Текст «Кратких представлениий из хроник» использован в 67 из 110 глав второй книги Патрий. К этой книге в конце совершенно механически прибавлен краткий раздел «О Соборах» (IIa), посвященный краткому описанию Вселенских Соборов. Это текст имел самостоятельное хождение в византийской книжности, и причины его включения в Патрии не до конца ясны, так как упоминания древностей в нем редки.
Книга III (состоит из 215 глав), на первый взгляд, представляет собой оригинальное произведение составителя Патрий, хотя тут он также активно пользуется более ранним материалом из книг историков и агиографов, а также из книг I–II. Впрочем, учитывая характер остального текста, нельзя исключить, что и здесь он использовал некую компиляцию. Так, главы об осквернении храмов Константином V (III, 9, 68–69) указывают на некий антииконоборческий источник, а уничижение в тексте Константина VI и похвалы императрице Ирине (III, 9, 56, 85, 154, 171) – на какого-то симпатизирующего ей историка. Исторические сведения книги не выходят за середину Х века, кроме самых последних глав (III, 212–214), где содержится похвала императору Василию II, при жизни которого и были составлены Патрии.
Книга начинается (III, 1–17) с описания построек Константина I, по большей части ошибочно ему приписываемых. Затем автор рассказывает о разнообразных зданиях, преимущественно публичных и церковных, создавая своеобразный маршрут, ведущий читателя по Городу сначала на северо-восток, затем на юг, потом на северо-запад и, наконец, на юго-запад. Во второй части книги перечисляются постройки различного назначения: старческие дома, дворцы, ворота и монастыри. Уникальные данные этой книги позволяют восстановить облик и местоположения многих утраченных зданий, а также малоизвестные строительные техники (ср., например, складирование материала разобранных храмов для новых строек в I, 60; III, 142, 209; IV, 2, 32).
Книга IV (делится на 35 глав) сильно отличается по своей форме от остальных частей Патрий и в большей своей части почти дословно воспроизводит «Сказание о Великой церкви»[20] – еще один текст патриографического характера, имевший самостоятельное хождение в византийской литературе. В нем рассказывается легендарная история возведения собора Св. Софии[21]. «Сказание» возникло не ранее 880-х годов, так как колонны Св. Софии названы там по мозаичным изображениям святителей над ними (IV, 5), созданным именно в эти годы. Не так давно было высказано предположение[22], что этот совершенно легендарный рассказ возник в кругу почитателей патриарха Игнатия (847–858, 867–877), так как строитель Св. Софии в тексте носит – вопреки фактам – именно это имя. В таком случае данное произведение было написано для того, чтобы сохранить высокое значения собора для Константинополя, оказавшееся под угрозой после возведения Василием I Новой церкви[23], которая должна была стать чуть ли не главным храмом Города. В конце книги (IV, 32–37) к «Сказанию» добавлен столь же легендарный рассказ о строительстве храма св. Апостолов, равно как и краткие сведения о четырех храмах рубежа IX–X веков, которые дополняют скорее все Патрии, чем именно книгу IV.
Текст «Сказания» совершенно неисторичен и фиксирует лишь сформировавшуюся к концу IX веков легенду о строительстве Св. Софии: перепутаны имена, даты и обстоятельства постройки храма. По сути, единственное, что автор знает наверняка из его истории, – это скорое обрушение, вызванное землетрясением, и последующее восстановление огромного храмового купола (в 562 г.), однако и его он датирует неправильно, относя это событие к царствованию Юстина II, т. е. к 565–578 годам. Как и остальные части Патрий, этот текст наполнен преувеличениями, этиологическими легендами и фантастическими историями. В этом смысле он продолжает общую для патриографов того времени традицию: мифологизировать городское пространство. Однако от остальных книг эту часть резко отличает гораздо более явное присутствие в ней церковного начала, которого почти нет в остальном тексте как Патрий, так и «Кратких представлений из хроник» (см. также ниже). Неудивительно, что автор в этой книге постоянно говорит о вмешательстве вышних сил: «Сказание» происходит из Патриархии, а не из Дворца или Форума.
Итак, как мы видим, Патрии основаны преимущественно на более раннем материале: среди четырех книг их составителем написаны, вероятно, только книга III, меньше половины книги I, несколько глав в книге II и самый конец книги IV. Все же остальное взято преимущественно из трех источников: «Патрий Константинополя» Гесихия Милетского VI века, почти без изменений (первая половина книги I), компиляции из «Кратких представлений из хроник» VIII века (книга II) и «Сказания о Великой церкви» IX века, без изменений (бóльшая часть книги IV). Из-за такой компилятивности одни части Патрий могут противоречить другим: так, в II, 45 Форум Константина оказывается круглым потому, что повторяет форму лагеря этого императора, а в III, 11 – «по подобию Океана».
Сведения об упоминаемых в тексте императорах, постройках и районах Константинополя читатель может найти в словарике в конце настоящей книги. Остальные реалии изъяснены в примечаниях внизу страницы. А тот, кто захочет разобраться не только в том, чтó написано патриографами, но как и почему, может прочесть после перевода нашу статью «Как путешествовать по воображаемому Константинополю»[24].
А. Ю. Виноградов, А. А. КравченкоI. Патрии Константинополя
Отеческие предания Константинополя по Гесихию Иллюстрию
(1). Когда прошло триста шестьдесят два года от начала единоличного правления Августа Цезаря в старом Риме[25] и когда дела того подошли к концу, Константин, сын Констанция, заполучив скипетр[26], воздвигает новый Рим и приказывает сделать его равным первому[27]. Таким вот образом он, часто управлявшийся и тиранами[28], и царями, а также живший при демократическом и аристократическом устройстве, достиг, наконец, нынешнего величия[29].
(2). Мы же расскажем, каким образом он изначально возник и кем был основан, взяв сведения об этом из древних поэтов и писателей.
1 (3). Рассказывают, что первыми аргивяне[30] получили от Пифии такой оракул:
И они построили свои жилища в той местности, где протекают реки Кидар и Барбисий[31]: одна течет с севера, а другая – с запада, и они впадают в море у так называемого алтаря нимфы по имени Семестра[32].
2. (4) Итак, когда они прибыли в уготованную им судьбой страну и умилостивили местных демонов жертвами, ворон ухватил небольшой кусочек от жертвы и перенес его на другое место, которое называется Боспором, причем на путь птицы указал пастух-волопас, отчего эта местность была названа также Вуколиями.
[Визант]
3 (5) А другие рассказывают, что мегарцы[33], ведущие род от Ниса[34], приплыли в это место под предводительством Византа, чье имя, как повествуют мифы, и было дано городу. Другие же выдумывают, что Визант был сыном местной нимфы Семестры.
4 (6) Итак, они приводили различные рассказы, а мы, желая представить правдивую историю тем, кто желает знать, начнем, как подобает, от Ио, дочери Инаха[35]. Ведь Ио была дочерью аргосского царя Инаха. А ее девство стерег Аргус, которого называют многоглазым. Когда же Зевс, влюбившись в девушку, убеждает Гермеса коварно убить Аргуса, она, лишившись девства, превращается в корову.
5 (7) А Гера, разгневанная случившимся, насылает на телку безумие и гонит ее везде на суше и на море.
6 (8) Когда же та прибыла в страну фракийцев, то оставила этому месту имя Боспор[36]. А сама, поднявшись к так называемому Рогу, где сливаются Кидар и Барбисий, и предсказывая местным жителям будущее, у алтаря Семестры разродилась девочкой по имени Кероэсса[37], по которой и место то названо Керас («Рог»)[38]. Но другие приписывают это имя положению этого места, а третьи из-за плодородия называют его Амалфеевым рогом[39].
7 (9). Итак, эта Кероэсса, вскормленная нимфой Семестрой и заблистав необычным обликом[40], весьма превосходила всех фракийских девушек и, совокупившись с морским Посейдоном, рождает того, кого назвали Византом. Он получил это имя от вскормившей его во Фракии нимфы Визии[41], чьи воды горожане черпают и теперь[42].
8 (10). И вот, когда юноша достиг высшего расцвета и обитал во фракийских горах, страшный для зверей и варваров, принял он посольство от местных правителей, убеждавших его быть их союзником и другом.
9 (11). Когда же и Мелий[43], царь фракийцев, пригласил его посостязаться со зверями[44], и Визант, получив от него похвалы, принес в жертву укрощенного им быка, чтобы умилостивить отеческих даймонов, у слияния вышеупомянутых рек, внезапно появившийся орел хватает сердце жертвы. И, отлетев на мыс Боспорского берега, он сел напротив так называемого Хрисополя[45], которому Хрис, родившийся от Хрисеиды сын Агамемнона, убегая от злого умысла Клитемнестры после убийства отца и устремившись на поиски Ифигении, оставил свое имя в память о своем погребении у местных жителей, так как настиг его там конец жизни[46].
10 (12). Итак, Визант очертил [границы] города на мысу Боспорского берега. Как рассказывают, при содействии Посейдона и Аполлона[47] он воздвигает стены[48], придумав нечто, превосходящее всякое описание[49].
11 (13). Ведь он согласовал его башни, числом семь, так, чтобы они отвечали друг другу эхом. Ибо всякий раз, когда звук трубы или какой-то другой достигал башен, от одной к другой шло эхо, и так они передавали его до самой дальней[50].
12 (14). Однако же мы не пропустим и кое чего другого, рассказанного писателями. Ведь они говорят, что так называемая Гераклова башня[51] передает тем, кто находится внутри, тайны врагов[52].
13 (15). А после венца стен он стал сооружать и святилища богов[53]: на месте так называемой Базилики поставил храм и статую Реи[54], что почитается горожанами как Тихей[55], а святилище Посейдона[56] воздвиг у моря, где теперь блистает храм мученика Мины; Гекаты – на месте Ипподрома, а Диоскуров, то есть Кастора и Полидевка, – у алтаря Семестры и слияния рек[57], где люди получали исцеление от болезней[58].
14 (16). А у так называемого Стратигия он воздвиг алтари Аякса и Ахилла, где баня, что зовется Ахилловой[59]. [Храм] же героя Амфиарая[60] он построил в так называемых Сиках («Смоковницах»), которые получили свое прозвание от инжирных деревьев. Немного выше храма Посейдона упоминается и храм Афродиты и Артемиды[61] – у Фракийской горы[62].
15 (17). Когда же он так вот обустроил свой город, то пришлось ему, в конце концов, отражать нападавших варваров, а особенно Гема[63], который был тираном Фракии и который дошел до самого города Византа, вызывая самого героя на битву и стремясь все разорить. А тот, не потерпев нападения варвара, один на один сражается с ним и побеждает Гема на соименном тому холме[64].
16 (18). И вот когда Визант гнал после вышеупомянутой победы врагов до Фракии, царь скифов Одрис[65], переправившись через Истр[66] и подойдя к самым стенам города, осадил тех, кто был внутри[67]. В ответ на это жена Византа, удивительная Фидалия[68], нисколько не пораженная множеством врагов, женскою рукою вступила в битву, перехитрив варвара благодаря союзу со змиями.
17 (19). Ведь, собрав в одно место всех змей в городе, она сторожила их там и, внезапно показавшись перед неприятелями, стала метать в них этих тварей, подобно стрелам и копьям. И, ранив очень многих, она таким вот образом спасла город. Поэтому с тех пор существует древнее предание, что нельзя убивать пойманных в городе змей, так как они стали его благодетелями.
18 (20). А спустя немного времени человек по имени Стромб[69], также родившийся от Кероэссы, начинает войну с Византом, приведя с собой большое войско[70]. Но тогда поднялись все скифские роды[71], собрались и правители Эллады[72], и совсем не малый отряд родоссцев[73], а также топарх[74] соседнего Халкидона Диней[75], выселившийся туда из Мегар за девятнадцать лет до воцарения Византа[76].
19 (21). (Место то названо Халкидоном, как рассказывают одни, от реки Халкидон[77]; а как другие – от сына прорицателя Калханта[78], родившегося после Троянской войны; как третьи – от города Халкиды на Эвбее, откуда были посланы поселенцы[79], – их-то и называли слепцами, так как они проглядели Византий).
20 (22). Итак, после того как Диней со множеством кораблей прибыл на помощь Византу, то не сумел пристать к городу[80]. А когда их царь[81] Визант только умер и весь народ был в смятении, он прибыл к так называемому Анаплу[82], где задержался, назвав это место Гестиями («Очагами»).
[Преемники Византа]
21 (23). Однако немного спустя, перебравшись в город и отогнав варваров[83], он стал вторым стратегом[84] народа византийцев[85]. В то самое время напало на город и множество родов змей, чтобы погубить его жителей, – их истребили благодаря нашествию птиц, называемых аистами, так как им, как рассказывают, содействовал Посейдон.
22 (24). А немного спустя, когда и эти птицы задумали нечто враждебное и стали нести смертельную опасность, кидая пойманных ими змей во цистерны для воды[86] и незаметно нападая на горожан на улицах, те не знали, что и сказать.
23 (25). Но один человек из Тианы[87], по имени Аполлоний[88], поставил высеченных из камня трех аистов, смотрящих друг на друга, которые сохранились и до наших времен, не позволяя роду аистов напасть на Город.
24 (26). Когда при этих обстоятельствах скончался стратег Диней, аристократическую власть[89] над византийцами получил Леонт[90]. При нем Филипп[91], царь македонян и сын Аминты, приведя большие силы, осадил город[92], подбираясь к стенам при помощи подкопа и всяческих военных механизмов[93].
25 (27). И он действительно взял бы его, напав в безлунную ночь и под страшным ливнем, если бы не пришла к ним некая помощь от божества, которое заставило залаять городских псов[94] и навело на северную сторону огненные тучи. От этого люди проснулись и, с жаром схватившись с врагами, спасли уже взятый Филиппом город, починив [затем] разрушенные башни при помощи камней из соседних гробниц[95] и восстановив зубцы стены. Оттого они назвали эту стену Тимбосиной («Могильной»)[96], воздвигнув там статую Гекаты, несущей светильник[97]. И опять, вступив в морской бой, они полностью победили македонян[98]. Когда война таким образом закончилась, Филипп оставил в покое византийцев.
28. А когда и Леонт расстался с жизнью, Харет, афинский стратег, с сорока кораблями пришедший на помощь византийцам в войне с Филиппом, достиг мыса в Пропонтиде[99], который находится между Хрисополем и Халкидоном[100], и, причалив к этому месту, попытал удачи в войне[101].
27 (29). Потеряв следовавшую за ним жену, которую поразила болезнь, он похоронил ее там, поставив ей алтарь и составную колонну, на которой видна стоящая высеченная из камня корова (δαμαλίς)[102]. Ведь таким именем она, скорее всего, и звалась – благодаря написанным там стихам оно сохранилось до наших времен.
28 (30). Стихи же это следующие:
29 (31). А после того как Харет отплыл в Афины[105], должность стратега наследует Протомах, который, подчинив оружием восставших фракийцев[106], воздвиг на так называемом городском Милии[107] медные трофеи.
30 (32). Когда же и он почил, Тимесий, муж из воспитанных в Аргосе, сперва попытался поставить город напротив, у Понта, называемого Эвксинским, близ так называемого Эфесиата[108] (где некогда эфесяне, отправив поселенцев и попытавшись основать город, затем послушались византийского прорицания:
Но, ошибившись в своих надеждах, он устраивает синойкизм с византийцами. Принятый как стратег всем народом, почти весь город он переделал на лучший и удобный лад: и законы о ежедневных занятиях установил, и обычаи ввел культурные и мягкие, благодаря которым сделал горожан людьми воспитанными и человеколюбивыми.