– Крылья даны, чтобы летать. Если нет крыльев – ты ничто на этом свете…
Я вздрогнул и обернулся. Позади меня сидела девочка, лет двенадцати, и увлеченно, вполголоса, читала книгу, смешно шевеля губами. Странно, почему я не обратил на нее внимания, когда садился.
– Крылья дают власть, и, когда ты воспаришь над миром – ты его властелин… Ничего не сможет тебе помешать, чтобы властвовать над людьми… – продолжала девчонка. Потом подняла на меня глаза: – Чего?
Я протянул руку и вытащил книгу из ее пальцев. Эммануэль Аррано, «Разум чистоты и власти». Ничего себе, какие книжки дети читают.
– Нравится? – спросил я и протянул книгу обратно.
– А чего? – пожала она плечами. – Нравится. Интересно Эммануэль пишет.
– Ты хочешь сказать, что понимаешь, о чем там написано?
– Ну да, – недоуменно ответила она и поправила шапочку.
– Круто… – вздохнул я.
Девчонка снова принялась читать вслух книгу. Я усмехнулся, представив, как она рассказывает подружкам о новой прочитанной книге. А подружки с умным видом качают головой, соглашаясь с написанным. Хотя, кто его знает? Может, и вправду так будет? Мне тут же вспомнился сегодняшний сон. Крылья, небо, Сопроводитель.
Бр-р-р…
*******
…Юлька стояла у входа во Дворец спорта, зябко кутаясь в легкий плащ. Обрадовано вскинулась и бросилась навстречу. Приподнялась на цыпочках и чмокнула в щеку:
– Привет, Миш!
– Привет. Ты чего не в зале?
– Тебя жду.
– Делать тебе нечего! Холодина такая на улице. Идем.
Я взял ее за руку и потащил в большой холл. Нажал на кнопку лифта и посмотрел на девушку:
– И охота тебе в такую холодрыгу на тренировку тащиться? Сидела бы дома.
Она поежилась, пряча покрасневшие кулачки в карманах:
– Да не хочу дома сидеть. Только-только сессию сдала, так хочется развеяться.
– Все ясно. Как сдала?
– Пока не знаю.
Тихо звякнул лифт, и двери разъехались в стороны. Я посторонился, пропуская выходивших людей, и зашел, потянув за собой Юльку.
– Миш…
– Чего?
– А ты из-за меня пришел, да? Я такая иногда зануда, прости, пожалуйста. Вытребовала…
– Нет. Дома скучно.
– Врёшь, – неуверенно сказала Юлька.
– Вру.
Лифт остановился. Я вышел и положил ей руку на плечо:
– Ты, кстати, обещала меня научить этому новому движению. Ну, вот этому, как его там…
– Поворот?
– Наверное. Я не помню, как оно называется. Пусть будет «поворот».
– Только обещай не оттаптывать мне ноги!
– Обещаю.
В танцевальном зале уже крутился народ. Тренер Дима что-то втолковывал пожилой паре, показывая руками какие-то движения, смешно морща нос. Пара согласно кивала головой. Потом отошли в уголок и начали пробовать двигаться, взявшись за руки.
– О, Миша! Привет, Юлечка! – Дима подошел к нам. Пожал мне руку и чмокнул Юльку в щёчку. – Миш, ты где пропал?
– Да работа, понимаешь ли… – усмехнулся я.
– Понимаю. Будешь продолжать?
– А куда ж я денусь?
– Валяй, – благосклонно кивнул Дима, одарив томным взглядом Юлю. – Благо, что напарница у тебя умница. И…
– Это и без тебя знаю, Дима, – с нажимом произнес я.
– Молчу, молчу! – поднял он руки вверх. – Разминайтесь!
Он направился к паре, продолжавшей вытанцовывать в углу. А Юлька взяла меня за руку:
– Ты что, ревнуешь, что ли?
– Та щас, – буркнул незлобливо. – Было б к кому. Идем.
Она быстро скинула пальтишко, сняла шапочку, сложила аккуратно одежду на скамейку в углу и потерла озябшие пальцы:
– С чего начнем? Разминаться будем?
– Нет.
Я тоже скинул куртку, повел плечами, потом обхватил девушку за талию и потащил в центр зала.
– Ты же не любишь там?
– Кто сказал? – ответил я. – Готова?
Как раз закончилась композиция. Я остановился, и мягко положил Юлькину руку на свое плечо. Потом, внимательно отсчитывая про себя ритм, повел девушку в танце. Юлька с очень серьезным видом подняла подбородок, подстраиваясь под мои шаги. Правда, надолго ее не хватило, когда я нечаянно наступил ей на ногу. Она пискнула и споткнулась, повиснув у меня на руках.
– Прости… – пробормотал я. – Слушай…
– Что?
– А пошли отсюда?
– Куда? – Юлька пошла к скамейке, слегка прихрамывая.
Блин! Вот же я неуклюжий… Куда ее сорок с мелочью килограммам да против моих ста.
– Больно? Покажи!
– Да ну! – отмахнулась она, подхватила пальто и посмотрела на меня. – Куда пойдем?
Я задумался. Потом щелкнул пальцами:
– О! Ты узбекскую кухню любишь?
– Не знаю.
– Идем!
Дима лишь понимающе кивнул головой, когда я показал на прихрамывающую Юльку и махнул обречённо рукой.
*******
…Бахром вежливо поклонился и широко улыбнулся, приглашая широким жестом к столу:
– Миша, дорогой, прошу! Это твоя девушка?
Юлька густо покраснела.
– Знакомьтесь: Юля – Бахром. Бахром – Юля. Не, дорогой. Не моя девушка. Это мой друг, которого очень люблю.
Сам не ожидал, что скажу так. А кто мне Юлька?
– Твой друг для меня как ты – всегда желанный гость, – чуть склонил голову хозяин кафе. – Что вам приготовить?
– А удиви! – Я подвинул стул, приглашая Юльку сесть, и похлопал Бахрома по плечу. – Хотя, знаю, удивишь ведь…
Хозяин развернулся и пошел на кухню, крикнув что-то миловидной Диле, его младшей сестре, хлопотавшей на кухне.
– Твой друг? – поинтересовалась Юлька, осторожно устраиваясь на стуле. – А у них мило тут.
– Кто друг? Бахром? Да, а ещё – хороший собеседник. С ним хорошо и спокойно. Он с Востока, а там слушать умеют.
– А что ты ему рассказываешь?
– Секреты мальчиков, – насмешливо ответил я.
Подошла Диля, вежливо поздоровалась, и поставила на стол большой чайник и огромную лепешку на тарелке, аккуратно разрезанную на четыре части, источающую изумительный запах выпечки, дымка и кунжута.
– Как вкусно пахнет… – потянула носом Юлька. – А можно кусочек?
Я пожал плечами. Она отщипнула от лепешки кусочек и положила в рот. Прожевала и изумлённо пискнула:
– М-м-м…и вправду, очень вкусно!
– Ешь, ешь, – подвинул я тарелку. – Редко где у нас такую вкуснятину найдешь. Чай вот налей, отличный чай, зеленый, из Ташкента.
Появился Бахром, неся в руках большой поднос. Поставил на соседний столик и стал снимать тарелки, выставляя перед нами:
– Вот, Юля, попробуйте! Моя сестра делала… – Перед Юлькой поставил тарелку с бульоном, в котором аппетитно темнели крупные куски мяса. – А тебе, друг мой, я плов приготовил, как ты любишь. С айвой. Как чувствовал, что ты придешь!
Бахром ловко расставлял тарелки, не забывая при этом лучезарно улыбаться и что-то говорить. Меня всегда завораживало его спокойствие и плавность в движениях и речи. Так размеренно-неторопливо, такие отточенные движения и слова, словно заранее готовился.
– А как это называется? – с интересом спросила Юлька, рассматривая свое блюдо.
– Тандыр-кебаб. Мясо, запеченное в специальной печи, – с удовольствием объяснил Бахром. – Вы пробуйте, пока горячее. Миша, а ты чего ждешь?
– Да так, просто, – сказал я. – Нравится смотреть, как ты хозяйничаешь.
– Мужчина в семье – главный повар, – важно ответил хозяин. – Плов только мужчина должен делать.
– А женщина? – поинтересовалась Юлька, осторожно ковыряя ложкой мясо. – Детей растить?
– Ага, – не менее важно кивнул Бахром. – Ещё мужа любить и смотреть за домом.
– Удобно. Ой… вкусно-то как!
– На здоровье!
Бахром налил всем чай, потом уселся рядом и тронул меня за руку:
– Как дела, друг?
Я взял ложку:
– Да нормально. Устал немного.
– Видно, – покачал он головой. – Работы много?
– Можно и так сказать. Осень, наверное.
– Кушай, Миша. Силы всегда нужны. Особенно там, где надо спорить.
Я вздрогнул и отложил ложку:
– Ты о чём?
– Жизнь – вечная битва и вечные споры, – наставительно и чуть высокомерно изрек Бахром. А в глазах плясали веселые огоньки… – Поэтому всегда надо есть, чтобы силы появлялись для продолжения битвы!
– Философ, блин, – рассмеялся я.
Плов, как всегда, был вкусным. Я с жадностью набросился на еду, отламывая от лепешки большие куски, и мычал от удовольствия, не обращая внимания на насмешливый взгляд Бахрома и недоуменный – Юлькин.
– Миш, не торопись, – сказала она. – Горячее ведь.
– Угу, – кивнул я головой. – Но его и надо горячим есть…
Тарелка опустела. Юлька тоже доела, и теперь сидела, задумчиво подперев кулачком подбородок.
– Понравилось? – спросил ее Бахром. – Хотите научиться готовить так же?
– Хочу! – вскинулась она. – А научите?
Бахром развернулся в сторону кухни и что-то выкрикнул. Диля появилась почти сразу и подошла к нам.
– Знакомьтесь, – представил её Бахром. – Диля, моя сестричка. А это Юля.
Девушка кивнула и улыбнулась.
– Диля, покажи нашей гостье кухню. И расскажи, что попросит.
Юлька радостно подскочила и ушла вслед за девушкой, бросив на меня взгляд.
– Красивая… – протянул Бахром, посмотрев ей вслед. – Я думал, что это твоя подруга.
– Да нет, не подруга. Но очень хорошая.
– Не сомневаюсь. – Хозяин встал, прошел за стойку бара и вынес небольшой поднос. – Угощайся, после обильной еды – самое оно.
Я отломил кусочек халвы, положил его на кусочек кураги и отправил в рот. Причмокнул от удовольствия и спросил:
– Чего Юльку-то на кухню отправил?
Бахром рассмеялся:
– Все-то ты видишь! Так, просто. Смотрю, хмурый ты какой-то… Не хочешь рассказать?
– Чего там рассказывать… – вздохнул я и отломил еще халвы. – Что-то в последнее время всё не так. Устаю чаще, сны бестолковые стали сниться.
– Какие?
– Ты в них разбираешься?
– А ты расскажи, может, и разбираюсь.
Я долго молчал, прислушиваясь к щебетанию Юльки на кухне. Потом налил чай. И стал рассказывать свой сон, опустив небольшие детали. Бахром слушал очень внимательно, не перебивал. Когда я закончил, он осторожно спросил:
– А вот эти… летающие… они безглазые были?
Я уронил халву и уставился на хозяина:
– Я этого не говорил!
Бахром ничего не ответил. И вдруг медленно взял мою руку, внимательно осматривая пальцы. Я выдернул руку и сунул в карман:
– Обжегся вчера немного.
– Обработал бы чем-нибудь, – немного равнодушным тоном сказал Бахром, отводя глаза. – Долго заживать будет.
– Да ладно, все, как на собаке, заживает быстро. Так откуда ты знаешь, что в моем сне летающие были безглазые?
– Предположил. Нам всегда снится что-то непонятно-пугающее. Вот и подумалось почему-то… Безглазые – это всегда страшно.
– Так что ты можешь сказать об этом?
Бахром посидел немного, глядя в одну точку, потом вдруг весело прихлопнул ладонью по столу:
– А не знаю, друг! Правда. Сон интересный, но, увы, даже не приходит ничего в голову.
– Ну и черт с ним, – отмахнулся я. – Ладно, пойдём мы. Спасибо, друг, что выслушал. И спасибо за стол, ты замечательный повар.
Я позвал Юльку. Бахром встал и протянул руку:
– Береги себя, Миш. И… не верь в сны, хоть они иногда и сбываются. Заходи еще, всегда рад тебя видеть.
– Спасибо, Бахром-ака. Обязательно!
Юлька тоже попрощалась, махнула рукой девушке, выглянувшей из кухни, и пошла вслед за мной, на ходу надевая плащ…
– Это твой друг, говоришь?
Я широко шагал, сунув руки в карманы. Юлька еле успевала за мной, держа меня под руку.
– Ага.
– Мне понравился. Хороший друг, судя по всему. И вкусно готовит.
Ничего не ответив, я чуть уменьшил скорость и достал сигарету.
– Вот научусь так же готовить – держись тогда! – мечтательно сказала девушка.
– Будешь кормить насильно?
– Нет. Просто сам не удержишься! Только когда я еще научусь так готовить… – грустно поникла она головой.
– Ну вот. Не успела вдохновиться, как уже на попятную? Быстро ты. Я ж голодным останусь! Что тогда делать будешь?
– Ой… Я тебя спасу! Я, кстати, хорошо умею супы варить, вот!
– Договорились. Супы я люблю…
Юлька привстала на цыпочки и чмокнула меня в щеку:
– Я пошла? Послезавтра будешь на тренировке?
– Постараюсь, Юль.
– Пока.
– Пока.
Она легко побежала к остановке, придерживая полы плаща рукой. Я постоял еще минуту, наблюдая, как она стоит под козырьком автобусной остановки, потом развернулся и пошагал в парк.
*******
…Страховочный фал угрожающе зазвенел натянутой тетивой, когда я медленно перенес вес тела на левую ногу.
– Мишка, родной… – Таня уже не плакала, а только смотрела на меня огромными глазами.
– Сейчас… погоди, сейчас…
Я быстро вбил клин в мелкую трещину на скале и вдел карабин. Захлестнул в него петлю второго фала, подергал. Держит.
– Сейчас, Танюшка… Только не шевелись…
До нее рукой было подать. Но это так далеко. Я примерился, оттолкнулся резким движением и достал рукой до выступа, рядом с ней. Вцепился в крошечный выступ на камне и рывком подтянулся ближе, чувствуя, как немеют от напряжения пальцы.
– Миша, осторожно! – всхрипнула на плече маленькая рация.
Я посмотрел вниз, туда, где сгрудились все.
– Заткнись… – пробормотал зло, влезая на выступ. И развернулся к Тане: – Привет, моя хорошая! Как ты?
– Ужасно, – попыталась она улыбнуться бледными, разбитыми губами. – Больно…
– Это я уже в курсе. Кроме этого, что еще интересного? Ну, погодам, там, птички и всё такое… – Вытащил аптечку и достал одноразовый шприц с обезболивающим. – Колоть умеешь?
– Да.
– Держи. Страховку пока поставлю.
Я израсходовал все имеющиеся у меня в наличии клинья, вбив их в трещины таким образом, чтобы тяжесть от нагрузок равномерно распределилась по всем точкам. Размотал веревки, и протянул их через карабины. Сделал обвязку и подошел к Тане:
– Ты готова? Если нет, скажи мне просто об этом.
Выглядела она ужасно. Разбитое лицо, сломанная рука, безжизненно висевшая плетью, содранные до мяса колени. Когда она проходила трассу по скале, ее страховщик отвлекся на что-то, и в итоге Таня слетела со скалы, не успев даже понять, что произошло. Плохо поставленные клинья выдрало из стены, не удержав её при рывке. И Таня упала с пятнадцати метров прямо в расщелину, между двух скальных стен, куда добраться было почти невозможно. Её инструктор и страховщик растерянно топтались внизу, соображая, что предпринять…
– Уроды… кто разрешил лезть по старой трассе? На ней запретили работать! – зашипел я, и стал надевать скальные кожаные тапочки. – Рацию, быстро! И вызовите спасателей!
Страховщик метнулся к палатке с рацией, а я отобрал у инструктора все карабины и клинья, и полез по стене. За Таней.
– Я ужасно выгляжу, правда? – спросила она, пытаясь приподняться.
– О, очень ужасно! – улыбнулся я. – А эти глаза… м-м-м… ты прекрасна, я те говорю. Дай руку, Тань…
– Прекрасна, скажешь ведь… Врешь ты все, Мишечка, – попыталась улыбнуться в ответ она, и сморщилась от боли. – Мы не сможем спуститься. Сейчас дождь пойдёт. Стена скользкая будет.
– Предлагаешь сидеть тут? – Я осторожно обвязывал ее верёвкой, стараясь не задеть ее руку. – Пока они явятся – мы с тобой от воспаления легких потом загнемся. Или ты – от болевого шока. А во-вторых, кто сюда доберется? Это надо из «Спас-Центра» вызывать. И хоть они уже по дороге, всё равно это далеко от нас. Так что давай лучше попробуем спуститься. Хотя бы на уступ нижний.
Я привязал ее лицом к себе. Подергал страховочный конец, и подошел к краю расщелины.
С Богом.
Помоги мне, скала, прошу тебя…
Веревка натянулась до предела, но выдержала. Если не делать рывков, то она должна спокойно нас двоих выдержать.
– Положи мне голову на плечо, Тань, я не вижу стену…
Она послушно положила голову, стараясь держать больную руку на отлете, но я все равно умудрялся как-то задевать. Таня молча терпела. Руки горели от напряжения. Удержать двойной вес было очень сложно, но выбора не было, кроме как свободного спуска. А я ещё, к сожалению, забыл свои перчатки внизу. И совсем некстати несколько капель дождя упали на лицо. Черт…
– Мишка?
Почему-то мы вдруг застряли…
– Миш, я, кажется, зацепилась обвязкой, – подняла Таня голову.
– Чувствую.
И я растерялся. Уперся ногой в скалу и попытался подтянуться. Не вышло, стена была уже мокрой. Нога съехала, но я успел выставить колено, притормозив удар об скалу и содрав кожу. Но не помогло. Таня чуть слышно застонала и откинула голову, безвольно повиснув на мне…
– Блин… Таня! Слышишь? Тань, я не удержу нас, очнись!
Я поцеловал ее. Я целовал ее глаза, губы, разбитые в кровь, целовал неистово, как в последний раз… Нет, не ради удовольствия. В безвыходной ситуации это иногда равносильно легким пощечинам.