Пол Шварц, который работает на заправке у перекрестка, рассказал местным репортерам, что лапа у Фиго была раздроблена, но, несмотря на это, верный пес жаждал помочь Одри. «Он с трудом ковылял – мы положили его на большое одеяло на тротуаре, начался дождь. Он послушно дал замотать свою лапу. Этот пес – просто молодчина, очень выдержанный, – рассказывал Пол газете „Джорнал Ньюс“. – Он не лаял, не выл, не стонал, только все время рвался к ней. А когда ее положили на каталку и увезли, перестал. Он казался немного потерянным, когда ее не стало».
Фиго не мог ехать с Одри на «Скорой помощи», поэтому ее увезли в ближайшую больницу в Данбери без него. Затем пожарные погрузили Фиго в свою машину и доставили его в ближайшую ветеринарную клинику «Миддлбранч» – ту самую, в которой он наблюдался. «Ему повезло, что внутренние органы не пострадали. Бог или кто еще был с нами в тот день», – говорит Одри.
Узнав о происшествии, Даг Виггин не удивился тому, что Фиго пожертвовал собой ради Одри.
«Я с гордостью думаю о том, что этот пес сделал для нее. Очевидно, Фиго увидел, что что-то не так, и инстинкт приказал ему убрать ее с дороги, чтобы она не пострадала, – говорит он. – Обучая питомца, вы надеетесь, что именно так он поступит, но от этого очень тяжело на сердце. Потрясающе, на что способны собаки ради своих подопечных. Вот она, собачья преданность».
После случившегося Одри и Фиго провели в больнице четыре месяца. Закончив начальное лечение, Одри поступила в реабилитационное отделение, где ей «пришлось учиться ходить заново, а это так страшно».
По рекомендации Фонда – хотя Одри является хозяйкой Фиго, но Фонд курирует своих воспитанников – было решено, что пока Одри будет поправляться, Фиго останется в ветлечебнице «Миддлбранч». И, как только его раны зажили, пребывание там превратилось для него в настоящие каникулы.
«Ветеринар очень хорошо о нем заботилась. Каждый вечер она брала его к себе домой, а утром приводила на работу. Как замечательно, что она могла это делать», – говорит Одри.
Но Фиго явно скучал по службе и жаждал вернуться к своим обязанностям. «Они превращаются в питомцев, когда долго не работают». В клинике он все поглядывал на свою шлейку, и ее пришлось убрать, потому что ход его мыслей был понятен: «Почему я не при делах?»
Ветеринар звонила Одри по многу раз с просьбой разъяснить непонятное поведение Фиго. «Она говорила: „Фиго делает так или этак – что он этим хочет сказать?“ – и я объясняла ей, что к чему. Мы такие чудные. Мы знаем, что у другого на уме».
Фиго был окружен вниманием, однако явно тосковал по Одри. Когда недели стали превращаться в месяцы, у него появились признаки депрессии, и тогда ветеринар решила отвезти его к Одри.
«Ветеринар говорила, что у него на мордашке было выражение „Где она?“. Он дошел до того, что перестал есть. Его привезли ко мне, и после этого он пришел в себя. Он воспрянул духом», – рассказывает она.
Даг Виггин из Фонда беспокоился о том, что Фиго мог потерять уверенность в себе из-за происшествия и не захочет или не сможет больше работать. Фиго отправили в центр подготовки в Смиттауне для тестирования.
К счастью, Фиго, как и прежде, был нацелен на дело.
«Я забрал его после всего, что случилось, и теперь понятно, какая между ними связь и как сильно он заботится о ней, – говорит Даг. – Он по-прежнему хочет с ней работать, и это удивительно, учитывая, через что ему пришлось пройти».
Одри не сомневалась, что Фиго вернется к ней после происшествия. Месяцы, проведенные в реабилитации, она размышляла над его невероятным мужеством и знала, что Фиго никогда не разорвет ту потрясающую связь, которая была между ними.
«Я знала, что он сможет. Я просто знала. Сделав то, что он сделал, он доказал свою любовь. Это дошло до меня после случившегося. Я осознала, что он был готов умереть за меня. Он не думал о том, что может погибнуть, – он хотел лишь того, чтобы не погибла я. Он повел себя как герой. Слава богу, что он выжил. Это чудо».
За несколько дней до того, как Фиго вернулся к Одри, Даг помог ему заново освоиться в местах, которые пес не видел несколько месяцев. «Сначала он был несколько нерешителен, но потом дело пошло на лад, – говорит он. – Мы готовились потренироваться переходить улицу в том месте, где его сбили, и ждали, прислушиваясь к потоку машин, и тут девушка высунулась из окна и крикнула: „Это Фиго? Ух ты!“ Все здесь очень переживали за Одри. Меня это так тронуло».
Наконец, после 141 дня разлуки, Одри и Фиго официально воссоединились 26 ноября 2015 года. «Как только он пришел домой, казалось, ничего и не было», – смеется она.
Храбрый пес быстро стал местной и международной достопримечательностью. Ему посылали подарки и открытки со всего света. У Одри брали интервью журналисты из США и даже из Великобритании. Они с Фиго несколько раз фотографировались для первой полосы местной газеты, а также появлялись в рейтинговых национальных утренних телешоу «Сегодня» (Today) и «Доброе утро, Америка» (Good Morning America).
Местная пожарная часть наградила Фиго медалью за мужество и героизм, а в ноябре 2015 года Американское общество по предотвращению жестокого обращения с животными назвало его «Собакой года».
«Нас часто узнают здесь, можно подумать Фиго – это Лесси. В продуктовом магазине ему всегда дают два кусочка болонской колбасы со словами: „Вот для пса-героя“. Сейчас все по-другому. Я всегда была застенчивой и сторонилась других, но нас все время приветствуют. И все благодаря Фиго, а я только держала поводок. „Мы рады, что вы двое снова вместе“, – говорят нам. Здесь есть поговорка, что жизнь в Нью-Йорке может измениться в одно мгновение. Со мной так и случилось».
Сейчас Фиго десять лет, и пенсия уже не за горами. Обычно старые поводыри доживают свой век с хозяевами или их берут к себе родственники или друзья. В ином случае семью для бывших поводырей находит Фонд, а порой они даже возвращаются к своему воспитателю-кинологу.
По словам Дага Виггина, найти семью для поводыря-пенсионера – не проблема. «Мы пристраиваем четырнадцатилетних собак. Я брал к себе больных псов, которым оставалось немного, и они доживали у меня», – говорит он.
Но Одри твердо решила, что Фиго никуда не пойдет, когда не сможет быть поводырем. «Мы возьмем его, когда он состарится», – говорят мне, но я при мысли о том, что ему придется уйти, прихожу в ужас. Не думаю, что он выживет без меня. «Мы с ним – одно целое», – говорит она.
Сейчас, оглядываясь назад, она думает о том, что, возможно, с Фиго ее свела какая-то высшая сила. Ведь поначалу Фонд собирался дать ей другую собаку, а их союз стал возможен благодаря капризу судьбы.
«Он был послан мне. Что заставило центр дрессировки в последнюю минуту изменить свое решение? Возможно, в каком-то уголке Вселенной знали о том (происшествии), что должно случиться, и знали, что он – тот самый пес, который примет удар на себя», – размышляет она. – «Он очень смелый. Он удивительный. Он – мой ангел».
Одри сама выросла в патронатной системе и видит в Фиго родственную душу – существо, побывавшее во многих местах и мечтающее принадлежать. «До трех лет я была на патронате, затем росла в патронатной семье. Однажды я сказала Дагу: „Я беру этих собак как патронатных детей. Они рождаются в центре дрессировки, переходят на воспитание к кинологу, отправляются назад на обучение, а затем попадают ко мне. Их пинают туда-сюда, как детей на патронате. Кому они принадлежат? – вот в чем вопрос. Возможно, Фиго ощущает себя так же“».
Можно гадать, в силу каких причин судьба определила Фиго быть поводырем и свела их с вместе, но Одри всегда будет благодарна ей за то, что она это сделала.
Молли Полли
Живой глюкометр и психолог
«Хоть и мала, она душой свирепа».
Так сказал Шекспир в своей любимой комедии «Сон в летнюю ночь». Эти слова относятся к Гермии, чей крохотный рост способен ввести в заблуждение: на самом деле она бойка и обладает неукротимым нравом. Но эту строчку можно с таким же успехом отнести к австралийскому шелковистому терьеру по кличке Молли и к десятилетним близняшкам-диабетикам Ханне и Оливии Уэбер, которым Молли неоднократно спасала жизнь.
Когда Ханна и Оливия родились в Канберре в январе 2007-го, ничто не указывало на то, что у жизнерадостных малышек есть проблемы. Первой появилась на свет Оливия, весившая 2,2 кг – это чуть меньше среднего веса близнецов при рождении. Через две минуты последовала Ханна и потянула на целых 2,62 кг. «Ханна была форменным головастиком», – смеется мама девочек Эдриенн Коттелл.
Сестрички оставались худенькими, когда начали ходить, и к двум годам мама забеспокоилась. Казалось, что Ханна все время чувствует жажду – однажды она выпила три литра воды за день. В то время ее приучали к горшку, и она поминутно мочилась, хотя была такой крошечной, что едва могла на него сесть.
Но больше всего Эдриенн настораживало то, что Ханна была постоянно раздражена. Она вопила не переставая, и никто не мог объяснить почему. «Мы водили ее к детским психологам, потому что она все время орала», – рассказывает Эдриенн, которая в то время воспитывала детей одна и была вынуждена выйти на работу, когда малышкам не исполнилось и двух месяцев. Она была измучена и напугана. «Однажды я пришла в такое отчаяние, что шлепнула Ханну по попе. И тут до меня дошло, что у нее там совсем нет жира и что с ней действительно что-то не так. Я почувствовала, что это моя вина».
Это случилось в Рождество, когда их педиатр находился в отпуске. Эдриенн хотела было отвезти дочерей в больницу, но подумала, что ее сочтут паникершей и завернут обратно, и решила подождать несколько дней до возвращения семейного врача. Как только она пришла, диагноз был поставлен.
У Ханны оказался диабет 1-го типа – аутоиммунное заболевание, при котором иммунная система уничтожает клетки поджелудочной железы, продуцирующие инсулин. Без инсулина клетки тела не могут превращать глюкозу (сахар) в энергию, поэтому организм начинает сжигать собственный жир. В результате образуются и попадают в кровь химические соединения, которые называются кетоновые тела, – их концентрация увеличивается, и это представляет угрозу для жизни.
Ученые не знают, что вызывает диабет 1-го типа, и в настоящее время он неизлечим. В отличие от диабета 2-го типа, который предполагает комплексную терапию из физических нагрузок, здорового питания и контроля веса, 1-й тип не связан с изменением образа жизни. Иными словами, профилактика тут бессильна. Чаще всего он развивается у людей до тридцати лет и является одним из самых распространенных хронических детских заболеваний.
Обычно диабет 1-го типа возникает внезапно и сопровождается характерными симптомами, в том числе сильной жаждой, обильным мочеиспусканием, необъяснимой потерей веса и перепадами настроения. Как вскоре узнала Эдриенн, «когда уровень сахара сильно возрастает, работа мозга нарушается и поэтому ребенок вопит. Ни один из психологов, смотревших Ханну, этого не понял».
При диабете 1-го типа необходимо ежедневно восполнять запасы инсулина – либо уколами несколько раз в день, либо путем непрерывного подкожного введения через инсулиновую помпу. Также в течение дня нужно неоднократно проверять уровень сахара в крови.
«Отдавая мне результаты анализа, врач шумно вздохнула, как бы желая сказать: „Вы сами понимаете, что это значит“», – вспоминает Эдриенн. Но она восприняла диагноз с облегчением – теперь не только Ханна будет получать необходимое лечение, но если у Оливии появятся симптомы, то Эдриенн сможет их распознать. «Я ничуть не расстроилась. Я просто сказала себе: „Теперь будем жить так“», – говорит она.
Для стабилизации состояния Ханну положили в городскую больницу – без Оливии. Впервые за очень короткую жизнь близняшки были порознь, и разлука переживалась тяжело. «Ханне предстояло пробыть в больнице недолго, но Оливия оставалась дома, и тогда-то я разрыдалась. Она думала, что Ханна умерла», – рассказывает Эдриенн.
Хотя у Оливии в то время не было симптомов, после диагноза Ханны ее проверили на аутоантитела к инсулину, и результат оказался положительным. Ей назначили терапию из омега-3 жирных кислот и витамина D под тщательным медицинским наблюдением, и на протяжении нескольких последующих лет ее анализы были отрицательными.
Но даже после того, как Ханне поставили диагноз и девочки начали получать лечение, жизнь была похожа на американские горки. В Национальную службу по защите прав детей и подростков стали поступать анонимные жалобы на Эдриенн – их сочиняли люди, считавшие, что Ханна и Оливия выглядят такими заморышами, потому что о них плохо заботятся. «На нас писали постоянно. Лечащие врачи были в ярости. Они говорили: „Эти люди не имеют ни малейшего понятия о том, через что вам приходится проходить“».
Незадолго до третьего дня рождения у Ханны возникла инфекция в месте установки инсулиновой помпы, и состояние девочки стало тяжелым. «У нее произошло угнетение сознания из-за кетоновых тел, и ее пришлось реанимировать. Ливи отчаянно пыталась вернуть сестру к жизни, – говорит Эдриенн. – Было два часа ночи, а эта малышка твердила, глядя ей в лицо: „Я люблю тебя, Ханна. Открой глаза, Ханни“. На наши слова Ханна не реагировала, а на Ливины откликнулась. Ливи и дальше старалась. Не будь ее рядом, я бы, наверное, потеряла Ханну».
Когда мучения Ханны остались позади, у Оливии появились признаки нарастающего беспокойства и развилось посттравматическое стрессовое расстройство. Она сильно похудела и спала по четыре часа в сутки.
Дальше было еще страшнее. Однажды ночью Эдриенн внезапно проснулась и, не раздумывая, помчалась в спальню к Ханне. Сенсор глюкозы показывал гипогликемию тяжелой степени. Гипогликемия характеризуется снижением концентрации глюкозы в крови до 3,3–3,6 ммоль/л, а у Ханны было 1,1 ммоль/л.
«Я резко села в кровати, а потом бросилась к ней. Без всяких на то причин, я просто знала, что это она. Мы часто говорим, что у Ханны есть ангел-хранитель. Думаю, поэтому мои дети по-прежнему со мной».
Близняшки росли, и до Эдриенн, которая снова жила с их отцом Мартином Уэбером, стало доходить, что Ханна – «невосприимчива к гипогликемии», иными словами, не может сказать, когда у нее начинается приступ. Большинство диабетиков замечают ее симптомы – спутанность сознания, чувство покалывания во рту или в пальцах, слабость. Игнорирование этих симптомов может привести к конвульсиям, потере сознания и коме.
Невосприимчивость – штука опасная, но, к счастью, между близнецами существует симбиотическая связь: Оливия каким-то образом знает, что чувствует сестра. «Ханна может ощутить один из десяти приступов, но Ливи чувствует, когда у Ханны повышается и понижается сахар. Даже врач говорит: „Если Ливи вопит, проверьте Ханну“», – объясняет Эдриенн.
На протяжении четырех лет после того, как Ханне поставили диагноз, Оливия принимала омега-3 и витамин D, и ее анализы на аутоантитела были отрицательными. Но она постоянно говорила матери, что хотела бы заболеть.
«Оливия все время приставала с расспросами о диабете, Ханна спрашивала: „Она может заболеть?“ – а Ливи частенько плакала, де, хочу диабет. Она считала, что все внимание уделяется Ханне и вроде как они не близняшки», – рассказывает Эдриенн.
И в 2014 году, когда девочкам было семь и они всей семьей три недели отдыхали в кемпинге в Новой Зеландии, желание Оливии исполнилось – у нее внезапно проявились симптомы диабета 1-го типа.
«Мы провели там дней десять, когда поняли, что у Ливи диабет. Она вдруг начала много пить и писать, – рассказывает Эдриенн. – Мы позвонили в городскую больницу Канберры, и они здорово помогли нам. Мы поставили Ливи запасную инсулиновую помпу Ханны, компания-поставщик отправила нам посылку, и отдых продолжился».