–Кирилл, мне очень плохо, – еле слышным шепотом призналась в трубку я, – я даже машину вести не могу. Пожалуйста, забери меня!
Такую Изольду Керн, слабую, беззащитную, умоляющую о помощи, моему бывшему возлюбленному не доводилось видеть на протяжении, минимум, лет трех, и вместо того, чтобы посоветовать мне вызвать такси, он предсказуемо пошел на попятную. Не спрашивая, что конкретно у меня стряслось, он клятвенно пообещал передвинуть все свои сверхважные дела и примчаться ко мне в мгновение ока.
Чувствовала я себя действительно препаршиво. У меня ровным счетом ничего не болело, я просто не ощущала своего тела, словно в моем организме включился аварийный режим, и последние остатки жизненной силы автоматически сконцентрировались в районе мозга. Натренированный разум функционировал практически бесперебойно, а вот руки-ноги мне не повиновались. Ну и пусть, в конце концов, оно того стоило. Бесспорно, я затратила бешеное количество энергии на создание ментальной стены между мной и Те Ранги, однако, именно данная конструкция, а не накладные ресницы и контактные линзы, не позволила ему узнать во мне эту самую, как её, в общем, бледнолицую женщину своей мечты, и именно стена не дала возможности нефритовому амулету мертвой хваткой вцепиться в мою ауру. Второй раз я могу подобного экстрима и не выдержать, поэтому необходимо принять меры по недопущению повторной встречи с маори. Но прежде всего нужно срочно пополнить напрочь опустевшие энергетические закрома!
–Изольда, что случилось? – все получилось совершенно непреднамеренно, но распластанная поза умирающего лебедя, в которой застал меня прибывший по вызову Кирилл, окончательно убедила моего неверного возлюбленного в серьезности моего ахового положения. Я безвольно растеклась по кожаной софе, театрально закатила глаза и в немой мольбе простерла обе руки навстречу влетевшему в салон парню. Весь концерт самым наглым образом испохабили дружно зазвеневшие браслеты – я терпеть не могла все эти побрякушки, но ведьма с ограничивающимися лишь тонкой ниткой жемчуга украшениями, увы, не соответствовала господствующим в обществе стереотипам, вот и приходилось ежедневно обвешиваться, как новогодняя елка. Впрочем, Кирилл все равно проникся драматичностью момента, опустился перед диваном на колени и взволнованно заглянул мне в глаза.
–Тяжелое утро, – одними губами поведала я, ни на йоту не согрешив против истины, – ты даже не представляешь, как я устала. Люди несут ко мне свои проблемы и не догадываются, что у меня самой далеко не все гладко… Сложно постоянно быть сильной, Кирилл! Однажды ты вдруг понимаешь, что твой лимит исчерпан и падаешь замертво…
–Изольда…, – растроганный моими душещипательными откровениями парень в порыве нежности стиснул мою ладонь, и я тут же открыла канал. Ну всё, как говорится, процесс пошел!
–Меня просят сделать приворот, даже не подозревая, что моя личная жизнь лежит в руинах, – чем большими пригоршнями я сыпала соль на рану, тем шире становился энергический канал. Живительная сила медленно перетекала в мое измученное тело, и первой я начала чувствовать ту руку, за которую меня продолжал крепко держать Кирилл, – я давно могла бы приворожить тебя, но я всегда была за честность. Люди думают, что владение магическими навыками – это залог успеха. Если бы они знали мою историю…
–Милая, – Кирилл прикоснулся губами к моему ледяному лбу и я ощутила приятное покалывание во второй руке, – я больше никогда, слышишь, никогда y причиню тебе боль, поверь мне! Я –черствый сухарь, Изольда, я не понимал, что творится у тебя внутри, я считал, что безразличен тебе, я хотел отомстить тебе за равнодушие, я…
–Тихо! – жестом остановила я излияния парня, с удовлетворением отмечая, что нижняя половина туловища тоже понемногу оживает, – в чем-то и я была не права… Спасибо, что откликнулся, ты так мне сейчас нужен!
Мое жизненное кредо не претерпело существенных изменений, я была, есть и всегда буду за честность. Разве моя в том вина, что для многих преподнесенная мной правда не является очевидной? Почему я должна отвечать за тех, кто до сих пор не научился читать между строк?
Софа в прихожей оказалась, узкой, скользкой и до жути неудобной, но я даже не знала, что в большей степени сыграло роль афродизиака для моего энергетического донора: мой жалкий вид или необычная обстановка. Тела сливались, канал бурлил, а я возвращалась к жизни. Жестокая тактика, зато действенная. Прости, дорогой, сидеть до вечера в позе лотоса и самозабвенно предаваться медитации у меня катастрофически не хватает времени.
Исцеление любовью прошло на ура, от избытка чувств на меня внезапно накатила сентиментальность, и мне захотелось отблагодарить Кирилла. Те Ранги называл меня «великим тохунга» и утверждал, что я способна управлять «маной», так неужели я не могу потратить чуть –чуть энергии на пустяковый обряд? Грош тогда мне цена! Я в два счета изготовила простейший оберег из лавровых листиков и незаметно вложила заговоренный подарок Кириллу в портмоне. Деньги, удача, карьера, что еще нужно человеку для полного счастья? Любовь? Семья? Ну, извините, как-нибудь в другой раз!
Самостоятельно ехать домой по обледеневшей дороге, пребывающий в состоянии остаточной эйфории Кирилл мне категорически запретил, и я, скрепя сердце, подчинилась его требованию и лишь попросила не лишать меня личного автотранспорта и сесть за руль моей машины. Мы тепло расстались у подъезда, обменялись затяжными поцелуями, и как только нас разделила железная дверь, я рывком взлетела по лестнице, словно и не валялась недавно в полумертвом состоянии на софе. Жизнь была прекрасна и удивительна – жаль, что лишь до того момента, когда по мою несчастную душу вновь явится татуированный маори. Кстати не мешало бы вкратце прояснить, кто такие маори и с чем их едят.
Очередной культурный шок случился со мной, когда оказалось, что каннибализмом грешат, вернее, грешили в далеком прошлом, как раз-то сами маори, и по неподтвержденным данным именно предки моего незваного гостя без соли и без лука сожрали одного известного путешественника, опрометчиво вступившего в конфронтацию с коренным населением Новой Зеландии. Помимо навсегда запятнанной репутации, представители маори славились независимостью и крайне воинственным нравом, а также ритуальной татуировкой «та моко», ярчайший образец которой я имела возможность лично наблюдать сегодня утром. Та моко служила для маори аналогом паспорта, и как гласили внушающие доверие источники, для опытного глаза не составляло труда прочесть всю биографию ее обладателя. В моих же неопытных глазах за Те Ранги окончательно утвердился статус настоящего дикаря, подлежащего изоляции в местах компактного проживания. Что касается прочих словосочетаний, прозвучавших из уст прямого потомка новозеландских людоедов, я почти ничего не запомнила, случайно наткнулась только на знакомое название Аотеороа и выяснила, что так на языке маори именуется их родина.
При всей той запредельной степени ужаса, внушаемой мне одним лишь видом Те Ранги, я не особо верила, что он решит употребить меня в пищу, и интуиция советовала мне опасаться ни жуткой участи быть поджаренной на медленном огне, а скорее испепеляющего воздействия животной энергетики на не подлежащие восстановлению клетки головного мозга. Наиболее существенное разочарование поджидало меня при попытке отыскать в сети то самое злополучное пророчество и поближе познакомиться с легендами о загадочных «людях тумана». Поисковый сервер выдал мне массу результатов из серии «Федот да не тот» и еще сильнее усугубил бардак в голове. Возможно, если бы я потратила несколько суток на процеживание колоссального объема информации через сито интересующих меня вопросов, то мне бы улыбнулась удача, но «изводить единого слова ради тысячи тонн словесной руды» мне опять же было элементарно некогда.
С родителями я общалась каждый вечер. Первое время по телефону плюс звонок за счет вызываемого абонента, потом уже счета оплачивала я сама, а после того, как мой бизнес начал окупаться, я обзавелась персональным компьютером и купила ноутбук родителям, мы стали разговаривать по видеосвязи. Была у меня мыслишка нагрянуть в Мурманск без предупреждения и неожиданно осчастливить семью, но я слишком хорошо знала маму и ее патологическую боязнь любых сюрпризов. Как-то раз она честно призналась, что одного единственного сюрприза ей хватило на всю оставшуюся жизнь вперед, и я не могла не догадаться о чем, точнее, о ком, здесь велась речь.
Почему Мурманск? Что за мазохистское желание добровольно отправиться в самое чрево полярной ночи и провести целый месяц в холодных потемках? Не лучше ли полететь на Гоа и отдохнуть на солнечном пляже? Для кого-то другого, вероятно, намного лучше, но какой смысл мне лететь в тропики, если ультрафиолет я практически не переношу, и мне придется круглосуточно торчать в отеле, в три горла поглощая халявное шампанское? Притом, еще не известно, как долго мне придется отсутствовать в столице, чтобы Те Ранги, наконец, убедился в бесплодности своих поисков и благополучно отбыл, например, в Норвегию, или куда он там собирался. Одним словом, для меня было намного предпочтительнее пересидеть сложные времена под крылышком у родителей, чем бесцельно мотаться по белу свету.
Главная проблема состояла в приостановке идущего в гору бизнеса, и вот за упущенную выгоду я готова была самолично содрать с Те Ранги семь шкур, невзирая на отсутствие у меня каннибальских генов. Я законсервирую салон, растеряю клиентов и по возращении буду вынуждена начинать все с нуля. Что ж, остается надеяться лишь на то, что популярности мадам Изольды не грозит даже временное прекращение приема. Да и если уж посмотреть правде в глаза, сколько раз я была в отпуске за последние пять лет? Вот то-то и оно, что ни разу.
Вторую проблему звали Кирилл, и я до сих пор не решила, как мне с ним поступить. Позвонить из аэропорта перед самым вылетом и поставить его перед фактом? Предложить поехать в Мурманск вдвоем? Соврать, что у родителей неприятности, и мое вмешательство просто жизненно необходимо? Первый вариант был свинский, но легкий, второй сулил мне массу ненужного напряга, а вот третий был всем хорош, кроме его сопряженности с пресловутой ложью во спасение.
Не умели лгать только картонные короли и дамы, я же сочинила достаточно убедительную байку практически на ходу, и дабы не откладывать дела в долгий ящик, позвонила Кириллу. Да, он бы с удовольствием поехал вместе со мной, но на фирме внезапно открылась вакансия директора филиала (лавровый амулет, похоже, начал действовать), и он бы хотел поучаствовать в конкурсе. Нет, нет, он обязательно отвезет меня в аэропорт и лично проводит до трапа самолета. И он очень надеется, что у моей семьи все разрешится удачно. Естественно, он заедет ко мне вечером, и мы обо все поговорим подробней. Ну и отлично!
Билеты на утренний рейс я купила перед тем, как звонить в Мурманск. Врать Кириллу было легко, а вот врать маме было невозможно. Объяснять, какого рожна меня ни с того, ни сего потянуло на родину в самый разгар зимы и доказать при этом, что меня не угораздило вляпаться в дурнопахнущую историю – вот где задача из задач. А потом ведь придется сотню раз выслушать отцовское «а я же тебе говорил», и тогда точно всё – жизнь удалась.
Как ни крути, из-под родительской опеки я вырвалась пять лет назад, и за время, проведенное в столице, окончательно распрощалась с детством и отрочеством. Как-нибудь уж вытерплю и мрак полярной ночи, и мамины причитания, и отцовские нравоучения. Если уж на то пошло, упакую в чемодан свой магический реквизит, и попробую удивить мурманскую публику, чтобы совсем не помереть со скуки. Нормально работать в столице в течение ближайшего времени мне при любом раскладе не даст взявший след Те Ранги и чем дальше от него я буду в этот период, тем больше у меня появится шансов сохранить бизнес, рассудок и собственную жизнь.
ГЛАВА XI
Весь вечер я провела в «трудах праведных», старательно подчищая все остававшиеся нерешенными дела, коих внезапно обнаружилось превеликое множество, но так как энергии у меня сейчас было, что называется, навалом, я завершила все поставленные задачи в рекордные сроки. В конце концов, я не собиралась покидать столицу на долгие годы, а всего лишь уезжала навестить живущих на крайнем севере родителей, о чем и поставила в известность охранную фирму, на бдительное попечение которой мне пришлось оставить гадальный салон. Строго-настрого запретив секьюрити поддаваться на провокации и впускать в помещение посторонних лиц, а также настоятельно потребовав обязательно звонить мне в случае даже самого малозначительного происшествия, я с некоторой тревогой на душе вывесила на двери ставящее жирный крест на чаяниях потенциальных клиентов объявление. Поживу месяц в Мурманске, встречу Новый год с семьей, а когда все утрясется, можно будет и возобновить прерванный трудовой стаж.
Помимо оккультной практики, я на месяц бросала и своего неверного возлюбленного, причем делала это с гораздо меньшим беспокойством. Мое доверие к порядочности Кирилла было подорвано раз и навсегда, и сейчас я даже особо не переживала, что сразу после моего отъезда он почувствует пьянящий аромат свободы и самозабвенно пустится во все тяжкие. Какая мне, в сущности, разница? Единожды солгав, как говорится… По крайней мере, мне больше не стоило опасаться, что акт прелюбодеяния произойдет в моей собственной постели, ибо кого бы не мнил из себя Кирилл, вход в мою квартиру для него отныне был возможен лишь по специальному приглашению.
Я взяла билет на утренний рейс, и ночь перед отлетом мы с Кириллом провели вместе. Я убеждала парня не дергаться и не рисковать шатким положением на скрипящих ступенях карьерной лестницы ради совершенно бессмысленной поездки в Мурманск и обещала звонить ему по сто раз на дню, а он рассеянно гладил мои распущенные волосы и так крепко стискивал меня в объятиях, словно подсознательно боялся потерять навсегда. В подобные моменты я невольно ловила себя на мысли, что я бы с удовольствием прошла процедуру частичной очистки памяти: та, кто всегда считала себя прожженным циником, на поверку оказалась наивной идеалисткой. До измены я искренне полагала, что мы с Кириллом в большей степени друзья, чем любовники, я не ждала от него пламенных признаний и шикарных драгоценностей в бархатных коробочках, я просто хотела, чтобы рядом был человек, на которого можно положиться в любой ситуации, но только теперь я полностью осознала всю глубину своего заблуждения. Идеалы существовали лишь в моем чрезвычайно богатом воображении – мои личные критерии хорошего и плохого здорово отдавали незрелым максимализмом.
Причиненная изменой боль почти утихла, но ощущение предательства все равно осталось, и я устала с ним бороться. Кирилл лез из кожи вон, пытаясь искупить свою вину, но он не понимал главного – доверие сродни бумаге: если ее однажды скомкать, до прежнего состояния она уже никогда не разгладится. В итоге мы пришли к диаметрально противоположному положению вещей: любовники вытеснили друзей. Печально, конечно, но меня это абсолютно устраивало. Почему двое объективно чужих людей не могут периодически встречаться, заниматься сексом, делиться мыслями и вместе готовить завтрак? Разве для этих простых радостей уж настолько необходимо доверие?