– Вот я ее и подобрал, – закончил Судья, поставил душу на землю и улыбнулся.
– Понятно, – растерянно произнес пристав, пытаясь решить, как вести себя дальше. С одной стороны, он получил довольно развернутый и доброжелательный ответ, вместо обычного – сухого, в приказном тоне и зачастую в не самой вежливой форме, но с другой – он никогда ранее и не встречал Судью спозаранок. А что, если с утра пораньше, пока его не успели вывести из себя, он сама любезность? И тогда это прекрасная возможностью наладить более тесный контакт. – Ваша Честь, давайте дальше я сам сопровожу эту душу куда следует, а у вас тем временем высвободится немного времени, чтобы, например, выпить чашечку свежемолотого ароматного кофе.
– Я не люблю кофе, – ответил не за себя Бравус.
– Тогда, может быть, чаю.
– И чай тоже не особо.
«Да знаю я! Но не виски же мне предлагать вам накидаться с утра пораньше?»
– Молочный коктейль?
– Нет.
– Смузи?
– Какое к чертям кошачьим смузи, Синеус? – возмутился Судья. – Тебе что заняться больше нечем? Иди работай, я сам сопровожу эту душу куда следует!
– Вообще-то, Ваша Честь, это и есть моя работа, – расстроенно буркнул пристав.
– Что именно?
– Сопроводить эту душу куда следует.
– Тогда зачем…? – Судья запнулся, понимая, что уже не в силах выразить словами все то, что накопилось у него на душе за какие-то несколько минут общения с этим застарелым индюком, а вот свернуть ему шею очень даже в силах. Он не удержался и повысил голос: «Так, все, Синеус, иди уже отсюда, пожалуйста!»
Тяжело вздохнув, пристав повернулся и поплелся вперед.
– Я уж грешным делом подумал, что он только меня так выбешивает… – усмехнувшись, шепнул Бравусу Смерть, обратив внимание на то, с какой злобой тот в какой-то момент начал «душить» воздух.
– Блин, я думал, прямо здесь его придушу, а тело где-нибудь подальше в парке закопаем.
– Нельзя…
– Согласен, начнет вонять, рано или поздно его найдут, вопросы лишние начнутся…
– Нет, нельзя его вот так отпускать! – толкнул в локоть Бравуса Смерть.
– В смысле? – удивленно воззрился на него тот сверху вниз.
– В смысле, что действительно будет лучше, если пристав сопроводит меня до здания Небесного Суда. Так и у него самого вопросов будет меньше и у всех остальных, кого мы встретим по пути. А встретим, поверь мне, мы совсем скоро очень многих.
До Бравуса начало доходить, какую идею хочет донести до него Смерть, но не до конца, поэтому он уточнил:
– А что потом?
– Потом пошлешь его на хрен! – торопливо пробурчал Смерть. – Это вообще нормальная практика.
– Хорошо, как скажешь. – И Судья окликнул пристава: «Синеус, постой!»
Тот остановился, повернулся и с удивлением на него посмотрел.
– Ты куда втопил-то? – улыбнулся ему Судья.
– В смысле? – растерялся пристав. – Вы же сами сказали…
– Сказал. Но нам же в любом случае по пути. Можем вместе дойти, поболтать.
«Поболтать?! – пронеслось „бегущей красной строкой“ в голове у Смерти. – Ты ж его только что был готов придушить!»
«Поболтать?! – мысленно переспросил у себя пристав, не послышалось ли. – О чем? Ты ж меня только что был готов придушить!»
Тем временем Судья с душой его нагнали.
– Например, о погоде. Классная же сегодня погодка, не правда ли?
– Она всегда классная, – согласился пристав.
И все трое начали движение в унисон. Судья посередине, душа справа, пристав слева.
– Вот видишь, все настолько привыкли, что она классная, что даже не обращают уже на это внимание, а представляешь, если бы сейчас поднялся шквалистый ветер, начался ливень, с неба посыпался град с куриное яйцо?
– Нет, не представляю.
– А ты представь. Вот чтобы бы ты в таком случае делал?
– Даже не знаю, надо подумать.
– Вот, слишком долго думаешь! За это время тебя давно бы уже зашибло вырванным с корнем деревом, либо раскроило бы черепушку градиной, после чего твое бездыханное тело потоком воды смыло бы в сточную канаву, а там его до костей обглодали бы крысы.
«Что за неуемное желание его убить?! – недоумевал Смерть. – Он только-только с ним познакомился!»
«Что за неуемное желание меня убить?! – недоумевал Синеус. – Мы столько лет уже вместе!»
А Бравус тем временем подытожил свою мысль:
– Так что, Синеус, нужно всегда быть готовым к самому неожиданному повороту судьбы.
– Вообще-то мне совсем скоро на почетную пенсию, – испуганно возразил пристав.
– До которой нужно еще дожить, – без злого умысла улыбнулся ему Судья.
– До которой нужно еще дожить? – Пристав замер на месте как вкопанный.
– Да расслабься, Синеус, я пошутил, – хлопнул его по плечу Судья. – Кстати, насчет нее тоже. – Он передал ему душу. – На – веди!
Слегка потрясывающейся рукой пристав принял душу и потянул за собой. Стараясь не отставать от Судьи, он тем не менее держался чуть позади. От шуточек Смерти у него кровь стыла в жилах.
Так, молча, они до здания Небесного Суда и дошли, продираясь через великое множество особо любопытных глаз, не вызывая подозрений. После чего Судья сказал:
– Ну все, Синиус, спасибо, дальше я сам ее сопровожу. А тебе пора на службу.
Пристав хотел было возразить, что сопровождение душ за пределы Суда это тоже часть его работы, а заодно, выяснить, куда собирается сопроводить ее Судья, если не в Чистилище, которое они также благополучно миновали, но решил, что раз ему предлагают распрощаться, не стоит щекотать судьбу за яйца. Поклонившись, он быстренько ретировался с глаз долой.
Убедившись, что они с Бравусом остались в относительном одиночестве, Смерть восторженно воскликнул (не громко, естественно):
– Красавчик!
И еще раз оглядевшись по сторонам, добавил: «Единственное, потом объяснишь приставу, что поскольку тех, кто меня потерял, дабы их наказать, найти не удалось, равно как и никакой сопроводительной документации при мне, дабы провести судебный процесс, не оказалось, то ты отвел меня на реинкарнацию».
– А если не спросит? – уточнил Бравус.
– Все равно объяснишь.
– Зачем?
– За хреном! – раздраженно прошипел на него Смерть. – Ты булки-то раньше времени не расслабляй, для тебя все только начинается!
– Да понял я все, понял! – фыркнул в ответ Бравус. – Просто хотел на всякий случай уточнить.
Данную реплику Смерть решил оставить без ответа.
– Раз понял, пошли дальше.
– Пошли.
В меру ускорившись, Судья и сопровождаемая им душа обогнули здание Небесного Суда и направились к куда менее помпезному, но не выбивающемся из общей архитектурной концепции строению, в котором базировалась Служба реинкарнации.
Перед входом они остановились.
– Когда зайдем, – решил еще раз проговорить этот момент Смерть, – скажешь, что эта душа приговорена к реинкарнации и передаешь меня приставу. Скорее всего, он ничего не спросит, но если спросит, скажешь, что документы на нее, как всегда в общей куче, будут позже. Он сделает соответствующую отметку у себя в журнале, поверх которой ты поставишь печать. Она, кстати, у тебя в правом кармане.
– Да помню я, помню, – торопливо проговорил Бравус.
– Очень хорошо, что ты помнишь. Главное, не забудь потом на самом деле подсунуть все документы на меня в общую кучу.
– Не забуду.
– Заполнишь, как я тебя учил, а лучше попросишь помочь тебе Клариссу.
– Хорошо-хорошо, все сделаю.
– После того, как поставишь печать, что делаешь?
– Разворачиваюсь и иду заниматься своими, то есть вашими… ну вы поняли…делами.
– До какого момента?
– До того момента, пока вы не подадите условный знак.
– Все верно, – удовлетворенно кивнул Смерть. – Кстати, ты его не забыл?
– Не забыл.
– Отлично. Тогда на этом все. Целую крепко ваша репка. Двинули!
– Стойте! Последний вопрос, – спохватился Бравус.
Смерть насторожился:
– Ну давай.
– Если кто спросит, где я, то есть где Бравус, или что-то Бравуса давно не видно, что говорить?
– Ты это к чему?
– К тому, что все это, – раскинул он руки в стороны и покрутился, – может затянуться на неопределенный срок и, естественно, моя пропажа в какой-то момент станет очевидной.
– Какая пропажа?! – не удержался от усмешки Смерть. – Ты слуга – кому ты нужен?
Бравус насупился.
Смерть подметил, что, когда обижается, он довольно мил.
– Да понял, я понял, – произнес он извиняющимся тоном. – Для начала узнай, с какой целью интересуются, а если не отвяжутся, придумай что-нибудь поправдоподобней.
– Например? – поинтересовался Бравус.
– Например, уехал по срочным долгосрочным делам, – с ходу ответил Смерть.
– Каким? – усомнился Бравус в приемлемости такого варианта. – Все срочные долгосрочные дела у меня здесь. Я же слуга.
Смерть задумался.
– Хорошо, тогда в отпуске, – тут же предложил он другой вариант.
– В отпуске? Я? Вы забыли, кто мой хозяин?!
– Ну не знаю… – нетерпеливо кинул Смерть. – Хорьки покусали – отлеживается у себя с лихорадкой.
– Здесь нет хорьков, – вздохнул Бравус.
– Впал в кому от укуса пчел.
– Вы серьезно? Вы хоть раз слышали, чтобы наши пчелы кого-нибудь покусали?
– Значит, для тебя сделали исключение! – отрезал Смерть. – Все, не беси меня, Бравус! У тебя есть своя голова на плечах и уйма времени, чтобы правильно ее использовать, а я тороплюсь. Так что пошли уже!
– Хорошо, пошли, – неудовлетворенно фыркнул Бравус.
Как и говорил Смерть, при входе их встречал пристав. Не такой старый как Синеус, а главное, совсем не любопытный. Оформление необходимых документов заняло не более минуты, после чего состоялась официальная передача души на реинкарнацию, которую пристав сопроводил в комнату для ожидания дальнейших процессуальных действий.
Проводив их взглядом, Бравус покинул здание Службы реинкарнации. И хотя двигался он по той же самой дороге, что и пришел, направление его движения было совершенно иным обратному. Ибо теперь его ждала абсолютно новая жизнь, а вместе с ней и новые горизонты, размышления о которых уже плотно засели у него голове.
Правда, засели у него в голове и размышления о повышенной ответственности, без которой теперь никуда; и еще неизвестно каких размышлений в ней было больше.
13
Комната, в которой оказался Смерть, в его представлении должна была быть иной. Более радужной что ли, все-таки перерождение, новая жизнь. Эта же была сопоставима, скорее, с комнатой для допросов: небольшое невзрачное помещение, тусклое освещение, стол, два стула, зеркальное окно на стене. Разве что наручниками не пристегивали, но обстановка и без того угнетала.
И хотя Смерть не знал, что конкретно ждет его дальше, поскольку работой Службы реинкарнации сверх служебной необходимости никогда особо не интересовался, переобустройство данного подразделения уже вошло в его планы на будущее. В части интерьера уж точно. И пристава он поменял бы на более сговорчивого, а то ни здрасьте тебе, ни добро пожаловать, ни рады вас видеть, ни чашку кофе не предложил, ни свежий выпуск «Хейвен ньюз», ни на один вопрос не ответил, молча затолкал его в комнату и захлопнул дверь. Понятно, что такое отношение, скорее всего, регламентируется должностной инструкцией, но здесь, в отличие от Чистилища, не такой большой «душепоток», чтобы настолько сильно устать отвечать на одни и те же вопросы и начать неукоснительно следовать уставу. Наверняка, основополагающим здесь является фактор личности, поэтому по возвращении Смерть твердо решил взять этого «товарища» на перевоспитание, а на его место посадить, например, Синеуса. Тем более, что тот давно просил найти ему работенку поспокойнее. Не открыто, конечно, но всем своим поведением.
Ожидание затягивалось.
Может, и не затягивалось, может, здесь это было в порядке вещей, но, в понимании Смерти, затягивалось, поскольку он привык к более интенсивному режиму работы. В глубине души он понимал, что повода для беспокойства нет, и вся эта ситуация для него просто в новинку. Более того, теперь все ситуации будут для него в новинку и реагировать на всё нужно спокойнее и вести себя сдержаннее… но ожидание затягивалось.
Вдобавок замкнутое пространство делало свое дело. Медленно, но верно. В какой-то момент Смерти даже показалось, что время не просто остановилось, а пошло в другую сторону: тик-так-тик-так… тик-так…тик…так…кат…кит… и он психанул.
– Да вы издеваетесь?! Сколько можно ждать?!
Озираясь по сторонам в поисках ответа, душа вскочила с места. Однако ответа не последовало. Что, к слову, было в порядке вещей, но откуда ей было об этом знать, поэтому она подошла к двери и настойчиво подергала ручку. Дверь оказалась запертой снаружи, что также было неудивительно. Душа постучала. Затем постучала сильнее. И еще сильнее. И еще, и еще – до тех пор, пока просто не начала тарабанить руками и ногами в дверь, после чего с яростным выкриком ударила по ней со всей силы кулаком. От отчаяния, нежели просто выпустить пар, но от этого резкая боль, прострелившая руку, снисходительней не стала.
Душу это не остановило.
– Значит, немой, тупой, еще и глухой? – сквозь зубы процедила она, потирая ушибленную руку. – Ну ничего, ты у меня еще и на зрение жаловаться начнешь!
Подойдя к зеркальному окну на стене, она помахала туда «здоровой» рукой:
– Эй, есть там кто-нибудь? Сколько можно ждать? Целая вечность уже прошла!
А налюбовавшись своим отражением, постучала:
– Вы, вообще, понимаете, что вы творите?! Здесь с ума можно сойти! Эй! Я жаловаться буду!
Тут Смерть поймал себя на неутешительной мысли, что на этот счет ему некому жаловаться. И на еще более неутешительной, что, судя по всему, «кукушечка» у него сдает. И что, если ему здесь так тошно, то каково приходится тем, кто еще только дожидается своей участи в Чистилище, где ожидание куда более продолжительное…
«Не зарекайся, еще не понятно, сколько тебя тут продержат. К тому же им там хотя бы поговорить есть с кем. Хотя, кого я обманываю, конечно же, им там фигово! И где уверенность, что после Чистилища души попадают на Суд уже не шизанутые!»
«Значит, по возвращении с этим тоже нужно будет разобраться».
«Каком возвращении?! Еще неизвестно, сколько ты тут проторчишь, реформатор!»
Закончив внутренний диалог, душа снова постучала в окошко:
– Эй! Есть там кто-нибудь?
В ответ тишина.
– Ладно, – с презрением произнесла она. После чего отошла на некоторое расстояние назад, схватила предмет скудного интерьера и метнула в окно.
Отпружинив, стул с металлическим лязгом упал на пол в полутора метрах от стены. Однако на зеркальной поверхности не осталось даже царапины.
С минуту душа простояла посреди комнаты неподвижно, затем в сердцах пнула ногой второй стул. Тот с грохотом составил компанию первому.
– Ну и черт с вами!
Опечаленный собственным бессилием, Смерть сел на стол, поджал колени к животу и, обхватив их руками, уткнулся головой вниз.
В оконном проеме за его спиной зажегся свет.
14
С того момента, как Бравус видел хозяина в последний раз, прошло почти десять лет. Не то чтобы он сильно скучал, но беспокоился: реинкарнация все-таки. Не каждый способен вот так все бросить и начать новую жизнь, даже вынужденно. Правда, он и сам начал новую жизнь, но это другое. Быть судьей Страшного Суда Бравусу нравилось. Он в одночасье получил практически безграничную власть, полную свободу действий, а главное, уважение. Теперь он мог делать, что хотел и когда хотел, не боясь быть осужденным, а тем более наказанным.
Конечно, статус Судьи был обременен целым рядом обязанностей, но они ни в какое сравнение не шли с теми обязанностями, которые угнетали его в бытность слуги. К тому же у него была Кларисса: умная, ответственная, она без лишних слов ввела его в курс дела, как только он передал ей записку от Смерти, а в дальнейшем не раз выручала советами.
Что и говорить, без нее песенка Бравуса была бы спета уже на первом судебном заседании, когда он то ли от волнения, то ли от переоценки собственных сил и возможностей, а может, и от чрезмерного рвения кому-то что-то доказать, решил пригласить сразу пятьдесят душ и устроить им перекрестный допрос. Уже на втором десятке Судья поплыл, напрочь все перепутав: свидетельские показания, показания самих душ и что как соотносится со сведениями, содержащимися в отчетах жнецов; и только оперативные действия секретаря предотвратили отправку тех душ, для которых предназначался Ад, в Рай и наоборот. И, надо заметить, это чуть не стоило Клариссе карьеры, поскольку она не только приостановила судебное заседание, сославшись на техническую невозможность дальнейшего ведения протокола, но и на время устранения этих причин выгнала всех из Зала заседаний, что на данной стадии судопроизводства было недопустимо, немыслимо и строго наказуемо. Оставшись с Бравусом наедине, она вправила ему мозги и на конкретных примерах объяснила, что и почему он делает неправильно, а также какие действия стоит предпринять для того, чтобы ситуация нормализовалась, и справедливость судебных решений не вызвала нареканий. Однако лично для нее это обернулось строгим выговором с занесением в личное дело, что не только мгновенно отразилось на ее профессиональной репутации, но и в дальнейшем, в случае повторения, грозило отстранением от занимаемой должности.