Измученная рвотой Анна вышла из ванной и сразу же рухнула на кровать, даже не поглядев в нашу с Натальей сторону. Нам было искренне жаль эту весёлую, остроумную и неугомонную девушку, которая всегда умела взбодрить своих приунывших друзей. Наталья накрыла подругу одеялом и поставила рядом с ней стакан воды. Через полчаса Анна засопела, а Наталья предложила мне вместе принять душ…
Чем меньше говорит женщина, тем больше в её глазах вселенской грусти и чем свободнее она принимает помощь мужчин, тем интереснее и драматичней сложится её жизнь. Надо сказать, что портрет души Натальи содержал в себе только один из трёх накиданных выше штрихов. Она была немногословна, но глаза её не грустили, а смотрели ровно и сосредоточенно, часто останавливались на одной точке или покрывались едва заметной пеленой отчуждения. Что же касается мужской помощи, то Наталья практически от неё не зависела. Ей хватало собственных сил, ума и амбиций, чтобы производить впечатление женщины, знающей себе цену и не желающей идти на компромиссы с кем попало. Да, она была открыта к мужскому вниманию, но открыта незаметно, без лишних эмоций.
В ванной комнате я наконец-то смог рассмотреть тело Натальи получше. Особенно понравилась мне её слегка отвисшие груди с острыми сосками и крутая линия бёдер, которая особенно выделялась на фоне её вытянутой фигуры. Я натирал это изящное тело гелем для душа, наблюдая реакцию Наталья на мои прикосновения к особо интимным местам. Затем она чуть расставила ноги и позволила мне слиться с ней сзади… Я не покидал её обворожительного тела до самого выхода из ванны.
Выкурив ещё по одной сигарете, мы крепко заснули рядом с измученной Анной и открыли глаза только к позднему обеду следующего дня. Проснувшись первым 30 июня 200X года, я сначала вспомнил, что стал на двенадцать месяцев старше и что в номере отеля, расположенного на Viale Regina Elena, меня ждёт падшая духом Анастасия. Я поцеловал безнадежно сонную Наталью, быстро собрался и почти выбежал из номера в знойный день, обложивший Римини со всех сторон.
Голова слегка шумела от выпитого накануне, но ощущение того, что я в Италии, что желанная девушка провела со мной ночь, что мне всего лишь 22 и что я вполне здоров, позволяло не замечать досадных мелочей жизни. Две остановки я прошел пешком, чтобы привести организм в тонус, а затем сел в автобус, переполненный местными и туристами.
В своём отеле я оказался через час с небольшим. Поднимаясь в лифте на пятый этаж, я готовил слова ободрения для Анастасии, которая уже не раз впадала в депрессию после непродолжительного маниакального загула. Тогда я плохо знал природу этого психического явления. Мне казалось, что так происходит от отсутствия у человека внутренней дисциплины, от его неспособности взять себя в руки. Поэтому, я любил читать упавшей духом Анастасии нотации, намереваясь таким образом вернуть её к жизни. Но, как я понимаю теперь, мои заботливые слова угнетали её ещё больше.
Я открыл дверь номера и не увидел Анастасии. Она притаилась под одеялом, как маленькая девочка, спрятавшаяся от окруживших её кровать привидений. Подойдя ближе, я услышал тяжёлое прерывистое дыхание и сел рядом. Она осторожно сдвинула с лица одеяло и посмотрела на меня одним глазом, в котором читались растерянность, страх и отчаяние. Я погладил её по голове и сказал, что всё хорошо, что ей нужно встать и принять душ. Она отказалась покинуть кровать и только судорожно сжала под одеялом мою руку своими горячими потными пальцами.
– Мне страшно, мне очень-очень страшно
– Но я же с тобой, рядом…
– Мы такое вчера делали… Зачем мы всё это делали?
– Это был интересный эксперимент, вот и всё. Нам же понравилось, правда?
– Я себя ненавижу…
– Успокойся. Просто у тебя сейчас та самая фаза, когда всё кажется безнадёжно мрачным.
– Всё ужасно!
– А я тебе говорил, что надо следить за собой и не поддаваться волне больного энтузиазма.
– Почему я опять в это влипла? Мне так стыдно…
– Голову надо включать почаще, тогда и не будет проблем.
– Я устала… Руку не могу поднять.
– Прими душ – станет легче. Чего просто так лежать… Оглянись, мы же в Италии! Ты сама хотела сюда приехать.
– Хочу домой, прямо сейчас…
– До нашего рейса ещё десять дней, так что соберись и не говори глупостей.
– Я плохая, да?
– Ты просто не умеешь себя контролировать… Забываешь, что можешь слететь с катушек в любой момент. Мы же знаем, как это бывает. Сейчас ты будешь лежать несколько дней, потом встанешь и будешь ходить за мной как тень, потом недели полторы всё будет как обычно…
– Перестань, мне и так плохо.
– Думаешь, мне хорошо? Мне уже надоели твои качели! Мне нужна та Настя, с которой я познакомился. Она была спокойной, рассудительной, в меру весёлой… Что с тобой случилось?!
– Не знаю… Я ненавижу себя, а тебя боюсь… Я всех боюсь…
– Ты же знаешь, всё это на пять-шесть дней…
– Ничего я не знаю, отстань от меня и выключи свет.
– Тебе надо встать и привести себя в порядок.
– Не могу, не могу, не хочу…
Анастасия вновь закрылась одеялом и перестала реагировать на мои слова. Я понял, что лучше оставить её в покое. И движения, и голос Анастасии были слабыми – она защищалась от внешнего давления из последних сил, точно это была не молодая крепкая женщина, а плюшевая игрушка, которая долго переходила из рук в руки, отчего стала совсем мягкой и выцветшей.
Немного посидев рядом с Анастасией, я решил пойти прогуляться. В Римини хоть и было жарковато, но близость моря не давала воздуху прогреться слишком сильно. Я зашёл в ближайшую от отеля пиццерию, заказал чашечку эспрессо и сел на веранде. Ко мне почти сразу же подбежали цыганские дети и стали просить денег. Пришлось дать им три евро, но, когда подбежала следующая группа попрошаек, я уже не был так щедр. Собственных средств у меня осталось немного, а занимать у Анастасии не хотелось, поэтому решил экономить. Зной понемногу спадал, и я отправился гулять по городу…
Только теперь, став на время одиноким, я смог по-настоящему присмотреться к Римини. Из-за сильного туристического движения было сложно поймать атмосферу этого города и проникнуться настроением его повседневной жизни. Решение уйти подальше от исторического центра и городской пляжной зоны пришло почти сразу. Сменив два автобуса, я оказался на периферии, где было горазда тише и романтичнее. Трое мужчин с коричневой от солнца кожей играли в петанк на плотно утоптанной земляной площадке. За ними наблюдала высокая крупная женщина с вьющимися, покрашенными в рыжий цвет волосами. Я подошел к ним и спросил по-английски можно ли посмотреть на игру. Мужчины сразу же поинтересовались откуда я родом, а женщина захотела, чтобы я назвал своё имя. После знакомства мужчины пригласили меня сыграть с ними партию. Оказалось, что все трое были рыбаками, устроившими себе выходной день. Адамо был одет в спортивные шорты и белую кепку. Лицо его покрывало множество морщин, а ноготь большого пальца правой ноги почернел от какой-то болезни. Он курил даже тогда, когда кидал мяч, поэтому его лицо почти всегда окутывало облачко дыма.
Жермано ходил по площадке, выпятив увесистый живот, и отпускал шутливые замечания на каждый бросок своих товарищей. На нём были надеты лёгкие штаны и футболка с надписью «Kingdom of pelicans». Из-за плотного загара казалось, что ему лет пятьдесят, хотя на самом деле не было и сорока. Карло, напротив, был худощав и выглядел самым молодым из всей троицы. Он попивал газированную воду, медленно перемещался по площадке, смотрел на часы и время от времени перекидывался взглядами с рыжеволосой. На его руках было множество различных татуировок, из которых я хорошо рассмотрел только зубастую вагину и полосатую змею.
Мы сыграли несколько партий, и рыжеволосая, которую звали Летиция, предложила всем пойти к ней в гости. Жила она рядом с пляжем, на первом этаже дома, помнящего, кажется, времена Гарибальди. Рыбаки вели себя по-хозяйски в её просторной квартире с закрытыми жалюзи окнами. Карло и Адамо сразу же развалились на красном диване, а Жермано, хитро улыбнувшись, сказал, что поможет приготовить хозяйке кофе и проследовал за Летицией на кухню. Я сразу понял, что эта троица не только хорошо знает рыжеволосую, но и часто бывает у неё дома. Карло продолжал цедить газировку, уставившись в экран своего телефона, а морщинистый Адамо закурил очередную сигарету и взялся за пульт телевизора. Он долго перебирал каналы, не зная на чём остановиться. Потом наткнулся на трансляцию матча английской премьер-лиги и успокоился. Вскоре появилась хозяйка с подносом, уставленным небольшими чашечками с дымящимся кофе. Сзади, положив руки на её выдающиеся бёдра, семенил довольный Жермано.
После кофе рыбаки захотели вина, и Летиция принесла нам две бутылки Bardolino и бокалы. Выпив, все расслабились и повеселели. Адамо рассказывал о том, что этот год складывается для него удачно, что улов вырос, а погода не подводит. Карло и Летиция переводили мне его слова на английский, благодаря чему я понял большую часть рыбацкого повествования. По мере опустошения бутылок разговор становился все более хаотичным. Адамо перескакивал с рыбалки на политику, не забывая делать замечания по поводу футбольного матча, который продолжал идти в прямом эфире.
Жермано закинул ногу на ногу и время от времени поглаживал то свой живот, то колено Летиции, а слегка захмелевший Карло включал на телефоне смешную музыку и сам же над ней гоготал. Время подошло к восьми вечера, когда Адамо сказал, что ему пора домой. Карло тоже решил идти, так как его ждала подружка, и только Жермано не желал покидать видавшую виды квартиру Летиции так рано. Он явно хотел провести с ней вечер, а, возможно, и ночь… Однако женщина выдворила своих друзей на улицу, а мне сказала подождать, пока она вызовет по телефону ещё одного своего друга, работавшего таксистом. Я поблагодарил Летицию и налил себе в бокал воды из-под крана. Не успел я сделать и пары освежающих глотков, как Летиция появилась передо мной в желтом, украшенном синими звёздами, халате. Я сделал удивлённое выражение лица, а Летиция загадочно улыбнулась и одним плавным движением широко развела края халата… От неожиданности этого её действия я даже расплескал воду и сделал небольшой шаг назад. Мне открылось крупное смуглое тело Летиции с красивыми увесистыми грудями и мягким животом, переходящим в золотистый треугольник лобка.
Она взяла мою ладонь и положила её на свою промежность, слегка расставив крепкие ноги, одетые в тонкие чулки. Я всё ещё смущался, как те мальчики из американских порнофильмов, которых соблазняют раскованные учительницы и мамы друзей. Вместе с тем, доступное женское тело и чисто мужское любопытство уже разбудили инстинкт вожделения, который завладевал мной всё больше и больше. Остатки неуверенности совсем рассеялись, когда Летиция взяла в руку мой член и, сделав серьёзное лицо, сказала: «Vivere è fare l'amore». После этого мы сели на красный диван и стали ласкать друг друга так, как будто не занимались сексом целый год. Сначала ведущей была Летиция, но я быстро вошёл во вкус и перехватил инициативу, желая познать мою случайную любовницу со всех сторон…
Когда я в шесть утра следующего дня вышел из такси друга Летиции, который подбросил меня до отеля, то ещё не знал к чему готовиться. Девушка-администратор, передавая мне ключи от номера, сказала по-английски, что к Анастасии вчера приезжала скорая. Я поднялся на свой этаж, ощущая в теле неприятную дрожь, и поспешно открыл дверь номера. Почему-то я решил, что увижу нечто страшное и непоправимое, но обстановка оказалась вполне обычной. Номер прибрали, а пережившая визит врачей Анастасия тихо спала на нашей двуспальной постели, как будто и не было у неё кошмарной ночи. Я решил не будить её, понимая, что она во власти снотворного, тихо лёг рядом и тут же забылся.
Судьба сводит нас вместе и разводит в разные стороны по своей необъяснимой прихоти. В 200X году я уже предчувствовал, что в моей жизни будет достаточно женщин, чтобы не читать себя сексуально обделённым. Всё началось с тринадцатилетней Алёны, когда мне было всего-то шесть лет. Её стройная фигура, длинные волосы, хорошо оформленная грудь и заливистый смех послужили тому, что я стал игрушкой в руках красавицы. Увидев меня на улице, она кричала «привет! иди сюда! давай играть!», и я ничего не мог поделать с этим молодым женским зовом. Потом к нам присоединялась её сестра и мы шли на качели. Ведомый детским любопытством, я прикасался к бёдрам, рукам и волосам моих взрослых подруг, вдыхал запахи их тел, отдавался их движениям и голосам. Они были моими учителями, моими проводницами в мир женских таинств…
Когда я познакомился с Анастасией, то был совсем неготовым к отношениям на года. Кажется, она это тоже чувствовала, но какое-то время не хотела видеть меня только временным любовником. Её тревога нарастала постепенно и в один ужасный день превратилась в настоящее психическое расстройство. В какой-то мере я признавал, что мог быть причиной её нестабильного поведения, но были и другие факторы… С каждым месяцем маниакальные порывы Анастасии становились всё ярче, а следовавшие за ними депрессии – глубже. Мы перестали понимать друг друга. Мной овладела подозрительность, заставлявшая выискивать в жестах и фразах Анастасии приметы грядущей эмоциональной бури. Моя девушка начала отстранятся от меня, скрывая свои истинные чувства и намерения. Наш любовный союз распадался, и не было средства остановить этот распад.
Когда я проснулся, Анастасия, обхватив колени руками, сидела одетой на кровати и рассматривала пустыми глазами картину на противоположной стене. На картине был изображен поднимающийся на волну серфингист. Возможно, изображение казалось Анастасии бессмысленным, но по её застывшему лицу трудно было что-то понять. Несколько минут я притворялся дремлющим, а затем протянул руку и стал потихоньку гладить Анастасию, которая поглядела на меня широко открытыми грустными глазами и глубоко вздохнула… На мгновение мне открылась беззащитная душа городской девочки, поселённая в хорошо развитом женском теле.
– Что вчера было? – спросил я после нескольких минут обоюдного молчания – Тебя не было, а мне сделалось очень страшно.
– Тебя что-то испугало?
– Мне показалось, что я совсем-совсем одна, никому не нужна… Я плохая, и все это знают. Теперь уже не исправить ничего…
– Не надо ничего исправлять, Настя. Мы прилетим домой, ты отдохнёшь, а потом…
– А потом всё повторится… Я не хочу больше так.
– Слушай, я думаю, что это лечиться, что тебе надо просто пойти к врачу, подобрать лекарства…
– А вдруг я сумасшедшая, Марат! Меня запрут в палате с придурками… Не хочу, не могу я так…
– Тебя нигде не запрут, просто назначат лечение.
– Ты считаешь меня сумасшедшей, да?
– Нет. Ты выздоровеешь, просто надо найти хорошего психиатра.
– Почему всё это происходит со мной… Я же нормальная, нормальная… Марат, сделай что-нибудь!
– Продержись ещё несколько дней, а потом мы прилетим домой…
– … и меня отправят в психушку.
– Никто и никуда тебя не отправит, солнышко.
– Мама отправит. Я ей мешаю.
– Так, хватит уже причитать… С тобой всё будет нормально. Мы приедем, отдохнём, найдём толкового психиатра… Он пропишет тебе качественные лекарства… Ты будешь их регулярно принимать и придёшь в норму, слышишь?