Она кивнула, широко раскрывая глаза.
– Даю тебе один шанс. Где он?
– В баре, – выдавила женщина сквозь стиснутые зубы, пытаясь совладать с паникой. – За столиком. В дальнем углу.
Кивнув, я поднялся и тщательно прицелился ей между глаз.
– Послушайте, я же…
«Филипс» вздохнул.
Повреждения.
Я уже шагнул в голографическую паутину и протянул руку к дверям бара, когда они распахнулись и я очутился лицом к лицу с Дийком. У того было ещё меньше времени, чтобы среагировать на появление призрака, чем у Мило. Отвесив Дийку самый малый и самый официальный поклон – едва скосив голову, – я дал выход переполняющей ярости и принялся палить ему в грудь из обоих пистолетов. От множества пуль он отлетел назад в дверь, и я последовал за ним, не прекращая стрелять.
Бар был достаточно просторным, тускло освещённым из разноцветных прожекторов. Приглушенные оранжевые лампы подсвечивали сцену, в настоящий момент – пустую. Вдоль стены за стойкой бара мерцал холодный голубой свет, намечающий смутные очертания лестницы в небеса. На полках стояли ряды трубок, бутылок и ингаляторов. Хозяин райского закутка, увидев Дийка, пятящегося назад с рукой на окровавленном животе, попытался нырнуть в потайную дверцу за стойкой, но своей резвостью он сильно уступал небожителям.
Услышав звон разбитого стекла, я вскинул «Немекс» и пригвоздил бармена к полкам, совершив почти распятие. Он очень изящно завис на стене на долю секунды, затем развернулся и повалился на пол, увлекая за собой бутылки и трубки. Дийк тоже наконец упал, корчась в судорогах, а со стороны сцены ко мне метнулась неясная громоздкая фигура, достающая из-за пояса оружие. Держа «Немекс» нацеленным на бар – нельзя терять время на то, чтобы повернуться и прицелиться, – я начал поднимать «Филипс» и выстрелил ещё до того, как ствол достиг горизонтального положения. Вскрикнув, фигура пошатнулась, выронила пистолет и попятилась к сцене. Я выпрямил до конца левую руку и выстрелил охраннику в голову, отбросив его на сцену.
Отголоски выстрелов «Немекса» постепенно затихали по углам.
К этому моменту я заметил Джерри. Он был в десяти метрах от меня, поднимался из-за маленького столика. Я навёл на него «Немекс». Джерри застыл.
– Вот и умница.
Нейрохимия пела натянутой струной, моё лицо исказилось в безумной усмешке, вызванной приливом адреналина. Я мысленно подвел итоги: в «Филипсе» остался один патрон, в «Немексе» шесть.
– Руки подними выше, а сам садись назад, – сказал я. – Пошевелишь пальцем – и я отстрелю его.
Джерри безвольно опустился на стул, скорчив гримасу. Периферийным зрением я отметил, что в комнате больше нет ничего движущегося. Осторожно переступив через Дийка, свернувшегося эмбрионом, издававшего проникнутые агонизирующей болью стоны, я, держа «Немекс» направленным Джерри в пах, опустил вторую руку вертикально вниз и нажал на спусковой крючок. Дийк затих.
Тут Джерри не выдержал.
– Ты что, спятил, мать твою, Райкер? Прекрати! Ты не…
Я дёрнул ствол «Немекса». Это или что-то в выражении моего лица заставило его умолкнуть. Никакого движения ни за занавесом на сцене, ни за стойкой бара. Двери оставались закрытыми. Подойдя вплотную к столику Джерри, я пододвинул ногой стул и уселся на него верхом.
– Джерри, – спокойно произнес я, – следовало бы иногда прислушиваться к тому, что говорят. Сказали же тебе, я – не Райкер.
– Да кто бы ты ни был, мать твою, у меня есть связи! – Во взгляде Джерри было столько злости, что оставалось загадкой, как она его ещё не задушила. – Я в системе, ты понял? Всё. Всё это – часть системы. Тебе придётся дорого заплатить, мать твою. Пожалеешь о том…
– Что встретился с тобой, – закончил за него я, убирая разряженный «Филипс» в фибергриповую кобуру. – Джерри, я уже об этом жалею. Твои опытные друзья оказались достаточно опытными. Но, как вижу, они не предупредили о том, что я покинул их чудное заведение. Похоже, Рей уже не считает нужным извещать о подобных мелких неприятностях?
Я внимательно следил за выражением лица Джерри, но он никак не отреагировал на это имя: или он сохранял хладнокровие под шквальным огнем, или же просто был слишком мелкой рыбешкой. Я предпринял новую попытку.
– Трепп мертва, – небрежно заметил я. Взгляд Джерри едва заметно дёрнулся. – Трепп, и ещё кое-кто. Хочешь узнать, почему ты до сих пор жив?
Джерри зашевелил губами, но ничего не произнёс. Склонившись над столом, я ткнул дулом «Немекса» ему в левый глаз.
– Я задал вопрос.
– Пошел ты к чертовой матери.
Кивнув, я сел на место.
– Вот ты какой крутой, да? Ну что ж, я скажу за тебя. Мне нужно получить ответы на кое-какие вопросы, Джерри. Можешь начать с рассказа о том, что случилось с Элизабет Элиотт. Это проще всего. Я тебе помогу: по моему мнению, ты сам с ней расправился. Далее я хочу знать, кто такой Элиас Райкер, на кого работает Трепп и где находится клиника, в которую ты меня отправил.
– Да пошел ты…
– Не принимаешь меня всерьёз? Или надеешься, что полиция подоспеет вовремя и спасёт твою память полушарий?
Достав левой рукой из кармана трофейный бластер, я аккуратно прицелился и выстрелил в мёртвого охранника, валяющегося на полу перед сценой. Расстояние было маленьким, и луч мгновенно превратил его голову в пепел. Помещение наполнилось запахом палёного мяса. Краем глаза следя за Джерри, я поводил лучом из стороны в сторону, убеждаясь, что уничтожил всё выше плеч, и только после этого убрал палец со спускового крючка. Ошеломлённый Джерри не отрывал от меня взгляда.
– Ты, кусок дерьма, он ведь только работал охранником!
– Насколько я понимаю, эта профессия становится чрезвычайно опасной. С Дийком и остальными будет то же самое. Как и с тобой, если не расскажешь мне всё, что я хочу знать. – Я поднял бластер. – Даю один шанс.
– Ну хорошо. – Его голос заметно надломился. – Хорошо, хорошо. Малышка Элиотт попыталась потрясти клиента, к ней хаживал один маф. Ей втемяшилось в голову, что у неё хватит шила в заднице прижать его. Глупая сучка хотела и меня взять в долю; она думала, я смогу надавить на этого мафа. Дурочка понятия не имела, мать её, во что ввязывается.
– Да, – согласился я, бросив на него холодный взгляд. – Пожалуй, не имела.
Джерри перехватил мой взгляд.
– Эй, послушай, я не знаю, о чем ты подумал, но это не то. Я попробовал уговорить Лиззи, но она решила действовать напрямую. Попыталась сама прижать мафа. Как ты понимаешь, я не хочу, чтобы моё заведение разнесли на куски и похоронили меня под обломками. Пришлось разобраться с Элиотт. Не было другого выхода.
– Ты сам её пришил?
Джерри покачал головой.
– Я кое-кому позвонил, – подавленным тоном произнёс он. – У нас это делается просто.
– Кто такой Райкер?
– Райкер это… – Джерри сглотнул комок в горле, – один фараон. Расследовал кражи оболочек, затем его перевели в отдел органических повреждений. Он трахал стерву, что пришла тебе на помощь, когда ты столкнулся с Октаем.
– Ортегу?
– Да, Ортегу. Это всем известно. Говорят, именно поэтому Райкер и получил повышение. Вот почему мы решили, что ты… что он вернулся. Когда Дийк увидел, что ты разговариваешь с Ортегой, мы пришли к выводу, что она с кем-то договорилась.
– Вернулся? Откуда вернулся?
– Райкер серьёзно вляпался. – Полившись, ручей откровений перерос в стремительный поток. – В Сиэтле он устроил паре ребят, спекулирующих оболочками, эн-эс…
– Эн-эс?
– Да, эн-эс, – удивлённо повторил Джерри, словно я спросил у него, какого цвета небо.
– Я нездешний, – терпеливо объяснил я.
– Эн-эс. Настоящая смерть. Райкер превратил их в кровавое месиво. Ещё несколько человек остались с нетронутой памятью полушарий, поэтому Райкер дал кому-то на лапу, чтобы их зарегистрировали католиками. Что-то пошло не так, и о случившемся проведали ребята из отдела органических повреждений. Райкер влип по самые уши. Получил двести лет без права досрочного освобождения. Поговаривают, Ортега лично проводила задержание.
Вот как… Я помахал «Немексом», подбадривая Джерри.
– Вот и всё. Больше ничего не знаю. В сети этого нет. Только слухи. Послушай, Райкер никогда не тряс это заведение, даже когда расследовал кражи оболочек. У меня всё чисто. Я даже в глаза его никогда не видел.
– Ну а Октай?
Джерри яростно закивал.
– Вот-вот, Октай. Октай занимался контрабандой незаконных органов из Окленда. Ты… я хотел сказать, Райкер не давал ему прохода. Пару лет назад избил Октая до полусмерти.
– Значит, Октай прибежал к тебе…
– Именно так. Перепуганный до полусмерти, кричит, что Райкер копает под моё заведение. Тогда мы прокрутили видеонаблюдение в кабинках, увидели, как ты разговариваешь с…
Осознав, куда это ведёт, Джерри умолк. Я снова махнул пистолетом.
– Вот и всё, мать твою.
В его голосе прозвучали признаки отчаяния.
– Ну ладно. – Откинувшись на спинку стула, я похлопал по карманам в поисках сигарет и вспомнил, что у меня их нет. – Ты куришь?
– Курю? Я что, похож на идиота?
Я вздохнул.
– Ничего, не бери в голову. А как насчет Трепп? Для твоей забегаловки она чересчур хороша.
– Трепп – свободная художница. Работает на тех, кто платит. Иногда и мне оказывает услуги.
– Больше не будет оказывать. Ты видел её настоящую оболочку?
– Нет. Говорят, большую часть времени она хранится в холодильнике в Нью-Йорке.
– Это далеко отсюда?
– Час суборбитального перелета.
По моим оценкам, это ставит Трепп на одну доску с Кадминым. Громила по вызову, работает на всей территории Земли. А может быть, и на других планетах. Верхний эшелон.
– А что говорят, на кого Трепп работала сейчас?
– Не знаю.
Я с любопытством посмотрел на ствол бластера так, словно это была какая-нибудь реликвия с Марса.
– Нет, знаешь. – Подняв взгляд, я печально усмехнулся. – Трепп больше нет в живых. Ушла от нас вместе с памятью полушарий. Можешь не беспокоиться из-за того, что заложишь её. Лучше беспокойся по поводу меня.
Джерри с вызовом держал мой взгляд пару секунд, затем уставился в пол.
– Я слышал, она выполняла поручения «Домов».
– Вот и отлично. А теперь расскажи о клинике. О своих опытных друзьях.
Подготовка чрезвычайных посланников должна была сохранить мой голос ровным, но, наверное, я успел немного заржаветь, поскольку Джерри что-то в нём услышал. Он испуганно облизал губы.
– Послушай, они очень опасные люди. Ты выбрался от них, и будет лучше, если этим всё и закончится. Ты даже понятия не имеешь…
– На самом деле имею. – Я направил бластер ему в лицо. – Где клиника?
– Господи, это просто мои знакомые. Понимаешь, деловые партнеры. Им бывают нужны человеческие органы, и иногда я… – Джерри осёкся, увидев моё лицо. – Иногда они выполняют для меня кое-какую работу. Понимаешь, это бизнес.
Я вспомнил Луизу-Анемону и наше совместное путешествие. У меня под глазом задёргалась жилка, и пришлось приложить все силы, чтобы не нажать на спусковой крючок прямо здесь и сейчас. Вместо этого я «включил» голос и с трудом воспользовался им. Он прозвучал более механически, чем голос робота у дверей клуба.
– Джерри, сейчас мы кое-куда съездим. Вдвоём, лишь ты и я. В гости к твоим деловым партнерам. И не вздумай со мной шутить, мать твою. Я уже вычислил, что клиника находится на противоположном берегу залива. И у меня очень хорошая зрительная память. Попытаешься обмануть – и я сделаю тебе эн-эс на месте. Понял?
По его лицу я заключил, что он все понял.
Но на всякий случай по пути из клуба я останавливался около каждого трупа и сжигал ему голову до плеч. Тошнотворный запах палёного мяса преследовал нас в полумраке коридоров – призрак ярости.
На самом северном острове архипелага Миллспорт есть рыбацкая деревушка. Если во время шторма кому-либо из рыбаков удаётся спастись с тонущего судна, его просят добраться вплавь до невысокого рифа, торчащего из воды в полукилометре от берега, плюнуть в океан за ним и вернуться назад. Сара была родом из той деревушки. Однажды, когда мы торчали в дешёвой, убогой ночлежке, спасаясь от жары и погони, она попыталась объяснить логику своих односельчан. Тогда этот обряд показался бредовым комплексом мачо.
Но сейчас, проходя по стерильно белым коридорам клиники с дулом собственного «Филипса» у затылка, я начал понимать, какой силой духа надо обладать, чтобы вернуться в воду. С тех пор как я во второй раз спустился вниз на лифте, меня не переставая била холодная дрожь. После Инненина я успел забыть, что значит бояться по-настоящему. Если не считать виртуальности. Там от тебя ничего не зависит, поэтому может произойти в буквальном смысле что угодно.
Снова и снова.
В клинике все были встревожены. Видимо, известие о поездке, которая закончилась для Трепп настоящим барбекю, дошло сюда, и лицо охранника на экране, к которому обратился Джерри у ничем не примечательной двери, при виде меня стало бледным как смерть.
– Мы полагали…
– Забудь об этом, – отрезал Джерри. – Открывай, мать твою. Надо скорее убрать этот кусок дерьма с улицы.
Клиника находилась в старом квартале, который отстроили на рубеже тысячелетий и недавно переделали в неоиндустриальном стиле: на дверях узор из широких чёрных и жёлтых полос под наклоном, фасады домов спрятались в строительных лесах, а с балконов свисают бутафорские тросы и лебёдки. Дверь перед нами разделилась по верхней границе узора и бесшумно раскрылась. Ещё раз оглядев улицу, пустынную в столь ранний час, Джерри толкнул меня вперед.
Вестибюль, освещённый неоновыми лампами, также покрывали леса, сквозь которые проглядывала голая кирпичная кладка. В противоположном конце стояли двое охранников. При нашем приближении один шагнул вперед, поднимая руку, но Джерри презрительно отмахнулся.
– Мне не нужна ваша помощь. Это ведь вы, безмозглые козлы, упустили этого ублюдка.
Охранники переглянулись, и поднятая рука сделала примиряющий жест. Нас провели к лифту, такому же просторному, как и тот, в котором я в прошлый раз спускался с автостоянки на крыше. Когда мы вышли из кабины, нас встретил тот же самый отряд медиков, держащих наготове усыпляющие средства. Они выглядели очень уставшими и дёргаными. Самый конец ночной смены. Ко мне шагнула та же самая медсестра с гипноспреем, и Джерри снова оскалился. Он успел отточить гримасу до совершенства.
– Не трудись, мать твою. – Он сильнее вжал дуло «Филипса» мне в затылок. – Этот тип отсюда никуда не выйдет. Я хочу видеть Миллера.
– Он в операционной.
– В операционной? – пролаял Джерри. – Вы хотите сказать, он наблюдает за тем, как работает робот. Ну хорошо, тогда Чанга.
Медики застыли в неуверенности.
– Что? Только не говорите мне, что сегодня утром все ваши консультанты свалили зарабатывать на жизнь.
– Нет, просто дело в том… – Санитар, стоявший ближе всех, махнул на меня рукой. – По правилам не положено пропускать его дальше в сознании.
– Не говорите мне о правилах. – Джерри неплохо изобразил человека, готового лопнуть от ярости. – В каких правилах написано, что этому куску дерьма можно позволить сбежать, чтобы он заявился ко мне в заведение и устроил там разгром? В каких правилах это написано, мать вашу? Я спрашиваю, в каких?
Медики растерянно молчали. Я не отрывал взгляда от бластера и «Немекса», засунутых за пояс Джерри, измеряя углы. Схватив меня за шиворот, Джерри снова ткнул под подбородок мой собственный пистолет. Сверкнув глазами на медиков, он заговорил сквозь зубы, едва сдерживаясь:
– Он никуда отсюда не выйдет. Уяснили? И нет времени на ваши дурацкие глупости. Мы идем к Чангу. Ну же, шевелитесь!
Медики купились на показуху. На их месте так бы поступили почти все. Если хорошенько надавить на человека, он непременно попятится назад. Никто не станет спорить с тем, кто говорит таким повелительным тоном, при этом сжимая в руках оружие. Медики были уставшими и напуганными.