ЧЕЛОВЕК. Напечатают вашу книгу в 1860—1861 годах. Отдельные главы напечатают в журнале «Русский мир», затем в журнале «Время». В январе 1862 года в типографии Праца выйдет первая часть романа. Позже вы заключите договор с Базуновым на издание обеих частей. Денег получите почти три тыщи.
ФМ. Твои бы слова Его Императорскому Величеству в уши. Положим, что ещё год не позволят печатать? Но я, при первой перемене судьбы, напишу к дяде, попрошу у него 1000 рублей серебром для начала на новом поприще, не говоря о браке. Я уверен, что даст. Ну, неужели не проживем на этом год? А там дела уладятся. Наконец, я могу напечатать incognito и всё-таки взять денежек.
ПП. Деньги они всегда деньги. Один серебреный рубль времён правления Александра II, в 2021 году стоит на антикварном рынке 25000 рублей. Серебряный рубль – монета и денежная единица Российской империи, чеканилась с 1704 года, имела хождение по 1897 год. В период с 1769 по 1840 год серебряный рубль оставался вспомогательной денежной единицей и имел рыночный курс обмена с ассигнационным рублем. В 1897 году серебряный рубль прекратил существование, был издан указ об эмиссионных операциях Госбанка, получившего право выпуска банкнот, обеспеченных золотом. В 1843 году за рубль серебром можно было получить 3,5 рубля ассигнациями.
ФМ. Я спрашиваю себя: «Чем же будешь ты жить?» – ибо, конечно, жалованья недостаточно для двух. Моя жена многого не потребует; она со взглядом здравым на жизнь. Она была в несчастии, она переносила его гордо и терпеливо; по крайней мере, она не мотовка, будь уверен, а, напротив, хозяйка превосходная, если не жить в Петербурге и в Москве, то мне вполне достаточно 600 рублей серебром в год. Где же я их возьму? Я надеюсь на бога и на царя. Я надеюсь, твердо, что мне позволят и скоро быть понятым, – писать и печатать. Подожди, друг мой, ещё услышишь обо мне и хорошо услышишь. У меня уже теперь есть написанное, и если позволят напечатать, то будет, по крайней мере, на 1000 рублей серебром. Теперь труд давно уже вознаграждается. Себя же я насиловать не буду, как прежде, не буду срамить себя, и писать мерзости, через силу, для доставления статей в срок, по контрактам. Эта работа всегда убивала во мне все силы, и никогда я не мог написать ничего дельного. Но теперь дело другое. Материалов у меня бездна. Мысли мои прояснели и установились. То, что я напишу, уже, конечно, не откажутся напечатать в журналах, а, напротив, примут с радостью. Я это знаю наверно. Конечно, я могу заработать без труда большого несравненно более шестисот рублей в год. Но я кладу только 600 на свои потребности и буду иметь их. Если же это не удастся, то в Сибири такая нужда в людях честных и что-нибудь знающих, что им дают места с огромными жалованиями. И я знаю, наверно, что мне не откажут, а, напротив, примут меня с радостью. Одним словом, я не пропаду. Но покамест, пока служу, по крайней мере, на этот год, надо чем жить. Рассчитав всё, ибо надо завести и квартиру, и какую-нибудь мебель, и одеться мне и ей, и заплатить за свадьбу, на всё это надо мне 600 рублей серебром. Один из моих знакомых, человек, с которым я сошёлся по-дружески, богатый и добрый. Я просил у него взаймы, не скрывая от него моих обстоятельств, надежд и прямо объявив, что могу заплатить ему только через год. Но этот долг надобно отдать. Это священный долг. И потому я намерен обратиться к дядюшке, написать ему письмо, изложить всё без утайки и попросить у него 600 рублей серебром. Может быть, и даст – и тогда я спасён. Если даст дядюшка, то да будет он благословен! Он меня спасёт от беды, ибо тяжко иметь на плечах долг в 600 рублей серебром. Если же не даст – его воля! Он так много сделал для нас, он до такой степени заменил нам своими благодеяниями отца, что мне грешно было бы роптать на него.
ЧЕЛОВЕК. Обедать изволите идти. (Поёт). Но не долог срок на земле певцу, все бессмертные в небесах.
ПП. А это откуда? Рязань певучая.
ФМ. Это из «Руслана и Людмилы». Премьера была за 20 дней до моего ареста в 49-м году.
ПП. Подавай одеваться.
ФМ. Надобно обязательно мармеладу купить.
ПП. Мы отправляемся гулять и обедать, а человек мой сходит за мармеладом.
Вторая локация
На улице мороз и тихо. Яркое солнце бледным пятном пробивается через дым, который стоит сплошным туманом, как английский смог над Пекином в 2021 году. Дымят заводские трубы, топят печи в домах. Дым стелется в речную ложбину Барнаулки. На Сенной площади стоят крестьяне, лошади покрыты попонами, и над ними вьется пар. Пётр Петрович и Фёдор Михайлович перешли речку по льду, прошли два квартала, и вышли на угол Соборной площади. Пётр Петрович и Фёдор Михайлович тепло одеты, Пётр Петрович в зимнем пальто и меховой шапке, Фёдор Михайлович в новой шинели прапорщика и модном башлыке поверх кивера. Полусаблю он оставил в квартире. В доме остался Человек, он смотрит в замёрзшее окно, и приглядывает за редкими прохожими. В руках у него полусабля. Он грустит. И вдруг ему показалось, что, мимо окон крадучись, прошёл пехотный офицер. Человек перекрестился.
ЧЕЛОВЕК. Надо её почистить. Жениться едет благородие. Вообще-то, из-за простоты, удобства и эстетичности такая сабля была принята на вооружение для нижних чинов пехоты и пешей артиллерии. Это пехотный тесак образца 1807 года, позже его заменили образцом 1817 года, а в 1855 году окончательно сняли с вооружения. Ох, пока это докатится до Сибири, ещё двести лет пройдёт.
Пётр Петрович и Фёдор Михайлович остановились у ограды, теперь это городской парк, и смотрят на Соборную площадь. В центре площади стоит небольшая новогодняя елка, крестьянские розвальни и редкие санки чиновников проезжают по площади. Из храма вышли несколько пузатых священников с иконами и хоругвями.
ПП. Эта парадная шинель нового образца вам к лицу. Врангель рассказывал, что когда вас первый раз вызвал, вы были в солдатской серой шинели, с красным стоячим воротником и красными же погонами.
ФМ. Очень памятный момент. Я не знал, почему меня вызывают, и, войдя к нему, был крайне сдержан. Я был угрюм, с болезненно-бледным лицом, покрытым веснушками. Светло-русые волосы были коротко острижены. Я пристально оглядывал его, казалось, я старался заглянуть ему в душу, – что мол это за человек? Я признался Врангелю впоследствии, что был очень озабочен, когда мне сказали, что меня зовет господин стряпчий уголовных дел. А вы бы что подумали? Но когда он извинился, что не сам первый пришёл ко мне передать мне письма, посылки и поклоны, мы сердечно разговорились с ним, я сразу изменился, повеселел и стал доверчив. Часто после я говорил ему, что, заходя в этот вечер к себе домой, я инстинктивно почуял, что в нём найду искреннего друга.
ПП. Фёдор Михайлович, обратите внимание, перед нами главная городская площадь. Называется она Соборная. Потом её назовут площадью Свободы.
ФМ. Как много вы себе позволяете, Пётр Петрович, и не боитесь?
ПП. А что мне могут сделать, я же бюст в сквере рядом с университетом. Эта, старейшая в Барнауле площадь между улицами Ползунова, Пушкина и Социалистическим проспектом, появилась в 1750-х годах. В 1749 году был построен храм Святых Первоверховных апостолов Петра и Павла. Собор имел отдельно стоящую 22-метровую колокольню под шпилем с праздничными воротами. Это была главная церковь Колывано-Воскресенского горного округа. Стройный силуэт подчёркивал основную композиционную ось при небольших размерах города и исключительно одноэтажной застройке Барнаула конца XVIII века. Собор представлял типичную, для европейской культовой архитектуры, трехнефную базилику с чётко просматриваемым крестом. До 1772 года у Петропавловского собора действовало православное кладбище, на котором был похоронен изобретатель Иван Ползунов. Ему, дорогой Фёдор Михайлович, не только бюст на углу поставили, а целый памятник напротив технического университета.
ФМ. Вы так много знаете про этот город, а я только проездом бываю.
ПП. Я же учёный. К началу XX века на площади располагались церковная школа, казначейство, Главное управление Алтайского округа, казармы, кинотеатр, женская гимназия и богадельня. Здесь же регулярно организовывался масляной базар. В 1917 году Соборная площадь была переименована в площадь Свободы. В течение первой половины XX века здесь проходили наиболее важные городские события. В 1960-1980-х годах на её территории устраивались народные гулянья и проводились праздники – встреча Нового года, проводы зимы. А в 1935 году Петропавловский собор был разрушен.
ФМ. Красивое название площадь Свободы! Свобода, возможность заниматься литературой дали бы мне более денег.
ПП. В 1953 году в угловой части сквера на площади Свободы установлен бронзовый бюст дважды Герою Советского Союза Плотникову. Бюст возвышается на трёхметровом гранитном постаменте, украшенном рельефным изображением дубовой ветви, скульптор Терзибашьян. Также на площади установлен бюст Ползунову. Об нем я уже сказал.
ФМ. Хорошо, что герои народом не забыты. Памятники ставят.
ПП. И улицы их именами называют, Фёдор Михайлович. Странно всё с народной памятью. Они в 2010 году на месте Петропавловского собора установят бронзовый монумент высотой 4,5 метра, памятник жертвам политических репрессий. Скульптор Прокопий Щетинин.
ФМ. Близко мне всё это, страшно и понятно.
ПП. Храм хотят восстановить.
ФМ. А памятник жертвам куда же, позвольте узнать?
ПП. Отодвинут в сторону и оставят тут же в сквере.
ФМ. Гуманно, по-божески.
ПП. Пишут в газетах, что в 2018 году в Алтайской митрополии собрали «круглый стол», участники которого единодушно высказались за то, что нужно восстанавливать Петропавловский собор. Историки и краеведы отметили, что рядом с ним было кладбище, на котором похоронен Ползунов и первый главный командир Колывано-Воскресенских заводов Андреас Беэр, поэтому надо бережно к этому относиться.
ФМ. Кладбище скорбное место.
ПП. А там дальше по улице видите дом? Это тюрьма. Говорят, там есть подземный ход. Это одна из тайн города. Люди любят тайны. В Барнауле несколько страшных тайн, про жену одного губернатора, даму в голубом, про коллекцию начальника завода и про то куда исчез Анатолий Банных.
ФМ. У меня теперь нет тайн.
Из-за угла торопливо вышел Человек. Он в шубе, такие стали популярны, когда научились красить овчину, а случилось это в 1868 году, после создания красителя для обработки овчин по методу Гуляева, такие шубы будут долго называть «барнаулкой».
ЧЕЛОВЕК. Барин, барин, погодите.
ПП. Что случилось?
ЧЕЛОВЕК. Нету мармеладу. Все лавки обошёл. А вы об чем рассказываете? Про вас, господин прапорщик, все знают. В газетах же писали, что военный суд находит подсудимого виновным в том, что он, получив из Москвы от дворянина Плещеева копию с преступного письма литератора Белинского, читал это письмо в собраниях: сначала у подсудимого Дурова, потом у подсудимого Петрашевского, и, наконец, передал его для списания копий подсудимому Момбелли, был у подсудимого Спешнева во время чтения возмутительного сочинения поручика Григорьева под названием «Солдатская беседа». А потому военный суд приговорил вас, отставного инженер-поручика, за недонесение о распространении преступного, о религии и правительстве письма литератора Белинского и злоумышленного сочинения поручика Григорьева, лишить на основании Свода военных постановлений ч. V, кн. 1, ст. 142, 144, 169, 170, 172, 174, 176, 177 и 178, чинов, всех прав состояния и подвергнуть смертной казни расстрелянием.
ПП. Согласитесь, Фёдор Михайлович редкий человек.
ФМ. И память точная. Ужасный он у вас, что там с мармеладом, говорит?
ЧЕЛОВЕК. Врут, что промёрз, пока везли из Парижу, холода-то стоят какие. А может купец, цену набивает.
ПП. Ну-ну.
ФМ. Надо найти.
Человек встал, как вкопанный, развел руками и промолчал, хлопая своими рязанскими глазами.
ПП. Так вот, Фёдор Михайлович, потом на месте тюрьмы будет филармония, но сначала будет народный дом, иногда его называли публичным, но не в том смысле. Здание будет построено в 1898—1900 годах по инициативе общественного деятеля Штильке, при содействии начальника Алтайского округа Болдырева. Кабинет Её императорского величества бесплатно передал Обществу попечения о начальном образовании в Барнауле Аптекарский сад и сгоревшее здание тюрьмы, на фундаменте которой начали строительство.
ФМ. Сгорела, значит, тюрьма? Россия встанет ото сна. И на фундаменте её воздвиг народ потешный двор.
ЧЕЛОВЕК. Сгорела к чертям. Простите великодушно, барин. (Поёт). Долго я тяжкие цепи влачил, долго бродил я в горах Акатуя. Старый товарищ бежать пособил, ожил я, волю почуя.
ПП. Я просил тебя – неизвестных пока песен не пой.
ЧЕЛОВЕК. Её напишут в следующем году. Щас спою. (Поёт).
Голуби летят над нашей зоной,
Голубям нигде преграды нет,
Как бы мне хотелось с голубями
На родную землю улететь.
Но забор высокий не пускает
И колючек в несколько рядов,
Часовые с вышек наблюдают,
И собаки рвутся с поводов.
Что мне с мармеладом делать?
ФМ. Очень народная песня. Каторжная. У нас в Омске её не пели. Мармелад очень нужен, помоги, добрый человек, ещё спросите, у всех ли нету? Продолжайте, Пётр Петрович, весьма интересно.
ПП. Пройди по всем лавкам, без мармеладу не возвращайся. Фёдор Михайлович желает невесте преподнести. Ступай уже. Так вот. По просьбе Болдырева петербургский архитектор Ропет бесплатно выполнил проект здания в псевдорусском стиле. Деньги на строительство здания собирались за счёт пожертвований. К началу работ накопилось 28 тысяч рублей, в том числе субсидия Министерства финансов – 10 тысяч, пожертвования иркутского купца Сибирякова – 5 тысяч, барнаульского купца Сухова – 2 тысячи, бийского купца Морозова – 2 тысячи, главного управления Алтайского округа – 900 рублей. Городская дума выделила кирпич, лес и другие строительные материалы на сумму 4,5 тысячи.
ФМ. Не дорого.
ПП. Как раз из-за экономии замысел архитектора Ропета был воплощён не полностью. Обратите внимание, что фасад здания решён в русском стиле, декорирован кокошниками, мелкими витыми колонками, наличниками и другими мотивами, заимствованными в архитектуре Руси XVII века. Строительство велось без авторского надзора, с отклонениями от проекта. Сложенное из красного кирпича, оно выбивалось из строгой, в духе классицизма, застройки Петропавловской улицы. Торжественное открытие Народного дома состоялось 17 декабря 1900 года. Он достаточно быстро стал основным центром культуры в городе. Тут даже театр драмы был.
Пересекая площадь, размахивая руками, как весёлые итальянцы, к героям нашей экскурсии шли два почтенных гражданина. Одеты они были в форменные шинели горных офицеров. Они не обращали внимания на редких извозчиков, а один ломовой засмотрелся на собор, долго крестился и кланялся, и не заметил господ офицеров. Тётка, которая торговала на углу беляшами, заорала, как проклятая, из которой изгоняют дьявола. Ломовой натянул вожжи, офицеры отскочили в сторону, извозчик опять перекрестился три раза и плюнул через левое плечо. Господа остановились, крестьянин слез с возка, и, опустив голову, стал выслушивать всё, что ему говорили офицеры. Со старых тополей, громко каркнув, взлетели вороны и тучей закружились над аптекарским садом.
ПП. Вы же знакомы с братьями Самойловыми?
ФМ. Я помню этих приятных господ. Сергей Васильевич помощник управляющего Локтевского сереброплавильного завода, а его младший брат Иван Васильевич – пристав надворных работ. Они артисты-любители.