14
В дни, когда температура воздуха доходила до тридцати градусов, мы ходили на реку. Река была красивая большая и имела три изгиба, каждый из которых разделен полосой в виде островка, на некоторых даже росли деревья. Течение в реке сильное, поэтому вода практически не прогревалась.
Мостков в деревне есть несколько, но особенно мы любили одни. Путь к ним был самым длинным, но вид открывался необыкновенный. Пройдя всю деревню до конца, нужно повернуть на самую дальнюю улицу и пробираясь через поросли кустарников, мы выходили на большой высокий откос. К самим мосткам вела полуразрушенная деревянная лестница. О них знало мало человек, поэтому пляж всегда был чистый и пустой.
Я не умела плавать и потому чаще всего сидела, опустив ноги в воду. В такие моменты, я ощущала всю ее мягкость и прохладу, которая будто бы опутывала ноги в своих пушистых нитях.
Иногда я брала с собой книгу или дисковый плеер.
Мальчишки плескались в воде, опускаясь на глубину и споря, кто дольше задержит дыхание. Даша любила плавать подальше от берега. Она была КМС по плаванию, потому не боялась уплывать далеко.
В этот день, я не взяла с собой ничего и сидела на мостках в коротеньких шортах, которые яро врезались в ноги, и футболке. Моя особенность в том, что у меня часто обгорает лицо, поэтому я надела шляпу и надвинула ее посильнее на лоб.
В какой-то момент меня сморило, и я легла на спину. Мелкие брызги покрыли мое тело сначала, один раз, а потом еще и еще. Я убрала шляпу с лица.
– Чего разлеглась то? Пошли с нами? – Тарас оперся рядом со мной.
– Я плавать не умею, – покраснев, сказала я.
– Жалко, – со вздохом сказал он.
Скоро ко мне прилегла Даша. Мы болтали о том и о сем, а мальчишки покрывали нас приятными, пробегающими затем мурашками по коже, брызгами. Солнце начало садиться и казалось, что река вот-вот его проглотит.
– Смотри как красиво, – сказала я, толкая в бок сонную Дашу.
Даша приподняла голову и лениво взглянула одним глазом. А затем опустилась обратно на раскаленные солнцем деревянные мостки: Классно.
Весь вечер мы просидели на берегу. Жгли спички и облизывали их.
– Соленая, – сказал Жора, попробовав спичку.
Рвали цветы кувшинок и вплетали их в волосы. Играли в карты. Мальчишки то и дело бегали курить в кусты, а мы с Дашей отпускали шуточки в их адрес, пока они не слышат.
Лето казалось таким необъятным, столько в нем улыбок и смеха.
В этот день мы разошлись рано. Гога, Даня и Даша пошли в одну сторону, а мы с Тарасом в другую.
– Как Пуся? Давно я не заходил к вам.
– Да ничего растет, уже сама кушает. Вчера мышь притащила с полей.
Я видела, что он хотел завязать разговор, но не мог ничего придумать, я решила ему помочь. О чем говорить я тоже не знала.
– Завтра выйдешь? – спросила я, как будто он когда-то отказывался.
Тарас кивнул. Оставшуюся дорогу мы шли молча, но вместе.
15
Я долго сидела на крыльце с чашкой чая. Небо было практически черным в мелкие светящиеся точки. В какой-то момент стало прохладно и, закутавшись в огромный вязаный плед, я продолжила читать книгу под ночным небом.
Тусклая уличная лампа, в которую то и дело со стуком врезались белоснежные мотыльки, освещала меня и книгу со спины. Где-то в траве громко пели сверчки, а тонкая тюлевая штора в проеме входной двери мягко покачивалась на ветру.
В этот день мне совсем не хотелось спать. Мои чувства разрывали меня. Я любила каждую частичку этого мира, даже те, которые до этого ненавидела. Даже ненавистные падающие в глаза кучерявые волоски, казались прекрасными.
Со мной это было впервые, и я не хотела, чтобы это кончалось.
Это был первый раз, когда я не спала всю ночь. Мама проснулась рано и, увидев меня читающую на крыльце, решила, что я только встала.
– Чай хочешь? – спросила она.
Я согласно кивнула.
– А чего не поставила тогда?
Я пожала плечами и еще больше укуталась в плед.
На улице под яблонями стоял стол. Мама вынесла чашки, от которых еще шел пар и вазочку клубничного варенья. На ее веснушчатом запястье весел холщовый мешочек с моими любимыми ванильными сухарями, которые соприкасаясь друг с другом издавали вкусный звук.
– Ну чего сидишь то, пошли.
Я села рядом и аккуратно взяла в руки горячую чашку, приложив к ней ладонь, я ощущала тепло, это было спасением для моих замерших рук. Она спрашивала меня о том, почему я такая задумчивая последнее время и что меня так сильно волнует. Пришлось рассказать.
Мама пожала плечами:
– Подумаешь. Когда мне было шестнадцать, я была влюблена в своего соседа. Он был классный парень. Гонял на мотоцикле, и половина наших девчонок по нему сохли, ну и я в том числе. Мы сначала с ним просто дружили, а потом он тоже стал проявлять ко мне симпатию. Но дедушка, твой дедушка, был против нашего общения, потому что мальчишка то сорвиголова. Ну и запретил мне с ним общаться. Я долго плакала. Он часто заходил за мной, но я не выходила, а как-то раз, дед сам прогнал его и велел больше не приходить. Через пару лет он попал в аварию и разбился. Насмерть, понимаешь? Поэтому никогда не молчи, если есть чувства нужно говорить, ты меня поняла?
Я громко сглотнула слюну и опустила голову к чашке.
Мать я услышала, но говорить о своих чувствах не собиралась, считала это не правильным. Мужчина должен первые шаги делать, а не я. Было решено молчать до последнего, а может еще и цену себе набить, сделав вид, что ничего не понимаю.
16
Тарас уезжал и предупреждал нас, что приедет не скоро.
– Операция на ухо будет, – сказал он, будто гордясь этим.
Парни начали шутить над ним, я напряглась. Страшно было, что с ним могло что-то случиться, страшно от того, что долго не увижу его широкую улыбку, что он может забыть меня, там в городе.
Я не выдержала и обняла его на прощанье. Все разъехались, и мы с Дашей снова остались вдвоем.
Мама любила шутить над ней. Помню забавную историю. Мама перекидывала поленья у калитки, я ей помогала. В это время пришла Даша и спрашивает:
– Теть Свет, а есть что закинуть?
Мама, видимо думая о чем-то своем: Кирпич вон закинь.
Даша опешила: Чего? – переспросила она.
– А ты чего спросила?
– Я говорю, есть чего в рот закинуть?
Мама расхохоталась, давно не видела, чтобы она так долго смеялась, на глазах выступили слезы и она, чуть дыша, сказала:
– Агния, накорми нашу гостью.
Я налила вкусный чай и достала любимые сухари. Даше было все равно, что есть, возможно, если бы мама не переспросила, она и кирпич была бы не против попробовать.
– Может в район сходим сегодня погулять? – спросила она.
– Пошли, а тебя бабушка отпустит?
– А зачем ей все говорить?
– Хорошо, тогда пошли. Пойдем через поля, договорились?
– Заметано!
Для того, чтобы идти в районный центр, нужно было выбрать наряд посолидней. Я разложила весь свой гардероб на огромной кровати. Пуся с важным видом исследователя отправилась изучать мои наряды, и улеглась на тот, который больше всех пришелся по ее кошачьей душе.
– Пуся, ну-ка слезь, я же вся в волосах буду, – стала прогонять я ее, но все было бесполезно. Милейший комочек шерсти с двумя большими глазами зеленого цвета убедил меня в том, что стоит одеть что-то другое.
На фоне играла песня Веры Брежневой «Любовь спасет мир», самая популярная песня того года.
Дачный гардероб выглядел скучновато, а местами даже смешно. Поэтому выбрав, что поудобней, я быстро нацепила на себя легкое платье, и мы вышли.
17
Районный центр сильно отличался от нашей деревни, но также разительно было его отличие от города. В Артемовске, так назывался наш районный центр, находилась библиотека, банк, больница, детский сад, школа, дом культуры, аптека и администрация. Магазинов было мало, а те, что были, выглядели не так как в городе.
У нас был любимый магазин на пути к центру, который носил название «Ива», почему именно «Ива» мы не знали, но знали, что именно там продавались жвачки по пятьдесят копеек с наклейкой внутри, «Юпи» и самый вкусный на всем свете батон.
Магазин был небольшой, белого цвета и при входе в него висели а-ля шторы из плотной пленки, разрезанные на несколько частей.
– Ооо, девчонки, давно не заходили вы к нам, – сказала продавщица тетя Люся.
Здесь мы одни из «своих», и нам всегда были рады.
– Теть Люсь, нам три пакетика «Юпи», семечки и батон.
– Держите, мои хорошие.
– А можно потом заплатить. Теть Люсь, в последний раз, честно.
– Ладно, бегите, – сказала она, долго протягивая букву «а».
Отличительная черта райповских магазинов – в них можно было покупать в долг. Деньги бывали у нас тогда, когда к Даше приезжали родители из Питера, а случалось это крайне редко.
Тетя Люся доставала свою толстую девяностошестилистовую тетрадь и начинала быстро листать, периодически смачивая палец слюной. Потом брала в пухлую сильную руку ручку и аккуратно выводила букву за буквой.
Волосы тети Люси были выжжены белой краской и химической завивкой, которую она регулярно делала. Чтобы пряди не лезли в лицо и не мешали работе, она заделывала их в тугой высокий хвост.
В центре располагалась детская площадка, на которую мы любили ходить. Нужно добавить, что в деревне площадок не было совсем. А эта еще и отличалась от других. Она находилась в тени и на ней стояли наши любимые двойные качели. На них можно качаться вместе, а поскольку сиденья располагались друг напротив друга, можно еще и разговаривать.
Солнце припекало, и нас стала мучить сухость во рту, та, что появляется в особо жаркий день. Мы набрали воды из колонки в пустую бутылку, которую предусмотрительно взяли из дома, и развели «Юпи».
– Вкусный он все-таки «Юпи» этот! – сказала Даша.
Я жадно глотала лимонад из горлышка бутылки.
– Ага! – ответила я, еле дыша.
Весь день мы мотались то там, то тут. Ходили на реку к церкви и смотрели, как на больших бетонных плитах старенькая бабушка полощет свежевыстиранное белье, и оно пахнет мягким ароматом свежести и прохлады. Подглядывали, как взрослые мальчишки играют в футбол на стадионе у школы и перелизали через забор, чтобы усесться на трибунах.
Мы сильно проголодались. В кармане я нащупала пять рублей.
– Что купим? – спросила я.
– Давай купим БПШКУ[3]!? – радостно воскликнула Даша.
Если бы ее бабуля слышала, то она бы непременно сказала что-то вроде: Опять желудок портить будете, дурочки, – но ее здесь не было. На том и порешили.
Как следует размяв содержимое пачки, мы открыли ее и высыпали в пакетик специи. Ели по очереди, пока не закончилось.
– Жалко, что мало, – сказала Даша.
Я хихикнула.
На обратном пути мы набрали зеленых яблок, аккуратно свешиваясь с попадавшихся мимо невысоких заборчиков. Бывало, что по дороге встречались яблони, растущие перед забором, и тогда мы плотно набивали Дашкины кармы бежевых брезентовых штанов. Яблоки не помещались и сыпались оттуда на пыльную асфальтовую дорогу, но мы засовывали их снова и снова. Мы жевали их до того момента пока не вышли в поля. Маленькие зеленые «яблочные зародыши» ужасно сводили зубы и щекотали кончик языка, но нам нравилось. Эти яблоки были похожи на те, что мы собирали у больницы в городе пару лет назад.
– Классный день сегодня был, да, Агния? – Даша достала очередное яблоко из кармана и потерла о штанину.
Я шла, опустив голову, и думала о Тарасе. Он уехал только сегодня утром, но весь день не выходил у меня из головы. Я все также не была уверена в его чувствах, но перестала отрицать свои, хотя бы перед собой.
Мои размышления прервало громкое мычание.
18
Коров часто «выгуливали» на этом поле. Обычно в шесть часов их гнали в сторону деревни на ферму.
Когда мы шли, было уже половина девятого, но коровы все еще паслись. Даша крепко схватила меня за руку и потащила так быстро, как только могла идти. Меня пробивала дрожь. Страшно. Пахло навозом и опасностью получить хвостом, а может и чего хуже острыми и крепкими бычьими рогами под зад.
Одна из коров повернулась в нашу сторону, и пристально смотря на меня, двинулась на нас. Сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее.
– Даша! – закричала я, что было мочи.
Мы бросились бежать, и часть стада ринулась за нами. Громкое мычание разрывало тишину, а хлесткое постукивание хвоста по ягодицам коров еще больше нагоняло страха. Особенно угрожающе выглядели быки. У одних рога торчали вперед, и казалось, что вот-вот они вопьются в нас. У других же рога загибались баранками, но от этого менее страшными они не становились. На полпути к деревне нам встретился пастух, который, к слову, не пас стадо целый день, а лишь приводил и забирал его. Он угомонил стадо.
Задыхаясь от бега, мы сели на первый попавшийся ствол лежавшего дерева.
– Больше я здесь не пойду, – сказала я, доставая бутылку из рюкзака.
Даша согласно кивала.
Сидя на бревне, мы ждали, пока пастух прогонит стадо. Смотрели на птиц, кружащих над полем и рвали полевые цветы, чтобы подарить маме и бабушке. Я любила полевые ромашки и иван-чай.
Когда пастух прогнал стадо, мы пошли за ним. Солнце садилось, в поле пахло теплым летним вечером, травами и навозом. Нам больше не было страшно, пастух шутил, и мы громко смеялись.
Колька, который и был нашим спасителем, был не сильно старше нас, может лет на пять. Не знаю, нравилось ли ему работать на ферме, но вот отцу его Веселому Молочнику это занятие приходилось по душе точно. Волосы его были коротко сбриты, чтобы в жаркую погоду солнце не так сильно припекало, он носил панаму. Его тощее тельце он предпочитал оставлять голым. За исключением коротких свободно висящих на нем шорт, он ничего не носил.
Коля оторвал травинку и стал откусывать ее зубами и сплевывать в сторону. Его шутки про женихов были в самую тему, эти вопросы сейчас стояли у нас на первом плане и были основными в любой повестке дня.
Дома я вручила маме букет цветов. Она была рада.
19
Утром прибежала Даша, в это время я еще спала. Она сдернула с меня одеяло.
– Некогда спать, вставай!
– Что такое? – я еле открыла тяжелые веки, опять читала всю ночь напролет.
– Что значит, чего такое? Ты что не знаешь, что Иван Купала сегодня.
– Чего? – долго протягивая «о», фыркнула я.
– Чего-чего, гадать, говорю, будем, вставай, нужно подготовиться, как следует. Гадать в клуб пойдем, все равно нет никого. Свечи я уже нашла, нужно емкость и воду. Дождемся, пока стемнеет, и вперед. А сейчас пошли, бабушка просила грядки прополоть, поможешь.
Я оторвала голову от подушки, встала, и пошла чистить зубы. Удобства в доме – это отдельная тема. Воду мы набирали из колодца, потом разливали ее по лейкам и использовали для всевозможных целей от чистки зубов до мытья посуды и полива.
Чтобы почистить зубы, я наливала чашку воды, окунала туда щетку и проводила двухминутный ритуал, после чего одним глотком набирала полный рот воды и выполаскивала все, что было возможно. Воду нужно было тратить экономно, одной чашкой я умудрялась и рот прополоскать и лицо умыть и щетку сполоснуть, а потом еще и чашку вымыть.
Всю первую половину дня мы провели на грядках, работы много, к тому же мы были еще теми садоводами и урона наносили не меньше чем пользы. Хотя нет, больше.
– Даш, а это сорняк или нет?
– Откуда мне знать, выдергивай, даже если не сорняк одно растение бабушка не заметит, – пожимая плечами, говорила Даша.
Солнце припекало макушку головы и меня не покидало ужасное желание уйти в тень. Пот катился по моему сморщенному от ярких солнечных лучей лбу. Я понимала, даже закончив мы работу сейчас, в душ сходить не получится, от этого сил становилось только меньше.
Тень мягко стала садиться на грядки ровно в тот момент, когда наша с Дашей работа была практически закончена.
– А что хоть здесь растет?
Даша смотрела на меня как на глупенькую, я поняла, спрашивать было бесполезно.
Наконец закончив все дела, мы разошлись обедать и условились встретиться в клубе после десяти.