Лори Фариа Столарц
История Джейн N
© Е. Музыкантова, перевод на русский язык, 2021
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021
Посвящается тем,
кому хватает смелости делиться
своими правдивыми историями,
и тем, кто по-настоящему их слушает.
Сейчас
Пролог
Дорогой (ие) читатель (и)!
Десять месяцев назад я не знала, что пружина из матраса может послужить самодельным оружием, а стержень из бачка унитаза – молотком.
Десять месяцев назад я никогда бы не подумала, что обоняние может настолько обостриться, что тяжелый запах собственного дыхания выдергивает даже из крепкого сна, а вареный рис обладает совершенно ясным ароматом, не слабее жареного попкорна.
Десять месяцев.
Тому назад.
Я никогда не задумывалась, насколько важен свет – и как без него алогичные мысли, словно крысы, грызут мозг, сводя человека с ума.
У меня также не было никаких причин предполагать, до какой степени я узнаю себя: маслянистый запах собственных волос, соленый привкус крови и четкое ощущение немытого тела (когда всю кожу покрывает ороговевший слой клеток и зуд, словно от ползающих по конечностям муравьев, доводит до исступления).
Можете звать меня Джейн N. Ради сохранности собственного рассудка я решила не раскрывать имя. Соответственно, имена всех других людей и названия мест – также выдумка. Я хочу рассказать историю в деталях, но не смогу, если придется до паранойи опасаться, что меня вычислят. Истории я люблю, но до сегодняшнего дня написать свою не пыталась. Хотя меня просили, и не раз. Киноагенты и издатели предлагали шестизначные суммы, только бы получить полный доступ к тому, что случилось за семь месяцев моего отсутствия. Я всех их послала подальше. Хочу сделать это сама, на своих условиях.
Может, я повела себя как стерва.
Но мне все равно.
Год назад в таком случае я бы запела совершенно иначе. Тогда меня волновало чужое мнение, а еще я верила в человеческую доброжелательность.
Теперь же я девушка, которая спит в шкафу с ножом под подушкой и никому, кроме себя, не доверяет.
Все говорят, мне нужно полечиться. Но у терапевтов свои цели, наименьшая из которых – помочь мне. Они просто хотят залезть ко мне в голову, прославиться на громком деле, продать полученную информацию желтым газетам и оплатить обучение своих детей. Я уже говорила, что параноик? (Вроде да.) В любом случае становиться чьим-то источником заработка я не собираюсь. Лучше сама все расскажу. А потом, однажды, кто знает… Возможно, мои слова уберегут какого-то беднягу от тех же ошибок, что совершила я.
Искренне ваша,
Джейн N
Тогда
1
Тем утром, десять месяцев назад, шел дождь. Я помню, потому что рано встала в надежде отправиться на пробежку. Но минутная стрелка дошла до четверти девятого, а небо упорно не желало проясняться. На улице были сплошь лужи, а я только-только купила новые кроссовки – фиолетовые «найки» с ярко-зелеными вставками и толстыми розовыми шнурками. Забавно сейчас о них вспоминать; если бы я так не тревожилась о чистоте новой обуви, то не потеряла бы почти год жизни.
Уже стоя в костюме для пробежки, я отвернулась от окна, понимая, что облака внезапно не рассеются, солнце волшебным образом не покажется, а покрытые сине-зеленой радужной пленкой бензина лужи в ближайшие минуты не высохнут.
Мне так хотелось выбежать в восемь. Надеялась увидеть симпатичного парня, который тоже бегал по утрам. Мы кивали друг дружке, пересекаясь у фонтана, всегда примерно в половине девятого. Отважится ли он выбежать в дождь? Может, просто послать все подальше и надеть старые кроссовки?
Я уже пошла за ними, когда на телефон пришло сообщение от Шелли.
«Сюрприз! Вернулась домой из чертова кемпинга на день раньше. Вкратце: оч надо повидаться. В 9 норм? В «Омлете и всем таком»? Спасем мой потерпевший крушение ДР».
Как я отреагировала? Пришла в восторг. Я больше недели не видела Шелли, свою лучшую подругу. Но не прошло и двух секунд, как мозг пришел в себя, и я вспомнила: подарок-то остался на работе.
«Давай чуть позже? – написала я. – Иду на пробежку».
«Пожаааалуйста», – ответила Шелли, сопроводив сообщение кучей хмурых смайликов.
Мне не хотелось ее разочаровывать. У подруги и без того выдалось на редкость дерьмовое лето – и встреча семнадцатого дня рождения в унылом кемпинге с семьей, обожающей распевать шлягеры, к тому же совершенно без сотовой связи, определенно счастья ей не добавила.
«Ау! Ты там?» – позвала Шелли.
Я глянула на часы. Если выйду сейчас, успею заскочить в магазин, забрать подарок и явиться в «Омлет и все такое» к девяти. «Увидимся на месте», – ответила я.
Мама уже встала и сидела за кухонным столом в халате с узором из снежинок (ну и что, что на дворе лето?).
– Привет. – Она подняла глаза от своего журнала «Вяжем с умом». На обложке был портрет какой-то ошпаренной курицы, вяжущей шарфик, причем полотно сильно смахивало на вспученный попкорн. – На пробежку собралась?
– Уже нет.
– Отлично, тогда можем поболтать за чашкой кофе.
– Прости, некогда. Поболтай с папой.
– Ага, только он еще в кровати, соня эдакий. – Мама скривилась. – Похоже, наши воскресные посиделки остались в прошлом.
– Не пора его поднимать?
– Я уже пыталась. Он вчера допоздна работал… лег далеко за полночь.
– Я бы осталась, но обещала Шелли позавтракать с ней, – объяснила я.
– Она уже вернулась?
– Да, и мне нужно срочно добыть ей подарок.
– Что ж, ты определенно по адресу. У меня куча сувениров.
Мне не хотелось спорить, но в том, что касалось дарения, мы с мамой условно жили на разных планетах. Если она обитала в мире «я купила это на распродаже, сама не знаю зачем, так что пока засуну это в и без того переполненный ящик со всяким хламом», я жила во вселенной «мои друзья мне как родные, так что я тщательно выбираю подарок каждому из них».
Тем не менее мама выскочила из-за стола и побежала через всю кухню к бельевому шкафу, где хранила свою сокровищницу. Похоже, перспектива найти-таки применение некоторым спонтанным приобретениям взбодрила ее даже больше, чем напиток из кофейных зерен, которые папа привез из Новой Гвинеи.
Пару минут спустя мама вернулась с ящиком и выудила бейсболку с принтом в виде дынь.
– Шелли очень пойдет, у нее как раз лицо в форме сердечка.
Как сочетаются сердца и дыни было за пределами моего понимания. Видимо, мама почувствовала мои сомнения, потому что вновь нырнула в ящик и достала устройство для лепки снежков (!), перчатки из искусственного меха и бирюзовые часы, которые своим видом кричали «нафталин!».
– Что не так? – спросила мама, заметив отвращение на моем лице.
Вместо того чтобы констатировать очевидное, я прикусила язык.
– Я уже купила Шелли подарок. Он в магазине у Нормы. Можно я съезжу туда на твоей машине?
Мама посмотрела в окно, и уголки ее губ опустились. Она всегда до смешного переживала, если мне нужно было ехать в дождь или снег (не говоря уже о тумане, слякоти, мокром снеге, граде и темноте).
– Нет, ты, конечно, можешь отвезти меня сама, – предложила я, точно зная, что мама не почует подвоха. – Подождешь, пока я упакую подарок, а потом подбросишь меня в «Омлет и все такое». Я напишу, когда соберусь домой. Если, конечно, у тебя не будет времени отвезти нас с Шелли в торговый центр или кино…
– Бери машину, – перебила мама. – Только езжай аккуратно.
– Спасибо. – Воспрянув духом, я схватила ключи с крюка.
Когда же почти семь месяцев спустя я наконец вернулась домой, мои чудесные кроссовки – фиолетовые, с ярко-зелеными вставками и толстыми розовыми шнурками – так и стояли в шкафу, спасенные от дождя и грязи. Совершенно как новые.
А вот я была разбита.
Практически сломлена.
Во всех.
Возможных.
Смыслах.
Сейчас
2
Наутро я просыпаюсь и вижу маму.
На полу.
Рядом со мной.
Посреди коридора, прямо у их с папой комнаты.
Мама касается шрамов на моей руке – темно-розовых полосок, что тянутся от костяшек к запястью, точно нити разорванной паутины. Мягкий свет моего фонарика отражается в маминых голубых глазах. Она начинает напевать одну из мелодий «Звуков музыки», как делала всегда, когда я прибегала к ним с папой, если мне снился кошмар.
Я укрыта теплым одеялом. Точно мама принесла. Я-то взяла с собой только подушку и холодную простыню с кровати.
Сколько мама уже лежит тут и смотрит, как я сплю? Хочу спросить ее, как-то объяснить, почему я здесь. Рассказать, что прошлой ночью шкаф уже не показался мне достаточно надежным укрытием.
Мама перестает петь. Я открываю рот… но не нахожу нужных слов.
– Спи, – шепчет она, подсовывая руку себе под голову. У мамы нет ни подушки, ни одеяла, только кости и плоть, да хлопковая ночная рубашка, что отделяет ее от холодного твердого пола. – Завтра будет новый день.
Вот только мне не хочется думать о завтра. Я мечтаю остаться здесь, в промежутке между днями, месте, где не нужно переживать, что кого-нибудь расстрою или скажу что-то не то.
Месте без ожиданий.
Тогда
3
Улицы были тихими тем утром, десять месяцев назад. Возможно, всему виной дождь – а точнее, глубокие лужи, из-за которых я и не отправилась на пробежку. Облака все никак не давали небу проясниться – это я запомнила, потому что ярко горели фонари, отбрасывая длинные полосы света на мокрый асфальт.
Я заехала на заднюю парковку «Шкафа Нормы», бутика, где работала. Хозяйка, Норма, пару месяцев назад вручила мне собственный комплект ключей, решив, что я заслужила ее доверие и могу открывать и закрывать магазин сама.
Я вошла через черный ход, чувствуя до странного затхлый запах восковых свечей, которые она все пыталась продать. Вообще Норма человек хороший, но у нее столько нерабочих идей касаемо того, что можно выставить у кассы, чтобы спровоцировать посетителей на спонтанные покупки. Вот у нас и торчало шесть громоздких ящиков, попусту занимающих место.
Я закрыла за собой дверь и включила свет. Подарок Шелли уже недели три лежал на полке за кассой и все никак не мог попасть ко мне домой. Почему – ведь я за него сразу заплатила, – можно объяснить только банальной ленью. Теперь это еще один повод упрекнуть себя.
Я открыла коробку. Внутри лежал браслет из стерлингового серебра с аметистами и подвеской-звездочкой. Шелли обожала аметисты – не только за их фиолетовый цвет, но и за предполагаемую способность отражать негативную энергию. А еще подруга увлекалась звездами – любовалась ими, загадывала желания… Всякий раз, когда мы возвращались домой поздно ночью, она смотрела на небо и расшифровывала небесные узоры.
На открытке тоже была звезда – металлическая, розовая, на непроницаемо-черном фоне, что напомнил мне ночное небо. Я уже написала внутри поздравление.
«Дорогая Шелли!
Никогда не забуду тот день, тринадцать лет назад, когда вы с твоей мамой постучались к нам, решив познакомиться с новыми соседями. Ты спросила меня, не хочу ли я поиграть, показала свою коллекцию слаймов, и моя жизнь изменилась навеки.
Знаю, я уже это говорила, но ты мне как сестра. И сегодня я загадаю на самую яркую звезду, чтобы мы всегда оставались так же близки. С Днем рождения, моя подруга навеки.
С любовью,
Джейн»Я завернула коробку в лиловую бумагу, убрала в мешочек, затянула шнурки и завязала их затейливым узлом – и тут в дверь постучали. Через стекло заглядывал какой-то парень лет двадцати, может, двадцати одного года, не сильно старше меня.
Поймав мой взгляд, незнакомец помахал рукой и разулыбался, словно мы сто лет знакомы. Может, и правда встречались? В питомнике, где я подрабатывала волонтером? Или он видел меня на пробежке?
Я обошла кассу и указала на знак:
– Мы закрыты.
Он умоляюще сложил руки, мол, пожалуйста-пожалуйста.
– У нас с подружкой сегодня годовщина отношений. – Стекло приглушало его голос. – Через час мне за ней заезжать, а подарка нет. Пожалуйста… я такой дурак.
Стоит признать, парень был симпатичный, что определенно заставляло идти ему навстречу: высокий, с темно-карими глазами и легкой щетиной, словно он только что вылез из кровати. Выцветшая зеленая футболка намокла от дождя и облепила торс. Капли катились по лицу и стекали по шее.
Он выглядел таким беззащитным.
– Если опять облажаюсь, мне крышка. – Парень пронзил грудь воображаемым колом и закатил глаза.
Только тут я заметила, что его руки покрыты татуировками: ветви дерева словно вырастали из запястий, пробивались сквозь волоски на предплечьях и переплетались с мускулами.
Наконец парень рухнул на колени и вытянул сложенные руки, умоляя открыть.
Я невольно рассмеялась и ощутила укол зависти – вот бы кто-нибудь ради меня так убивался.
Я достала связку ключей из кармана и принялась возиться с замком. Рассмотрев, чем я занята, незнакомец еще пуще заулыбался. Я тоже повеселела. Исполню его желание и стану спасительницей.
Он поднялся и коснулся пальцами двери. В те три неловкие секунды, пока ключ поворачивался в скважине, я ощутила эту близость: трепет в груди, жар, что мгновенно разлился по лицу, точно от лихорадки.
Я вгляделась в незнакомца сквозь стекло: верхняя губа была чуть полнее нижней. Он медленно сглотнул – адамово яблоко на шее дернулось – и уставился на мой рот.
Внезапно мы оба прекратили улыбаться.
Атмосфера изменилась.
Никаких шуток.
Я открыла дверь и отступила назад.
– Спасибо, – произнес он, затворяя ее за собой. – Ты правда меня спасаешь.
Голос был хриплым, словно его хозяин давно не высыпался. Незнакомец пах дождем, мускусом и землей. Такой аромат мы с успехом могли бы продавать, запечатай его в бутылки. Карие глаза задержались на мне несколько дольше, чем положено.
Тому, у кого есть подружка.
Тому, кто сегодня отмечает годовщину отношений.
Парень тоже почуял неловкость, прикусил губу и замялся.
– Увидел свет в магазине и решил попытать счастья.
И я так была этому рада – внезапно даже перестала сердиться на дождь и эти лужи, грозящие испортить новые кроссовки.
– На самом деле мы открываемся позже, но я тоже заскочила за подарком.
Он снова ослепительно улыбнулся, отчего на щеке появилась ямочка.
– Прямо судьба.
Я заставила себя отвести глаза, все-таки у парня уже есть подружка.
– Тебе помочь с выбором?
Он повертел головой и сделал несколько шагов к витрине. «Шкаф Нормы» славился самой модной одеждой в городе, а также широким выбором аксессуаров, от повседневных шарфов до украшений, шляп и сумок.
– Что нравится твоей подружке? – спросила я.
– Ну, она девушка спортивная. Но украшения любит. Может, браслет подойдет.
Занятно, что и он пришел за браслетом. Я повела его к нужной витрине.
– Дай знать, если что-то приглянется.
– Она у меня не слишком яркая, не любит чересчур выделяться.
– Как насчет этого? – Я указала на браслет, о котором вздыхала с первой секунды, как увидела: цепочка сердечек из стерлингового серебра с изумрудами. Увы, даже со своей скидкой я не могла себе его позволить.
– Да, – кивнул парень. – Такой стиль она любит.
Я достала браслет и подала ему. Незнакомец глянул ценник – сто восемьдесят долларов.
– Знаю, дороговато, но камни настоящие, – заверила я его.
Он расправил браслет на ладони. Там, где заканчивались корни вытатуированного дерева, виднелась клешня краба.
– Слушай, а ты на себя примерить не можешь? Я бы так лучше понял.
Мне следовало тогда насторожиться, сообразить, что предположительно спешащий человек не станет тянуть время. Вместо этого я послушно нацепила браслет, одной рукой застегнув его на запястье.
Смотрелось великолепно, и чувства определенно отразились на моем лице: отчаянное желание обладать такой красотой.