– Знаю. Я в тебе уверен. Но если что-то пойдет не так – крайним останусь я. А многие мечтают о том, чтобы я оступился. Сам знаешь – незаменимых людей нет. Мне придется поручиться за тебя.
– Я же в свое время за тебя поручился, и не жалею об этом. Тебе повезло, ты в этом нашел свое призвание, в отличие от меня. Пора возвращать долги. Если бы я хотел сбежать, то сделал бы это давным-давно.
Они оба одновременно открыли глаза и пристально вглядывались друг в друга. Наконец, Ученик произнес:
– Оставь мне свой паспорт. Я все устрою. Вечером я уезжаю на несколько дней в Москву, поэтому завтра зайди в приемную в любое время, мама отдаст тебе документы.
– Я знал, что могу рассчитывать на тебя. Спасибо.
На этом разговор был окончен. Это было вполне в стиле их обоих, так неожиданно прекращать беседу. Мы встали и пошли к выходу. На полпути к двери я напомнил, что мы даже не попрощались. Мой друг остановился, оглянулся и неожиданно сказал:
– Чуть не забыл, я всегда хотел спросить: а правда ли то, что у Императора с самого начала было много таких советников, как мы с тобой? И то, что переворот получился таким «Тихим» именно благодаря их помощи? Или это он один такой сильный проводник, что смог все столь точно просчитать и устроить?
– У тебя очень интересный способ прощаться, мой друг. На самом деле правда, как всегда, где-то посередине. Даже мне он об этом не расскажет. Какие-то сведения всегда должны оставаться в памяти только одного человека. Иначе будущим историкам не над чем будет работать.
– Счастливой командировки в Москву, или куда ты там на самом деле едешь.
– И тебе счастливой поездки. Не забудь привезти сувенир из свободного мира, – съязвил вернувшийся на свое место Хозяин.
На этих словах мы уже подошли к двери, но он нас окликнул через весь кабинет.
– Чуть не забыл, я всегда хотел спросить, а правда ли, что рядом с тобой всегда кто-то есть? Раньше я его просто чувствовал, а сегодня впервые услышал.
Для меня это был, мягко говоря, очень неожиданный вопрос, но тот, кому он был адресован, не растерялся.
– Если свободный мир меня не соблазнит, то я вернусь и обязательно тебе отвечу, – не оборачиваясь, ответил мой товарищ, и, выйдя из массивной деревянной двери, мы оба вернулись в приемную.
Там уже накопилась очередь из желающих попасть на прием к тому, кто видел все помыслы, уловив только взгляд, но для большей уверенности лично пожимал руку каждому. Бедные люди, подумал я, в этой игре они заведомо в роли проигравших. А сколько еще в мире подобных игр, о которых никто из нас даже не догадывается. Переглянувшись с матерью Хозяина, мы вышли в фойе и остановились возле лифта.
– Как думаешь, – спросил он меня, – наш Ученик потребует что-то взамен? А вернее, что именно он попросит в виде ответной услуги?
– Что-то, что поможет ему встать по правую руку Его Императорского Величества. Ведь мы оба знаем, что он хочет быть на самом верху, когда Сила покинет самого главного Хозяина в Империи. Пусть это и случится еще очень нескоро. Но он помогает тебе не поэтому. Как бы ты к нему ни относился, он хороший человек, и помыслы его чисты. А дар, который ты в нем открыл, это скорее проклятье для него, раз он до сих пор считает, что ты совершил величайшую глупость в своей жизни, отказавшись от поста первого заместителя министра просвещения, порекомендовав на эту должность его.
– Он знает о тебе, – спокойным тоном произнес мой товарищ.
– Ты знаешь обо мне гораздо больше. Не тревожься по этому поводу, ведь я каким-то образом выбрал тебя, а не его.
На этих словах из приемной вышла женщина, которую мы ждали на разговор.
– Я очень рада, что вы так мирно беседовали, вас даже не было слышно, – сказала она, подходя к нам.
– Просто мы научились спорить на мысленном уровне, – улыбнувшись, ответил мой друг. – Поверьте, на нем все ощущается гораздо эмоциональнее.
– В любом случае, такие споры мне нравятся гораздо больше, – с такой же улыбкой ответила она. – Мой сын сказал, что утром мне завезут твои документы, и ты зайдешь за ними в течение дня.
– Надеюсь, так и будет, ваш сын всегда держит свое слово.
– Я бы хотела поговорить с тобой, но не в такой беспокойной обстановке. Может, лучше зайдешь завтра к нам? Его все равно в городе не будет, поэтому я для приличия отмечусь на работе и еще до обеда буду ждать тебя дома. Договорились?
– Вам я никогда не умел отказывать. Тогда до завтра.
Сказав это, он попрощался, и уже несколько минут спустя мы шли по набережной в сторону нашей квартиры.
– Как думаешь, зачем она хочет встретиться? – спросил он меня.
– Она беспокоится за сына, хоть и пытается это скрыть. Как в тот день, когда мы впервые увидели ее. Он чего-то не договаривает, а его спокойствие – это лишь маска.
– Надо сказать, что лет семь назад я мог легко выявить, когда он настоящий, а когда играет на публику и прячет искренние эмоции.
– А чего ты хочешь, его работа в этом и заключается. Никому нельзя показывать свои истинные мысли. Это называется политикой.
– Потому я и не захотел втягивать нас обоих в это болото.
– Мудрое решение.
Мы зашли домой, и он, быстро раздевшись, лег в кровать. Надо было поспать несколько часов, прежде чем всю ночь работать над незавершенными делами, чтобы можно было спокойно уезжать. А еще нам предстояло выстроить приблизительный план нашей поездки. Ведь именно ночью, когда все люди спят, ему было легче всего отстраняться от посторонних шумов. От чужих мыслей, которые он мог слышать, даже сам того не желая. В предвкушении нового опыта его мозг пробудился от спячки. Именно к этому я и подталкивал его последние годы. Мой план начал работать.
Глава 4
Гиперпоезд до столицы отправлялся с вокзала каждый вечер. У меня было в запасе еще несколько часов на сборы, но в принципе мне хватило бы и трех минут. Я понимал, что, скорее всего, никогда не вернусь сюда, поэтому по логике мне надо было забирать с собой все свои пожитки. Но проблема была в том, что из вещей у меня была только парадная форма, увешанная орденами и медалями, наградное оружие да мои документы. Немного я скопил за свою жизнь, но большинство не могло похвастаться и этим. Учитывая, что рюкзак был собран, а времени оставалось еще очень много, мы с моим спутником решили зайти попрощаться к тому, кто скрашивал наше пребывание в этом месте уже не первый год. Взяв свой вещмешок, мы дошли до неприметного дома на окраине города. Дорогу туда я мог бы пройти с закрытыми глазами.
– Как ты думаешь, – спросил я своего молчаливого друга, прежде чем зайти в дверь, – зачем он это делает? Кому в такое время нужен его музей? Сколько я помню, сюда почти никто никогда не заходил. Мне казалось, что если он увидит всю бесперспективность данной затеи, ему придется опустить руки и смириться.
– Давай зайдем и спросим его, – последовал простой ответ. – Мое мнение заключается в том, что это помогает ему дышать полной грудью и служит целью для продолжения существования. Сам знаешь, как труден его путь. Забери этот смысл жизни, и через год его не станет по вполне естественным причинам. Без мотивации все живое запрограммировано на скорый конец. А так он верит в то, что рано или поздно наступят светлые времена. Человечество как биологический вид приспосабливается ко всему. Пусть его уже не будет в живых, но работа, которую ты считаешь бессмысленной, может впоследствии показать дорогу в нужном направлении для нового поколения. Давай уже войдем внутрь. Хочу пройтись по этому месту в последний раз.
Дверь, как всегда, была открыта; в кресле смотрителя сидел пожилой чернокожий мужчина в темных очках, который, как всегда, был одет в африканский костюм. Услышав звук скрипучих петель, он повернул взгляд в нашу сторону.
– Заходи, мой друг, – он встал из-за стола и направился к нам, безошибочно узнав меня по каким-то, до сих пор непонятным мне признакам. – Давно тебя не было. Надеюсь, ничего скверного не случилось?
– Духи оберегают меня, – пожимая протянутую руку, ответил я. – Не знаю, что такого хорошего ты им постоянно про меня говоришь, но несколько раз они от меня пули отводили.
– Посмотри на эту ситуацию с другой стороны. Возможно, я говорю им, насколько ты ужасный человек, и они оберегают тебя до последнего, лишь бы ты не пришел в их мир в виде призрака и не установил там свои порядки.
В отличие от начальника местной полиции, у этого человека чувство юмора было очень утонченным, скорее даже философским. И вообще, он всегда представлялся мне особенным. Приехал в наш университет из Африки еще до войны, подписав контракт на два года. Что-то вроде программы культурного обмена между континентами. В итоге он настолько увлекся этим обменом, что на сдачу получил жену и троих детей. Я ходил к нему на лекции по философии, хотя это было вовсе не обязательно. Ведь в изучении космоса, к которому меня тянуло с рождения, это помогало слабо. Но к нему ходили все, настолько интересно он мог часами говорить на любую тему. В юношестве эта наука казалась мне бессмысленной, но как же сильно я ошибался. Подобные ему преподаватели занимались самым главным – передавали свой жизненный опыт нам, молодым, горячим и наивным. Архитектура души гораздо важнее любой точной науки. А его талант заключался в том, что в долгих, а порой и агрессивных спорах со студентами, ему удавалось посеять в наших головах определенные идеи и мысли, которые прорастали в сознании годами. Но в итоге все они оформились в то, что называется характером. Далеко не все выпускники университета вышли оттуда хорошими специалистами, но большинство из них стало просто хорошими людьми. И в этом как раз его заслуга.
Но сейчас такие, как он, оказались не у дел, и все, что ему остается – это следить за порядком в своем музее, где представлена история всех континентов. Надо отдать должное – несмотря на свою слепоту, порядок он поддерживает идеальный. Как он сам рассказывал, карта этого здания за многие годы отпечаталась в его голове настолько, что он на спор мог сказать, где что находится и какой экспонат стоит в четвертом зале на третьей полке слева от входа. К сожалению, этот музей, мягко говоря, не пользовался популярностью у местного населения. Его уже давно бы разграбили, если бы я не попросил местные власти объявить данную территорию муниципальной собственностью, за порчу которой при правильно составленном обвинении можно было лишиться головы.
К слову, я приложил руку не только к сохранности этого места, но еще и к его наполнению. По всему континенту мы собирали экспонаты, которые впоследствии должны были украсить своим присутствием центральный столичный музей послевоенной истории. Вернее, собирал их я с моим невидимым спутником, а наш незрячий друг лишь указывал нам путь, получая согласования в только что созданном комитете по восстановлению утраченного наследия. Уже потом я понял, что это было верным тактическим ходом новой администрации. Пока идет новый передел власти на континенте – отправить подальше всех, кто мог оказать хоть какое-то влияние на армию. А я наивно полагал, что их заботит судьба будущих поколений. Когда до меня дошло, что от них не дождаться ничего, кроме слов, момент уже был упущен. Конгломерат обосновался в Австралии навсегда. Инквизиция укрепилась окончательно. Очаги сопротивления были подавлены, а оставшиеся недовольными группы ретировались на северные пустоши. Призрачная надежда на то, что правительство исполнит обещанное нам, еще какое-то время не угасала. Но оно было занято чем угодно, только не поддержкой культурного наследия. А со временем таким своенравным людям, как я, стало и вовсе небезопасно жить на глазах у новой власти, поэтому мы и приняли решение забраться подальше от столицы. А все, что удалось собрать за долгие месяцы поисков, было решено взять с собой. Так и появилось это место в сердце пустыни, никому не нужное, кроме его хранителя.
Мой спутник, казалось, любил ходить сюда гораздо больше меня. И его интересовали не столько разговоры с моим пожилым ментором, сколько созерцание всего многообразия выставленных в этом месте ценностей, собранных со всех концов страны. А точнее, из всех разрушенных во время войны музеев. Он вообще последнее время очень странно себя вел, словно догадывался о чем-то, но боялся сказать вслух. Он рядом уже столько лет, а мне все еще кажется, что я ничего не знаю о его душе. А она, несомненно, в нем есть, да еще какая. Мне повезло, что он оказался рядом. Хотя я даже примерно не могу сказать, кто он и откуда пришел в наш мир. Да и он сам, если, конечно, говорит правду, не понимает своей природы и своего предназначения. Именно это и гнетет его… Вначале мой невидимый друг думал, что со временем сможет ответить на все вопросы, но время шло, а ответы так и не приходили. Скорее даже наоборот – появлялись лишь новые вопросы. И с годами смысл жизни стал ускользать от него. Он начал отдаляться от меня. И я не осуждаю такое поведение: появиться из ниоткуда в незнакомом месте, да еще и не иметь возможности разговаривать ни с кем, кроме одного человека, не осознавая своей природы и своего места во Вселенной. Даже не знаю, что бы я сам при этом ощущал… В любом случае, эта загадка интересна не только ему самому, ведь почему-то только я могу с ним беседовать и слушать ответы, а мне, как ученому, такое кажется крайне любопытным. Почему именно я? И кто определил, что именно я буду удостоен чести общаться с ним? Как бы то ни было, то путешествие, в которое я наконец-то решился отправиться, должно либо приподнять завесу тайны, либо прекратить наши мучения в этом мире. А учитывая, что второй вариант мне казался наиболее вероятным, я не мог не попрощаться со своим другом и учителем.
– Что привело тебя в мою тихую гавань? – спросил смотритель музея, возвращаясь на свое место.
– Решил попрощаться перед отъездом.
– Ты уезжаешь? Надолго?
– Возможно, навсегда, – с грустью ответил я.
– И духов какого континента мне теперь придется задабривать, чтобы они тебя оберегали?
– Либо духов Большой Земли, либо духов, обитающих в подвале Инквизиции. В последнем варианте мне это будет уже не особо нужно.
– Собрался в главное путешествие своей жизни? – с загадочной улыбкой он посмотрел в мою сторону. – Я давно ждал этого дня, но торопить тебя не хотел. Надо самому прийти к такому мудрому решению. Иначе растратишь свой потенциал понапрасну. Человек без цели долго жить не может, начинает сам себя съедать изнутри, и в итоге остается лишь холмик на кладбище либо урна с пеплом. Особенно такой, как ты, в чьей душе горит огонь, зажженный Богом. Если не дашь выхода этому пламени – сгоришь. Во время службы в армии выплеск энергии был очень сильным, поэтому все годы после нее ты восстанавливался, а теперь она снова бьет ключом из твоего источника и подталкивает тебя к поискам.
– К поискам чего, по-твоему, она меня подталкивает? – изумленно спросил я. – И почему ты решил, что эта поездка станет главной в моей жизни?
– Все дороги ведут к осознанию самого себя, к осознанию своей судьбы. Война внесла свои коррективы в жизнь каждого из нас, и только сейчас все понемногу начинает исправляться. Вот и тебя твой Ангел-Хранитель пытается вывести на дорогу, с которой ты, из-за непреодолимых обстоятельств, был вынужден сойти. Знаешь, многие люди всю жизнь ищут свое предназначение в этом мире. Некоторым везет практически сразу, а вот некоторым никогда не суждено этого понять. Это карма, наследие прошлых жизней. Мои предки тысячелетиями были колдунами в нашем племени. И меня до сих пор преследуют их голоса, доносящиеся из глубины веков. Это отпечатано в моем генетическом коде. С детства я пытался отказаться от подобных суеверий, но весь мой жизненный путь тесно сплетен с невидимым нами непознанным миром. Я специально заставлял себя быть человеком науки. Пытался все логично анализировать, хотел, чтобы это обошло меня стороной. Но от судьбы не убежишь. Кто мог подумать, что единственная бомба, которая упадет на город в первый же день войны, выберет целью именно мой дом? И в один момент я потеряю все, чем дорожил…