Официант быстро принял наш заказ и сказал, чтобы мы подождали минут двадцать, скоротав время за ароматным треббьяно. Нам принесли откупоренную бутылку и разлили по бокалам желтоватую кровь тосканского Диониса. Анастасия в три глотка выпила свой бокал и сразу же вновь наполнила его чуть ли не до краёв. Я улыбался, глядя на то, как она старается спокойно сидеть на стуле и не крутить головой из стороны в стороны. Честно говоря, получалось это у неё так себе. Мне хотелось как-то отвлечь Анастасию от того гиперактивизма, которым она была захвачена последнее время, но природа оказалась сильнее моих интеллектуальных уловок…
Где-то в середине наших ресторанных посиделок произошло интересное событие. В зал завалилась толпа молодых, изрядно возбуждённых сербов. Красивые высокие парни с чёрными волосами и горящими глазами сели за первый попавшийся им на глаза столик и хотели заказать себе выпивки. Официант стал их выпроваживать, перемешивая английские слова с итальянскими и даже русскими, но они принялись спорить с ним на повышенных тонах. Один из сербов схватил официанта за рубашку и попытался отвести в сторону, но тот дёрнулся и порвал рукав. Люди за соседними столиками повернули головы в сторону конфликта, музыка утихла, а моя Анастасия неожиданно встала со своего места…
Я тоже быстро вскочил на ноги, намереваясь удержать свою отчаянную спутницу от нового безумства. Однако опека моя запоздала… Анастасия буквально подбежала к группе мужчин и встала между разгорячённым сербом и расстроенным официантом. Другие сербы, окружившие конфликтёров полукольцом, открыто пялились на её привлекательные формы и довольно улыбались. Но тут в ресторан зашли полицейские, вызванные, по-видимому, кем-то из персонала, и ситуация быстро утратила весь свой накал.
Нас отвезли в ближайший полицейский участок, но почти сразу же отпустили. Анастасия успела поругаться и с итальянскими блюстителями закона, однако они решили проявить снисхождение и вежливо показали ей на двери с надписью «Выход». Мы вышли в город, давно и надёжно сроднившийся с ночью. Анастасия закурила, а я обнял её за талию и поцеловал.
– Ты обещаешь вести себя чуть спокойнее?
– А что я такого сделала?
– Ты создаёшь самой себе проблемы.
– Да ладно, какие там проблемы… Эти придурки хотели избить официанта, а другие придурки их отпустили.
– Кажется, им выписали штраф…
– Ну и что! Надо было им по семь суток дать!
– Какая ты у меня жестокая.
– А чего они борзеют… Офигели совсем…
– Хорошо, хорошо… Ты как себя чувствуешь?
– Нормально… Курить будешь?
– Ну, давай… До отеля пешком пойдём?
– Угу. Не хватало ещё придурошного таксиста подцепить.
– Эй, остынь уже…
– Я секса хочу.
– Что, прямо здесь?
– Нет, в отеле. Идём скорее!
– Идём, идём…
Заснули мы в этот долгий день под утро. В одиннадцатом часу нас разбудил звонок Анны, которая напомнила про день рождения и проговорила в трубку длительное, испещрённое едкими шуточками, поздравление в мой адрес. На фоне произносимого ей памфлета мне слышался смех Натальи… Праздновать договорились в нашем с Анастасией номере. После душа я оставил свою подругу делать маникюр, а сам отправился в ближайший магазин прикупить вина, сыра, оливок и всего того, без чего не мог обойтись мой день рождения в 200X году.
Римини давно уже проснулся и вошёл в свой обычный дневной ритм. По улицам неспешно перемещались туристы, автобусы, заполненные людьми, ехали с одного конца города в другой, молодёжь собиралась в группки, слушая музыку и накачиваясь энергетиками. Я приметил красивую девушку, продающую мороженное, и решил подойти к ней. Она, как и многие местные девушки, приняла меня сначала за итальянца, но, быстро поняв свою ошибку, лучезарно рассмеялась. У неё были крупные ровные зубы, а глаза блестели детским энтузиазмом, что, должно быть, привлекало к ней людей. На своём неподражаемом англо-итальянском наречии я сделал ей комплимент, который она поняла с четвёртого раза и, конечно же, улыбнулась. Я купил у неё банановое мороженное и пожелал удачного дня. Настроение моё поднималось буквально по минутам.
Когда я вернулся в отель, потратив на продукты для пиршества около сотни евро, то встретил там Наталью и Анну, которые распивали мартини в компании крайне возбуждённой Анастасии. Девушки были расслабленными и поздравили меня поцелуями, причём Анна и Анастасия попытались превратить обычные поцелуи во французские. Меня смутило и, одновременно, взбодрило такое поведение девушек. Никакой ревности со стороны Анастасии я не видел. Напротив, она сама подталкивала наших знакомых на раскрепощённое поведение и подливала им мартини из большой бутылки.
Мы включили музыкальный канал, открыли вино и стали раскладывать закуски. Анна весело комментировала наши приготовления и красиво курила, сжав сигарету посередине своими длинными пальцами с ярко накрашенными ногтями. Затягиваясь, она кокетливо прищуривалась и выпускала дым частыми плотными колечками в распахнутое окно. Наталья время от времени посматривала на меня, смущённо улыбаясь, и делала вид, что захвачена общением с Анастасией, которая становилась всё более суетливой.
Когда праздничный стол был окончательно оформлен, Наталья и Анна заявили, что готовы преподнести мне подарок. Наталья, ходившая по номеру босиком, отправилась на цыпочках в ванную. Анна, так и не снявшая свои белые носочки, проследовала за ней. Мне сказали отвернуться, а потом я услышал за спиной традиционную поздравительную песенку на английском, обернулся и увидел в руках девушек разноцветный пляжный мяч. На нём красным маркером было нарисовано сердечко, пронизанное тремя разноцветными стрелами и обрамлённое с трёх сторон помадными отпечатками губ. Также я успел разглядеть надпись: «В День Рождения тебе можно всё!».
Я открыл шампанское и разлил его в пластиковые стаканчики. Девушки, успевшие выпить целую бутылку мартини, плавно покачивались из стороны в сторону и довольно улыбались. Анастасия и Анна строили мне глазки, а я мечтал остаться наедине с Натальей и сказать ей, что она самая красивая, женственная, обаятельная, изящная и притягательная девушка в мире. Наталья временами поднимала на меня свои задумчивые глаза и плавно отводила их в сторону, давая понять, что она давно заметила мой интерес и теперь не знает, что со всем этим делать. Анна пристально следила за нами и провоцировала своими неизбывными остротами смущение и смех.
Это был мой первый день рождения в другой стране. До этого я собирал компании из друзей-студентов и случайных знакомых, готовых широко погулять за чужой счёт. Мне хотелось объединить людей таким образом…Объединить не вокруг себя, а вокруг самой идеи праздника. Мне нравилось видеть в глазах людей энтузиазм, веру в свои возможности и доверие к тому, что происходит с ними в энергетически насыщенном пространстве коллектива.
Жизнь как праздник, как торжество душ и тел, как слияние всех со всеми, как великая мистерия счастливой нераздельности… Проявлять такую жизнь всюду, где есть люди, готовые раскрыться друг другу в творческом вихре, в спонтанном порыве любви, в желании родить общее… Жизнепраздничное мышление сопутствовало мне с самого детства и только усилилось в зрелые годы, когда я стал лучше понимать себя и своё истинное назначение. Но тогда, в Италии, в 200X году, я просто двигался в потоке событий и даже не пробовал осмыслить происходящее.
В какой-то момент праздничной вечеринки девушки, уже изрядно расслабленные алкоголем, все вместе отправились в ванную комнату. Я мог только догадываться, что они собрались там делать. Анастасия однажды призналась мне, что не раз вступала в интимную связь с женщинами, а потому я предположил, что она уединилась с подружками именно для этого. Ни отвращения, ни ревности к сексуальным прихотям Анастасии у меня никогда не было. Собственная готовность к разного рода экспериментам делала меня терпимым к тому, что многие другие мужчины считали недопустимым.
Молодой, слегка пьяный, выпускающий табачный дым в открытое окно итальянского отеля, я был действительно счастлив… Девушки подкрались ко мне почти незаметно и сразу же обвили руками со всех сторон. Я понял, что они сняли с себя всю одежду, когда ощутил спиной волнующую мягкость их грудей. Сердце моё забилось чаще. На мгновение я оцепенел, не понимая, что делать дальше, как реагировать на их голую провокацию. Впрочем, нежные движения их рук подсказали мне, что надо расслабиться и дать девушкам возможность самим решить судьбу моего тела. Я чувствовал умелые руки и губы Анастасии на своих гениталиях… Мне показалось, что Наталья закрывает своими приятными ладонями мои глаза и целует шею, а непредсказуемая Анна гладит и покусывает ягодицы прямо через шорты, которые очень скоро оказались вместе с плавками на полу…
Потом мне позволили осмотреться… Как я и предполагал, все девушки были голыми и широко улыбались пьяными ртами. Совершенно не стесняясь Анастасии, я стал жадно целовать эти рты, активно помогая себе языком, и гладить груди, ягодицы, постепенно увлажняющиеся промежности… Меня как будто спустили с цепи, как будто дали воды после многих часов жажды… Девушки неумолимо возбуждались, спешно избавляясь от социальных масок, выпуская на волю древних, как сам половой инстинкт, самок. В нашем экстатическом квартете не было имён, возрастов, вкусов, профессий… Мы почти сразу стали одним единым вожделеющим телом, которое удовлетворяло своё желание без малейшего стеснения.
Кончив, Анастасия и Анна пошли в ванную, а Наталья села мне на колени и стала гладить по волосам. Я не верил тому, что могу целовать её грудь, вдыхать аромат тела, ласкать пальцами оголённую промежность… Да, она была очень пьяной и совершала движения в полузабытьи, но я видел, что ей нравится быть со мной, гладить меня, отдаваться мне… Услышав стоны Анастасии и Анны, доносящиеся из ванной, я, как одержимый, широко раздвинул стройный ноги Натальи и глубоко вошёл в неё, не ссаживая с колен. Она запрокинула голову, закрыв мои глаза густыми ароматными волосами, и стала медленно раскачиваться в разные стороны. Моя разгорячённая плоть свободно скользила внутри её влажной плоти, словно бы наши тела давно знали друг друга…
В одиннадцатом часу, когда были выпито всё вино, за которым я, кстати говоря, ходил ещё два раза, Анна предложила пойти на дискотеку. Анастасия, в обычном своём состоянии не любившая танцевать, теперь горячо поддержала идею похода в ночной клуб. На сборы ушло минут тридцать. Мы решили не брать такси, а пройтись по Римини пешком, чтобы хоть немного освежить голову от винно-табачного дурмана. Анна и Наталья шли, держась за руки и временами оглядывались на нас с лукавыми улыбочками на довольных лицах. Анастасия целовала меня в щёку и кусала за мочку уха, а я периодически хватал её за грудь или отвешивал звонки шлепки по бёдрам. Прогуливающиеся туристы смотрели на нас с большим интересом и даже что-то кричали на разных языках. Какой-то парень, схожий с испанцем и явно перебравший марихуаны, некоторое время следовал за нами на нетвёрдых ногах и повторял по-английски: «We must do this together…».
Сама дискотека нас слегка разочаровала. В тесном зале с зелёными стенами и монотонной светомузыкой сбилось в кучу человек двадцать подростков, которые топтались на месте, забавно подёргивая головами. Немного посмотрев на малолеток, смеющиеся и поддерживающие друг друга Наталья с Анной, вышли на середину зала и начали танцевать так, как могут только две пьяные русские женщины, одетые в туфли на высоких каблуках. Впрочем, на них никто не обращал внимания. Подростки продолжали мельтешить на месте, словно комары над кучей навоза, замкнутые на свои внутренние переживания.
Тут я заметил, что Анастасия погрустнела и сжалась, её глаза начали растерянно скользить по окружающему пространству, а рука, сжимавшая мою руку, покрылась потом. Я сразу же понял её состояние и предложил выйти из клуба. Она согласилась со мной кивком головы. Мы вышли на улицу, где Анастасия начала плакать и говорить что-то бессвязное. Я подошёл к одному из такси, дежуривших возле клуба, и назвал адрес нашего отеля. Таксист назвал цену, которая показалась мне завышенной, но я согласился, видя всё происходящее с Анастасией. Через пятнадцать минут мы уже были в номере, хранившем следы недавнего гулянья. Видимо, вспомнив, как мы тут резвились каких-то полтора часа назад, Анастасия испугалась ещё больше и прижалась к моей груди, точно растерянный ребёнок, решивший, что ему нет прощения.
К счастью в нашей аптечке было снотворное, которое я дал Анастасии, успевшей забиться под одеяло прямо в одежде. Когда она уснула, я наспех прибрал номер и отправил Наталье сообщение, в котором извинялся за внезапный уход из клуба. Наталья ответила, что они с Анной уже на улице и будут рады, если я к ним присоединюсь. Умыв лицо и поправив одеяло на спящей Анастасии, я стремительно вышел из номера, предвкушая интересное продолжение ночи.
Девушки ждали меня на площади Кавур. Они расхаживали на шатающихся ногах рядом с памятником папе Павлу V, курили и заливисто смеялись. Я подошёл к ним со стороны фонтана, увенчанного каменной шишкой, и начал играючи целовать. Наталья пассивно отбивала мои приставания, защищаясь сумочкой и сигаретой, а более открытая Анна сразу же приняла фривольную игру и дарила мне один французский поцелуй за другим. Поиграв так несколько минут, мы решили взять бутылку вина и распить её прямо на улице. Я вызвался пулей слетать до ближайшего алкомаркета и предложил моим подружкам скинуться по несколько евро. Вскоре в нашем распоряжении оказалась бутылка недорогого красного рапидо и банка оливок. Мы сели возле фонтана и стали пить вино прямо из горлышка, пальцами доставая из банки маслянистые оливки и озираясь по сторонам в поисках возможных карабинеров.
Девушки говорили о том, что это самая необычная их поездка за границу. Они вспоминали смешные случаи из студенческой жизни и пили большими глотками сброженный сок винограда санджовезе. Я, как мог, поддерживал разговор и поглаживал ногу Натальи, которая сидела рядом и уже без сопротивления принимала мои ласки. Над нами висела густая итальянская ночь с привкусом города и моря. Я подумал тогда, что вся моя предстоящая жизнь должна быть такой же, как вот этот чудесный момент, наполненный теплом, девушками, вином и весёлым общением. И, несмотря на множественные препятствия, я и сегодня продолжаю стремиться к тому образу жизни, который открыл для себя в Римини летом 200X года.
Понять себя и свои пристрастия легче всего вдали от привычной обстановки. Находясь в другой стране, за несколько самолёточасов от родного города, который с годами превратился в большую каменную комнату, где можно без проблем ходить с завязанными глазами, ты, вдруг, понимаешь, что знал себя на одну третью, а, возможно, и на одну пятую… Есть люди, для которых путешествие значит не больше, чем смена пейзажа перед глазами. Они могут посетить множество разных мест, оставаясь при этом совершенно равнодушными к вызовам и сигналам чужих земель. Они возвращаются домой и рассказывают своим близким об отелях, экзотической еде, дорожных курьёзах и наиболее популярных туристических объектах. Они не способны проникнуться метафизикой пространства или отдаться рефлексии души. Им хватает самых поверхностных ощущений, самых простых образов и слов.
Мы почти одолели бутылку, когда Анну накрыла волна тошноты. Рвота полилась из неё, как лава из внезапно проснувшегося вулкана. Что-то вылилось Анне под ноги, что-то попало в фонтан… Взяв страдающую девушку под руки, мы с Натальей решили идти в сторону отеля. Такси брать не стали, чтобы не усложнять ситуации штрафом за порчу имущества. До попадания в номер отеля Анна ещё два раза излила в мир взбунтовавшееся содержимое желудка. Было видно, что она стыдится своего состояние и хочет побыстрее запереться от нас в ванной. Мы оставили её в покое, а сами открыли окно, забрались на подоконник и закурили…