В ярко-голубых глазах Вали появилось веселье. Он улыбнулся.
– Ничего. Я рад пообедать в обществе таких приятных дам.
Мы сели напротив него. Но прежде, чем кто-то успел притронуться к еде, Марго, открыв свою сумку, извлекла из неё целлофановый пакет, в котором оказался пластиковый контейнер.
– Угощайтесь, если кто-то захочет, – распаковав его и поставив в центр на стол, весело и располагающе сказала она. – К вам это тоже относится, – Марго подмигнула Вале. Тот с вежливой улыбкой кивнул в ответ.
Валентин был худого, но крепкого телосложения; всегда гладко выбрит и коротко подстрижен. Его выступающий вперёд подбородок был чересчур крупным, нос – длинным, а кожа – слишком светлой для брюнета, из-за чего цвета его глаз и волос казались особенно насыщенными. В прошлом году, в конце июня, он отметил тридцатилетие – и его следующий день рождения был не за горами. Работал Валя в НИИ уже три года и успел дослужиться до старшего лаборанта. Этот молодой человек отличался замечательным воспитанием: всегда и со всеми оставался спокойным, вежливым и учтивым. Но притом являлся классическим интровертом: больше всего на свете любящий биохимию и свои опыты он целиком погружался в науку и растворялся в ней, забывая о реальном мире и настоящих людях. Валя мог начать или поддержать общение, но только по необходимости, по делу, либо из чувства такта. На большее сближение он ни с кем не шёл. Впрочем, здесь, среди учёных, подобные ему люди не были такой уж редкостью. О жизни Вали вне стен НИИ, соответственно, почти ничего не известно – лишь тот факт, что он проживает с матерью где-то рядом с Воробьевыми горами.
– Как у вас… дела? – осторожно спросила я Валю, втыкая вилку в горбушу.
Тот пожал плечами.
– Вроде нормально. Работаем потихоньку.
Несмотря на светский тон, за столом в сгустившемся между нами воздухе буквально кожей ощущалась тягость от невысказанного вслух, но незримо присутствующего отголоска несчастья.
Мы оба понимали, о чём идёт речь, и оба не решались упомянуть это прямо, боясь тревожить друг друга. Боясь, что от этого свет и безмятежность дня окажется всего лишь иллюзией.
Я знала, что Валю допрашивали в полиции, как свидетеля – последнего, кто видел Котова живым. И знала о существовании вероятности, что из свидетеля Валя легко мог превратиться в подозреваемого.
Если этого уже не произошло.
Напротив меня Валя молча доедал суп-лапшу.
Машинально кладя себе в рот кусочки блюда, я наблюдала, как по мере каждого взмаха ложки убывает жидкость в его тарелке. Вот её уже совсем не осталось. Звяканье ложки о пустое дно – и чаша отодвигается в сторону, уступая место блюдцу, наполненному рисом с мясом и овощами.
Я перевела взгляд на лицо Вали. Его жевательные мышцы ритмично работали, глаза следили за вилкой, с помощью которой он периодически клал себе в рот еду. Слишком сосредоточенный взгляд для человека, который наслаждается любимой пищей. Под глазами залегли тени. Между бровей заметна была глубокая морщина.
Марго слева от меня иногда принималась что-то говорить. Хмыкая и кивая в ответ, я, не вслушиваясь, продолжала думать, глядя то на Валю, то в собственную тарелку. Рыбу с гарниром я уже доела, однако вкус как этого блюда, так и другого – салата, никак не мог отвлечь меня от собственных терзаний.
Валя наверняка страдает. Переживает и за коллегу, и из-за того, что некоторые размышляют о его причастности. Что, если кто-то ему уже открыто высказывал свои подозрения? Или того хуже – это произошло в полиции? Может, все его сторонятся? А ведь у него даже нет друзей, чтобы с кем-нибудь поделиться. Его некому поддержать, некому выслушать. Насколько близкие отношения у Валентина с мамой? Может ли он открыть душу родительнице? А если она больна и Валя предпочитает не беспокоить её своими проблемами?
Мне хотелось помочь ему. Сказать, что я всегда готова его выслушать. Заверить, что всё будет хорошо, что всё обязательно выяснится и разрешится.
Но я не знала, как начать с ним этот разговор, и стоит ли вообще.
Никогда я ещё не была в такой ситуации.
– Екатерина Семёновна… Простите, но мне кажется… У вас всё в порядке? – Валя участливо и обеспокоено посмотрел на меня.
– Что? Ах, да, – поспешно заверила я, заправляя за ухо выбившуюся прядь волос. – Просто задумалась…
Собственно, почему бы и не сейчас?
– О Котове.
И тут же пожалела о своих словах. Наверное, его уже с этим достали. Сейчас подумает, что я ещё одна любопытная, которая хочет расспросить, как именно он пропал – а потом сделать свои выводы, которые будут, возможно, не в его пользу. А ведь в моих планах вовсе нет желания кидать в Валю очередной камень.
Валентин нахмурился, отчего морщинка между его бровями прочертилась ещё сильнее.
– Валя, прости. Тебя, наверное, с этой темой уже достали. Я не собиралась расспрашивать тебя насчёт Котова. Просто… я беспокоюсь за него. Как и ты. Он был очень хорошим человеком, и мне бы хотелось, чтобы всё это оказалось недоразумением и он нашёлся живым и невредимым. Я думаю, многие этого хотят и ждут. Антон вот… с тех пор, как Эдик пропал, всё время ищет новости о нём. Несколько раз в день. Ничего не пропускает. И я тоже…
Я замолчала. Сказать что-то вроде «мы не подозреваем тебя» было не в моих силах – как ни крути, просто так эта фраза казалась слишком неподобающей. Даже если с моей стороны это было бы искренним.
Валя грустно улыбнулся.
– Всё в порядке, Екатерина Семёновна. Вы правы. Нам его не хватает. Будем вместе надеяться на лучшее.
В этом весь Валя. Беззлобный, не обидчивый, тактичный. Никогда не скажет лишнего и не покажет, если кто-то причинил ему неудобство.
– У нас в отделе сотрудник пропал без вести, – пояснила я недоумевающей, но не менее тактичной и ни разу не перебившей нас Марго. – У них, в лаборатории биохимии. Три недели назад.
– О… Это печально. Ужасно, наверное, – она опустила глаза.
– Да… Пока не нашли.
Поговорив ещё немного о Котове, мы покончили с обедом и принялись за чай с десертом. Я наблюдала, как Валя не спеша ест пирожок. У меня было ощущение, что Валя специально медлил с едой, чтобы получить повод остаться с нами подольше.
Точнее – со мной.
Мне стало неуютно. К теории о том, что я могу ему нравиться в романтическом плане, я старалась серьёзно не относиться, да и вообще об этом не думать. Тем более проверять эту теорию путём эксперимента, у которого даже не было цели. Даже если предположить, что всё правда – Валя ведь не дурак и сам должен понимать, что это ни к чему не приведёт.
Марго уже вовсю говорила с ним на различные нейтральные темы. Время от времени она смеялась, и Валя сам с ней неподдельно хихикал. Да, Марго способна растормошить кого угодно. Наверное, Валя нужна именно такая подруга – с ней он не будет чувствовать себя потерянным.
– Однако! Уже без пятнадцати два. Где, чёрт возьми, Тим? – воскликнула Марго, посмотрев на настенные часы. – Ох, не потерялся бы ещё этот дуралей!
– Нет, на него это не похоже. Он везде сориентируется, где бы ни оказался. Без мыла в задницу залезет, ты же его знаешь. Скорей всего, он ещё занят. Или… изучает местные достопримечательности.
В голове тут же возникла картина, как Тим в холле главного корпуса дотошно изучает гравюры с надписями на латыни и огромную статую филина на пьедестале, приставая ко всем с вопросами, как давно она здесь, как часто об неё запинаются и насколько некультурные термины употребляют в таких случаях местные светила науки.
– Думаю, с ним всё в порядке, – я быстро спрятала улыбку. – Но на всякий случай могу пойти его поискать. А то представь, сколько нам придётся доедать, – я кивком указала на нетронутые тарелки с едой на подносе Марго.
– Да, всю неделю из спортзала придётся не вылезать. Хоть в контейнеры перекладывай. И зачем только суп я взяла?
Мы понимали: если Тима действительно задержало любопытство, это не могло случиться надолго – в плане обещаний он был надёжен. Более вероятно, что ему дали срочную дополнительную работу.
– Сейчас я ему позвоню, – Марго вынула телефон.
Я, вставшая вместе с ней из-за стола, хотела было добавить, что Тим, возможно, и сам вскоре напишет о причине долгой задержки, но, едва открыв рот, увидела, как друг собственной персоной подходит к нашему столу. Вид у Тима был усталый, но довольный. Сегодня на нём были комбинезон на лямках и чёрная футболка. Судя по влажным каплям на лице и прилипшим ко лбу кудрям, он буквально только что умылся. Его щёки и лоб полыхали здоровым румянцем.
– Вот вы где, – кивнув нам обеим, Тим приосанился и посмотрел на Валю: – Разрешите к вам присоединиться?
Плюхнувшись после получения согласия на соседний стул, он заявил:
– Прошу простить за опоздание. Всё из-за, мать его, биохимического анализатора. Только в иммунологии работу всю выполнил, как оказалось, у них ещё и он не запускается после замены системной жидкости, которую накануне меняли.
– Дай угадаю. Сработала система контроля утечки? – Марго хитро улыбнулась.
– Она самая. Капля попала на датчик перелива.
– Так ведь это быстро решаемо!
–Ага. Но лаборант оказалась слишком болтливой и любопытной. Ух, ведьма! Спрашивала, как это произошло, какой механизм, как этого избежать, а потом ещё начала уговаривать посмотреть другие анализаторы. Короче, я как от неё избавился, – сразу к вам. Ну ещё немного на бюсты памятников засмотрелся в переходе. Точнее, читал их биографии с достижениями. Кстати, «ледяная анатомия» Пирогова – интересная штука! А там ещё рядом с ними музей медицинских инструментов. Вообще, знаете,тут удивительно! Как в мавзолее или музее. Даже круче. Тут всюду дух науки и интеллекта! Всё это место пропитано знаниями и умом!
– Ешь уже, умом, – Марго пододвинула к мужу поднос с едой, предварительно убрав с него свои пустые тарелки.
Тот с аппетитом накинулся на предложенный обед.
– Словом, тут всё завораживает. А сколько мы ещё тут не видели! – Тим откусил кусок хлеба и ещё раз оглядел поднос. – А что, пончиков сегодня нет? Жаль.
– Милый, кстати, познакомься. Этот симпатичный парень слева от тебя сегодня любезно согласился составить нам компанию, чему мы очень рады. Его зовут Валентин, и он лаборант в биохимии.
– Можно просто Валя, – пробормотал тот, глядя на Марго с явным расположением. – Признаюсь, я не люблю официальности. И… можно на «ты».
– Тогда хорошо, что ты встретил именно нас! Мы как раз те чуваки, кто тоже их не любит, – подруга помахала ему рукой. – А это, кстати, мой муж, Тим. Такой же инженер, как и я. Почти такой же, – с нажимом произнеся первое слово, Марго перевела взгляд на своего мужа, ожидая реакции, но он, не обращая внимания, увлечённо поглощал борщ, одновременно расправляясь с хлебом.
– А ещё он очень любит поесть, – иронично покачав головой, констатировала Маргарита.
Я рассмеялась.
– О, пирожки, – в подтверждение слов жены заметил Тим контейнер на середине стола. – С чем сегодня? Надеюсь, ты больше не покупала ту дерьмовую начинку возле нашего дома?
– Нет, нет, дорогой. Не повторяю прошлых ошибок. Всё только своё.
– Тогда отлично. Да, Валентин, рад знакомству. Не мог сразу ответить – интенсивно жевал. Рот был забит. Но сейчас всё в порядке, – он протянул Вале руку, и тот её пожал. Другой рукой Тим тут же положил перед ним один из пирожков.
– Кажется, этот с брусникой. Как раз к чаю. Ешь, не стесняйся.
– Он уже съел два с капустой, – гордо похвасталась Марго.
– Спасибо, они очень вкусные, – похвалил её выпечку Валя, отпивая глоток из стакана.
– Так, Валя. А я смотрю, у тебя чай почти закончится. Кать, у тебя тоже! Пойду-ка я вам налью ещё, да и себе заодно.
Собрав наши стаканы, Марго бодро встала со своего места. Наклонившись к Тиму, она порывисто чмокнула его в щёку, после чего удалилась.
– Какая же в этих джинсах у неё классная… кхм, я ем, – увидев, как я корчу гримасы и отчаянно махаю руками, показывая на Валю, Тим вовремя осекся и вместо продолжения фразы зачерпнул ещё ложку картофельное пюре.
Я выдохнула. Позор на этот раз отменяется. Хоть Тим и говорил это, понизив голос, Валя бы мог услышать.Тот продолжал пить чай и делать вид, что ничего не случилось, но всё-таки мне показалось, что глаза его улыбались.
Чтоб не расхохотаться, я сделала глубокий вдох, и принялась допивать из трубочки остатки апельсинового сока в коробке.
– Вот, это вам, – Марго, вернувшись, поставила в центр стола два дымящихся стакана. – Сейчас за своим схожу.
– Стой, не поворачивайся! Дай я хотя бы зажмурюсь. А то во второй раз по мне всё будет заметно. Я же из-за стола так не встану, – сказал Тим.
Смысл дошёл до меня сразу. От смеха я тут же подавилась соком и принялась кашлять.
Марго принялась хлопать меня по спине.
– Валя, не обращай на него внимания. У него иногда просто рот не закрывается, – услышала я сквозь приступы собственного кашля голос подруги.
– А у кого-то, когда надо… (шик, а следом – смешливый хрюк). Да, Валя. Мне определённо не хватает интеллигентности. Но, работая в таком месте, я её со временем приобрету.
– Ха-ха! Очень смешная шутка. Тридцать восемь лет, а ума нет. Горбатого только могила исправит!
– За годы с тобой его значительно прибавилось. Помнишь, я и с травой завязал!
– Опять твои подкаты.
– Крошка, ты когда злишься, такая… офигенная. Катюша, как ты там?
– Вот ведь идиот. Ты почти отправил её на тот свет, а теперь спрашиваешь!
– Да брось. От моих шуток ещё никто не умирал!
Не слушая дальше, что они говорят, я взяла первый попавшийся стакан и осторожно отпила из него. Горячий напиток пролился в горло раскалённой смолой.
– Ох, ничего себе…
Сквозь заложившую уши вату я услышала пиликанье телефона, а следом – звук зуммера. Айфон.
Я автоматически застыла. Нет, это не мой. Да и вообще, мой сейчас в ремонте, а пока я пользуюсь одолженным мне Тимом «Нокиа», у которого другой звук.
Кашлянув ещё пару раз, я вдруг обнаружила вокруг себя тишину. Вытерев застилающие глаза слезы, я увидела, что Марго и Тим, забыв про свою увлекательную беседу, сгрудились за спиной у Вали. Все трое завороженно смотрели на экран его телефона, который тот держал перед собой длинными, тонкими пальцами.
– Эй, вы чего? – спросила я.
Никто не ответил. Они определённо что-то читали: глаза их тревожно скользили то в левую, то в правую сторону от дисплея.
Наконец Валя оторвался от чтения и посмотрел на меня. Лицо его – как, впрочем, и у моих друзей за его спиной, – было серьёзным.
– Котов нашёлся, – объявил он. – Его обнаружили мёртвым в заброшенной хижине в Терехово.
Глава 7
– Зачем он сделал это? – недоуменно протянул Антон.
Дело было в шесть часов вечера перед входом в корпус отдела физиологии и биохимии. Мы с Антоном только что закончили обсуждать смерть Эдика Котова с Гаврилюком и с заведующим лабораторией биохимического анализа, Цихом Андреем Петровичем, и теперь стояли одни. Вокруг нас всюду толпились сотрудники: несмотря на время (почти все в НИИ работают до шести вечера), они вовсе не торопились разъезжаться по домам. По большей части здесь собрались женщины: охая, поправляя свои причёски и белые халаты, они передавали друг другу новость: младший лаборант биохимии сегодня в обед был найден погибшим в старом доме умирающей московской деревни. В глухомани без цивилизации, с видом на «Москву-сити». Именно это место выбрал бедный парень для того, чтобы свести счёты с жизнью.
– Не знаю… – ответила я, наблюдая, как ветерок покачивает листья растущей у крыльца молодой берёзы. Отблески вечернего солнца на окне падали на дерево так, что по нему перебегали золотые блики. – Ты помнишь, как в последний раз мы видели его незадолго до пропажи? Кажется, это было до майских праздников, в пятницу. Разве он выглядел подавленным или каким-то ещё? Лично я ничего не заметила, а ты?