– О вас и Уно. О том, как сохранить любовь на протяжении шести десятилетий.
– То есть Бу тут ни при чем?
– Нет, – признаю я.
– Так, может, будем придерживаться обозначенной темы? – Вероника отклоняется назад и начинает постукивать пальцами по столу. – Вам придется извинить меня, но я очень плохо спала этой ночью. Признаюсь, мне нужно прилечь отдохнуть. Я плохо переношу жару. Вы не могли бы прийти завтра утром?
– Да, конечно, – разочарованно откликаюсь я. – Во сколько вам будет удобно?
– Приходите к одиннадцати, к этому времени я уже успею спокойно позавтракать. Я же жаворонок.
– Меня тоже в одиннадцать устроит, – отвечаю я.
– Выход сами найдете?
Киваю в ответ, убирая в сумку блокнот.
1955
Франси была необычной девушкой – ее отличало высокое мнение о себе. Но это еще не все. Веронике никогда не встречались девушки, столь же твердо уверенные в своих навыках и способностях. Конечно, Франси пятью годами старше – ей уже двадцать два, – но казалось, их разделяет целая жизнь. В двадцать два года человек уже совсем не тот, что в семнадцать.
Обычно девушки сближаются на почве обсуждения своих неудач и самокритики. Всегда можно было заслужить симпатию, жалуясь на свой дряблый живот, толстые бедра, прыщавую кожу, слишком маленькую или, напротив, слишком большую грудь, кривые зубы, широкую или тонкую кость, странно выросший ноготь.
Дальше – больше. Переругиваться можно было до бесконечности: «Да ты вовсе не толстая! Да нет же, конечно, толстая! У тебя волосы намного красивее моих. Вот бы мне такой рот, как у тебя. А мне бы – твою фигуру». Веронике все это наскучило. Если не обсуждали внешность, то говорили о мальчиках. Кто в кого влюблен? Кто что сказал? И что он на самом деле имел в виду? Мальчиков нужно было понимать и заботиться о них. А еще – держать их на расстоянии. В мучительном ожидании. И лишних надежд вселять нельзя. Решить такое уравнение было невозможно.
Девушки редко находили общий язык за пределами этих двух тем. Может быть, потому Веронику и восхищала Франси, которая, забыв о себе, могла с энтузиазмом рассуждать о таких вещах, как театр, музыка или фильмы. Ирония заключалась в том, что, когда Франси обо всем этом говорила, она выглядела намного привлекательнее, чем когда специально прихорашивалась. Она разгоряченно жестикулировала. Глаза горели. Мелкие капельки пота проступали на верхней губе. Франси будто открывала дверь в комнату без потолка, где воздух можно и нужно было вдыхать полной грудью.
– Что такое свобода? – спросила кузина, когда они лежали в своей любимой пещерке на берегу, наблюдая, как отдыхающие собирают вещи, чтобы покинуть пляж до следующего утра. – Свободен тот, кто оставил упорные поиски счастья!
Франси с триумфом смотрела на Веронику. На коленях у нее лежала книга по индийской йоге, привезенная из Копенгагена. Она одолжила ее почитать у парня, который, по ее собственному утверждению, был мыслителем. У мыслителей есть чему поучиться, но их не нужно все время принимать всерьез. Иногда Франси зачитывала избранные изречения, делая вид, что додумалась до них сама.
– Каждый привык считать себя свободным, хотя в действительности живет так, как от него ожидают другие.
Она раздраженно отмахнулась от мухи и вздохнула:
– Я вот, например, хочу уехать за границу, изучать иностранный язык и слушать новую музыку. А то, представь себе, стоишь ты у плиты, дышишь чадом и мешаешь похлебку, и такое однообразие – год за годом, пока не подрастут дети и ты вновь не останешься в одиночестве. Да нет, забудь об этом!
В подтверждение своих слов Франси пару раз громко фыркнула и продолжила:
– Никогда не знаешь, где могут скрываться родственные души. Они могут быть где угодно. Надо только внимательно смотреть. Вот, может быть, он!
Франси кивнула в сторону песчаных дюн, по которым шел Бу с полотенцем через плечо.
– Привет-привет! Что – купаться собрался?
Он направился к ним и, слегка кивнув, присел недалеко от Вероники. Не рядом с Франси, несмотря на то что она призывно раскачивала коленками, сидя в позе лотоса. Вероника рассмотрела курчавые волосинки на его руках и ногах, напоминавшие светло-золотистую шерсть. Часть челки свисала на глаза. При дневном свете Бу казался выше и моложе, чем накануне вечером. И все равно в нем сквозила какая-то неуловимая уверенность в себе.
– Ты нашел велосипед утром? – спросила Франси, кинув книгу на песок так, чтобы было видно обложку.
– Да, без проблем. Труднее было найти дорогу в мастерскую. Через пастбище пришлось идти пешком. Еще крапивой обжегся по пути. – Он провел рукой по голени, где по бледной коже растеклась небольшая краснота.
– Чудака-художника видел?
– Да-да. Он угостил меня кофе и олениной. Этот художник спит на диване на кухне, хотя в его распоряжении весь дом. Там давно не убирали, и обувь он в помещении не снимает. Говорит: «Какая разница? Все равно скоро зима». В этом что-то есть.
Бу улегся на песок, опершись на локти.
– Похоже, быть художником – очень увлекательно, – заметила Франси, заинтересованно подвинувшись ближе.
Веронике не собраться с силами, чтобы задать вопрос, по крайней мере, в присутствии Франси. Кузина очень легко знакомилась с людьми. Даже если ей нужно было всего-навсего доехать на велосипеде до киоска или зайти в магазин за молоком, она заговаривала по пути с прохожими. Веронику, напротив, считали замкнутой. Ей требовалось много времени, чтобы дойти в разговоре до сути; выражалась она неловко и слов использовала больше, чем нужно.
– Тебе требуется много вдохновения? – спросила Франси, наклонившись вперед и поправляя купальник-бикини.
– Очень, – хмуро кивнул Бу в ответ.
– А что ты должен создать, на самом-то деле?
– Скульптуру. Я должен вылепить в глине, а потом ее отольют в бронзе в литейной мастерской в Хельсингборге. Но все за раз не сделать, нужно подготавливать по частям. Это долго. Завтра Хуго обещал помочь мне. Показать, как работает печь для обжига и все остальное.
– Это хорошо. И сколько тебе выделили времени?
– Три недели.
– Прекрасно. Это же много. Значит, ты еще успеешь меня нарисовать! – С этими словами Франси заложила руки за голову и выпятила губки бантиком. – Если ты прославишься, я смогу потом продать картину задорого. И рассказывать всем, что я с тобой знакома. Неплохая идея, правда? Так я разбогатею, не работая. Хлопнув Бу по плечу, она стала уговаривать его:
– Ну пожалуйста. Ты ведь сможешь? Наверное.
– Давай в субботу? У тебя будет время?
Бу покосился на Веронику.
– Да, у меня нет никаких планов.
– Если получится красиво, обещаю раскошелиться на дорогую раму. Здесь в городе есть багетная мастерская. Но я ведь не должна буду раздеваться? – взглянула Франси на Бу, притворно изобразив возмущение.
– В школе я очень часто рисовал с обнаженной натуры, так что об этом не беспокойся. Я почти все видел. И дам, и мужчин, и молоденьких девочек. – Он медленно выдернул из песка тростник и, хитро прищуриваясь, стал посасывать конец стебля.
Вероника сама часто посасывала стебли. Самый кончик берегового тростника был сладким, как мед. Наиболее светлый кусочек она обычно откусывала и проглатывала.
– А потом мы можем поесть мороженого. В киоске продают мороженое собственного производства. Очень вкусное. – Франси кивнула в подтверждение своих слов.
– Ты тоже придешь? – спросил Бу, взглянув на Веронику.
– Куда?
– В мастерскую, в субботу?
– Ну да, могу.
– Прекрасно. Значит, решено! – Франси хлопнула в ладоши.
– Хорошо. Я хотел искупнуться. – Бу принялся расстегивать пуговицы рубашки.
– Мы только что из воды, лучше здесь тебя подождем. Пока! – Франси помахала ему рукой, поправив бюстгальтер купальника-бикини. А Вероника отвела взгляд. Не в состоянии конкурировать с обладавшей многочисленными преимуществами Франси, она, напротив, держалась холодно. Вероника почувствовала, что такая тактика давала лучшие результаты. Краем глаза она видела, как Бу, прежде чем войти в воду вброд, пнул попавшийся под ноги надувной мяч.
– Ты заметила, как он похож на Артура Миллера? – радостно прошептала Франси.
– А кто такой Артур Миллер?
– Новый парень Мэрилин Монро. Ну, драматург. Ему только очков не хватает. Тогда бы еще больше был похож.
Франси наклонила голову и прищурилась.
– Наверное, это можно устроить. И еще твидовый костюм. Интересно, умеет ли он танцевать? Если нет, придется его научить.
Она разлеглась, расправив пальцы поверх купальной шапочки, чтобы солнечные лучи проникали повсюду. По мнению Франси, загар должен быть равномерным, а поскольку носиться вокруг, занимаясь спортом, она терпеть не могла, самым надежным было лежать неподвижно, уподобившись селедке с растопыренными плавниками. У самой Вероники присутствовал рыжий пигмент, поэтому она скорее покрывалась веснушками, чем загаром. Ей приходилось либо малодушно скрывать кожу под одеждой, либо самой скрываться в тени.
Бу уже успел зайти в воду по пояс. Яркие солнечные лучи отражались в волнах, издалека было трудно даже различить, где небо, а где – море. Наконец ей удалось снова приметить его как раз в тот момент, когда он нырнул, рассекая водную гладь. От вида его мокрого торса, вынырнувшего из воды, у Вероники засосало под ложечкой. Но потом Бу вновь нырнул и скрылся из вида.
* * *
Сэльве прикрепил к багажникам всех велосипедов небольшие деревянные таблички и написал на них витиеватыми черными буквами: «пансионат Мирамар». Когда Вероника была помладше, она часто украдкой обматывала вокруг руля скакалку, притворяясь, что велосипед – это лошадь, хотя, конечно, к тому времени из подобных игр ей полагалось бы уже вырасти. Лошадку звали Бланка. Или Фрида. Или Демон – имена менялись день ото дня, по настроению. Чаще всего Вероника представляла себе неуправляемого и дикого чистокровного скакуна, которого лишь она одна в состоянии приручить. Иногда, демонстрируя свой норов, он опрокидывал наездницу в канаву, но она отряхивала грязь с коленок и возвращалась в седло. Чтобы обучить манерам диких лошадей, нужно время. С этим следовало считаться.
В этот раз она взяла старого Монарха и поехала на вечернюю прогулку в сторону Люкан. Дорогу с обеих сторон обрамляли канавы, заросшие иван-чаем, дягилем и кустами ежевики. На огороженных пастбищах гуляли настоящие лошади, подремывая в тени дубовой поросли и отмахиваясь хвостами от мух. У лошадей были густые, нестриженые гривы. Веронике особенно нравились белые кони, напоминавшие сказочных скакунов. Где-то на выгоне паслись коровы, моргавшие тяжелыми коричневыми веками. Что скрывалось дальше, за лугами, она не знала. Казалось, они тянулись бесконечно.
Сигне как-то рассказывала об одном местном жителе, устроившем на свой день рождения оригинальную вечеринку. Он пригласил гостей к рассвету и накрыл длинный стол на лугу. А сам не явился. Вместо именинника спустя некоторое время появились облаченные в длинные белые платья эльвы[10], едва различимые в предрассветной дымке и танцевавшие среди деревьев под звуки одинокой скрипки. Гости были зачарованы. Одна из дам от такого зрелища упала в обморок. Потом оказалось, что для танца наняли длинноволосых девушек из соседних деревень – они распространяли вокруг себя запахи земли и цветения. Вероника терялась в догадках, что за человек устроил такой праздник. Вряд ли крестьянин, скорее, кто-то из дворян, у которых тоже были свои земельные владения в этой местности. А может быть, художник при деньгах. Хотя откуда такому взяться?
Гравий поскрипывал под шинами велосипеда. Было приятно ощущать, как во всем теле отзывается тряска от неровной дороги. Для быстрой езды на велосипеде нужно обладать смелостью и без страха полагаться на чувство равновесия. Только начни сомневаться – и, как пить дать, упадешь. Фокус заключался в том, чтобы не слишком много думать. И смотреть на следующую перед тобой вершину.
Примечания
1
Автор имеет в виду цветовые типы личности, предложенные швейцарским психологом Максом Люшером (1923–2017). Синий тип характеризуется потребностью в глубокой привязанности, красный – в лидерстве и достижениях. – Здесь и далее примечания переводчика.
2
Южная провинция Швеции, граничащая с Данией.
3
Небольшой прибрежный поселок на юге Швеции в провинции Сконе, популярный летний курорт.
4
Имеется в виду одноименная историческая трилогия, написанная в 1920-е годы норвежской писательницей, лауреатом Нобелевской премии по литературе Сигрид Унсет (1882–1949).
5
В переводе со шведского название населенного пункта означает «луг», омоним слова «счастье».
6
Железнодорожный оператор Snälltåg (в переводе со шведского – «добрый поезд») возник в 2006 г. при отмене государственной монополии на железнодорожные пассажирские перевозки. Создан с участием французского капитала и специализируется, в частности, на маршрутах, ведущих в горы.
7
В шведском языке: титул и вежливая форма обращения к незамужней девушке.
8
Традиционный шведский праздник, отмечается в субботу, ближайшую к дню летнего солнцестояния. На Середину лета плетут венки из полевых цветов и украшают цветами шест, вокруг которого устраивают игры и танцы.
9
В Бостаде расположен самый большой в северных странах открытый теннисный стадион Båstad Tennis Stadium, где, в частности, ежегодно проходит теннисный турнир Swedish Open.
10
В шведском фольклоре: мерцающие белым светом сказочные женские существа с крошечными крылышками, могут принимать множество обличий, представляясь белым туманом над влажным лугом, маленькими лягушками или жужжащими насекомыми; живут большими группами на лугах или торфяных болотах.