– Очень необычные вещицы, особенно кристалл. Чувствую, придётся потрудиться, – глубокомысленно изрёк Майкл. – Сам понимаешь, никаких гарантий дать не могу, но сделаю всё от меня зависящее. С кристаллом постараюсь разобраться поскорее, недели две, думаю, мне хватит, чтобы собрать наиболее полную информацию, а вот с расшифровкой надписей на пластине сроки затрудняюсь даже примерно назвать, тут всё исключительно от возможностей и настроения батюшки зависит… Короче, как только будут конкретные результаты, так сразу же поставлю тебя в известность.
– Ну, будем надеяться на лучший исход, – я наполнил наши рюмки и сел за стол. – Предлагаю перейти к неофициальной части встречи, а то у меня такое ощущение, что мы лет сто уже не выпивали в домашней обстановке!
– Поддерживаю предложение и с удовольствием пью за здоровье присутствующих! – ответил Майкл. Мы чокнулись, выпили; Майкл встал из-за стола и направился на кухню. – Один момент, сейчас проверю готовность супа и вернусь…
…Сначала Майкл с упоением рассказывал о слётах клубов студенческой песни, в одном из которых он состоял на протяжении пяти лет. Затем его повествование плавно переключилось на девушку Киру, за которой он пытался безуспешно ухаживать в студенческие годы. Оказалось, что Кира – Мишина любовь из 80-х, о которой тот на пятом курсе мне все уши прожужжал, – не дожила до наших дней, о чём я до настоящего времени пребывал в полном неведении…
Вот история, рассказанная захмелевшим Майклом про то, как Кира осталась вечно молодой ничьей невестой в умирающем СССР.
– Дело было так, – начал своё повествование Майкл. – В июле 1989 года собралась наша компания из четырёх человек отпраздновать окончание обучения в вузах. Представлял наш ракетный колледж лишь я один, Дима и Андрей являлись выпускниками МАИ, Кира закончила Первый медицинский, а связывал нас межвузовский КСП, где мы все и познакомились.
– Ну и вот, значит, – продолжил Майкл, – после получения дипломов решили мы в ближайшие выходные собраться у Андрея Львова на даче, но так случилось, что в означенное время мои планы поменялись: отец с осложнением попал в больницу, двое суток подряд мы с матерью поочерёдно осуществляли за ним уход, пока его состояние не улучшилось… Интересно, если б я тогда всё-таки ко Львову в гости поехал, изменило бы это Кирину судьбу? Но что теперь об этом рассуждать… Как известно, история не терпит сослагательного наклонения…
Утром 8 июля 1989 года мои друзья закупили еды, водки и вина с запасом, доехали на электричке до Александрова, а спустя полчаса уже подъезжали на попутной машине к Андрюшиной даче…
Компания веселилась от души. Вспоминали истории из былой студенческой жизни, пели под гитару бардовские песни, старинные романсы, много пили, пока не ужрались в дрова. Ближе к вечеру наступил черёд развлечений на свежем воздухе.
Надо тебе заметить, что у Андрея имелся вполне рабочий пистолет «Вальтер» образца 1929 года, который ещё его дед Василий Георгиевич привёз с войны и припрятал на чердаке своей дачи во Владимирской области, которая перешла после смерти деда по наследству отцу Андрея. А пистолет случайно был там обнаружен Андреем в очередной его приезд на майские праздники. Он расчищал чердак от ненужных вещей, ну и случайно наткнулся на тайник. Про «Вальтер» никогда никому не болтал, сдавать в милицию или топить в реке не собирался вполне резонно полагая, что пистолет может пригодиться для самообороны в грядущие смутные времена, когда множатся преступные группировки, разгораются межнациональные конфликты по всей стране, законность и порядок на глазах перерождаются в беспредел…
Нередко мне приходилось наблюдать, как в определённом состоянии опьянения, в присутствии прекрасной дамы, отвечающей взаимностью объекту наблюдения, море ему становится по колено, инстинкт самосохранения засыпает крепким сном, и превращается неглупый и симпатичный с виду человек в безмозглого петушария… Короче говоря, предложил Андрюша в «Жестокий романс» поиграть в своеобразной постановке. Помнишь фильм такой из нашей юности с Никитой Михалковым, Ларисой Гузеевой и Андреем Мягковым в главных ролях? Так вот, всё общество с диким восторгом единогласно поддержало инициативу. Откопали ребята среди старых вещей в комоде шляпу, конструктивно напоминающую старинный цилиндр, – и пошло-поехало!
«А давайте-ка я на Ваш цилиндр, сударь, поставлю бутылку с красным вином-с и с пятнадцати шагов-с пулей-то её и разобью?»
«Помилуйте, господин Паратов, не сочтите за неуважение, но, право, я не знаю, насколько метко Вы стреляете…»
«Ах, оставьте, сударь, Ваши страхи; да как можно быть в нём неуверенным?!»
«Лариса Дмитриевна, Вы хорошо подумали? Вы готовы встать под пулю?!»
«Сергей Сергеевич, стреляйте!»
И то ли рука пьяного Андрея дрогнула, то ли ствол пистолета оказался чрезмерно изношенным, а может быть, порох в патронах со временем частично разложился, но только после выстрела бутылка вина упала в траву целой и невредимой, пуля попала Кире в голову, и девушка мёртвой рухнула на землю…
Кто-то из ближайших соседей став невольным свидетелем произошедшего, помчался в правление, где находился единственный телефонный аппарат на весь дачный посёлок, чтобы вызвать милицию. Приезда милиции дождался только Дима, который очень нескоро пришёл в себя от шока и выпитого в изрядном количестве алкоголя, а вот Андрей моментально протрезвел, сообразив, что теперь на своей дальнейшей судьбе можно поставить жирный крест, и ударился в бега, благо никто не преследовал его на тот момент. После «разбора полётов» объявили Андрюху в розыск, возбудили уголовное дело, но так, в итоге, его и не нашли ни через месяц, ни через год, короче, с тех пор мне о его судьбе ничего неизвестно. По уголовному делу Дима проходил в качестве свидетеля, а спасло его только то, что ударился Андрей в бега вместе с оружием, иначе, я почти уверен, повесили бы ствол на Димку…
«Так не доставайся же ты никому!» – такой вот самодеятельный «Жестокий романс» уходящего двадцатого века получился… Киру не вернёшь; давай её помянем, – Майкл поднял рюмку, глаза его слегка увлажнились. – Не чокаясь…
От Майкла я вернулся часов в одиннадцать вечера. Первым делом накормил ужином проголодавшуюся Мотю, которая уже поджидала меня у входной двери; после мы немного поиграли в мячик и в догонялки. В завершение прожитого дня, я жадно проглотил стакан холодного сока, принял контрастный душ и отправился спать.
Сначала мне снился сон про новогодние тусовки с совершенно незнакомыми, но приятными в общении людьми; затем приснился какой-то растрёпанный парень в испачканной мазутом светлой рубашке с пистолетом за поясом, запрыгивающий с платформы на товарный состав, медленно ползущий куда-то на север. Потом его ненадолго сменили карликовые динозавры, разгуливающие по моему рабочему столу в компании виртуального птеродактиля, порхающего в мониторе… Незадолго до пробуждения перенёсся я в параллельные миры, где время текло нелинейно, при этом одновременно я находился в разных точках пространства воспринимая происходящее там с ощущением полнейшего делирия… До момента пробуждения я никак не мог понять: то ли всё ещё сплю, то ли просто безболезненно умер не приходя в сознание?
Глава 3. Тайны загадочной находки
Незаметно закончился январь, начался февраль – последний зимний месяц. Это была первая пятница февраля; около трёх часов дня, после обеда, я просматривал недавно приобретённый поэтический сборник «Воспоминания о 90-х» в яркой красочной обложке, представляющей собой коллаж с изображением фасадов казино и ресторанов, развалин церквей и промышленных зданий, кладбищенских памятников и природных ландшафтов. Я раскрыл случайным образом книжку примерно на середине и углубился в чтение.
Десятилетие тому назад, весной,
Лежали мы, обнявшись,
Среди цветов и трав высоких.
Светило солнце, слабый ветерок
Трепал небрежно прядь твоих волос…
Шептала беззаботно ты слова любви,
Закрыв глаза…
Клонился день к закату, таяло видение.
Что было это? Наваждение?
***
Зачем уничтожать тот мир,
Что создан был богами,
Зачем казнить того,
Кто виноват?
Вселенная мудра,
Владыки Кармы разберутся сами…
Не жди рассвета, не прожив закат,
И помни: то, что будет —
В нашей власти,
Хотя зависит и от прошлых дел.
Кто не извлёк уроков прошлого,
Тот в настоящем готовит будущего
Горький свой удел.
***
В краю далёком, где леса бескрайни,
Где воздух чист и зелены луга,
Живут вдвоём Мария и Дубровский;
Река любви их затопила берега…
Остались позади сомненья и страданья,
Грязь улиц городских, мирская суета,
И только в страшных снах им иногда приснится
Той жизни прошлой маета.
***
Вот и прожита жизнь уж немалая,
И успели виски поседеть…
И смеётся над ним, отвернувшись,
Желтоглазая тётенька Смерть…
Дальнейшее чтение пришлось отложить – зазвонил городской телефон. Я отложил книжку на журнальный столик, подошёл к аппарату и снял трубку.
– Приветствую, дорогой друг, и докладываю: твоё задание успешно выполнено, – заговорщическим тоном начал Майкл на другом конце провода. – Причислить предоставленный мне текст к каким-либо известным науке языкам и наречиям не представилось возможным, однако, его смысловое содержание всё же удалось раскрыть… С кристаллом всё обстоит гораздо интереснее, есть о чём рассказать… Как ты понимаешь, разговор долгий и не телефонный… Поэтому имеется такое предложение: приезжай сегодня вечером ко мне домой, тогда в спокойной обстановке, в предельно доступной форме я детально всё изложу… И вот ещё что: денег я с тебя не возьму, естественно, но папе надо подогнать хорошего коньяку, лучше итальянского. Насчёт моих скромных предпочтений ты давно в курсе, – усмехнулся Майкл, – водка «Смирновъ», непременно в двух экземплярах… Сегодня я до шести на работе, так что подваливай часам к семи. Годится?
– Вполне, приеду непременно! До встречи!
– До вечера, – с этими словами Майкл отключился. Я положил трубку телефона на базу, взглянул на часы: времени до нашей встречи остаётся более чем достаточно, чтобы закончить домашние дела и сгонять в «Ароматный мир» за «благодарностью» учёным мужам…
Не стану скрывать, что каждый мой визит к Майклу всегда вызывал ностальгические воспоминания. Когда идёшь от автобусной остановки, видишь эти пятиэтажки, в одной из которых он живёт, эти старые тополя, детскую площадку с каруселью и песочницей рядом с баскетбольной, огороженной проржавевшей сеткой, возникает такое ощущение, что ты вернулся в Москву восьмидесятых годов прошлого столетия, и сразу же вспоминаются студенческие годы…
Самые яркие мои воспоминания связаны с добровольной народной дружиной. Раз в месяц я с несколькими однокурсниками выходил на дежурства в опорный пункт милиции. Мы патрулировали улицы с красными повязками на рукавах, следили за общественным порядком, а между делом, бывало, пили шампанское на крышах домов (тогда выходы на чердаки и крыши не запирали), откуда при случае тащили по домам бесхозные демонтированные старые телеантенны или обрывки телевизионного кабеля для своих радиолюбительских целей. Вспоминается и то, как мастерили различные приёмники и передатчики из деталей списанной или попросту выброшенной аппаратуры; как ездили в стройотряды летом, а осенью – в совхоз на уборку картофеля; как готовились к зачётам и экзаменам, а после окончания очередной зимней экзаменационной сессии беспробудно пьянствовали все короткие каникулы, снимая стресс… Вспоминаешь теперь всё это с улыбкой или с грустью… Не вернуть то время никакими способами и ни за какие деньги, увы. Но вернуться в него, пусть и ненадолго, хотя бы всего на несколько минут, порой так хочется…
Советский Союз в последние годы существования с его запретами и ограничениями в религиозной сфере, с «железным занавесом», с кастрированной культурой и информационным голодом, с плановой экономикой, со спекулянтами всех мастей ею вскормленными, с дефицитом огромного перечня товаров народного потребления, длинными очередями в магазинах, продуктовыми талонами и так далее, вызывал обоснованное недовольство. С тех пор, безусловно, недостатки социализма в области культуры, свободы вероисповедания и передвижения, насыщения рынка товарами повседневного спроса и длительного пользования благополучно были преодолены и забыты, но взамен появились новые глобальные проблемы, уже присущие феодально-общинному недокапитализму с нечеловеческим мурлом. Например, социальная незащищённость отдельных категорий граждан, многомиллионная безработица, убитое бесплатное здравоохранение, разрушенное образование. Стало почти нереально заработать вменяемые деньги, не продав свою душу Сатане, но при этом дефицит продуктов и непродовольственных товаров остался в прошлом; исчезли километровые очереди, талоны, ограничения продаж в одни руки. За деньги теперь доступно почти всё, что пожелаешь, только вот вопрос заработка самих денег, которых у населения в основной его массе всё меньше с каждым годом, давно стоит на первом месте в повестке дня.
Пышным цветом расцвели равнодушные хамы и узколобые подонки, а некомпетентные и сказочно невменяемые особи вдруг рванули к вершине социального Олимпа. Что же касается адекватных, образованных, всесторонне развитых людей, то они как раз оказались в чудовищном дефиците… Оценивая прошлое и настоящее можно прийти к неутешительному выводу: общество, в котором люди достаточно стабильно, но небогато и довольно серо жили с уверенностью в завтрашнем дне, постепенно превратилось в малограмотную безмозглую стаю озлобленных и хитрожопых организмов, перманентно враждующих между собой, над которыми всячески глумятся дождавшиеся своего часа разнообразные «докторы менгеле», призывающие с телеэкранов делать ставки на спорт, оформлять кредитные карты и ипотеки, и которых в любой момент могут просто тупо загасить без веской причины, просто по бесовской прихоти…
Ну а если по существу, то в какую бы эпоху ты ни родился, одно дело, если тебе чуть за двадцать, впереди у тебя целая жизнь, рисуешь ты себе радужные перспективы, а другое, когда тебе уже за пятьдесят, большая часть жизни прожита и прожита совсем не так, как представлялось лет тридцать назад. Недаром существует поговорка: «Если хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах!»
…А вот и до боли знакомый обшарпанный подъезд с покосившейся матрицей почтовых ящиков, те же истёртые ступени лестницы, та же испачканная уже пожелтевшей от времени краской табличка с номером двенадцать на двери квартиры Майкла на третьем этаже…
Майкл открыл почти сразу после звонка. Оказывается, он сам пришёл буквально за пару минут до меня. Я передал ему пакет с коньяком и водкой, снял куртку, сменил ботинки на гостевые тапочки и проследовал за хозяином в гостиную.
Надо отметить, что со времени, когда я впервые побывал у Майкла в гостях (дело было в октябре 1987 года), обстановка в его квартире абсолютно не изменилась. Те же самые обои на стенах и занавески на окнах, всё та же мебель; доисторический чёрный дисковый телефон на стене в прихожей, гора разных печатных плат от радиоаппаратуры на полу у окна в спальне; старый кожаный раскладной диван, пара обшарпанных кресел в гостиной и там же – дореволюционный обеденный стол…