После ужина она отправляется к себе, закрывает привычно дверь на замок и облегчённо выдыхает, будто только что отыграла три акта подряд без передышки, а не провела всего лишь вечер за одним столом с той, что помогла обрести ей новую жизнь. Мия медленным шагом направляется к окну, на которое даже и не обратила внимания в первый день, проведённый здесь. Окно также занавешено тяжёлыми шторами, как остальные в доме, но сами стёкла кристально чистые, а с внешней стороны – кованые решётки. Да, нелегкое детство было у детей, проводивших тут всё время.
Придерживаясь за высокий подоконник, Мия приподнимается и смотрит на улицу: вымощенная гравием тропинка под домом, узкая лужайка, а за ней – лес. Беги – не беги, отсюда не выберешься. Совсем уж не весело. Она не сразу замечает, как сбоку у дорожки появляется фигура в вишнёво-красном платье, складывает руки на груди и прикуривает. Со спины Марго вполне можно принять за юную девушку, которая тайком от родителей решила выкурить сигарету.
Мия решает не искушать судьбу, чтобы её ненароком не заметили, и отстраняется, только сейчас разглядев на прилегающем к стенке столе папку. Когда она уходила, этого совершенно точно тут не было. Она поднимает папку и раскрывает, уже зная, что внутри. Интересно было не как Демежан успел сюда положить документы, а как узнал о том, что это необходимо сделать, но все рассуждения она оставляет на потом. Теперь у неё на руках два паспорта: один – внутренний, в котором значится имя Мии Абилевой, а второй – загран, на обоих её фотография. Оперативно, нечего сказать. Следом она находит свидетельство о рождении, диплом об окончании школы, водительское удостоверение класса А – всё на её имя, а вот дальше уже интереснее: Мия наконец находит старые бумаги, но на всех имя будто вырезано – сплошные белые пустые строки, только факты.
Молодая и перспективная фигуристка, травма колена, конец многообещающей карьеры – это многое объясняет: и её умения, и навыки, и совершенно привычные движения. Только никакой боли в ногах Мия не ощущает, хотя, может быть потом. С фотографии на неё смотрит та же девушка, которую она теперь видит в отражении, вот только глаза кажутся какими-то другими: они темнее и смотрят совсем иначе. В остальном – ничего интересного, за что можно было бы зацепиться, чтобы узнать больше, разве что одно простое слово гораздо больше проливает свет на выбор этого тела: «Сирота». По крайней мере её никто не будет донимать вопросами и родственными связями, и то хорошо.
Отложив папку, Мия начинает готовиться ко сну, раздевается и идёт в душ, но замирает у зеркала в ванной. Теперь она понимает, что именно не давало ей покоя: это тело – чистый лист: на нем ни единой отметины, ни родинки, ни старой метки, ни шрама. Это очень странно для фигуристки. Точно ли прочитанная информация именно о ней? Судя по фотографии – да, но ведь и это можно подделать.
Всё ещё не будучи ни в чём уверенной наверняка, Мия принимает душ, ни на секунду не переставая думать об этой девушке, и выйдя из комнаты в спальню, собирается вновь пролистать документы, вот только тех не оказывается на месте. Холодный липкий страх охватывает тело, заставляя внутренне подобраться от нехороших предположений. Кто-то проник в запертое помещение и унёс папку, но как? Вспоминаются слова Демежана о том, что у хозяйки есть ключи от абсолютно всех комнат. Хочется верить, что это случайность и ничего такого тут нет, вот только почему Марго забрала бумаги, если они не содержат никакой компрометирующей информации?
Спать она ложится в полной неизвестности: одновременно и страшно, и дико интересно, что же в этой девушке было такого, если данные о ней так важны? И это её внезапно появившееся чутьё тоже будто принадлежит другому человеку. Может ли оно быть эффектом от перехода из одного тела в другое? Мия решает завтра обязательно спросить у Марго о ритуале и сама уже находится на грани сна, когда раздаётся вибрация. Нащупав на тумбочке телефон, она принимает вызов.
– Да? – Голос хрипит после дремоты.
– Мия, ты звонила, прости. Я тебя разбудил?
– Немного. – Она недовольна тем, что Алекс звонит только сейчас, и тот это ощущает.
– Прости. – Звучит виновато, и Мия верит. – Ты в порядке?
– Да.
– Как прошёл день?
– Никак. – Она переворачивается на бок и думает, стоит ли рассказать всё. – Поужинали с Марго.
– И? – Алекс немногословен, как всегда.
– Попросила у неё информацию на это тело. – В ответ тишина. – Ты о ней что-то знаешь?
– Едва ли, видел всего один раз.
– У тебя спрашивали подходит ли она мне? Смотрины что ли устраивали? – Мия фыркает.
– Вроде того. – Этот ответ уже озадачивает.
Она хочет задать следующий вопрос, узнать, что тогда на самом деле произошло, но Алекс опережает.
– Видел, когда её привезли. – И Мия расслабляется.
– Сам-то как?
– Замотался в делах, только сейчас увидел входящий от тебя.
– Сколько их было? – Мгновенно вспоминается сон.
– Один.
Мия сопоставляет количество звонков из сна и после него: значит действительно просто привиделось, и не было никакой потайной двери и коматозного человека в красном мареве.
– Ты поедешь со мной на похороны?
– Послезавтра заеду за тобой. – Алекс понимает всё сразу. – Где-то в четвёртом часу. Похороны с утра, надо успеть долететь.
– Хорошо. – Мия кивает скорее сама себе, чтобы убедиться, что это происходит на самом деле. – Спокойной ночи, Лекс.
– Спокойной ночи, Мия.
Отбой, и снова ни звука. Скоро похороны. Её, Мии Савицкой, похороны. Она усмехается, зарываясь в одеяло. Действительно, не каждый может похвастаться, что был на подобном мероприятии. Ведь и не всякий день можно увидеть, как тебя же хоронят. Только вот никакого чувства разочарования, боязни или наоборот предвкушения, Мие просто всё равно и почти спокойно. Она устала от всего и единственное, чего хочется – поспать и отдохнуть. Сон охватывает тело практически сразу, как закрываются глаза. В этот раз Мие снится кровать, явно не её, но почему-то она уверена, что где-то уже видела эту постель. На второй половине – никого, и всё, что она замечает своё-чужое смуглое предплечье, облачённое в такую знакомую серую футболку, на вздымающейся груди. В эту ночь Мия неосознанно улыбается.
Глава 6. Связи
Это не пробуждение, а самое настоящие восстание из мёртвых. Голова раскалывается, тело ломит и сил совершенно нет. Мие сначала кажется, будто она умирает, так всё болит, а кости словно выворачивают. Кое-как она дотягивается до телефона, чтобы посмотреть время, но на экране высвечивается смс – на удивление – от Алекса, и Мия сразу вспоминает свой сон. Значит вот оно как, так ощущается подобная связь у нормальных пар. Но тут же что-то из глубин подсознания услужливо напоминает, что они – вовсе не нормальная пара, да и не пара пока что вообще. Хотя, несмотря на все нюансы, есть в этом кое-что хорошее: метка не болит, не жжёт, даже не чешется, её словно вообще не существует.
Мия читает пожелание доброго утра и обещание приехать к вечеру. Что ж, значит вечером они поговорят, а поговорить есть о чём. Для начала об их общем будущем. Она твёрдо решила ещё в тот день, в день своего нового рождения, что её жизнь и судьба Алекса навеки связаны вместе, когда попросила совместную метку, когда они стали соулмейтами. Но разве это не должен был быть обоюдный выбор? И вновь то неприятное ощущение захватывает и тело, и сознание. Мия морщится, встряхивает головой, пытаясь согнать мешающие мысли, через силу поднимается с постели и одевается. Не время, не сейчас, потом наедине всё обсудят, а так она только накручивает себя.
Она спускается на первый этаж, проходит тёмным коридором на кухню, когда слышит отголоски знакомой мелодии, доносящиеся из глубин дома, оттуда, где находится зал. Неужто Демежан обладает скрытыми талантами? Или это Марго? Решив выяснить, кто настолько безукоризненно чисто исполняет «Лунную сонату» Бетховена – в том, что это именно она, сомнений нет, – Мия меняет курс и направляется в другую сторону. Осторожно приоткрыв незапертую дверь, она заглядывает внутрь, тут же натыкаясь взглядом на тощего паренька, сидящего за роялем. Каштановый волос, смугловатая кожа, заметная родинка на левой щеке – всё в нём кажется совершенно незнакомым, если бы только не чуть раскосые светло-зелёные, немного блеклые глаза, она бы в жизни не догадалась. Это глаза Марго, а значит парень – её сын. Как там говорил дворецкий?
– Красивая мелодия, Севастьян. – Вспомнив имя, Мия проходит внутрь.
– И грустная. – Кивает юноша, отрываясь от клавиш, и поднимает на неё удивительно тёплый взгляд, который разительно отличается от резкого и острого взора его матери.
– Мия. – Она представляется первой, но руку не спешит подавать.
– Играешь, Мия? – Пальцы так и зависли над чёрно-белой раскладкой.
– Нет, но кое в чём разбираюсь.
Севастьян не отвечает и вновь начинает играть, в этот раз «К Элизе» того же Бетховена. Мия молча прислоняется боком к фортепьяно и наблюдает за лёгкими парящими движениями тонких рук, завораживающих своими па. Этот парень действительно чудесно играет, как профи. Хочется его похвалить, но прерывать прекрасное действие во второй раз будет совсем уж невежливо. Порой Мия сама поражается произошедшим в ней изменениям и появлению новых качеств, совершенно не присущих шубурной девочке-подростку. Спокойствие наполняет её, будто с исчезновением старой связи с плеч свалился непосильный груз. Эх, прав же был Лекс, она выросла и сама не заметила как.
Тем временем Севастьян исполняет финальный проигрыш и последние аккорды раздаются по залу. Он замирает, словно размышляя о чём-то ему одному доступном, глядя прямо перед собой, а затем вновь поднимает голову.
– Хочешь научу?
– Я не думаю, что получится. – Но Мия всё же присаживается рядом с ним на скамью.
– Это лёгкое, просто вальс. – Парень размещает её пальцы на клавишах. – Вот так, сначала эти две в такт раз-два, раз-два, потом сюда. – Он переводит руку дальше. – Я покажу.
И пока Севастьян демонстрирует необходимые движения, Мия думает о том, что это очень странно, так невозмутимо реагировать на незнакомого человека в собственном доме, и даже не сразу различает заданный вопрос. Она хмурится, уже желая переспросить, но её опережают.
– Я уже давно не задаю вопросов. – Неужто у неё на лице всё было написано?
– И ты знаешь, чем занимается твоя семья?
– Конечно, я же не ребёнок. Если ты здесь, значит так надо. – Он сразу добавляет: – Показать ещё раз?
Мия снова наблюдает, как пальцы продавливают фортепьяно, запоминает всё и сразу, уж на память она не жаловалась никогда. Эта мелодия ей тоже знакома.
– «Спящая красавица»? – Не удержавшись, она фыркает.
– Имеешь что-то против? – В глазах напротив читается искреннее удивление.
– Нет, вовсе нет. – Мия поджимает губы.
– Будем играть в четыре руки: тебе стоит запомнить только эти движения, а остальное я сам, хорошо?
Мия кратко кивает и честно старается. Получается довольно неплохо, учитывая, что Севастьян ведёт и даже повторяет вполголоса: «Раз-два-три», а она только успевает надавливать необходимые клавиши в нужный момент. Это непривычно расслабляет. Они успевают закончить небольшой отрезок, когда в зале появляется ещё один человек.
– Я смотрю, вы подружились.
– Мама. – Севастьян делает ударение на последний слог на французский манер.
Марго одним лёгким движением руки приветствует сына, чем удивляет Мию. А как же материнские объятия? Но может, они просто уже виделись. Однако, её предположения развенчиваются, когда женщина подходит ближе.
– Милочка. – Это приветствие уже по отношению к самой Мие, затем Марго складывает руки на груди и обращается к сыну. – Демежан сказал, что ты прибыл один. Где сестра?
Севастьян непроизвольно ёжится, но тут же выпрямляет плечи, поднимая голову и глядя прямо и открыто. Тем не менее, Мия замечает, как потухает его взгляд, такой воодушевлённый в момент игры на рояле.
– Она прибудет завтра утром.
Марго слегка щурит глаза, отбивая пальцами ритм на собственном предплечье – явный признак нервозности, – а после разворачивается и выходит из помещения, оставляя их наедине.
– Она всегда такая?
– Ммм? – Севастьян всё ещё скован, но быстро берёт себя в руки. – Моя мама, – снова ударение на втором слоге, – самая лучшая. – Он склоняется над клавишами.
Мие хочется о многом спросить, но она решает тактично промолчать. Кто же знает какие законы и правила в этой семье, не ей лезть в такое. Но вид совершенно поникшего парня, заставляет сделать то, о чём она бы в жизни не подумала.
– Покажешь мне ещё фрагмент?
Севастьян буквально расцветает, улыбается уголком губ и принимается показывать что к чему, пока Мия отстранённо за всем наблюдает, стараясь не упустить деталей, хотя в этот момент в её голове крутится мысль о том, что детство в этом доме действительно было не самым лёгким и приятным. Тем более с такой матерью, как Марго. Ещё её немного озадачила реакция женщины на известие о приезде дочери, но она не зацикливается на этом.
Они настолько увлекаются разучиванием мелодии, что пропускают обед и едва успевают на ужин. Совместная игра часто прерывается разговорами, в которых Мия узнаёт, что Севастьян – младший ребёнок в семье, ему едва исполнилось восемнадцать, и в этом году он по собственному желанию поступил на экономический. Что касается его старшей сестры, то ей уже двадцать один, и она, по настоянию матери, учится на юридическом. Больше информации Мие вытянуть не удаётся, потому что на все вопросы, как прямые, так и косвенные, относительно их детства или взаимоотношений, тот предпочитает отмалчиваться, только взгляд становится отстранённым и немного грустным. После беседы Мия делает вывод, что Севастьян, хоть и довольно милый и воспитанный, но немного наивен или же просто прикидывается таковым, раз понимает о чём ему можно говорить, а что лучше упустить из своего рассказа.
К её счастью, к ужину приезжает и Алекс. Они сидят вчетвером за одним столом, разговаривают непринуждённо: в основном Алекс с Марго и Мия с Севастьяном. Тот обещает научить её ещё какой-нибудь мелодии до отъезда, а Мия даже не знает, что будет послезавтра и где придётся жить. Она старается прислушиваться к разговору соулмейта с женщиной, но те говорят настолько тихо, что удаётся выудить лишь отдельные слова, отчего раздражение накрывает её с головой. За весь вечер Марго удостаивает Мию лишь парой фраз, первой из которых было:
– Как ты себя чувствуешь, милочка, привыкаешь?
– Немного сложно, – цедит она сквозь зубы.
– В первый раз всегда сложно, – изрекает Марго с безразличным видом. – Потом будет проще.
Мия сосредотачивается на этом «потом», окончательно углубляясь в собственные домыслы и теперь уже полностью убеждаясь, что ей необходимо разузнать как можно больше о том ритуале и худу в целом. Когда все расходятся по комнатам, Алекс идёт прямиком в её спальню.
– Ты как? – Едва за ними закрывается дверь, Алекс кладёт ладонь ей на плечо, чуть сжимая.
– Что вас связывает с Марго, Лекс? – Она выбирает самый простой и прямой путь. – Помимо разорванной связи?
Приходится ждать, потому что лицо друга-тире-соулмейта мгновенно теряет даже намёк на какие-либо эмоции. Он просто смотрит на Мию так, будто видит впервые, как на кого-то незнакомого, и не знает, что ответить, но потом тихо выдыхает.
– У нас есть общее дело.
– Общее дело? – Спокойствие, как рукой сняло. – Ты в своём уме? Это же мафия, Лекс! Какое у вас может быть общее дело?!
– Семейное, – будто выдавливает из себя слова Алекс.
– Хочешь сказать, что твоя семья тоже завязана в этом, да?
– В некотором роде.
Алекс проходит вглубь комнаты и присаживается на край постели, пока Мия мечется по спальне из одного угла в другой, немного неуклюже, но уже вполне владея новым телом. Она резко останавливается, проводит ладонями по лицу, делает несколько глубоких вдохов, как когда-то перед очередным выступлением, и разворачивается к собеседнику.