– Учитель Фан, пора вставать и завтракать! – прозвучал за дверью голос Ша Лу.
Дверь была полуоткрыта: в этом деревенском доме двери запирались при помощи деревянных задвижек, которые порой выскальзывали из своих прорезей. Фан Ло ждала, что Ша Лу откроет дверь, и она увидит его лицо. Но он просто стоял за дверью и тихонько звал:
– Учитель Фан!
– Да, я сейчас встану! – откликнулась она, но продолжала лежать без движения.
– Учитель Фан, – снова напоминал он, – я подготовил вам воду, перед дверью поставил.
Ей хотелось попросить его внести воду прямо в комнату, но она удержалась.
В кухне трещал огонь – Ша Лу уже успел сходить в горы и нарубить дров. Вчера вечером за ужином он рассказывал, что до начала зимы каждый день ходит в горы и возвращается домой с вязанкой дров. Около восточной стены поленница уже достает до крыши, можно всю зиму спокойно топить печку. Иногда он приносит с собой уголь. Раньше он стоил несколько юаней, но теперь цена поднялась до десяти. Жители Мапинцунь обычно просят кого-нибудь съездить за углем на тракторе, но у Ша Лу нет таких денег, а силы есть, вот он и ходит за углем сам. Нужно пересечь горы, пройти десять с чем-то ли[24]. Эта дорога идет дальше, за поселок Лунчуаньхэ. Фан Ло рассеянно слушала рассказ Ша Лу о повседневных сельских заботах и просто смотрела ему в глаза – они выражали неподдельную серьезность.
За дверью было слышно, как Ша Лу готовит на кухне. Оттуда доносился аромат листьев лотоса и запах дров. Фан Ло собралась с духом и окликнула его:
– Ша Лу, я слышала, как кто-то пел на берегу реки – это были вы?
– Да, – откликнулся он из кухни.
– Я еще подумала, что это сон. Это вы так жителей деревни утром будите?
Ша Лу не ответил. Фан Ло снова спросила с любопытством:
– Что вы готовите?
– Листья лотоса, – ответил он. – Я их на берегу собрал. И пампушки из кукурузной муки.
Пока они разговаривали, со двора донесся шум – пришла какая-то женщина, позвала Ша Лу, и он, отозвавшись, вышел. Фан Ло слышала только неразборчивые голоса, которые звучали всё громче и громче.
– Посмотри, есть что-нибудь? – спрашивала женщина.
– На что смотреть? – нетерпеливо и с напряжением в голосе спросил Ша Лу. – Корми своих свиней и готовь свою пищу.
Женщина повысила голос:
– Когда тебе что-то нужно, ты приходишь ко мне. А как я тебе один вопрос задам – так ты из себя выходишь.
– И где же я из себя вышел? – спросил Ша Лу и тихо добавил: – Я разрешил тебе засадить поле и денег не взял. Что тебе еще нужно?
Женщина продолжала демонстрировать недовольство:
– В деревне видели, как ты привел к себе городскую женщину. Вчера вечером и нынче утром ко мне народ толпами шел, и все спрашивали – ты что, в Пекине жену нашел?
Ша Лу рассердился и отрезал:
– А ты больше их болтовню слушай.
Тогда Фан Ло вышла во двор, и всё разом стихло. Напротив Ша Лу стояла краснощекая женщина лет двадцати с небольшим. Волосы у нее были зачесаны в хвост, их кончики пожелтели. На лбу проступали тонкие, не по возрасту, морщины. Увидев Фан Ло, она широко раскрыла глаза, но ничего не сказала. В ее взгляде смешались любопытство и сомнение. Фан Ло спросила хозяина:
– Ша Лу, у вас гости?
– Это моя сестра, – поспешно ответил он. И повернулся к женщине: – Возвращайся-ка поскорее домой. Тебя дети ждут.
Но женщина не уходила и как будто ждала чего-то. Ша Лу, отвернувшись, порылся в кармане. Шея у него покраснела. Он вытащил несколько мелких монет и сунул женщине в руку, подталкивая ее к дорожке, ведущей со двора.
– Иди-ка скорее назад. Будет время – я детей заберу.
Женщина схватила мелочь и проворчала:
– Детям мясо надо есть, а один цзинь[25] больше десяти юаней стоит…
– Столько солонины – и они не едят? – спросил Ша Лу.
– Где же солонину взять? – вздохнула женщина. – Она уже давно закончилась – когда мы картошку сажали.
Фан Ло подошла к ней, протянула несколько купюр в сто юаней, и та их машинально приняла. Ее пальцы – грубые, будто покрытые иглами, с чернотой под ногтями – коснулись руки гостьи. В сердце Фан Ло поднялась жалость. Только она собралась что-то сказать, как Ша Лу резким движением выхватил у женщины из рук деньги. Выражение его лица изменилось, между бровей залегли складки.
– Что это вы делаете? – громко спросил он. – Зачем?
Он все повторял этот вопрос, а женщина боязливо спрятала руки за спину и ответила:
– Она сама мне их дала.
С этими словами она заторопилась прочь, но, пройдя несколько шагов, обернулась и бросила взгляд на Фан Ло и Ша Лу.
Фан Ло не ожидала, что Ша Лу так разозлится из-за ее щедрости. Она и сама рассердилась, поддавшись какому-то неясному чувству. Ша Лу в тот момент стал еще более мужественным, мышцы на его лице, казалось, окаменели, губы плотно сжались, и на лице проступило выражение непреклонности. Фан Ло фыркнула, махнула рукой и вернулась в дом, где бесцеремонно съела пампушки из кукурузной муки, лежавшие на столе, а потом сказала:
– Ша Лу, если вы не рады меня видеть, я уеду. Чего это вы так злитесь?
Ша Лу ничего не ответил, только отдал ей обратно деньги. Сухо кашляя, подошел отец Ша Лу и пропел:
Утро к нам приходит с востока,На западной дороге цветов так много,Левой рукой срывай – на голову надевай,Правой рукой сорви – за пазухой сбереги.А потом снова закашлял и сказал:
– Сегодня пампушки сладковатые.
Фан Ло больше не разговаривала с Ша Лу. Она чувствовала себя бесстыдно занявшей чужой дом. Ведь у них нет ничего общего. Что держит ее здесь, что заставляет с видом гостя сидеть за столом? Этого она никак не могла понять.
Стол этот был самой ценной вещью в доме Ша Лу. В Пекине Фан Ло видела такую же изысканную мебель. На вид этот гарнитур – квадратный стол и восемь стульев – был старомодным, но сохранял прочность, потому что был сделан из знаменитого лавра района Сянъэси. Ша Лу рассказывал, что в год земельной реформы его отец получил этот стол как свою часть от имущества бывшего землевладельца. Фан Ло пошутила, что, если продать стол на рынке, на вырученную сумму можно купить неплохую новую квартиру в центральном городе уезда. А Ша Лу ответил, что его отец ни за что не поедет жить в город, даже если восемь носильщиков понесут его туда в паланкине.
Поглаживая блестящую столешницу, Фан Ло думала, что пора бы попрощаться, но вдруг услышала, как ее зовет Ша Лу:
– Учитель Фан, я собираюсь на реку, пойдете со мной?
Он как будто забыл о своем недавнем гневе и спокойно смотрел на Фан Ло. Она удержала слова прощания, которые готовы были сорваться у нее с языка, и кивнула ему.
8
Ша Лу отправился на реку Лунчуаньхэ рыбачить. Он спустил в воду сеть – рыбешки, заплывая в нее, выпутаться уже не могли. Ша Лу время от времени проверял сеть и вытаскивал оттуда улов. После дождя рыбы было достаточно много, но отец с сыном не слишком любили ее есть – боялись горло поцарапать. Поэтому Ша Лу варил уху для отца в основном из рыбы, которую покупал на небольшой улочке перед деревней.
С довольным видом он произнес:
– Сюда никто больше не приходит, я сам это место нашел.
Уголок этот, расположенный в излучине реки Лунчуаньхэ, находился в двух-трех ли от Мапинцунь, и здесь действительно было безлюдно.
Фан Ло наблюдала, как Ша Лу, закатав штанины, спустился к воде. Потом он оставил на берегу одежду и медленно вошел в реку там, где было поглубже. Его плечи, всегда открытые солнцу, сильно загорели, а спина так и оставалась бледной. Загар на плечах и белая кожа спины напоминали перевернутый треугольник. Река с виду была довольно глубокой, и Ша Лу, двигаясь вперед, постоянно закатывал вверх края своих просторных хлопковых шорт, которые наверняка были гораздо удобнее узких плавок, которые предпочитал носить Ян Цзиньгэ.
Ша Лу приподнял сеть. Вода стекала по его рукам вниз, к локтям, и он, стоя в воде, был необыкновенно хорош. Его обнаженное крепкое тело сверкало на солнце. Фигура у него была великолепная. Фан Ло плескала по воде ногами, сидя на песчаной отмели у берега.
– Рыба есть? – крикнула она ему.
Ша Лу высоко поднял сеть, которая, словно крона деревьев, колыхалась под взмахами рыбьих хвостов. Рыба была разная – и большая, и маленькая.
Ша Лу взял одну рыбку и бросил на берег. Она упала к ногам Фан Ло и затрепыхалась на отмели, стремясь поскорее улизнуть в глубину. Фан Ло вскрикнула и схватила ее. Скользкое тельце было длиной не более чи. Рыбешка извивалась в руках Фан Ло и напряженно раскрывала жабры, устремив к небу невинные круглые глаза. Фан Ло помедлила немного и отпустила ее. Отплыв поглубже, но еще не оправившись от испуга, рыбка метнулась вправо и влево, а потом с шумом нырнула – и вот уже видна только ее полосатая спинка, которая через мгновение скрылась под водой.
Ша Лу поднялся на берег со связкой рыбы в руках и смерил отмель взглядом.
– А та рыбина где?
– Я ее отпустила.
Ша Лу удивленно посмотрел на Фан Ло. Она ожидала от него упрека, но он ничего не сказал. Ощутив в ногах тяжесть, она опустила голову и увидела, что вода уже промочила ее брюки, насквозь пропитав закатанные края штанин. Когда Фан Ло поднялась, вода тяжелыми струями стала стекать вниз.
– Я вся мокрая, – она с трудом сделала несколько шагов вдоль берега. И вдруг, отбросив накинутую на плечи куртку и решительно скинув рубашку и брюки, она бросилась к воде и с головой запрыгнула в реку. Ша Лу позвал ее с берега:
– Учитель Фан!
Она заплыла на глубину, еще раз нырнула, но тут что-то ухватило ее и потянуло наверх. Она сразу узнала твердую руку Ша Лу, которая, словно клещами, сжала ее локоть.
Теперь Фан Ло упиралась спиной в его широкие, мощные плечи. Она хотела вырваться, но, дернувшись в обе стороны, оставила эти попытки и вдруг разомлела. Река сразу стала бесконечной, и Фан Ло уже не помнила, сколько она плавает, хотя ей казалось, что прошло только мгновение. Она почувствовала, как ее лицо скользнуло вдоль шеи Ша Лу – их щеки вот-вот соприкоснутся.
Она не заметила, когда ее ноги ступили на каменистое дно. Ша Лу выдохнул, попытался помочь Фан Ло подняться, а она всё еще обнимала его за шею. Повернувшись друг к другу лицом и переплетаясь телами, они уже ничего не различали и полностью растворялись в своем горячем дыхании. Непонятно, кто к кому потянулся первым, но, подчиняясь неведомой силе, их пахшие речной водой и илом губы сомкнулись.
На сумеречную отмель падали последние солнечные лучи, высушивая каждую капельку воды на их обнаженных телах. Рухнули все преграды. Совсем как та рыбка, которую Фан Ло только что выпустила, они с Ша Лу снова погрузились в воду, ловили каждую волну, чтобы плыть было легко и радостно, и безоглядно ринулись вперед. Когда Фан Ло поддалась своему желанию, небо, отмель и всё вокруг перестало существовать, остались только эти несущиеся вперед волны.
– Ша Лу! – позвала она, и в ее голосе звучало счастье.
Прошло немало времени, пока, наконец, успокоился этот бурлящий поток. Фан Ло и Ша Лу лежали рядом с зарослями кустарника на отмели. Фан Ло казалось, будто она только что пробудилась от долгого сна. Только открыв глаза, она поняла, что до сих пор неодета. Ша Лу уже давно облачился в свои широкие холщовые шорты и сидел подле нее. Увидев, что она очнулась, он нерешительно предложил:
– Учитель Фан, что если вы…
– Что? – она пытливо на него поглядела.
– Что если вы наденете мои штаны?
Фан Ло рассмеялась.
– Хорошо!
Ее брюки и блуза совершенно промокли, а воздух над отмелью становился тем временем все холоднее. Ша Лу протянул ей свои синие джинсы.
– Спасибо. Отвернитесь, пожалуйста, – попросила она.
Ша Лу молча отошел к краю зарослей и повернулся в сторону безмолвных, тающих в вечерней мгле кустарников. Фан Ло оделась и стала ждать, пока он заговорит. После того, что произошло между ними, думалось ей, они могли бы рассказать друг другу столько всего…
Но Ша Лу оставался таким же, как прежде – наивным, молчаливым.
– Садитесь, – предложила ему Фан Ло.
– Уже поздно, – ответил он.
– Давайте еще немного посидим, – настаивала Фан Ло.
Ша Лу послушно уселся рядом с ней. Он вытащил из кармана деревянную палочку и стал что-то вырезать на ней перочинным ножом.
– Это песенная палочка? – спросила Фан Ло. – Вы новые слова вырезаете?
– Новых слов у меня нет, – ответил Ша Лу. – Это я старые песни вспоминаю.
Он с силой провел ножом вниз, потом смахнул опилки и невнятно проговорил слова песни.
– Можно потрогать? – попросила Фан Ло.
Прорезь была очень глубокая и извивалась, словно дракон.
– Что это за песня?
– Песня рабочих.
Фан Ло попросила его прочитать ей слова песни, Ша Лу подумал и начал декламировать строчку за строчкой:
Когда любовь есть в сердце, и бедность не страшна,Пусть у меня из меди пряжка лишь одна,И палочек есть пара, для риса чашка есть,Зачем тебе я нужен, бог весть.– А дальше? – с улыбкой спросила Фан Ло.
Я беден. У развилки там домик мой стоит,С соломенной он крышей, совсем худой на вид.В котле дырявом, ржавом рис каждый день кипит.Иду я с коромыслом, вода в ведре блестит.Ша Лу прочитал еще несколько строк, а следующие вспомнить не смог и стал просто напевать мелодию.
– Лучше спойте, – предложила Фан Ло.
– Я только по утрам пою, – ответил Ша Лу. – Все как раз встают, а петухи и собаки к тому времени уже умолкают. Я начинаю петь, и они пугаются.
– Тогда спойте тихо.
– Хорошо. Там есть еще один куплет.
Плывет под ветром лодка, ей нипочем волна.Когда любовь есть в сердце, и бедность не страшна.Любимого ты ищешь себе лишь по любви,Ведь с нею и без масла еда твоя вкусна.– Какие хорошие слова, – вздохнула Фан Ло.
Сноски
1
Лунчуаньхэ – сельское поселение в уезде Бадун Эньши-Туцзя-Мяоского автономного округа провинции Хубэй, находится на реке с тем же названием. – Здесь и далее примеч. ред.
2
Три ущелья – живописное место в районе реки Янцзы, где последовательно располагаются ущелья Силин (Силинся), У (Уся) и Цюйтан (Цюйтанся). Здесь построена крупнейшая в мире гравитационная плотинная гидроэлектростанция.
3
В китайском языке регламентированы формы обращения людей друг к другу, при этом имеет значение возраст и социальный статус собеседников. К особенно распространенным относятся такие обращения, как господин/госпожа, «брат» (братец, старший/младший брат), «сестра» (старшая/младшая сестра, сестрица), дядюшка, тетушка и ряд других.
4
Чжу Интай – персонаж старинной легенды, китайская Джульетта.
5
«Братец в ватнике» – прозвище певца Чжу Ивэня (род. в 1969 году), который прославился после выступления в 2011 году в телешоу «Я – звезда!», снятом шаньдунским телевидением. Выходец из деревни, он выступил в своем старом военном пальто, исполнив песню «Янцзы течет на восток». Жюри и зрители были под большим впечатлением от его выступления, запись которого набрала огромное количество просмотров в китайском интернете.
6
Название одного из органов местной администрации, в ведении которого среди прочих дел находятся регистрация и расторжение браков.
7
Хого, или «китайский самовар» – особый котел для приготовления пищи, имеющий двойное дно и встроенную печь, частью которой является расположенная посередине котла вертикальная труба. Этим же словом обозначается блюдо из овощей, лапши, мяса и других продуктов, которые подаются в сыром виде и вывариваются самими посетителями в бульоне, которым наполнен котел.
8
Учитель (кит. «лаоши») – одно из уважительных обращений, которое используется в общении с представителями сферы просвещения или культуры (преподавателями, издателями, учеными и т. д.), чаще более старшего возраста, чем говорящий.
9
Ушань – горы, отделяющие территорию города центрального подчинения Чунцин от провинций Хубэй и Гуйчжоу. Это же название дано одному из уездов этого города.
10
В китайском языке существует множество диалектов, разница между которыми заключается в произношении, и она настолько велика, что носители разных диалектов могут совершенно не понимать друг друга на слух. При письменном же общении проблем с восприятием содержания речи не возникает.