– Какой ужас, – негромко пробормотала Вериса.
Дункан кивнул. В его темно-карих глазах вспыхнули искорки непреклонности, граничащей с фанатизмом.
– Но скоро всему этому настанет конец! Вскоре мы выступим в поход на Каз Модан, дойдем до самого Грим Батола и покончим с остатками Орды раз и навсегда! Орочья кровь рекой потечет!
– И немало добрых людей найдут там свою смерть, – вполголоса заметил Ронин.
Очевидно, в остроте слуха командир паладинов не уступал эльфийке. Услышав это, он тут же перевел взгляд на мага.
– Так и есть, немало добрых людей найдут там свою смерть! Но мы поклялись уберечь Лордерон и прочие земли от орочьих злодеяний и убережем, чего бы это ни стоило!
– Но прежде нужно что-то сделать с драконами, не так ли? – парировал Ронин, нимало этим заявлением не впечатленный.
– Драконы будут повержены, чародей, и отправятся в преисподнюю, где им самое место. А если ваше дьявольское племя…
Вериса, нежно коснувшись руки паладина, улыбнулась ему, да так, что Ронин вновь почувствовал легкий укол ревности.
– А скажите, лорд Сентур, давно ли вы в паладинах?
К немалому изумлению Ронина, следопытка вмиг превратилась в очарованную, очаровательную юную даму вроде тех, с которыми ему доводилось встречаться при дворе лордеронского короля. Ее превращение заставило, в свою очередь, измениться и Дункана Сентура. Словно бы внимая каждому его слову, Вериса принялась играть и дразнить поседевшего ветерана. Манеры ее изменились настолько, что, глядя со стороны, трудно было поверить: неужто это она служила Ронину проводником и охраной последние несколько дней?
Рассказывая о не столь уж «скромном» начале карьеры, Дункан, сын богатого лорда, решивший сделать себе имя на службе ордену, на подробности не поскупился. Прочие рыцари наверняка слышали эту историю далеко не впервые, однако слушали со всем вниманием, несомненно, считая командира блестящим примером, достойным всяческого подражания. Обведя взглядом стол, Ронин с некоторой тревогой отметил, что остальные паладины внимают его повести, почти не моргая и даже почти не дыша.
Вериса то и дело вставляла в рассказ Сентура замечания, превращавшие самые обыденные свершения старика в чудеса воинской доблести. Свои же достижения, отвечая на расспросы лорда Сентура о временах учебы, она, напротив, преуменьшала, хотя маг был уверен, что во многих вещах «его» следопытка с легкостью превзойдет хозяина.
Окончательно ею плененный, паладин, похоже, был готов продолжать рассказ бесконечно, но Ронин, наконец, решил, что с него довольно. Извинившись (чего никто за столом вниманием не удостоил), он поднялся и поспешил наружу, подышать свежим воздухом да немного побыть в одиночестве.
Над крепостью сгустилась безлунная ночь. Тьма окутала рослого мага, будто теплое, уютное одеяло. Как же ему не терпелось добраться до Хасика и отправиться в путь, в Каз Модан! Только это одно могло избавить его и от паладинов, и от следопытов и от прочих никчемных глупцов, без толку путающихся под ногами да мешающих делу. Лучше всего Ронину работалось в одиночку, о чем он и пытался напомнить перед тем, последним провалом. Но нет, его никто даже слушать не стал, а между тем он, ради того, чтоб добиться цели, был вынужден делать, что должен. Отправившиеся на задание с ним также не послушали его предостережений и не сумели понять необходимости его опасных трудов. С типичным пренебрежением бездарей ринулись они в атаку, прямо под одно из мощнейших его заклинаний… и посему полегли вместе с настоящими целями, с шайкой орочьих чернокнижников, вознамерившихся вернуть к жизни некое существо – по мнению некоторых, кого-то из легендарных демонов.
О каждом из погибших Ронин сожалел куда больше, чем полагали другие, старшие в Кирин-Торе. Погибшие не давали ему покоя, подстрекали его к более рисковым поступкам… а что может быть опаснее попытки одному, без посторонней помощи, вызволить из плена королеву драконов? Освободить ее в одиночку следовало не только ради славы: этим Ронин надеялся умиротворить души покойных товарищей, не оставлявшие его ни на минуту. Между тем, о тревожащих Ронина призраках не знал даже Крас – и, пожалуй, к лучшему: не то, чего доброго, усомнился бы: в здравом ли он уме? Достоин ли?
К тому времени, как маг взобрался на крепостную стену, вокруг поднялся ветер. Меж зубцами стены несли караул несколько рыцарей, но весть о его появлении, очевидно, разнеслась по селению мгновенно, и после того, как первый из стражей опознал Ронина, осветив фонарем, от чародея снова все отвернулись. Что ж, мага это вполне устраивало: воины интересовали его не больше, чем он – их.
Туманные силуэты деревьев за стенами крепости превращали окрестности в нечто волшебное. Ронину сразу же захотелось оставить сомнительное гостеприимство хозяев и поискать ночлега под одним из дубов. По крайней мере, тогда ему не придется выслушивать благочестивые разглагольствования Дункана Сентура, на взгляд мага, заинтересовавшегося Верисой куда сильнее, чем подобает рыцарю духовного ордена. Правда, глаза у нее поразительные, а одежда так подчеркивает фигуру, что…
Хмыкнув, Ронин выкинул образ эльфийки из головы. Вынужденное уединение во время испытательного срока явно подействовало на него куда серьезнее, чем он полагал. Первой и главной его возлюбленной была магия, а если Ронину в самом деле хотелось женского общества, то он предпочитал особ более покладистого нрава, наподобие холеных юных леди из числа придворных, или даже впечатлительных служанок, на коих порой натыкался во время странствий. Ну, а высокомерная эльфийская следопытка… нет, нет и нет!
Уж лучше обратить мысли к материям более важным. Вместе со злополучным конем Ронин потерял и предметы, данные ему с собой Красом. Теперь следовало во что бы то ни стало связаться с ним и сообщить о случившемся. Жаль, конечно, но без этого не обойтись: слишком уж велик его долг перед покровителем. Разумеется, о возвращении молодой маг даже не помышлял: вернувшись, он никогда не восстановит лица ни перед равными ему, ни даже перед собою самим.
С этими мыслями Ронин огляделся вокруг. Глаза его, видевшие в ночной темноте несколько лучше среднего, ни одного из часовых поблизости не приметили. От взора последнего пройденного караульного его заслонял угол сторожевой башни. Пожалуй, для начала лучшего места и не придумаешь. Отведенная ему комната тоже вполне подошла бы, однако Ронин предпочитал свежий воздух: под открытым небом куда проще очищать мысли от паутины и прочего хлама.
Из глубокого кармана одежд вынул он маленький темный кристалл. Не лучший способ устанавливать связь на расстоянии множества миль, но выбирать было не из чего. Подняв кристалл кверху, наведя его на самую яркую из крохотных звездочек над головой, Ронин забормотал заклинание. Внутри, в самой сердцевине камня, с каждым новым словом набирая силу, замерцал неяркий огонек. Таинственные слова катились, текли с языка одно за другим, и…
И вдруг звезды разом исчезли.
Оборвав заклинание на полуслове, Ронин изумленно уставился в небо. Нет, звезды, на коих он сосредоточился, никуда не делись: теперь он видел их снова. Однако… однако маг мог бы поклясться, что на миг, не более того, они…
Нет, пустяки. Игра воображения вкупе с усталостью. Учитывая испытания, выпавшие сегодня на его долю, Ронину следовало сразу же после ужина отправиться спать, но вначале он решил попробовать связаться с Красом. Что ж, чем скорей он покончит с этим, тем лучше. К утру ему следует быть как новенькому – ведь этот лорд Сентур наверняка задаст самый изнурительный темп.
Снова Ронин поднял кристалл повыше, снова забормотал тайные слова заклинания. На этот раз никакой обман зрения ему не…
– Что ты здесь делаешь, чародей? – громко, властно спросил кто-то неподалеку.
Взбешенный сей новой помехой, Ронин вполголоса выругался, обернулся к подошедшему рыцарю и зарычал:
– Ничего для тебя ин…
Стена содрогнулась от взрыва.
Кристалл из пальцев Ронина немедленно выскользнул, однако отыскивать его времени не было: тут бы самому со стены не свалиться да не разбиться насмерть!
А вот у караульного подобных надежд не осталось. Как только стену встряхнуло, он рухнул назад и, кувыркнувшись через зубцы, полетел вниз. Пронзительный вопль его потряс Ронина до глубины души – особенно в самом конце, разом оборвавшись.
Грохот утих, но разрушения, учиненные взрывом, на том не закончились. Едва злополучный волшебник сумел подняться, часть стены под ногами, дрогнув, качнулась внутрь. Решив укрыться в сторожевой башне, Ронин прыгнул к ней, приземлился у дверного проема, рванулся внутрь, но тут и башня угрожающе пошатнулась. Тогда Ронин бросился назад, но поздно: дверной проем обвалился, и маг оказался в ловушке.
Уверенный, что спастись уже не успеет, он начал читать заклинание. В следующий миг сверху на него обрушился потолок, и…
И вместе с этим волшебника словно бы подхватила, сжала в кулаке огромная ладонь, да такая горячая, что Ронин, задохнувшись от боли, лишился чувств.
Некрос Дробитель Черепов размышлял над судьбой, что когда-то, давным-давно, предсказали ему гадальные кости. Задумчиво постукивая пальцем по кончику пожелтевшего клыка, старый орк не сводил глаз с золотого диска в мясистой ладони другой руки и все гадал и гадал, как же он, выучившийся управляться с подобной силой, мог навсегда угодить в няньки и тюремщики при этой вот самке-наседке, занятой в жизни одним только производством на свет потомства – выводка за выводком, выводка за выводком… Конечно, тут наверняка как-то да сказывались два обстоятельства: во-первых, она – величайшая из драконов, а во-вторых, на одной-то ноге Некросу ни за что не стать вождем клана и уж тем более не удержаться в вождях.
Казалось, золотой диск над ним издевается. Казалось, эта штука только и знает, что издеваться над ним, однако выбросить ее увечному орку даже в голову не приходило. Все-таки благодаря этому диску он до сих пор сохранил уважение товарищей-воинов… пусть даже утратил всякое уважение к самому себе в тот самый день, когда человеческий рыцарь начисто отсек ему левую ногу ниже колена. Да, человека того Некрос сразил, однако заставить себя поступить по чести так и не смог. Так и позволил товарищам уволочь его с поля боя, прижечь рану и смастерить для него, Некроса, деревяшку – опору взамен утраченной конечности.
Взгляд орка скользнул по остаткам колена и прикрепленной к ним деревянной ноге. Не видать ему больше славных боев, не видать былой рубки, крови и смерти… Другие воины добровольно расставались с жизнью из-за куда менее прискорбных увечий, но Некрос… Некрос покончить с собою не мог. При одной мысли о том, чтобы поднести клинок к собственной груди или горлу, душу охватывал леденящий страх, о коем он не смел рассказать никому. Он, Некрос Дробитель Черепов, очень хотел жить, чего бы это ни стоило.
Конечно, в клане Драконьей Пасти имелись те, кто мог бы давным-давно отправить Некроса в путь к полям славных битв, к жизни в посмертии, если бы не его дар чернокнижника. Склонность к сему за ним обнаружилась еще в юности, и Некроса взяли в учение некоторые из величайших. Однако путь чернокнижника требовал от него и другого решения, другого, мрачного, жуткого выбора, и принимать этот выбор Некрос не пожелал. По его разумению, подобное никак не могло пойти на пользу Орде – скорее, наоборот, подтачивало ее силы. Бежав из рядов чернокнижников, он снова встал на путь воина, но время от времени вождь, великий шаман Зулухед, приказывал ему вспомнить о тех, других навыках – особенно когда дело дошло до свершения, считавшегося невозможным даже среди большей части орков, до пленения королевы драконов, самой Алекстразы.
Зулухед овладел ритуальной магией древней шаманской веры, что, начиная от самого образования Орды, сумели лишь единицы, но ради сей цели требовалось также воззвать к силам куда более темным, а этому-то и был обучен Некрос. Началось все с того, что Зулухеду каким-то образом (каким, иссохший от старости орк увечному товарищу так и не рассказал) удалось разузнать, где искать древний талисман, по слухам, способный творить невероятные чудеса. Одна беда: на шаманские заклятья он не откликался, сколько бы сил ни вкладывал вождь в колдовство. Пришлось Зулухеду обратиться к единственному чернокнижнику, которому он мог доверять, к воину, верному клану Драконьей Пасти.
Так Некрос Дробитель Черепов и унаследовал Душу Демона.
Этим именем нарек простой, без прикрас, золотой диск Зулухед, хотя Некрос поначалу не понимал, отчего. Крутил его Некрос, вертел, снова и снова дивясь его бесхитростному, однако весьма впечатляющему виду… Да, чистое золото, а формой – вроде огромной монеты со скругленным гуртом. Блеска диск не терял даже в самом неярком свете, и ничто не могло его запятнать: масло, грязь, кровь – все до капли стекало с золотой глади.
– Талисман этот древнее магии шаманов и чернокнижников, – сказал ему Зулухед. – Я ничего поделать с ним не могу, но, может, тебе удастся?
Хоть и многому обученный, но отрекшийся от темной волшбы, одноногий орк сомневался, что сумеет управиться с этим лучше легендарного вождя. Однако талисман Некрос взял и принялся вникать в его суть, пытаясь почувствовать: для чего, как он может быть применен.
Спустя два дня, благодаря его сногсшибательному успеху и наставлениям Зулухеда, им удалось совершить то, что полагали невыполнимым все прочие – особенно сама королева драконов.
Закряхтев, Некрос неторопливо поднялся на ноги. Деревянная нога здорово натирала культю, а огромная тяжесть орка еще усиливала боль. Насчет своей способности править кланом Некрос не питал ни малейших иллюзий. Куда ему в вожди, если он и по этим пещерам еле ходит?
Однако ж настала пора ее высочество навестить, удостовериться, что она не забыла о соблюдении сроков. Зулухед и еще горстка вождей свободных кланов по сию пору мечтают о возрождении Орды, подстрекают брошенных этим слабаком, Молотом Рока, к перевороту… Сам Некрос насчет их грез сомневался, однако орком был верным и, как подобает верному орку, приказы вождя исполнял в точности.
Зажав Душу Демона в кулаке, орк похромал вперед, вдоль сырого, промозглого подземного коридора. Клан Драконьей Пасти неплохо потрудился, расширяя лабиринт подземелий, раскинувшийся под здешними горами. Частая сеть коридоров позволяла оркам вершить нелегкий труд, растить и обучать драконов во славу Орды, без лишних сложностей. Места драконы занимали немало, и каждому требовалось отдельное помещение, а каждое из этих помещений требовалось выкопать.
Конечно, теперь драконов стало намного меньше, о чем Зулухед с остальными в последнее время напоминали Некросу чуть ли не каждый день. Без драконов не видать им успеха во всем этом отчаянном предприятии.
– И как мне, скажите на милость, заставить ее быстрее производить потомство? – проворчал Некрос себе под нос.
Навстречу ему попались двое молодых, мускулистых воинов. Почти семи футов ростом, вдвое шире любого из противников-людей в плечах, клыкастые бойцы коротко кивнули Некросу в знак почтения к его положению. На перевязях, за их спинами, покачивались огромные боевые топоры. Оба были наездниками на драконах, причем новичками. Наездники гибли примерно вдвое чаще крылатых зверей – обычно не вовремя ослабив хватку. Время от времени Некросу приходило на ум, не оскудеет ли клан боеспособными воинами, прежде чем в бою сложит голову последний дракон, но с Зулухедом он разговоров об этом не затевал.