– Теперь вам лучше?
– Да… Извините меня.
– Но если вам все еще плохо, вы можете сесть и подождать нас тут… Согласны?
– Нет, я хочу продолжать!
Сердце Серван забилось спокойней, она перестала часто смотреть вниз. Однако именно там и следовало искать. Но она опасалась, что ее дурное самочувствие вернется вновь. Взяв направление на приют Талона, они пошли вдоль оврага Бушье, местами очень глубокого. Неожиданно вдалеке послышался шум вертолета, приближавшегося со стороны горного массива: поддержка с воздуха, обещанная аджюданом; вертолет облетал территорию, которую внизу обследовали поисковые группы.
Неужели они могут что-то разглядеть с такой высоты, спросила себя Серван.
Она делала все возможное, чтобы достойно исполнить свою роль, молча проклиная страх, растекавшийся по ее венам. Быстрым и уверенным шагом Венсан шел метров на двадцать впереди, устремив взор вниз по склону. Время от времени он останавливался и в бинокль осматривал местность. Затем маленькая группа шла дальше. Высоко в небе над ними пролетел жаворонок.
Время шло в ритме шагов по каменистой тропе, отмеряя минуты раннего и холодного утра. Серван стало лучше. Окружающая природа больше не казалась ей враждебной, глаза привыкали к обрывам. Сжимая руками лямки рюкзака и прерывисто дыша, она устремила взор в сторону перевалов. Потом направила бинокль на дно оврага, осторожно отвела его и начала подниматься по склону.
Ты дойдешь, Серван. Дыши глубже…
И в эту минуту она заметила нечто совершенно чуждое для этого пейзажа.
Что это?
Напоминает…
Внизу, за большой каменной глыбой, в нескольких десятках метров от горного потока, лежал человек. Она разглядела только ногу, но сомнений не оставалось. И она позвала своих спутников, ушедших далеко вперед:
– Эй!
Они не услышали ее и продолжали идти.
– Эй! – изо всех сил закричала она. – Идите сюда, посмотрите!
Венсан обернулся, она призывно помахала ему рукой, указывая пальцем в пропасть:
– Сюда! Там внизу кто-то есть!
И проводник, и жандарм быстро вернулись назад. Глядя в указанном направлении, Венсан узнал серые брюки друга:
– Черт! Это же Пьер!
Доложив аджюдану Вертоли, Матье решил немного подождать, пока прибудет подкрепление. Но Венсан уже доставал из рюкзака веревку и спусковое устройство. Торопливо застегнув страховочные ремни, он закрепил веревку на спусковом устройстве и зафиксировал его на талии. Другой конец веревки перекинул через нависавшую над тропой лиственницу.
– Я спускаюсь, у меня с собой набор для оказания первой помощи. Матье, ты меня страхуешь.
Бригадир уперся ногами в два валуна и обеими руками схватил веревку. Венсан оттолкнулся от склона и с поразительной скоростью заскользил вниз. И вскоре исчез за массивными выступами. Серван затаила дыхание; ожидание казалось бесконечным. Хотя на деле прошло всего несколько минут, но на конце веревки время словно замерло.
– Он отцепился, – неожиданно произнес Матье. – На том конце больше никого нет…
Позабыв про тошноту и электрические разряды, пульсировавшие вдоль голеней, Серван подбежала к обрыву. Волнение заставило ее позабыть об опасности. Не увидев проводника, она схватила рацию и попыталась связаться с ним:
– Венсан? Вы меня слышите? Как там Пьер?
Ответа не последовало. Тревога внутри ее нарастала.
– Венсан?
На другом конце по-прежнему тишина. Мучительная неизвестность.
– Я спускаюсь! – неожиданно заявила она.
– Что? – в изумлении произнес Матье. – Остановись! Ты ждешь здесь…
На глазах у обомлевшего молодого коллеги девушка схватилась за веревку и, глядя прямо перед собой, прыгнула в неизвестность. Главное – не смотреть вниз. Она даже не подумала обмотать веревкой талию. Так что если она ее отпустит, прыжок ее станет поистине хрестоматийным примером глупости.
Матье стремительно подхватил веревку.
– Поднимайся обратно! Ты забыла привязаться! – крикнул он.
Никакого отклика. Серван его не слушала. Не слушала она и свой страх.
Чем дальше ноги скользили по каменистому склону, тем рокот потока становился все громче. Впиваясь пальцами в нейлон, Серван спускалась необычайно быстро. Опустившись на несколько десятков метров, она встала на скалу, нависавшую над ревущей рекой. И поняла, что содрала кожу на ладонях. Но сейчас это не имеет никакого значения, боль даст о себе знать потом.
Осторожно продвигаясь вперед, она старалась не поскользнуться на мокрых от утренней росы камнях. Ее мышцы, твердые как камень, дрожали от уколов адреналина.
Наконец она разглядела Венсана, опустившегося на колени рядом с Пьером.
Преодолеть еще несколько опасных метров и, сделав над собой усилие, изгнать страх и присоединиться к ним.
Конец пути.
– Боже мой! – прошептала она. – Венсан…
Смотреть на это было невыносимо.
Он обнял изломанное, истерзанное тело, словно хотел успокоить его боль.
Марионетку, с которой поиграли, а потом разломали ради забавы.
Тело, уже остывшее. Уже давно. Душа уже отлетела навсегда.
Он прижимал к груди дорогое для него существо.
Испытывая и гнев и отчаяние одновременно, он замер, ощущая свое бессилие.
И внезапно удивился тому, что ненавидит тех, кого так любил.
Кого надеялся любить вечно.
Тех, кто только что уничтожил одного из своих детей.
* * *
На долину обрушился проливной дождь. Слезы неба и горных вершин, уходящих в бесконечность.
Траур охватил все клеточки огромного мира, проникая в сердце каждого подобно стальной игле.
Показалась деревня. Венсан включил «Зиму» Вивальди, зазвучавшую еще печальней, чем обычно, и свернул в направлении Анколи. Отныне все зимы станут для него символом печали.
После того как вертолет увез Пьера в госпиталь в Бриансоне, он оставался с Надей. Вечером на смену прибыла семья, и он предпочел исчезнуть. И оказался один на один со своим безмерным горем. Совсем один, как никогда раньше.
Потому что Пьер всегда был рядом. Всегда.
Но больше этого не будет. Никогда.
Ему хотелось кричать, выть. Но слезы, сдерживаемые с того самого утра, не хотели прийти и облегчить его боль.
Добравшись до дома, он сел на ступени террасы и, не в силах двинуться дальше, остался под дождем среди разбушевавшейся стихии. И тогда его слезы смешались с рыданиями неба. Галилей, тоже не обращавший внимания на проливной дождь, положил голову на колени отчаявшегося хозяина. Не зная причины страданий, пес чувствовал всю глубину горя и разделял его.
Венсан плакал долго. Постепенно он успокоился. Закрыв глаза, он слушал пение ветра, который в этот вечер подражал интонациям Пьера.
Открыв глаза, он увидел на дороге свет фар. Интересно, кто явился нарушить его уединение?
Спустя мгновение он узнал маленький автомобильчик Серван. Девушка быстро бежала к дому, словно струившийся с неба дождь обжигал ее. В неподвижной, поливаемой дождем фигуре на краю террасы она скорее угадала, чем узнала, Венсана.
– Венсан, довольно, надо идти в дом! – Она схватила его за руку. – Идемте, вы совсем промокнете! Идемте!
Но почему он должен куда-то идти? Ему не хотелось ни говорить, ни шевелиться, а у Серван недоставало сил увести его.
– Идемте же, черт возьми! Вставайте… Венсан, прошу вас! Идемте в дом…
– Оставьте меня в покое! – ледяным тоном произнес он. – Оставьте меня…
Она отошла на несколько шагов и, закрыв лицо руками, медленно сползла по стене; ей явно было очень плохо, но причины ее страдания Венсан понять не мог.
Он был поглощен собственным несчастьем.
Наконец он встал и пригласил ее войти внутрь. Не говоря ни слова, разжег огонь, поставил кипятиться воду. Застыв у дверей, промокшая с головы до ног, Серван растерянно озиралась, дрожа от холода.
– Садитесь поближе к камину, – приказал Венсан. – Сейчас я принесу вам сухую одежду.
– Не стоит беспокоиться…
– Не спорьте!
Прежде чем сесть, поджав ноги, у камина, где занимался огонь, она стянула куртку.
– Я иду переодеваться, – промолвил проводник. – И сейчас принесу вам сухие шмотки и полотенце.
Он быстро вернулся с банным полотенцем, брюками и футболкой:
– Переодевайтесь.
И исчез. Воспользовавшись его отсутствием, Серван, с трудом сдерживая стук зубов, быстро натянула на себя сухую одежду.
Спустя несколько минут они уже пили горячий чай, устроившись на полу перед камином.
Странная ситуация. Венсана стесняло ее присутствие; он не привык ни с кем делиться своими несчастьями. Однако у него не хватало сил выставить ее за дверь.
– Я не хотела вас беспокоить, – неожиданно тихо проговорила Серван. – Но я не знала, к кому мне пойти… У меня здесь нет никого, кроме вас…
Он с удивлением посмотрел на нее: ему никогда не приходило в голову, что он может помочь кому-то преодолеть горе. Наконец он сообразил, какая боль терзает ее так сильно, что заставила приехать сюда.
– Вы в первый раз увидели труп? – спросил он, вороша дрова в камине.
Всхлипнув, она кивнула.
– Вчера вечером я проходила там, – призналась она. – И ничего не увидела… А если бы увидела, может, можно было бы…
– Ничего нельзя было сделать. У него проломлен череп, он умер мгновенно. Вам не в чем винить себя. Вы не в ответе за его смерть, Серван.
Однако стереть отпечатавшуюся в мозгу картину не так-то просто. Тело Пьера в неестественной позе… Венсан, обнимавший его… И слезы Нади. Эти картины преследовали ее неотрывно.
– Как там его жена? – спросила она.
– А вам как кажется? – резко ответил Венсан. – У нее дети, а потому нет выбора. Она должна держаться. Но она сильная, очень сильная.
– То есть сильнее меня?
– Я говорил вовсе не о том. Не рассчитывайте на меня, что я стану играть в ваши игры… Вы выполнили свою работу, и выполнили ее хорошо. Так что прекращайте себя изводить.
Мягкое тепло очага постепенно вдыхало жизнь в их исстрадавшиеся тела.
– Знаете, – начал Венсан, – Пьер был моим единственным другом. Всегда им был. Но мы крупно поссорились и расстались.
– В самом деле?
– Это случилось в тот день, когда погибла Мириам. Пьер был здесь, когда Мишель явилась сообщить мне о ее смерти. И он не выбирал слова… Обидевшись на него, я вышвырнул его на улицу. Если бы этого не произошло, возможно, я пошел бы вчера с ним. И он, скорее всего, был бы жив…
– А теперь вы напрасно себя вините, – заметила девушка.
– В нашу последнюю встречу мы наговорили друг другу кучу гадостей. А ведь мы с ним никогда не ссорились!
– Уверена, он уже простил вас, – произнесла Серван.
За дверью ярилась гроза, порывы ветра подхватывали потоки воды и с громким стуком дробили их о крышу шале.
– Я вас оставляю, – сказала Серван, вставая. – Завтра я привезу вам вашу одежду… Во всяком случае, после того как я с вами поговорила, мне стало легче.
– В такую погоду опасно пускаться в путь. Вы вполне можете переночевать здесь. На втором этаже есть комнаты.
– Не хочу вас…
– А лучше устраивайтесь на третьем, там самая удобная спальня.
Посмотрев в окно, она приняла его предложение.
Она хотела вернуться к камину, но увидела, что Венсан уже встал.
– Могу я посидеть немного возле огня? – спросила она.
– Сколько угодно.
Он сразу направился к себе в комнату и, не потрудившись раздеться, рухнул в большую холодную постель.
* * *
Было еще темно, когда Венсан внезапно проснулся.
Ему понадобилось несколько секунд, чтобы осознать случившееся.
Пьер мертв.
Мертв.
Пьер…
Он схватил часы: всего два часа ночи. Уступив навалившейся на него усталости, он погрузился в ад без надежды найти из него выход.
Лицо Пьера, глаза Мириам. Два призрака, зовущие его на помощь.
Вставая, он чуть не упал; все тело ломило, голени твердые, словно одеревеневшие. Он чувствовал себя избитым и совершенно выдохшимся.
Дождь беспрерывно барабанил по железной крыше, отдаленный рокот громовых раскатов эхом отдавался в долине. Спустившись по лестнице, он зажег в гостиной маленькую лампу. Слабый свет озарил необычное зрелище, которое, если бы ему не было так плохо, могло бы вызвать у него улыбку: перед камином, где догорали угольки, свернувшись калачиком, на ковре спала Серван. Прижавшись к ней, спал Галилей, изменив этой ночью своему хозяину. Пройдя на кухню, Венсан выпил полный стакан воды, а потом подошел к камину и подложил в него толстое полено. Серван не проснулась, а Галилей лишь поднял голову и завилял хвостом. Венсан сел рядом со спящей парочкой и уставился на очаг, где постепенно, язычок за язычком, возрождалось пламя.
– Вам не спится? – донесся словно замогильный голос.
В ответ он кивнул.
– Я все время думаю о Пьере, – признался он. – О том, что могло произойти.
– Вы никогда не узнаете, что произошло. Несчастный случай, глупый, конечно…
– Это не несчастный случай, – резко возразил Венсан. – Он не сам упал…
Широко раскрыв глаза, Серван одним рывком вскочила на ноги:
– Но… Что позволяет вам так говорить?
– Он сотни раз ходил той дорогой. Как ночью, так и днем, как в снег, так и в хорошую погоду! Эта тропа считается безопасной! Он не мог сам упасть! Невозможно!
– Может быть, ему стало плохо…
Венсан покачал головой:
– У него было железное здоровье. Он ходил по горам лучше, чем кто-либо из нас. Чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь, что это не случайное падение…
– Но кто мог такое сотворить?
– Не знаю. Мог любой, кто угодно… Например, браконьеры, застигнутые на месте преступления… Пьер выслеживал их вот уже несколько недель.
– Браконьеры? Но это абсурд! Не могут же они докатиться до убийства смотрителя!
– Такое уже случалось, – возразил Венсан. – Если их сцапают, они рискуют по-крупному, а для таких парней, как они, жизнь человека ничего не значит… Завтра я снова туда отправлюсь.
– Зачем?
– Может, чего-нибудь найду, какие-нибудь следы…
– Завтра у меня выходной. Если хотите, я могу пойти с вами.
– Однако, мне кажется, вы не доверяете моему инстинкту…
– Я подожду, пока не увижу собственными глазами, – ответила она, потягиваясь.
Он, кажется, согласился принять ее помощь.
– Не хотите подняться, чтобы выспаться в нормальной кровати?
– Нет, мне здесь хорошо…
Он встал, немного постоял возле окна, молча наблюдая, как ярятся горы. Если они разгневаны, значит не они убийцы…
Вы вопиете о мести… Мести за смерть одного из ваших сыновей.
Серван снова заснула; Венсан с удовольствием последовал бы ее примеру, но он боялся своих снов. По ночам его уже давно терзали кошмары, а теперь все станет еще хуже…
В конце концов он сел возле своей спящей гостьи и до зари смотрел, как угасает огонь в камине.
Глава 10
Серван вцепилась в ручку дверцы, чтобы смягчить тряску, которая болью отдавалась в позвоночнике, когда пикап быстро поднимался по каменистой дороге, ведущей в лес Вашресс, коровий лес… Забавное название, подумала она. Но в конечном счете здесь, как и в иных местах, и поэтические, и прозаические топонимы являются наследием прошлого…
Венсан был мрачен больше обычного. С тех пор как они отъехали от Анколи и направились к месту трагедии, он произнес всего несколько слов.
Серван с уважением относилась к молчанию проводника, понимая и его горе, и его гнев. Но ей хотелось, чтобы он поделился своими мыслями. Она сама вызвалась поехать с Венсаном, и он мог бы проявить к ней хотя бы минимальный интерес, чтобы, на худой конец, дать ей почувствовать, что она здесь нужна, что ее присутствие дает ему поддержку, пусть даже небольшую.
Да, она предложила поехать с ним. Сделать первые шаги в расследовании, которое, как она убеждена, ни к чему не приведет. Иначе придется отрицать очевидное: Пьер упал с обрыва и разбился. Хотя он знал горы как свои пять пальцев и даже лучше. Но Венсан должен сам в этом убедиться.
Ночью, после резкого пробуждения, она почти поверила в невероятную историю про убийство.