожиданный в данном случае вопрос:
– Князь, а ты, говорят, обладаешь разнообразными талантами?
Юноша по прозвищу Красавчик учтиво приложил ладонь к груди:
– Ты о чём, государь?
– Не скромничай! О твоих талантах, про которые и я наслышан.
– Ну, что ж, об этом люди действительно говорят, – Набуэль так ещё до конца и не понял, к чему клонил Ашшурбанапал.
– И ты не будешь мои слова оспаривать?
– Не буду.
– А ещё говорят, – продолжил Ашшурбанапал, – что ты с самой юности увлекаешься поэзией?
– О, да, государь, – тут уже юный князь сразу же оживился. – Это моё давнее увлечение! Я увлекаюсь этим лет с семи-восьми…
– И ты знаешь поэзию, как никто другой…
– Не буду отрицать, но я это тоже могу подтвердить! Многие стихи я декламирую теперь наизусть! У меня цепкая память, и особенно на хорошие стихи, – ответил князь.
– И от чего у тебя склонность к поэзии?
–От отца. Государь, мой отец по молодости тоже пробовал себя в стихосложении. Ну и я от него этим заразился.
– Во-о-от как?! Получается, тебя приучили к поэзии не где-нибудь, а в семье?
– С самого раннего возраста. У отца ещё было много книг.
– Выходит, он у тебя был не только чиновником?
– Он был ещё и книгочеем. Мой отец собирал книги всю жизнь. И, в итоге, он собрал внушительную библиотеку. В полторы тысячи табличек и папирусов! Написанных и на аккадском, и на арамейском. И даже на шумерском! Ни у кого больше нет такой библиотеки в Приморье, да и на всём Юге.
– О-о! Конечно, это похвально! Я люблю людей такого склада. А тогда скажи-ка мне, ты должен знать: кто на сегодняшний день лучший из поэтов в Ассирии?
– Я бы выделил одно имя, но это, государь, всё же не твой соотечественник, не ассириец! – И халдей вновь приложил ладонь к груди и повторно поклонился.
Красавец был обходителен и учтив. И надо отдать ему должное, не смотря на свои юные годы он был не только не по возрасту рассудителен, но умел преподнести себя и нравился, причём не только матронам в годах или незамужним молодкам, искавшим себе жениха.
Ашшурбанапал намеренно повторил свой вопрос:
– Так всё же скажи, кого ты сейчас выделяешь среди нынешних поэтов, князь? Известно же, что ты прекрасно поёшь и являешься ценителем поэзии. Твоими способностями восторгаются. И многие признают твой вкус! Вот и я бы хотел выслушать твоё мнение в этом вопросе!
– Государь, если это тебя так заинтересовало…
–Да, заинтересовало!
–То тогда скажу, что совсем недавно для себя я открыл новое имя… а точнее познакомился с творчеством одного поэта. Очень хорошего. Но это… это не мужчина.
– Получается, что это девушка, сочиняющая стихи?! – деланно удивился Ашшурбанапал.
– Да! Это- девушка. Поэтесса.
– Ну, на-адо же?! И кто же это?
– Она не ассирийка, и не халдейка, но её стихи совершенны! И созвучны с моей душой! О-о, они выше всех моих похвал!
– Так как её звать? Если это не ассирийка, то может быть гречанка? Известно же, что представители именно этого народа, обитающего далеко на Западе, более всего склонны к поэзии. Поэтов больше всего рождается у греков. И-или это ещё кто-то? Ну… говори же, как её зовут?! – стал нетерпелив Ашшурбанапал.
– Зо-овут её…
– Ну-у…не тяни!
– Её зовут Аматтеей, государь, – выдохнул наконец-то юный князь.
Ашшурбанапал лукаво и одновременно торжествующе покосился на лидийку, которая уже более пристально взглянула на юношу, услышав из его уст своё имя.
Ашшурбанапалу удалось отвлечь любимую от печальных мыслей по поводу его второго сына, родившегося от законной супруги, и Великий царь намеренно продолжил начатую им тему:
– А не хочешь ли ты, князь, увидеть ту, кем ты восторгаешься?
– А что, это возможно? – удивился халдей.
– Вполне!
– Я очень этого хочу, государь. Об этом я давно мечтал! Ведь я, повторюсь, безмерно восхищаюсь этой поэтессой! Я считаю, что она лучше всех сейчас пишет! У меня не хватит слов, чтобы выразить свой восторг от её стихов! А её «Соловей на ветке» – так я вообще считаю, что это что-то… что-то недосягаемое! Это- шедевр! Шедевр самый настоящий! Я преклоняюсь перед её творчеством! Оно такое… такое… та-акое искреннее и душевное! О-оно… Да что я говорю? Разве я могу все свои впечатления передать словами? У меня не хватит на это никаких слов! – взволнованно сбился на скороговорку юноша.
– Tы можешь прямо сейчас выразить ей всё своё восхищение, – перебил разговорившегося Красавчика Великий царь и кивнул головой на лидийку, стоявшую скромно за троном. – Выйди к нам, Аматтея!
Лидийка вышла из тени.
– Во-от, перед тобой стоит она…– произнёс Ашшурбанапал.
– О-о-она?! Это та самая… та самая А-а-аматтея?!
– Да!
– Это…э-это о-она?! – округлил глаза юный халдейский князь.
– Да, это она! Дорогая, познакомься…– продолжил Ашшурбанапал, – Это- твой почитатель. Впрочем, ты уже всё слышала, что он говорил о тебе и о твоём творчестве.
Аматтея немного застеснялась и промолчала. А вот Набуэль…
Юный князь несколько неуклюже обернулся к Аматтеи и… И их глаза встретились.
Взгляд зеленоватых глаз лидийки буквально обжог Набуэля. Князю показалось, что у него закружилась голова. Он тут же не упал даже, а скорее рухнул перед девушкой.
И причём князь рухнул на оба колена. И тут же он воздел руки к золотоволосой и зеленоглазой красавице лидийке.
– О-о! Если мне позволено будет… Государь, извини, но я не могу удержаться на ногах. Я же… я же ослеплён! Я… я этой девушкой…я сражён! Наповал! Я готов всю жизнь стоять перед ней вот так, как сейчас! Ты – величайший государь, кто с этим поспорит, ну а рядом… рядом с тобой – прекраснейшая дева! И, к тому же, она не просто прекраснейшая обликом, а она… богиня! А богиня потому, что… самая талантливая и самая великая из всех поэтов нашего времени! Её песни теперь исполняются на пирах и праздниках по всей империи! И, наконец-то, я её увидел. Увидел её воочию! И признаюсь, государь, это была моя мечта!
Хотя то, что сейчас происходило, и выглядело несколько картинно, но в проявлении своих чувств юный халдейский князь по прозвищу Красавчик на самом деле был более чем искренен. Просто он иногда так эмоционально выражал свои чувства. Особенно когда они его уж совсем переполняли.
Глава седьмая
Народ этот не считался пришлым.
Луллубеи являлись скотоводами и отчасти земледельцами. Хотя для их хозяйства важнейшее значение имело разведение овец и коз. Обитали луллубеи на южных отрогах Загроского хребта и в верховьях крупнейшего левого притока Тигра Диялы. На их территории также начинались такие крупные реки, как Керхе и Карун.
Они подразделялись на дюжину племён и были родственны эламитам, но языки у этих народов в древности достаточно сильно различались. Впрочем, после того, как луллубеи дважды, в эпоху расцвета Эламского государства, на продолжительное время попадали в зависимость от своих южных соседей, они многое переняли у них, и это касалось не только каких-то бытовых или культурных моментов, но и затронуло наречие горцев. И немалая часть их теперь вообще предпочла перейти на более развитый эламский язык, тем более тот уже как три тысячелетия имел свою письменность.
У луллубеев было четырнадцать княжеств, и самыми влиятельными являлись два, в одном из которых правил тесть младшего сына Шильках. Именно к нему, к князю Куригальзе, сейчас и направлялся Тахрах.
* * *
Младшего сына царицы-матери сопровождали четыре десятка всадников. Вначале они двигались вдоль правого берега Керхе, но когда начались предгорья, то поселений стало попадаться меньше, и дорога резко запетляла, а затем и вовсе сузилась, и стала напоминать горную тропу.
Вскоре в одном из селений Тахраху из-за этого пришлось оставить свою колесницу и пересесть на коня. А ещё через некоторое время начались владения князя Куригальзу. И хотя тесть Тахраха пока что не выступал в открытую против властей, но по его территории уже было опасно передвигаться, и Тахрах велел своим людям быть постоянно начеку.
Когда до замка тестя оставалось примерно полтора фарсаха, навстречу Тахраху и его людям выехали из-за скалы всадники. По их облику сразу стало понятно, что это были горцы.
Луллубеи отличались от эламитов. У них была более тёмная кожа и они носили своеобразные остроконечные головные уборы, чем-то напоминавшие киммерийские войлочные колпаки, и кони у них были низкорослые, больше приспособленные передвигаться по отвесным кручам.
Один из луллубеев поднял руку и зычно прокричал:
– Э-эй, вы! Вы кто такие? Что вам надо у нас?
Тахрах выехал вперёд и крикнул в ответ:
– Я зять Куригальзу! Направляюсь к его замку!
Один из горцев подъехал поближе к эламитам. Узнав младшего сына Шильках, он повернулся к своим и махнул рукой, подтверждая, что это действительно так.
Куригальзу когда-то являлся простым воином, но в него влюбилась дочка князя. Её отец не обрадовался их связи и даже несколько раз подсылал к нему наёмных убийц, а после думал схватить и распять дерзкого воина, прятавшегося от него в труднодоступном месте. Однако у строптивца от дочери князя родился ребёнок, и луллубейскому владетелю пришлось смириться с её выбором. А вскоре Куригальзу наследовал княжество тестя и набрал в горах силу.
Куригальзу был вдовцом уже двенадцать лет. И самое дорогое, что у него было, это его единственная Лаэ. К семнадцати годам она расцвела, и её уже считали наиболее желанной невестой все луллубеи. Её стали добиваться многие знатные горцы, однако Куригальзу предпочёл её выдать замуж за младшего сына Шильках. И царица-мать к этому предложению отнеслась более чем благосклонно.
Шильках всё-таки была очень дальновидной, и хотела установить более тесные отношения с самым влиятельным владетелем среди луллубеев.
Теперь настала пора этой связью в интересах Элама воспользоваться…
* * *
Замок Куригальзу был совершенно неприступен. Он оседлал вершину, поднявшуюся к облакам, и у подножия которой протекал ручей, впадавший в Керхе. К замку можно было подступиться только с одной стороны – да и то подняться по очень узкой тропе можно было лишь спешившись. Ворота его всегда были закрыты. В остальном он являлся типичным варварским убежищем, которое только с натяжкой можно назвать замком.