Банка со светлячками - Тихонова Анна А. 3 стр.

По аудитории проносился возглас восхищения, а я делал вид, будто меня тошнит.

Хотя на самом деле мне всё нравилось.

Нравилось видеть маму с папой такими счастливыми.

Они дошли до финала и там соперничали со Стейси и Робом из Саффолка. Вот только Стейси знала, что Роб предпочитает земляничное варенье, а не черносмородиновое. А моя мама не угадала, что выбрал папа. Поэтому машину, билеты на отдых и две тысячи фунтов получили Стейси и Роб, а не мои родители. За второе место их наградили золотой статуэткой молодожёнов и лентой с надписью «Финалисты шоу “В богатстве и в бедности”». Статуэтка хранилась у нас в ванной на первом этаже, а когда папа съехал, мама отдала её в магазин подержанных вещей, который жертвовал выручку на благотворительность. Как-то раз, возвращаясь из школы, я увидел статуэтку в окне магазина и купил её за пятьдесят пенсов. Потому что не хотел, чтобы награда моих родителей досталась кому-то чужому. Дома я завернул статуэтку в старый школьный свитер и спрятал в глубине шкафа. Надо было взять её с собой. Положить в рюкзак вместе с остальными ценностями.

Я уставился на пустое место в углу, где в гостиной обычно стоит телевизор, и решил, что мне станет лучше, если найду себе занятие. Я досчитал до трёх, пробежал по коридору к лестнице, поднялся в ковбойскую комнату, схватил рюкзак и быстро спустился обратно, включая все лампочки, какие только мог.

Я достал миссис Сло Ник и приобнял, готовый в любой момент сунуть её обратно в рюкзак, как только замечу свет фар маминой машины. Потом включил свой волшебный шар «Загадай-ка!», задумал слово и ответил на все вопросы. По экрану начали ползти надписи:

В кои-то веки он не ошибся. Я нажал «да», и шар принялся бешено мерцать и звенеть, как будто разгадал главную загадку Вселенной.

После этого я проверил свой синий фонарик – он ещё работал – и тридцать семь раз отбил теннисный мячик от пола, пока он не ударился о бугорок на ковре и не закатился под диван. Мне совсем не хотелось за ним лезть, и он там так и остался.

Я решил несколько головоломок типа «найди слово» из своего сборника, перевернул его и на задней обложке нарисовал крошечный лабиринт с узкими, извилистыми тропинками.

Прошло два часа.

Мама давно должна была вернуться.

Я подошёл к окну, вгляделся в холодную ночь и вслух спросил:

– Где же она?

Я облокотился о подоконник и дыхнул на стекло, чтобы оно запотело. И в этом кружочке нарисовал двух улыбающихся человечков. Себя и маму.

А потом вернулся к сборнику головоломок, открыл страницу с ещё не решённым кроссвордом и начал с самого верха.

Я щёлкнул ручкой и записал в пустые квадратики:

Глава пятая. Совсем один

Мамы не было уже три часа. Я свернулся калачиком на диване, и огонь из камина грел мне кожу. Руки ныли после сражения с ковром, и вообще я ужасно устал, но не хотел засыпать, пока мама не вернётся. Я опустил веки, чтобы глаза немного отдохнули, и представил, как мама гладит меня по волосам. Она всегда так делала, когда укладывала меня спать в темноте. «Не бойся, Нейт. Закрой глаза, и оглянуться не успеешь, как наступит утро! Я очень тебя люблю. Никогда не забывай, как сильно я люблю тебя».

Пружины дивана врезались мне в бок, и я время от времени приподнимался и осматривался. Лампочка под потолком горела, но очень тускло, и на стенах играли жутковатые тени от огня. Я зажмурился.

Я всегда боялся темноты. А теперь вообще её выносить не мог.

И мой страх начал расти после того, как к нам въехал Гэри…

В тот день мама сильно волновалась. Только это было приятное волнение. Она пропылесосила весь дом, освободила половину шкафа под одежду Гэри, купила новый комод, побольше – чтобы туда поместились и его вещи. Поставила большую вазу с цветами в столовой и разогрела в духовке рыбный пирог. Всякий раз, проходя мимо меня, она приглаживала непослушную прядь волос, торчащую вверх прямо над моим лбом, а потом наконец сказала: «Попробуй смочить её водой, Натаниель. Выглядит неопрятно».

Я уже знал Гэри и догадывался, что его такая мелочь не расстроит, но всё равно послушно отправился в ванную.

Раньше Гэри мне нравился. Ну, сначала я переживал, что он перетянет на себя всё мамино внимание, но они всегда брали меня с собой, когда шли гулять, и всякий раз, приходя в гости, Гэри приносил мне подарок. Однажды он заявился к нам на порог с огромным надувным кактусом. Точнее, когда мама открыла дверь, на пороге стоял только сам кактус, покачиваясь на ветру. Мы вышли на крыльцо, гадая, откуда он взялся, и тут из-за угла выскочил Гэри с криком: «Сюрприз! Именно этого тебе не хватало в твоей комнате, а, Нейт? У любого мальчишки должен быть огромный кактус!» Мама рассмеялась. Он подошёл к ней, оторвал от земли и закружил, а потом звучно чмокнул в губы. Я отвернулся и потащил кактус наверх, к себе. А там засунул прямо под полку, на которой стояла моя банка со светлячками. Кактус выглядел круто и отлично вписывался в комнату, но всего через месяц начал съёживаться. Я пытался заново его надувать, но это не очень помогало, и однажды он совсем сдулся. Наверное, где-то был прокол. Мама скатала кактус, убрала в комод и пообещала спросить Гэри, получится ли его починить, но до этого так и не дошло.

Ну и вот, в день переезда Гэри припарковал свою машину рядом с маминой, на подъездной дорожке. Обычно он оставлял её на улице, но сегодня всё было иначе: Гэри не собирался уезжать. Теперь наш дом был и его домом тоже.

– О, как тепло меня встречают! – воскликнул он, выходя из машины. Мы с мамой стояли на крыльце, махали ему и широко улыбались. Он рассмеялся и поспешил достать свои сумки из багажника. Мама легонько толкнула меня локтем.

– Иди помоги ему, Нейт.

Я спустился с крыльца прямо в тапочках и вытянул руку, готовый взять какой-нибудь пакет. Гэри в шутку дал мне тяжеленный чемодан. Я даже не смог его удержать, и он с грохотом упал на землю. Мы рассмеялись, и я попытался немного протащить чемодан вперёд по бетонной дорожке, но Гэри быстро его забрал.

– Может, продадим твою машину, Фиона? Зачем нам две? И перед домом больше места освободится.

Маминой машине было уже много лет, и она кое-где проржавела, но нас вполне устраивала.

– О, совсем об этом не подумала… – проговорила мама. – Да, пожалуй, ты прав. Потом обсудим.

Гэри бросил свои вещи у лестницы и огляделся, словно впервые тут оказался. А потом снял куртку и повесил на крючок у двери, поверх моей. Рядом с маминым пальто был ещё один свободный крючок, но, может, Гэри его не заметил. Повисла тишина, и мама снова меня подтолкнула. Я помчался на кухню за открыткой, которую подготовил накануне.

– Ух ты, что тут у нас? – сказал Гэри, надрывая конверт. – Это ты сам сделал? С ума сойти!

Он посмотрел на неё, потом открыл и прочитал. Уже не помню, что я там написал. Что-то про то, как мы на седьмом небе от счастья, что он будет с нами жить. На обложке я нарисовал полумесяц и себя, как я прыгаю высоко-высоко, и вокруг меня мерцают звёзды – то есть блёстки, которые дождём посыпались Гэри на штаны.

– Спасибо, Нейт. Чудесный подарок, – сказал он, убирая открытку в конверт и отбрасывая на ступеньку лестницы.

Мама обняла его и поцеловала.

– Добро пожаловать в твой новый дом, Гэри! Думаю, мы все будем очень счастливы, что скажешь?

Он улыбнулся.

– Я только сбегаю за остальными вещами.

Спустившись с крыльца, он одним сильным движением отряхнул брюки, и блёстки осыпались на бетон.

Той ночью я лёг спать очень счастливый. Как всегда, включил банку со светлячками, плюхнулся на кровать и прислушался. Внизу мама и Гэри смотрели комедию по телевизору и смеялись. «Интересно, – думал я тогда, – она позовёт его на телешоу вроде того, на которое ходила с папой?» Мне казалось, что у них неплохо получилось бы, например, бегать по супермаркету в поисках нужных продуктов или отвечать на всякие разные вопросы – наверняка Гэри в этом хорош.

Я задремал, но чуть позже проснулся от голосов в моей комнате. Мама и Гэри стояли в углу и спорили громким шёпотом.

– Ну и что, что он твой сын? Я не могу спать со светом!

– Да из нашей спальни его даже не видно, Гэри! Нейт боится темноты, и это его комната!

Я выглянул из-под одеяла. Мама погладила Гэри по руке, но он отмахнулся от неё.

– Из-под двери льётся свет, Фиона! Дети в его возрасте давно спят без ночников. Ему уже восемь! Пора наконец повзрослеть.

Я затаил дыхание.

– Это не ночник, Гэри, – спокойно ответила мама, – а банка с огоньками. Ёлочная гирлянда в маленькой стеклянной банке. Всего-то.

Мне всегда было не по себе в темноте, так что мама сделала для меня особый ночник – банку со светлячками из рождественских огоньков. Она увидела такую в интернете и решила, что это точно поможет мне справиться со страхом темноты. И друзья, если зайдут в гости, не догадаются, что это ночник. Просто такая интересная штука. Мама купила стеклянную банку, положила в неё гирлянду на батарейках и поставила на полку. Мне очень нравилась моя банка. Она заливала комнату мягким, уютным светом. Только я ещё оставлял дверь приоткрытой на ночь, и, наверное, свет падал в коридор. Поэтому Гэри и пожаловался, что его видит.

– Если я буду с вами жить, может, вы постараетесь немного под меня подстроиться? – сказал Гэри, снимая банку с полки. – Мне не уснуть со светом, так что придётся это убрать…

Он вышел из комнаты, и в ней стало совсем темно. Я ахнул.

Мама подошла ко мне и прошептала:

– Всё в порядке, Нейт. Извини, что мы тебя разбудили. Просто повернись на другой бок и попробуй уснуть. Хорошо? Будь умницей.

Я услышал, как Гэри хлопнул дверью спальни. Странно, мама же ещё туда не зашла…

– Мне страшно, мам. Очень темно. Можешь вернуть банку? – спросил я.

Она погладила меня по волосам.

– Давай сегодня поспишь без света, а завтра утром всё обсудим, хорошо? Спи, радость моя.

Она чмокнула меня в лоб и ушла в свою комнату. Или в их комнату? Я напряг слух, но никаких разговоров оттуда не доносилось. Я крепко зажмурился. Мы жили за городом, соседей у нас было всего двое, и никаких фонарей на улице. Так что тьма ночью наступала кромешная.

На следующий день я нашёл осколки банки в мусорной корзине на кухне, вместе с гирляндой. Гэри сказал маме, что случайно её разбил, но я догадался, что он врёт. Я попросил маму сделать новую, и она согласилась, но своё обещание не сдержала. Наверное, не хотела сердить Гэри. Я осторожно достал гирлянду из корзины, стряхнул с неё осколки и спрятал под матрас. Мама об этом так и не узнала.

Глава шестая. Теннисный мячик

Когда я проснулся, мне сначала показалось, что я в гостевой комнате у бабушки. Прямо у меня перед глазами пестрел край лоскутного одеяла. Я уставился на разноцветные квадраты. Бабушка как-то делала такое. Она сшивала лоскуток с лоскутком и приговаривала, что скоро получится большое одеяло. А потом дедушку увезли в больницу. Бабушка часто его навещала, и времени на шитьё у неё не хватало.

Я потёр глаза. Может, бабушка всё-таки его доделала? На одном квадрате было три ягоды земляники, на другом – воздушный змей, летящий на ветру. Лоскутки казались совсем разными и были сшиты в хаотичный узор. Я затаил дыхание. Нет, у бабушки всё было продумано: один синий, три бежевых, два красных. Это не её дом. Я медленно вылез из-под одеяла и осмотрелся. И понял, что всё ещё торчу в мрачном, холодном коттедже посреди леса. Я спрыгнул с дивана и подбежал к окну. Наверное, мама давно приехала, но не хотела меня будить и тихонько поднялась наверх, в свою комнату.

Машины на улице не оказалось. Мама так и не вернулась.

Небо потихоньку светлело, но было ясно, что ещё очень рано. Я пошёл на кухню в надежде увидеть там записку или пакет с покупками – хоть что-нибудь, доказывающее, что мама приходила, – но со вчерашнего вечера там ничего не изменилось. На тумбочке валялась начатая пачка мятных конфет, а рядом стояли закрытые консервные банки. У меня бешено заколотилось сердце. Мама уехала часов двенадцать назад. С ней точно что-то случилось. Неужели Гэри всё-таки нас выследил? Или машина сломалась, маме пришлось возвращаться пешком и теперь она отсыпалась наверху? Да, это бы всё объяснило. Я помчался к ней в комнату и распахнул дверь. В горле встал ком. Мамы там не было. Кровать была аккуратно заправлена, а сумка с одеждой лежала открытая на полу, ровно там, где мама вчера её бросила. Ничто не говорило о том, что она возвращалась, пока я спал. В ушах зазвенело, голова закружилась, и я без сил плюхнулся на проседающий матрас.

– Где ты, мама? Почему ты не вернулась?

Так я сидел с полчаса, глядя в одну точку на ковре и напрягая слух, но с улицы доносился только свист ветра, который обдувал стены, словно пытаясь пробраться в дом.

Потом я наклонился за маминой сумкой и положил её на кровать, чтобы разобрать вещи и порадовать маму, когда она вернётся. Я открыл шкаф для одежды. Там пахло сыростью, но было довольно чисто и пусто, если не считать пары-другой вешалок. У меня никогда не получалось вешать одежду на плечики, поэтому я решил сложить её в аккуратную стопку на дне шкафа. Пакет со всякими туалетными принадлежностями я положил на столик, а маленький белый будильник – на прикроватную тумбочку. На дне сумки осталось ещё что-то. Свёрток из голубой бумаги в горошек, похожий на небольшой подарок. Я взял его в руку и прочитал надпись:

Я сел на кровать и легонько сжал свёрток. Бумага захрустела, но то, что лежало внутри, оказалось твёрдым на ощупь. Я решил положить его обратно. Мама расстроится, если узнает, что я нашёл её подарок. Ровно в ту минуту, когда я застёгивал молнию на сумке, с первого этажа послышался какой-то шум. Я замер. Может, в дверь постучали? Вдруг это мама! Я быстро спустился по скрипучей лестнице, влетел в большую комнату и резко остановился.

Посреди ковра лежал теннисный мячик, тот самый, который вчера закатился под диван. Я уставился на него, пытаясь сообразить, как он здесь оказался. В остывшем камине серел пепел. Интересно, мог ли огонь вызвать сквозняк, из-за которого мячик выдуло наружу?

Краем глаза я заметил в углу жёлтый отблеск, но боялся повернуться и посмотреть, что там. Просто стоял как истукан, упорно глядя на мячик. Может, попробовать закатить его обратно под диван и проверить, выкатится он обратно или нет? Наверное, не надо. Лучше подниму и спрячу в рюкзак.

– Здоро́во, Нейт.

Я поёжился.

Со мной кто-то заговорил.

Краем глаза я увидел у окна, перед наполовину задёрнутыми шторами, кого-то в ярко-жёлтом.

Прямо здесь.

Прямо сейчас.

Я застыл от ужаса.

– Я достал твой мячик. Поиграем?

Голова закружилась. Это что, сон? Да, наверное. Или я очень сильно устал и теперь мне всякое мерещится. Я медленно повернулся к окну.

На меня смотрел мальчишка в ярко-жёлтой футболке и в джинсах, с волосами песочного цвета и веснушками на носу. Он стоял, скрестив руки на груди, а ещё от него исходило сияние. Тёплое, жёлтое сияние.

– Хочешь в «горячую картошку»? Тебе всегда нравилось! Помнишь правила?

Он шагнул ко мне, и я отшатнулся.

– Не… не понимаю… – пробормотал я, опершись ладонью об обеденный стол.

Мальчишка широко улыбнулся и вытянул перед собой руки, словно хотел меня обнять.

– Это я! Я вернулся!

Я посмотрел на его лицо и моргнул. И снова моргнул. Он повзрослел, но я всё равно быстро его узнал. Здесь, в пустом коттедже в лесу, рядом со мной стоял тот, с кем я не разлучался лет с трёх и где-то до пяти. Даже не помню точно, когда он ушёл; просто однажды исчез, и я долго о нём не вспоминал.

– Не… не могу поверить… – пробормотал я, пытаясь выровнять дыхание. – Это… это ты? Это правда ты?

– Ага, собственной персоной! Привет!

Я жадно глотнул ртом воздух. В ушах звенело, и казалось, я вот-вот упаду в обморок.