Что ж, у Венли насчет Сияющих были свои идеи. Она вполуха слушала отчеты, пока вестоформа не сказала кое-что интересное.
– Погоди-ка, – встрепенулась Венли. – Повтори, что ты сказал.
– Лекарь-человек убил одного из наших во время расследования прошлой ночью, – послушно повторил мален.
– Я об этом не слышала.
– Мы сообщили вовремя, и один из Сплавленных немедленно взял на себя ответственность, поэтому мы предположили, что Рабониэль все знает. Этот человек взял с собой потерявшего сознание ветробегуна, когда бежал.
– Какому Сплавленному вы сообщили?
– Преследователю.
Тимбре тревожно затрепетала.
– А описание этого лекаря есть? – спросила Венли.
– Высокий мужчина, – сказал Царственный. – Волнистые волосы до плеч. Рабские клейма. Солдат, который был свидетелем этого события, утверждал, что человек излучал буресвет, но мы подозреваем, что солдат был просто напуган. Он оказался трусом, и его назначили в отряд мусорщиков.
Венли запела в ритме задумчивости, хоть и чувствовала нарастающий страх. Каладин Благословенный Бурей в башне, он не отправился с основной армией воевать в Эмуле. И… он в сознании? Лешви заинтересуется. Она просила Венли наблюдать за Рабониэлью, но, несомненно, этот вопрос заслуживает внимания ее истинной хозяйки.
– Понятно, – сказала Венли, по-прежнему в ритме задумчивости. – Человека нашли?
– Он сбежал на верхние этажи, – объяснил Царственный в ритме злобы. – Мы искали, но ничего не обнаружили – даже Преследователь, который был уверен, что человек рядом, не смог его выследить.
– Повелительница желаний сочтет это интересным. Доложите мне, если обнаружите что-то еще.
Царственный загудел в ритме повеления, выражая согласие, а потом вручил Венли список с описаниями всех прочих Сияющих, которых выдали этой группе. Рабониэль хотела, чтобы их всех держали в одной комнате, под наблюдением. Венли придется отправить своих людей на поиски подходящего места.
Один ветробегун в сознании, а остальные – в коме. Да, надо как-то сообщить Лешви о том, что случилось.
– Певец, который видел, как человек убил нашего солдата, – проговорила Венли, собираясь уйти. – Назови мне его имя и подразделение. Возможно, Повелительница желаний захочет, чтобы я его допросила.
Царственный загудел в ритме жестокой насмешки:
– Этот трус мало что сможет рассказать. Если Повелительницу действительно интересует убийца, ей лучше дождаться вечернего доклада.
– Почему?
– К тому времени Преследователь допросит семью человека, – объяснил Царственный. – И отомстит за смерть нашего соплеменника.
Ритмы стихли. Тимбре, скрытая глубоко в светсердце Венли, казалось, задержала дыхание.
– Значит, мы их захватили?
– Они заперты в клинике неподалеку отсюда, – сказал Царственный в ритме страстного желания. – Лекарь, его жена и детеныш. Мы только сейчас обнаружили, что это семья убийцы. Жаль, что Повелительница так стреножила нас во время захвата башни, но хоть сегодня получим немного крови.
Уходя, Венли пыталась петь в ритме самомнения, но у нее ничего не вышло. Никаких ритмов вообще – это сбивало с толку. Она сунула список в карман и, как только оказалась недалеко от разведывательного поста, прошипела:
– Что ты творишь?
Тимбре трепыхнулась, и ритмы начали медленно возвращаться. Венли расслабилась. На миг она испугалась, что с ней что-то не так.
Тимбре угрюмо пульсировала, подтверждая: и впрямь что-то не так.
– Я согласна, что для семьи ветробегуна все складывается печально, – огрызнулась Венли. – Но ведь их сын действительно убил нашего солдата.
Тимбре продолжала пульсировать.
– Ну да, он не совсем наш солдат… – согласилась Венли. – Но ты-то почему разволновалась? Ты вроде бы ненавидишь человеков?
Это вызвало резкий упрек. Только потому, что Тимбре и другие спрены-странники решили больше не связывать себя узами с человеческим племенем, это не означало, что она их ненавидит. И… убить чью-то семью в наказание за сопротивление? Ужасно. Многие Сплавленные не совершили бы такого шага, но иное дело Преследователь и его подручные – она слышала жажду крови в ритмах вестоформы.
Венли шла молча, встревоженная. У нее были свои дела, свои проблемы. Тем не менее Тимбре продолжала мягко пульсировать, подгоняя ее. Венли однажды узрела Черного Шипа в своем видении. Узокователь. Он проявил к ней доброту. И многие в этой башне были просто людьми, пытающимися жить своей жизнью.
Эшонай сделала бы что-нибудь.
– Я мошенница, Тимбре, – прошептала Венли. – Фальшивая Сияющая. Я не знаю, что творю.
Тимбре всколыхнулась. Смысл был ясен.
«Я знаю».
Этого было достаточно. Венли повернулась и начала спускаться по ступенькам, набирая скорость. Венли мало что могла сделать непосредственно, чтобы помочь семье. Ее власть как Голоса не простиралась так далеко, чтобы перечить воле Преследователя.
Вместо этого она направилась в величественный атриум. Это огромное отверстие в глубине башни напомнило ей шахту, ведущую в подвал – круглый колодец в камне. Только куда крупнее, более ста футов шириной. «Колодец» тянулся во тьму, как будто до самого верха Уритиру.
Лифты ходили вверх и вниз по внутренней части атриума: теперь они работали на пустосвете. Дальняя стена, обращенная прямо на восток, была не каменной, а представляла собой плоское стеклянное окно. Удивительно большое, оно позволяло видеть заснеженные вершины и обеспечивало естественный свет всему атриуму.
Лифты почти не использовались: певцы стремились установить контроль над нижними этажами. Чтобы не тревожить разведчиков-ветробегунов, шанай-им было запрещено парить снаружи. Вместо этого они поселились здесь, в этом большом зале, рея на открытом воздухе. Венли воспользовалась своей властью, чтобы подняться на пятнадцатый этаж на лифте. Здесь она нашла Лешви, медитирующую в своих колышущихся длинных одеждах. Только двое слуг, следили за ее нуждами – остальных она пожертвовала Рабониэли.
Лешви сразу заметила Венли и приоткрыла один глаз. Венли отослала слуг и, напевая в ритме страстного желания, терпеливо стояла и ждала, когда хозяйка официально признает ее появление. Лешви подплыла к балкону и положила руку на перила.
Венли быстро подошла, напевая в ритме долга.
– Почему ты не обратилась ко мне тайно? – спросила Лешви.
Лешви придумала для Венли способ по секрету доставлять записки о действиях Рабониэли. Вся эта политическая кутерьма Сплавленных сбивала с толку: Рабониэль знала, что Венли шпионит, и Лешви знала, что Рабониэль знает, но они обе делали вид, что уловка остается тайной.
– Ветробегун, которого вы хотите победить, находится в башне, – сказала Венли. – И у меня есть основания предполагать, что он не потерял сознания. На самом деле он все еще может пользоваться своими силами.
Лешви запела в ритме восторга. Красноречивый выбор.
– Где он?
– Он убил солдата, пытавшегося забрать бесчувственных Сияющих, – объяснила Венли, – а затем скрылся в недрах Уритиру. Он спас еще одного ветробегуна.
– Честь движет им, – сказала Лешви, – даже сейчас. Даже после смерти бога. Это отличная новость, Венли. Ты хорошо сделала, что нарушила протокол. Знает ли Преследователь?
– Да, к сожалению.
– Рабониэль позволит ему проигнорировать мое предыдущее требование, – сказала Лешви. – Он даже не получит за это выговора, потому что все сведется к охоте на беглеца. Бедный Благословенный Бурей. Он дал им копье, чтобы они его им пронзили. Если я хочу сразиться с ним сама, мне нужно сначала найти его.
– Древняя, вы действительно хотите с ним сразиться? Действительно хотите найти его и убить?
– Почему ты спрашиваешь? – Лешви перешла на ритм страстного желания.
Венли чувствовала себя глупо и могла бы позволить вопросу остаться без ответа. Но Тимбре пульсировала, подталкивая ее.
– Похоже, вы его уважаете, – сказала Венли.
Лешви тихонько запела, но Венли не уловила ритма. Странно. Ее способности обычно позволяли ей понимать все, что говорила или подразумевала госпожа. Но все же в этом ритме было что-то знакомое.
– Редко можно найти человека, который может сражаться в небе достаточно хорошо, чтобы представлять для меня хоть какую-то угрозу, – сказала Лешви. – И его спрен… Я слышала, она древняя… Не важно. Больше не говори со мной об этом.
Тимбре пульсировала, подсказывая, что Венли должна признаться госпоже. Рассказать… про них. Про то, что она Сияющая.
Вот еще, глупость какая. Венли тут же отшатнулась от этой мысли. Лешви ее прикончит.
– Есть что-то еще? – спросила госпожа в ритме повеления.
– Подручные Преследователя удерживают семью Благословенного Бурей в заложниках. Они на шестом, в клинике у периметра, возле главного коридора. Преследователь собирается их допросить, и я опасаюсь, все обернется бедой. Многие из его солдат разгневаны тем, что во время вторжения им запретили убивать. Они… легковозбудимы.
– Ты хотела сказать, жаждут насилия и крови.
– Да, Древняя. Семья ветробегуна была бы для нас полезным приобретением, госпожа. Если вы хотите найти его раньше Преследователя, то, возможно, обладание ими даст нам преимущество.
Лешви запела в ритме задумчивости:
– Ты милосердна, Венли. Не раскрывай это Стремление другим. Подожди здесь.
Лешви оттолкнулась и полетела вниз. Сделав петлю, она грациозно свернула в освещенный центральный коридор шестого этажа. Венли ждала, Тимбре встревоженно трепетала.
Прошел целый час, прежде чем Лешви наконец вернулась, взмыв вверх со стороны большого рынка на первом этаже.
– Что вы сделали? – спросила Венли.
– Я взяла семью ветробегуна под свою опеку. Мое положение дает мне власть над Преследователем.
– Вы ведь не причинили им вреда? – умоляюще спросила Венли.
Лешви уставилась на нее, и только через мгновение Венли поняла, что она ошиблась и использовала один из старых ритмов. Мольба была одним из ритмов Рошара, а не Вражды.
– Не причинила, – подтвердила Лешви. – Теперь, когда я сделала ход – и обнаружила свои намерения, – Преследователь их пальцем не тронет. По крайней мере, пока в башне не изменится расстановка сил. Я поместила семью в безопасное место и велела им не высовываться. Как ты и сказала, они могут быть нам полезны.
Венли запела в ритме подобострастия.
– Найди место, где мы сможем наблюдать за ними, а потом пошли мне записку. Я подумаю, есть ли способ использовать их, чтобы найти Благословенного Бурей, а пока распространю слух, что избавилась от заложников. Даже если Преследователь узнает правду, они должны быть в безопасности до поры до времени. Тем не менее я снова предупреждаю: не показывай другим свое сострадание к человекам. Это будет неправильно истолковано, особенно если учесть, что ты – дитя предателей.
– Да, Древняя.
– Иди, – сказала Лешви. – То, что я сделала сегодня, считаю одолжением тебе. Не забывай об этом.
Венли запела в ритме подобострастия и быстро ушла. Тимбре ободряюще трепыхнулась.
– Я фальшивая Сияющая, – сказала Венли. – Ты же знаешь.
Тимбре снова запульсировала. Возможно. Но сегодняшний день был шагом в правильном направлении.
54. Грядущее обернется пылью
Как все было бы просто, если бы пустосвет и буресвет уничтожали друг друга. Такой простой ответ.
Из «Ритма войны», с. 6– Дедушка, – спросил маленький Гавинор. – Мой папа пал смертью храбрых?
Далинар устроился на полу комнатушки, отложив в сторону деревянный меч, с помощью которого изображал охоту на большепанцирника. Был ли Адолин когда-нибудь таким маленьким?
Он твердо решил не упускать из жизни Гэва так много, как из жизни сыновей. Он хотел любить и лелеять этого угрюмого ребенка с темными волосами и ясными желтыми глазами.
– Он был очень храбрым, – сказал Далинар, жестом приглашая мальчика сесть к нему на колени. – Таким храбрым. Он пошел практически в одиночку в наш родной город, чтобы попытаться спасти его.
– Спасти меня, – тихо сказал Гэв. – Он умер из-за меня.
– Нет! – возразил Далинар. – Он умер из-за злых людей.
– Злых… как мама?
Вот буря. Бедное дитя.
– Твоя мать тоже была храброй. Она не делала этих ужасных вещей; это все враг, который завладел ее разумом. Ты понимаешь? Твоя мать любила тебя.
Гэв кивнул, серьезный не по годам. Ему нравилось играть в охоту на большепанцирника, хотя он и не смеялся во время нее, как другие дети. Даже в игре он находил повод хмуриться.
Далинар попытался возобновить притворную охоту, но разум мальчика, казалось, был затуманен мрачными мыслями. Еще через несколько минут Гэв пожаловался, что устал. Поэтому Далинар позволил няньке отвести его спать. Затем Далинар задержался в дверях, наблюдая, как она укладывает его в постель.
Какой пятилетний ребенок по доброй воле пойдет спать? Хотя Далинар не был самым усердным родителем, он помнил бесконечные жалобы Адолина и Ренарина в такие вечера, как этот, – они вечно настаивали, что уже достаточно взрослые, чтобы не ложиться так рано, и вовсе не устали. Вместо этого Гэв сжал свой маленький деревянный меч, с которым не расставался, и задремал.
Далинар вышел из домика, кивнув стражникам снаружи. Азирцы считали странным, что офицеры-алети привозят на войну семьи, но как еще дети могут научиться военному этикету?
Это был вечер после трюка Ясны с Рутаром, и Далинар провел большую часть дня – до посещения Гэва, – разговаривая через даль-перо с великими лордами и леди, сглаживая их опасения по поводу предстоящей казни. Он позаботился о том, чтобы законность действий Ясны не подвергалась сомнению. И он лично разговаривал с Релисом, сыном Рутара.
Молодой человек проиграл бой Адолину еще в военных лагерях, и теперь Далинара беспокоили его мотивы. Как оказалось, Релису не терпелось доказать, что он может быть преданным сторонником. Далинар позаботился о том, чтобы его отца отвезли в Азимир и дали там небольшой домик, где за ним можно было присматривать. Что бы там ни говорила Ясна, Далинар не допустит, чтобы бывший великий князь выпрашивал объедки.
Наконец – после сглаживания отношений с азирцами, которые совсем не оценили алетийский судебный поединок, – он почувствовал, что держит ситуацию под контролем. Задумавшись, он остановился посреди лагеря. Он почти забыл, что Ренарин рассказывал о вчерашнем приступе.
Далинар повернулся и зашагал через военный лагерь – клокочущее средоточие организованного хаоса. Бегали туда-сюда гонцы, в основном в узорчатых ливреях различных азирских письмоводительских орденов. Капитаны-алети приказывали своим солдатам таскать припасы или отмечать каменную поверхность линиями, указывающими направление.
С северо-запада змеилась вереница повозок – спасительная нить, ведущая к населенным землям и плодородным холмам, не тронутым войной. Опасаясь, что этот лагерь уже стал большой мишенью, Далинар разместил большинство духозаклинателей в Азимире.
Пейзаж отличался от привычного. Больше деревьев, меньше травы, и странные поля кустарников со спутанными ветвями, похожими на огромные колтуны. И все же он видел в этой деревне кое-что очень знакомое. Кусок ткани, застрявший в затвердевшем креме у дороги. Сгоревшие здания – сожженные то ли из садистской забавы, то ли для того, чтобы лишить коек и буревых ставней армию, которая надвигалась следом. Пожары поглотили дома, в которых оставалось слишком много вещей.
Инженеры продолжали укреплять восточную буревую стену, где естественный бурелом создавал расселину. Обычно этот процесс занимал недели. Теперь осколочники вырезали каменные блоки, которые ветробегуны делали достаточно легкими, чтобы без труда задвигать на место. За работой надзирали вездесущие азирские чиновники.