Я предприняла попытку сходить в уборную, но, увидев очередь, решила, что потерплю. Водитель поторапливал туристов вернуться в автобус.
Ехать, вглядываясь через мутное от дождя стекло в холмистую местность, а не в темноту, намного легче. Люди оживились, наша группа стала что-то обсуждать. По разговорчивости и активному передвижению по салону автобуса индийцев я поняла, что свобода близко. В голове прояснилось ровно на столько, сколько нужно, чтобы донести себя до конечного пункта назначения.
Когда мы приехали, из автобуса все выходили с такой скоростью, будто не желали с ним расстаться так же сильно, как я. Водитель равнодушно выбросил наши чемоданы на дорогу, не заботясь о их внешнем виде, а мой коврик опять чуть не уехал путешествовать отдельно от меня.
Наггар издали походил на обычную русскую деревню. Похожие на двухэтажные гаражи дома плотно прижимались друг к другу и были облеплены множеством промокших объявлений и разноцветных вывесок. Оказалось, что это главный базар поселения.
Мы стояли посреди дороги чуть поодаль в гордом одиночестве. Дождик теперь заморосил мелкими каплями, но тучи в угрюмом небе постепенно рассеялись.
Внезапно для себя я узнала две новости.
Первая. Сейчас снова нужно сесть в машину и ехать дальше. Ужас. Азат заверил нас, что ехать до гостиницы осталось всего пятнадцать-двадцать минут. Я ему не очень поверила. После времяпровождения в автобусе около четырнадцати часов я никому не верила.
Вторая. Так плохо посреди ночи мне стало не только потому, что дорога набирала высоту, закручиваясь по крутому серпантину в гору.
У меня начались критические дни. На две недели раньше. А вот это уже было больше, чем ужас. Видимо, организм потерялся во времени и пространстве и решил «почему бы не сейчас?».
Словно в замедленной съёмке я смотрела, как Азат забрасывает на крышу такси громозкие чемоданы и молилась, чтобы мы скорее прибыли домой. Я привыкла называть домом любое место, куда еду спать.
Мы сели в такси. Водитель не спеша ехал вверх по серпантину, которых, как я поняла, здесь в избытке.
Я не замечала ничего вокруг. Всё, что меня интересовало – скорее попасть домой. Нужно было поторопить своих спутников, но я сдержалась – пускаться в объяснения о причине выше моих эстетических сил.
Почему это происходит со мной?
Я пыталась включить чувство юмора, но ему тоже было не весело.
Из такси я выбежала первая. Это ни на что не повлияло. Казалось, моя группа специально приняла решение делать всё медленно.
Снять чемоданы с крыши машины – минуты две-три.
Поздороваться с пожилым мужчиной, явно имеющим отношение к гостинице, где мы будем жить, – ещё три минуты.
Вот же проклятье! Я не выдержала.
– Когда мы будем заселяться? Скоро уже?! – произнесла я как можно более миролюбивым, но напористым тоном.
БЫСТРЕЕ.
В ответ встретила несколько непонимающих моё нетерпение взглядов. Отвернувшись, я закатила глаза и шумно вздохнула.
Страдание заполонило меня с головы до ног. Я ничего не могла сделать. Только идти следом за всеми и делать вид, что у меня всё в порядке, но чувствовала, что это далеко не так.
Любезности на первом этаже, выдача ключей. Персонал гостиницы помог нам поднять чемоданы на второй этаж.
Единственным плюсом в ситуации, а я нашла его, даже испытывая безумное чувство беспомощности перед происходящим, было то, что я предусмотрела подобный вариант развития событий, и всё, что мне требовалось, это добраться до своего чемодана, а уже вместе с ним до уборной. Я заметила её на первом этаже гостиницы, но меня отогнали от чемодана и потащили его в неизвестном направлении. Да вы издеваетесь!
Я побежала за крепким парнем, который ловко забросил мой чемодан за спину и стремительными шагами скрылся на лестнице. Поднявшись за ним, увидела, что дверь в самый первый номер открыта. Ольга, оказавшаяся здесь почему-то раньше меня, с любопытством заглянула внутрь, оценивая, насколько он ей нравится, остальная часть группы тоже поднялась к нам и открывала двери других номеров.
Я увидела свой чемодан посреди коридора и, схватив его, вбежала в номер прямо перед Ольгой, чуть не сбив её с ног.
– Пожалуйста, можно мне сюда.
БЫСТРЕЕ!
– А с кем ты хотела жить?
– Да мне всё равно!
Она не стала со мной спорить и сказала, что тогда я буду жить с ней, после чего вышла за своим чемоданом.
Как же я злилась на себя. Нельзя так поступать с собой.
К счастью, беда оказалась не так велика, как я её чувствовала, и, пока женщины изучали новые покои, я переживала стресс и говорила себе скептическое спасибо, а за одно и местным богам за то, что проблема дождалась утра.
Ольга вернулась в номер и принялась распаковывать вещи. Я последовала её примеру, хотя хотелось просто лечь в постель и поспать в нормальном горизонтальном положении.
– Что решили, что сейчас делаем?
– Можно пока отдохнуть или сходить погулять…
Судорога резко свела живот, и я согнулась пополам, упёршись одним коленом в кровать. Около минуты я не могла пошевелиться. Лицо сменило краску от зелёного до землисто-серого. Спазм длился недолго, и, отдышавшись, я вяло продолжила извлекать вещи из чемодана.
Я вышла на балкон, чтобы посмотреть, куда мы приехали. Приземистые домики с разноцветными крышами были умело встроены человеческими руками в ниши скал, вытянутые вверх корпуса соседних гостиниц окутывали плотные дымчатые облака. Непривычно.
Принять горячий душ после длинной дороги не удалось. Ольга опять куда-то ушла, и я пыталась настроить воду самостоятельно. Из-под крана текла холодная вода. Я включала и выключала кулер, но на её температуру это никак не влияло. Ну, что ж… Раз решила помыться, значит нужно перетерпеть. Холодный душ тоже душ.
После душа я собралась немного поспать и почти залезла под одеяло, но в номер постучали. Открыв дверь, я нос к носу столкнулась с улыбающейся пожилой женщиной, завернутой в шарф цвета горчицы.
– Алина это Гюляра. Гюляра это Алина, – представил нас друг другу Азат, стоящий с ней рядом.
Я растерянно ответила на её объятия. До самого вечера я считала, что Гюляра хозяйка гостиницы и только потом поняла, что она – недостающая часть нашей группы. Оказалось, что Гюляра знакома с Реной. Они обе приехали из Баку и не в первый раз путешествовали по Индии вместе с Азатом. Гюляре было семьдесят лет, но она обладала такой заразительной живостью и любопытством к окружающему миру, что я тоже оживилась.
Кафе, в котором нам предстояло питаться ближайшие дни, находилось на крыше гостиницы. Когда я мыла руки в раковине, висевшей напротив входа на крышу, ко мне подошла молодая девушка в жёлто-белом сари и жестами показала, где висит полотенце для рук. Как и остальные обитатели гостиницы, она относилась к нам приветливо и вместе с тем была как-то особенно далека от нас и нашего мира.
Совместный заказ избавил меня от судорожного изучения непонятного меню с ещё более непонятной едой. Я заранее спасла себя от экспериментов с напитками и попросила чай с лимоном.
Резкая перемена погоды от липкой жары и влажности к прохладе и сухому воздуху вынудила натянуть на себя рубашку, но вскоре я всё равно замёрзла. В процессе начавшейся между женщинами беседы я почувствовала, что начинаю съёживаться от холода. И волнения.
Во время первого совместного разговора быстро сформировалось правило, которое сопровождало нас всю дальнейшую поездку. Мы договорились не перебивать друг друга. Если кто-то высказывался, остальные внимательно слушали рассказчика и только потом задавали вопросы.
Правило хорошее, но сложное. Желание перебить слова собеседника своими проскальзывало в каждом из нас и нередко вырывалось наружу. Села я не очень удачно, знакомиться друг с другом решили по часовой стрелке – то есть с меня.
Я никогда не умела начинать разговор первой. Прежде чем говорить, мне нужно прочувствовать настроение собеседника или беседы в целом. Для меня это важно. Говорить я умею по-разному, и, главным счетом, эта «разность» связана с теми, кто меня слушает.
Смутившись, я перевела «стрелку» дальше, ругая себя за то, что теряюсь в общих разговорах и предпочитаю слушать рассказы остальных, а свои оставляю до лучших времён, которые, как правило, наступали крайне редко.
Зато, мысленно подбодрила я себя, каждый человек за столом обрёл не только знакомую внешность и движения, но и внутреннее содержание.
Каждая из нас была личностью со своей историей, ценностями и желаниями. Азат направлял течение нашего общения и создавал условия передвижения по нему. Он попросил не упоминать его имени в процессе повествования, но так или иначе оно время от времени звучало из уст каждой из нас, ведь благодаря ему мы оказались именно здесь и именно в таком составе.
Собравшись с духом, я тоже высказалась.
Пока женщины рассказывали о себе, в голову приходило много мыслей, но я поняла, что ни одну из них не готова выпустить наружу. Изначальные неточные причины поездки отклонялись мной из-за неуверенности – действительно ли я ищу через Индию то, о чём я думала в самом начале.
Нет.
Я поехала потому, что так было нужно. Будь я менее практичнее, то сказала бы, что меня «позвали». Позвало что-то, что больше, глубже и умнее меня.
Совсем не зная Индии, я почему-то думала о ней, как о стране, где есть Женщина. Конечно, женщина есть в любой стране и даже не одна, но я хотела найти не столько Её саму, сколько Её проявление в глубине природы, культуры и, возможно, в себе самой. Я нуждалась в женственности, мне не хватало её для себя, и я очень хотела увидеть Её хоть краешком глаза.
Я никому об этом не сказала, желая уберечь и защитить своё робкое желание от возможного недопонимания. Я не знала, что за люди рядом со мной, чего они ждут и чего хотят от Индии, но знала, что все мы что-то ищем.
За пеленой того, что «нужно», было много «хочу». Желание найти, понять и принять. В первую очередь себя. Подобное чувство я испытывала во время занятий йогой. Здесь моё занятие соприкасалось с чужими жизнями и длилось пятнадцать дней. У нас была возможность общаться и передавать друг другу знания, но пока каждая с головой погрузилась в свой внутренний неповторимый мир. После беседы мы «зацепились» друг за друга чуть прочнее и разошлись чуть более знакомые, чем прежде.
Я металась по номеру, не в способности определить, в чём нуждаюсь. Испытывая ложное чувство того, что сон мне не нужен, я вышла, чтобы прогуляться по окрестностям временного дома. Оказавшись на улице, ощутила немыслимую усталость. Тело нуждалось в отдыхе, а голова убеждала его в том, что отдохнуть оно успеет.
Густая листва липы, что росла напротив гостиницы, скрывалась за плотными клубами облаков, как и соседние здания. Отсутствие солнца не мешало птицам звонко напевать мелодичные трели, лаяли собаки, бегающие друг за другом по туманной улице. По улице, занятой облаками.
Помимо меня куда-либо выходить из гостиницы готова была только Фаина. Вроде бы с нами пошла Гюляра. Перед глазами то и дело расползались чёрные круги усталости, и я не понимала, в чьей компании нахожусь.
Пройдя во главе с Азатом за угол гостиницы, мы ступили на не слишком надёжные ступеньки и спустились вниз. У меня закружилась голова, а ступеньки перед глазами заплясали. Ногтями я вцепилась в кирпичную стенку и очень пожалела о том, что не осталась в номере.
Вниз мы спускались из-за массажа. Гюляра рассказала всем про чудодейственный гималайский массаж, который делали в том же здании, где мы жили. Все заинтересовались и поспешили воспользоваться возможностью попробовать.
Пока кто-то записывался и расспрашивал о противопоказаниях массажа, я присела на лавочку. В ушах неприятно гудело. Ярко-розовые лепестки пышных цветков клонились к траве, в зарослях порхали белёсые бабочки. Нечёткая картинка мира плавала перед глазами и искажала цвета.
– А ты пойдёшь на массаж? – внезапно ворвался в гул головокружения голос Гюляры.
Я отрицательно покачала головой. Я, кажется, теперь вообще никуда не пойду.
Вернувшись на дорогу с помощью кирпичной стены, я встала перед выбором – идти гулять или спать. Упрямство сдалось здравому смыслу, и я вернулась в номер.
Ольга раскладывала одежду на полки шкафа и, увидев меня, сказала, что тоже пойдёт узнавать на счёт массажа. Вместо ответа я рухнула на кровать, забралась под одеяло и закрыла глаза.
Забытьё, наступившее почти сразу, не перешло в сон. Разболелось лицо, онемели руки и свело ногу. В висок и около брови больно стреляло. Я дотронулась до лица и как будто увязла в нём. Всё вокруг кружилось.
Только без паники, сказала я себе, осторожно перевернулась на бок и попыталась заснуть.
Свет в комнате раздражал веки, я прикрыла лицо ладонью и сосредоточилась на дыхании. Зашуршала входная дверь, послышались шаги.
– Мы идём обедать, – раздался за спиной резкий голос Ольги.
– Нет, я не хочу… – язык еле выговаривал слова, а мысли не помогали с формулировками.
Ничто не могло заставить меня подняться с кровати. Слова превратились в звуки, не имеющие смысла. Сквозь дремоту я не испытывала разочарования, как это бывает, когда я не могу куда-то пойти вместе со всеми. Дверь снова зашуршала, а я уснула.
Я проспала около двух часов и проснулась в лучшей форме, чем засыпала. Глаза хорошо фокусировались на предметах, впечатления чётко и ясно разложились в голове, и только один вопрос не давал покоя: «Где все?» Мне неважно знать, куда и насколько мои спутники уходили поесть, другое дело, если бы они отправились на прогулку по окрестностям.
Я прислушалась. Кто-то ходил по коридору и разговаривал. Нужно срочно вставать, они явно куда-то собираются без меня! Пока я одевалась, в номер зашла Ольга и подтвердила мои догадки.
Жалуясь им же на то, что они пытались меня бросить, я собрала рюкзак. Фразы о том, что «мы решили, что раз ребёнок спит, лучше его не трогать» я пропустила мимо ушей. Как меня не называй – сути дела не меняет. Я твёрдо решила игнорировать комментарии, связанные с моим возрастом. Всегда игнорирую всё, что мне не нравится.
Вопрос о том, куда мы едем, от меня уже вошёл в традицию.
Манали. Поселение за тридцать километров от Наггара.
Мы добрались до него на такси, которое собрало все кочки извилистого серпантина. В Манали нас встретил давний друг Азата непалец Чату. С самого утра Азат много говорил о нём, подготавливая благоприятную почву перед встречей. Он убедил нас, что Чату нам понравится.
Чату был ниже меня на голову, на его смуглом лице постоянно появлялась улыбка. Непалец суетился вокруг Азата, а, увидев Гюляру, заулыбался в два раза шире. Они познакомились в её прошлую поездку, и Чату называл Гюляру grandmother5. Видеть в каждой новой группе маленькую семью – точно по-буддистски.
Поборовшись с ударением поселения, я сдалась и переключилась на центральную улицу, плавно заполняющуюся вечерними сумерками. Хорошо, что я вовремя проснулась.
Первая встреча с индийским базаром совсем не обрадовала. Я видела, как у моих спутниц загорелись глаза, а в головах возникли списки того, что неплохо бы приобрести.
Широкие штаны, льняные рубашки, пёстрые сарафаны, шёлковые сари… Я знала, что не буду носить такую одежду, и уныло ходила следом за своей группой, бегло оглядывая предлагаемый товар.
После того, как Ольга выбрала себе шерстяные шаровары и рубашку, мы начали торговаться. В Индии это считается обычным делом. Казалось, что процесс покупки замедлится и затруднится из-за нашего несовершенного английского языка, но всё, что от нас требовалось, это предлагать цифры ниже, чем называл продавец. Метод впоследствии работал через раз, но всё-таки…