Так что человеку, который первым разрешил библиотечный день, можно поставить памятник. Не обязательно золоченую статую, указывающую рукой в отдаленное светлое будущее. Но хотя бы небольшой гранитный куб. С проникновенной надписью: «В память о великом безымянном гуманисте – от благодарных научных сотрудников».
Мне лично библиотечный день нравится даже больше, чем суббота или воскресенье. Поскольку тогда я остаюсь в квартире один. Гуманизм в отношении научных работников до сих пор не распространяется на членов их семей.
Утром сквозь сон я слышу, как Лена собирает Валентинку в школу. С кухни доносятся звон посуды и приглушенные голоса. Чуть позже за Леной осторожно закрывается дверь. Она выходит раньше. Ей предстоит сначала дожидаться троллейбуса, а потом давиться в нем восемь долгих остановок.
Валентинкина школа расположена прямо в нашем дворе. Неспешным шагом от двери до двери можно добраться за четыре минуты. Но дочь безусловно унаследовала основную черту великого российского народа. Она сначала создает трудности, а затем героически пытается их преодолеть.
Она выскакивает из дома ровно в девять часов и надеется, что прибежит в класс раньше учительницы. Иногда это удается. Но гораздо чаще в дневнике появляется очередная запись: «Опоздала на первый урок!» И мы с Леной проводим воспитательную работу, объясняя, что так поступать нехорошо. А дочь опускает глаза, демонстрируя глубочайшее раскаяние и готовность исправиться.
Второй хлопок двери означает, что уже девять. Спать дальше обычно не хочется. Я в одних трусах иду на кухню и выкуриваю сигарету натощак. Меня никто не упрекнет, что это вредно. И что сначала надо умыться и позавтракать. Я один – и могу делать то, что хочу. Хоть в трусах, хоть без них.
Мне вообще кажется, что в современной жизни человеку жутко не хватает одиночества.
Нас все время окружают другие люди – дома, в транспорте, на работе. Не говоря уже о кинотеатрах или магазинах. Мы постоянно живем в перекрестье чьих-то взглядов. И спрятаться от них практически некуда. Поскольку даже в российских общественных туалетах кабинки закрываются далеко не всегда.
На Западе, наоборот, одиночество принято считать величиной сугубо отрицательной. Там почти у каждого имеется своя квартира или хотя бы комната. Личный автомобиль без прижавшихся и дышащих перегаром попутчиков. Собственный кабинет или хотя бы безлюдный закуток в офисе. Контакты с другими людьми сводятся к минимуму. Поэтому всем кажется, что они и в душевном плане отгорожены друг от друга невидимыми прочными стенами.
Но западный человек психологически устроен совершенно по-другому. Причем, с нашей точки зрения, довольно туповато.
Есть такая байка – как один зарубежный режиссер приехал в Москву на кинофестиваль. И во время просмотра местного фильма вдруг заржал, как сумасшедший:
– Очень смешно! Человек открывает кран, а вода не течет. Это гениальный трюк, я бы до него просто не додумался!
Или другой пример: кто-то из знакомых Лиды Потешкиной привез ей на память мелкий штатовский сувенир. Брелок для ключей. Казалось бы, чем может отечественный брелок для ключей принципиально отличаться от американского? Выяснилось – психологией владельца. В американском варианте присутствует специальная строка, куда надо записать фамилию и домашний адрес. Поскольку предполагается, что в случае потери ключей у нашедшего возникнет непреодолимое желание их вернуть.
Поэтому Запад российскому гражданину не указ. И мне в том числе. Я, как и многие, тоже мечтаю время от времени побыть в гордом расслабленном одиночестве.
Тем более что вчера мы явно засиделись.
Берестов учил Лену ни в коем случае не разбавлять спиртное соком или колой.
– Ты только представь, сколько народу трудится, чтобы сделать этот благородный напиток! Они придумывают новые технологии, годами выдерживают продукцию в специальных условиях… Привозят ее на профессиональные конкурсы, получают там медали и дипломы – за вкусовой букет или аромат. И чем все заканчивается? Тем, что какая-нибудь жеманная барышня вливает туда порцию химической гадости? И радуется, что так вкуснее?!
Виски уже закончилось, и мы опустошали выставленную мною веселящую жидкость завода «Кристалл».
Я к месту пересказал сюжет о женской алкогольной логике. Когда бухгалтерские дамы нашего института в дружной панике вызвали системного администратора. У них одновременно полетели клавиатуры обоих компьютеров. Пластиковые кнопки никак не желали реагировать на нажатия наманикюренных пальчиков. Это напоминало бунт машин из фантастического романа ужасов.
Системный администратор Юра Попов в мистику не верил принципиально. Он осмотрел провода и убедился, что с ними все в порядке. Сбой в работе мог вызвать только человеческий фактор.
– Чай, кофе не проливали? – хмуро поинтересовался Юра.
– Конечно нет, что вы! – горячо защебетали бухгалтерши. – Наоборот, мы наши клавиатуры вчера почистили. Видите, как блестят!
– А чем чистили? – с подозрением спросил сисадмин.
– Алкоголем. Вы же сами говорили, что им можно…
– Каким еще алкоголем? – Юра замер от нехорошего предчувствия.
Дамы объяснили. Они напомнили, что Юра действительно советовал в случае загрязнения протирать клавиатуру спиртом или водкой. Но они не стали покупать водку, потому что она горькая и плохо пахнет. Они использовали апельсиновый ликер, поскольку он дороже и вкуснее.
Обе клавиатуры пришлось заменить. Сладкая тягучая жидкость намертво вывела их из строя.
О том, какие слова Юра приветливо сказал бухгалтершам, можно только догадываться. Судя по всему, речь шла о блондинках как особом типе интеллектуально развитой личности. Но основной тезис прозвучал в заскорузлой народной форме. Во всяком случае, дамы вспыхнули и побежали просить защиты у всесильного замдиректора Киреева. По выражению классика О.Генри, – «впереди собственного визга».
Киреев, не вникая, объявил участникам конфликта по выговору. И скупо посоветовал укреплять имеющуюся дружбу. Но при этом не забывать о бережном отношении к материальным ценностям.
Основное внимание нашего вечера, естественно, уделялось фарфоровой находке.
Богиня стояла в центре стола. Можно сказать – на втором по значимости почетном месте. После понятно чего. Но чтобы мы за бытовым разговором не отвлекались от мыслей о прекрасном. Которое все-таки незримо существует и рядом, и в нас самих.
Теперь мы рассмотрели ее во всех подробностях. Соблазнительные покатые плечи. Пухлые, но крепкие босые ноги. Цветочная гирлянда в руках, гармонирующая с узорами на одежде.
В статуэтке явно прослеживались античные мотивы. Культ обнаженного тела и полной гармонии с природой.
– Я понял, чего ей не хватает! – просветленно выдохнул Саня Берестов.
– В каком смысле?
– У вас деревянная палка найдется, сантиметров семьдесят в длину?
Я пожал плечами:
– Скорее всего, нет.
– Обязательно купи в магазине стройтоваров. Выбери брусок – семьдесят сантиметров в длину и примерно восемь в ширину.
– Зачем? – не понял я.
– Вырежешь из него весло. И дашь этой грецкой богине в руки. По-моему, получится убойная композиция. Идеал женской красоты, объединяющий эпохи и народы. И вообще прикольно.
Мы с женой недоумевающее переглянулись.
– В каждом художественном произведении должен быть здоровый маразм! – наставительно сказал Берестов.
– Ты что, художник? – недоверчиво спросила Лена.
– Упаси Бог. Но у меня есть вкус. И оригинальность мышления. Вот, к примеру, представь такой зрительный ряд: девушка, одна, ночью, на шоссе. Что она делает?
– Ну, ясно что… Как говорят в народе: «Ежедневно ваша проститутка Глаша».
– Тебе ясно. А для меня она идет в Изумрудный город! Причем такая точка зрения выглядит гораздо симпатичнее. Нужно преодолевать мещанское восприятие жизни. Так что подумайте и сделайте для богини весло. Она от этого только выиграет!
Я ограничился обещанием подумать.
Но и без весла было видно, что перед нами действительно музейная вещь. И что ей прямо-таки надлежит располагаться в каком-нибудь великокняжеском будуаре. Рядом с зеленоватыми бронзовыми часами и табличкой «Экспонаты руками не трогать!»
Хотя сам я из последнего похода в музей запомнил совершенно другое.
Мы с Леной были на экскурсии в Большом дворце Петергофа. Сначала погуляли по парку, потом решились отстоять очередь и приобщиться к выдающимся образцам архитектурного и декоративно-прикладного искусства.
О красотах дворца рассказывала рослая белотелая дама с огромной рельефной грудью.
Дама мечтательно поднимала глаза к потолку, перечисляя достоинства имевшегося в наличии антиквариата. Грудь жила абсолютно самостоятельной жизнью. Она вздымалась, упруго подрагивала и притягивала мужские взоры, как магнит – портновские булавки.
Среди экскурсантов выделялся круглый восточный человек. Он слушал особенно внимательно. Задавал бесконечные вопросы: «А кто автор этой замэчательной работы? А в каком году был дэкорирован портрэтный зал?»
В нем угадывался чудовищный половой потенциал. Его неподдельно интересовало любое существо женского пола, включая лошадь на конном портрете императрицы Екатерины.
– Сохранив интерьеры кабинета Петра Первого, архитектор Растрелли создал величественную анфиладу парадных залов и гостиных, украсив их живописными плафонами, сложными наборными паркетами, зеркалами и золоченой резьбой… – выученно чеканила экскурсоводша.
Восточный человек не отводил взгляда от заманчиво колыхавшейся груди. Мысленно он уже прижимался к ней и согревал твердые соски горячим страстным дыханием.
– Сископильная тетенька, – сдержанным шепотом прокомментировала Лена.
– А дяденька, судя по всему, пискосильный… – согласился я.
– Особенно удались зодчему боковые павильоны, над которыми поднялись изумительные по нарядности золоченые купольные завершения… – продолжала долдонить дама.
Восточный человек следовал за ней, как охотник за добычей. Незаметно, но упорно сокращая расстояние.
К концу экскурсии их разделяли буквально считанные сантиметры. Его глаза горели алчным желтым пламенем. Руки словно сами собой тянулись к необъятной упругой груди.
На экспонаты музея уже никто не смотрел. Все наблюдали только за восточным человеком, в котором разгорался могучий природный инстинкт.
Он ждал своего шанса. И все-таки дождался.
Спускаясь вниз, дама неожиданно оступилась на исторической Дубовой лестнице. После чего рухнула в умело расставленные объятия.
– Пазволте, я вам помогу! Вот так, осторожно… – восточный человек обнимал волшебную грудь и таял от нахлынувшего счастья. – Вы ногу не подвэрнули? У вас все в порядке? Возьмите меня за плечи – и поднимайтесь…
Освободиться от прилипших рук было сложно. Но экскурсоводша все-таки справилась.
– Спасибо! – покраснев, поблагодарила она.
– Что вы, что вы! Это вам спасибо! – победно воскликнул радостный восточный человек. И, подумав, добавил:
– За увлекатэльную экскурсию!
Остальные посетители музея одобрительно захлопали в ладоши. В том числе и мы с Леной. Поскольку экскурсия действительно никого не разочаровала.
Самое удивительное, что и мы с Леной, и валявший дурака Берестов, и даже не по годам мудрая дочь вообще не задумывались, каким образом такая ценная вещь попала на нашу абсолютно не элитную помойку. .
Счастье казалось упавшим с неба. Его можно было рассмотреть или потрогать. А в перерывах с восторгом прикидывать, какую сумму за него могли бы отвалить на антикварном аукционе.
Чем мы, собственно говоря, и занимались.
Потом Валентинку с легким скандалом отправили спать. И разговор естественным образом зашел о детях.
Берестов хвастался, что устроил сына в престижную школу с нужным английским уклоном.
– Я специально обратил внимание – там даже на стенах нет никаких ругательств на могучем русском языке. Только «фак ю» или «шит». Ребенок полностью погружается в соответствующую лингвистическую среду!
Саня восторженно поднял кверху указательный перст.
– Школа жутко дорогая, зато все по высшему разряду. Учатся дети из хороших семей. Педагоги чуть ли не сплошь с научными степенями. Охранник на входе – морда в трюмо не помещается. Родителям каждый год выдают листовочку с предупреждением: «Если ваш ребенок будет продавать в школе алкоголь, оружие или наркотики, администрация оставляет за собой право на две недели отстранить его от занятий».
Берестов поскорее налил, чтобы отвлечься от мыслей о жестокости наказания.
– Казалось бы, такое обучение – а сын все равно растет балбесом. Один компьютер на уме. Или играет в свои дурацкие стрелялки, или болтает с друзьями в чате. Идет в ванну – рассылает всем надпись: «Ушел мыть голову». Через пять минут прибегает к компьютеру, на голове полотенце, убирает эту запись и ставит новую: «Ушел принимать душ». По-моему, такое уже не лечится…
Мы тоже поделились обидами на подрастающее поколение. Тем более что гордиться было особенно нечем.
Дочь вошла в независимый подростковый возраст. Слова «мама» и «папа» ей казались глупым пережитком детства. Она теперь снисходительно называла нас «муся» и «пуся». Или «мусик» и «пусик». Как бы производно от «мамуся» и «папуся». Если, конечно, у нее было хорошее настроение. В плохом она нехотя цедила «маман» и «папик».
Она росла обычным слабоуправляемым ребенком из обычной школы Хотя и там велась напряженная работа по профилактике правонарушений.
Как-то к ним на занятия пришел сумрачный человек из управления по борьбе с наркотиками. Судя по словам дочери, совершенно непохожий на положительных киногероев, которые в свободное от дежурства время читают девушкам стихи и ставят на место зарвавшихся богачей. Во всяком случае, он слабо напоминал любителя изящной словесности. А зарвавшиеся богачи школьную администрацию и без него нагло игнорировали.
Сумрачный человек потребовал собрать учеников в актовом зале. И сообщил про возросшее количество несовершеннолетних наркоманов. Для наглядности продемонстрировал цветные таблетки, отметив, что их чуть ли не открыто продают в некоторых дискотеках. И что именно с такой забавы начинается скользкий путь к полному распаду личности.
При виде таблеток ребята оживились.
– А можно посмотреть поближе? – спросил кто-то из бойких старшеклассников.
Борец с наркотиками отсчитал три штуки и протянул их ближайшему школьнику:
– Пусти по рядам, чтобы все ознакомились. Но предупреждаю: если хоть одна пропадет – никого отсюда не выпущу, пока не вернете.
Дальше беседа протекала гораздо веселее.
Таблетки с шуточками и комментариями переходили из рук в руки. Их рассматривали, нюхали и даже пытались лизнуть. Но угроза никого не выпускать, как ни странно, подействовала. И в итоге сумрачный инспектор получил назад не три, а четыре таблетки.
Он спрятал добычу в карман и ушел пудрить мозги другим подросткам вверенного района. А охваченная профилактическим мероприятием школа еще долго гудела, хихикала и обсуждала его появление.
Кажется, есть такая поговорка: помянешь черта – а он тут как тут. И вполне возможно, что та же закономерность срабатывает, когда речь идет о милиционерах.