Владимир Янкелевич, Элеонора Бородова
Кавказская мельница
Посвящается любимому Баку. Наша связь с ним неразрывна, где бы мы волей судьбы не жили!
«Retribution»
Мельница Бога
Очень хороша.
Мельница Бога
Мелет не спеша.
Медленно, но верно
Ходит колесо.
Будет перемелено
Абсолютно всё.
Г. У. Лонгфелло.
Благодарности:
Авторы благодарят американского и израильского историка Анну Гейфман (PhD), за ее блестящую работу «Революционный террор в России». Ее книга была для авторов бесценным источником информации.
Особая благодарность доктору исторических наук Моисею Беккеру за его труды по истории Баку начала ХХ века.
Эпиграф Лонгфелло «Retribution» приведена в переводе Якова Фльдмана. Фрагмент стихотворения на стр. 103 принадлежит Виктору Кагану и использован с его любезного разрешения. Дизайн обложки выполнен мастером своего дела Марком Фуксом, надеемся, что обложка привлечет читателя, поможет заинтересовать его и помочь взять книгу в руки.
Остальное задача авторов.
Лондон 60-е годы..
Туманное лондонское утро. Молодой сокол-сапсан вылетел на охоту. Ближе всего от его гнезда в королевском парке в центре Лондона был знаменитый Сент-Джеймсcкий дворец. Там, на крыше дворца гнездились голуби, его привычная добыча. Когда-то здесь находилась вторая столичная резиденция Генриха VIII, здесь же жила его дочь – Мария Тюдор, а сегодня здесь находилась резиденция Принца Уэльского, но соколу все это было безразлично, голубей он не увидел. На главном фасаде дворца часы показывали 9, следовало поторопиться, проверить, возможно голуби рядом, на Кинг-стрит. Но там, перед главным офисом аукционного дома «Кристис», толпились люди. Этого сокол не любил, так пищи не найдешь. Он отметился на черном цилиндре солидного господина и улетел в парк.
Солнце все никак не могло пробиться сквозь густой холодный туман, виднелся только расплывчатый желтый диск. Но вот наконец одинокий солнечный луч прорвался и отразился в стекле афиши «Предаукционная выставка эксклюзивных ювелирных украшений (российская коллекция). С экспонатами можно ознакомиться с 10:00 до 16:00» и упал на влажный асфальт.
Эта выставка вызвала большой интерес – в России тех лет знали толк в ювелирных украшениях. Пройдя в зал, можно было присмотреть себе нечто уникальное, а затем на торгах стать счастливым обладателем раритета, конечно если не перебьют цену. Недостатка в потенциальных покупателях не было, аукционный зал наполнился прекрасно одетыми мужчинами и женщинами с таким количеством ювелирных украшений, что они могли бы конкурировать с самой выставкой.
Мимо витрин проходит элегантная пара, останавливаясь, чтобы детальнее разглядеть экспонаты.
– Дорогая, я обещаю…
– Я это уже слышала, но Филипп, мне не нужно звезд с неба, я скромнее. Меня вполне устроит та бриллиантовая диадема.
– Но дорогая…
– Я знаю. Просто нужно меньше проигрывать на скачках…
И они прошли дальше.
Вдруг по залу пролетел какой-то шорох…
– Возможно приедет королева!
Дамы машинально стали поправлять и без того безупречные наряды и критически оглядывать своих спутников…
Чуть в стороне внимательно рассматривают украшения два представителя Москвы, одетые в абсолютно одинаковые костюмы. Это Сергей и Борис, оба классического славянского типа, и если бы один из них не был лысоват, а другой несколько полноват, то их можно было бы перепутать, как близнецов. Приобретать что-либо для себя они не собирались, да и такой возможности у них просто не могло быть. В их задачу входило приобретение ряда лотов для возврата в СССР, да и то лишь при условии, если покупку можно будет объявить национальным достоянием страны, наконец вернувшимся на Родину.
Внимание Бориса привлекла необычная, странная женщина. Своим небогатым видом она явно выбивалась из общего ряда и обратила на себя его внимание. Но и сейчас, ни пожилой возраст, ни наряд, безвозвратно вышедший из моды, не могли скрыть следы ее былой красоты.
– Сергей, посмотри на это загипнотизированное чучело. Что ей вообще здесь нужно?
– Да ты лучше посмотри вон на ту красотку! Смотри, она мне улыбается!
– Это потому, что она из МИ-6. Брось это, погоришь. Обрати все же внимание на ту старуху. Это интереснее и безопаснее. Она ни на что иное не смотрит, ее ничего не интересует, кроме всего одного лота – браслета из изумрудов с брильянтами. Кругом так много интересного… Конечно, вещица того стоит, но интерес только к одной вещи все-таки явление нечастое и странное. Скорее всего в этом есть нечто личное…
– А ты спроси у нее.
– Как?
– Боря, ты какой-то закомплексованный. Учись!
Сергей подошел к женщине, несколько мгновений постоял рядом и обратился к ней:
– Мадам, я Сергей Фролов, представитель Москвы на аукционе. Я вижу, Вы эксперт в украшениях и прекрасно в них разбираетесь. Я, к большому сожалению, нет. А это Борис Петряков, мой коллега.
– Коллега по незнанию?
– Мадам, знающих мало.
– А как же вас послали на аукцион?
– Была мечта побывать в Лондоне, вот она и сбылась.
– Мадам… – вступает в разговор Борис, – но та перебивает его.
– Зовите меня Ольгой.
– ОК! Мадам Ольга, на мой взгляд все экспонаты интересны, но тот, на который Вы смотрите, браслет с прекрасными уральскими изумрудами, особенно хорош.
– Теперь я вижу, что вы, молодой человек, на самом деле не слишком разбираетесь в изумрудах. Это изумруды совсем не уральские.
– Как Вы это увидели?
– И Вы бы увидели, если бы разбирались. Этот браслет привез в свое время бухарский эмир в подарок моему дяде Мусе Нагиеву для его жены, а изумруды там родезийские, самые ценные.
– Но как тогда они сюда попали?
– О, это длинная история. Все началось в Тбилиси в 1907 году….
Тифлисский Экс
26 июня 1907 года.
В Тифлисе стоял чудесный июньский день, лето уже вступило в свои права, солнце пока не успело раскалить воздух, дома и улицы Тифлиса, наполнив город пустынным зноем. Но в таверне «Тилипучури» на площади Эриванского1 и в жару, и в холод всегда была приятная атмосфера. Стены из твердого грузинского известняка зимой удерживали тепло, а летом дарили гостям прохладу.
В глубине таверны группа молодых грузин за столом, заставленным бутылками с вином, удивительно красиво поют старинную песню «Шен хар венахи» – «Ты, лоза виноградная, только зацветшая, ветвь нежная, в Эдеме расцветшая…» Слова вроде о лозе, но они иносказательны, это обращение к прекрасной женщине…
А прекрасная женщина рядом. Это та самая Ольга, только на 60 лет моложе. Она сидит в центре таверны и кормит собачку. На пение она не реагирует, возможно, не понимает слов или скрытого смысла… А может просто делает вид, что не понимает.
У входа за столиком другая группа молодых людей. Они оживленно беседуют, но несколько напряжены, да и на шестерых у них всего одна бутылка вина.
Один из них, мужчина лет 25-30, одетый так, что его можно принять как за крупного чиновника, так и за военного в штатском, говорит тост. Тост не грузинский, очень короткий:
– Друзья, я предлагаю выпить за всех нас, пусть нашим делам сопутствует успех!
Затем, неожиданно повернувшись к Ольге, он продолжил:
– Сергей Кваснин, – представился он – я пью и за Ваши успехи!
Ольга давно заметила молодого красавца, старательно делала вид, что не замечает его, но при прямом обращении смутилась, несколько отвлеклась, и собачка, неожиданно обретя свободу, выскочила на улицу. Ольга бросилась за ней, поймала и стала ей что-то выговаривать.
В это мгновение Сергей выбежал на улицу, схватил в охапку Ольгу с собачкой и резко затолкнул их обратно в таверну. Они упали на пол.
Ольга возмущена:
– Что Вы себе…
Но договорить она не успела. В этот момент на улице раздалась серия взрывов. Группа Кваснина, те самые шесть человек, выхватывают револьверы и выскакивают на улицу. Один из них открывает стрельбу прямо из дверей.
Паника! Мимо окон таверны бегут люди, повозки и телеги несутся кто куда.
Стрельба наконец прекратилась.
Ольга осторожно выглядывает на улицу. Площадь выглядит ужасно, растеклись густые лужи крови, перед таверной лежат раненые и убитые, видна разбитая карета, окровавленная лошадь еще пытается встать.
Надо срочно уйти от этого ужаса домой к мирной упорядоченной жизни. Но как идти, возможно стрельба еще продолжится.
К площади по Дворцовой во весь опор скачет конный полицейский наряд. Навстречу им выносится пролетка с гвардейским офицером. Это Камо.
Он кричит полицейским:
– Туда, скорее, нападение… Деньги в безопасности. Бежать на площадь!
По Головинскому проспекту в сторону площади несется конный экипаж. В нем тифлисский полицмейстер Балабанский. За ним конвой – шесть конных казаков. Из переулка навстречу им выбегают два бомбиста. Один бросает бомбу.
Убит казак конвоя, а Балабанский и несколько человек ранены. Балабанский выпадает из пролетки, окровавленной рукой надевает очки и лежа на мостовой, открывает огонь по бомбометателям. Первый бомбист убит, второй ранен. Он убегает, не сумев бросить уже готовую к метанию бомбу.
За ним в переулок устремляются два казака. Слышна стрельба.
Подбежавший к Балабанскому казак разрывает свою рубаху чтобы перевязать его.
– Оставь меня, я сам справлюсь. Скорей на площадь…
В двух кварталах от них группа конных полицейских скачет к площади. Из-за поворота навстречу им вылетает уже знакомая пролетка с «гвардейским офицером» – Камо.
Он кричит:
– Скорее на площадь, деньги в безопасности!
Полицейские уносятся на площадь, а Камо увозит захваченные деньги.
Дело сделано!
Сергей увидел на площади среди раненых своего человека. Отари Гогуа был ранен осколком бомбы, ранен тяжело, его нужно было срочно убрать с площади любым способом. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы он попал в руки полиции.
Сергей остановил двух своих людей. Они подняли Отари и понесли к брошенной арбе. Ее хозяин сбежал, ему нужно было думать, как спастись, а не о своем имуществе. Раненного уложили в арбу, укрыли какой-то рогожей так, что его стало практически не видно, и скрылись в армянском базаре.
Все остальные участники нападения тоже уходят через армянский базар. Благо, он рядом с площадью. Это ряд узеньких улиц, с бесчисленными лавчонками, стоящими очень тесно, почти друг на друге. Портные сидят перед входом, поджав ноги, с нитками в зубах, на глазах у всех спокойно шьют свои черкески, снимают мерки, утюжат и стегают. Цирюльник мылит щеки и бороду черноусого грузинская франта, или голую синюю голову мусульманина и, громко звякая своими ножницами, перебрасывается шутками с соседями и прохожими. Все моются, бреются, стригутся, одеваются и раздеваются, как у себя в спальне, на этом, родном для них гостеприимном базаре.
Происходящее невдалеке на площади их совершенно не трогает. Стреляют? Ну и что? Тут всегда стреляют…
Базар как будто специально устроен так, чтобы скрываться после теракта. Ушедших в это хитросплетение узких улиц найти уже невозможно.
Сергей Кваснин задержался, нужно было проверить, что более никого из нападавших на площади не осталось. Уйти он не успел.
Очень быстро город был плотно закрыт армией и полицией, кругом конные армейские и полицейские патрули, блок-посты на перекрестках, дороги перекрыты, кажется, что и муха не пролетит. На улицах вблизи площади задерживают всех прохожих, возможно среди них террористы или хотя бы свидетели. Ольга хочет уйти, но полицейские задерживают и ее. Всех арестованных свозят в участок. Там, среди задержанных, Ольга видит и Сергея Кваснина.
В участке толкотня, за всеми столами идет допрос свидетелей и подозреваемых. Громко возмущается какой-то грузин в чохе2.
Полицейский следователь пригласил Ольгу для опроса.
– Я не пойму, почему меня задержали. Я приехала из Баку к родственникам, здесь живет мой дядя, Алхазов Михаил Александрович. Он кажется тайный советник. Свяжитесь с ним. Вы…
Ольга шелковым платочком вытирает слезу, на минуту умолкает.
– …Вы можете спросить его о моей благонадежности.
– Я уверен, что в этом нет необходимости. Ваша благонадежность не вызывает сомнений. Мы пригласили Вас сюда только из-за необходимости спросить, не видели ли Вы кого-нибудь или что-нибудь, что может помочь нам найти преступников.
Ольга оглядывается. За столом у стены другой полицейский опрашивает Кваснина.
Кваснин также видит Ольгу. Он начинает нервничать, осматривается – вдруг удастся бежать.
– Что-то Вы заерзали, молодой человек. Сядьте спокойно! – говорит Кваснину следователь.
Сергей почти готов попытаться сбежать. На пути к выходу стоят два полицейских. Мысленно в ускоренном темпе он прокручивает варианты побега.
Вот он бросается к выходу. Ударом кулака сбивает с ног одного полицейского, выбегает. Второй полицейский стреляет, Сергей падает….
Нет, не то. Нужен иной вариант.
Он обращается к допрашивающему с вопросом – «где туалет?». Туалет на улице. Его выводят в сопровождении полицейского. Сергей сбивает его с ног и бежит. Полицейский у двери и упавший полицейский стреляют, он падает…
Но в это время он слышит ответ Ольги.
– Нет, господин следователь, – говорит Ольга, – я слишком испугалась, к сожалению, я тут никого не узнаю. Вряд ли я могу быть Вам полезна.
– В таком случае мы Вас больше не задерживаем. Передайте Михаилу Александровичу наши извинения и уверения в совершеннейшем почтении.
Ольга встает, бросает рассеянный взгляд на Кваснина и уходит.
***
Опрос свидетелей завершился поздним вечером. Одни ничего не видели, как бы ослепли на время, другие рассказывали сказки, свободно фантазируя на заданную тему, третьи якобы появились там, когда все закончилось… Все впустую, их пришлось отпустить.
Наступило затишье и возможность наконец выпить чаю с баранками. Не обед, конечно, но немного утолит голод. Они устало спорят, о том, какая группа несёт ответственность за ограбление.
Резко хлопнула входная дверь и в комнату вошел полицеймейстер Балабанский. Его рука на перевязи, он бледен, еще не оправился от ранения. Чаепитие мгновенно прекращается.
– Так вот как расследуется дело!!! – кричит он… – Унтер-офицер доложите о результатах.
Балабанский садится за центральный стол. К нему с докладом подходит унтер Каршелава:
– Ваше благородие, опрос задержанных ничего не дал. Они все вдруг ничего не видели, мгновенно ослепли и оглохли, и не опознали никого из задержанных.
– Идиоты, допрашивать не умеете. Зачем вас только держат! Дармоеды! Имейте ввиду, налетчикам досталось больше 300 тыс. руб. в 500-рублевых купюрах. Такая купюра – важнейшая улика. Они могут быть только у налетчиков. Ищите!
Полицмейстер отбирает шесть лучших детективов.
– Вы будете специальной группой по розыску преступников. В качестве рабочей версии для начала примите в разработку польских социалистов, армян, анархистов и эсеров. Не забудьте эсеров-максималистов. Они «взяли кассу» банка Московского общества взаимного кредита, возможно, решили развить успех. Вы, Грачевский, руководитель группы. Начать немедленно, мне докладывать в любое время дня и ночи!
Какой-то штабс-капитан из войскового оцепления что-то старательно подсчитывает.
– Что Вы там пишете, – кричит Балабанский, – Дайте сюда! Что это такое?
Несчастный штабс-капитан, попавший под горячую руку, объясняет:
– Виноват, я подсчитал что при моей оплате в 90 руб. в месяц, если не есть, не пить и не дышать – такую сумму, что похитили, можно получить за 316 лет!
– Вам и эти 90 платить не за что! Идиот! Считает он! Работайте!
Балабанский отшвыривает табурет и уходит.