Высокие мачтовые сосны чуть шумели под налетавшими порывами ветра, вздыбив свои кроны на глинисто-красноватых голых стволах куда-то в самое небо. Костёр погас, головни сгорели до серебристого пепла, в неясном отблеске углей над головами проступали тёмные корявые ветви. Лесной мрак, густой и беззвучный, стоял кругом. Томительно тянулись нескончаемые ночные часы. Сон к Ните никак не шёл, и он решил ещё спросить:
– А вот ма́рра? Они кто? Тоже уннумет?
Учитель, видимо задумавшийся о своём, вздрогнул:
– Марра?! – он нахмурился. – Охота тебе об этом спрашивать? Совсем ведь не уснёшь.
– Расскажи!
– Марра – это особый отряд. Можно сказать, специальное подразделение из гэмиус. Слышал про таких? Они заняты только одним…
– Убивают людей!
– Нет, на самом деле они никого не убивают. Только приходят за мёртвыми телами, как правило, по ночам, чтобы не пугать людей. Они просто забирают тело умершего человека с собой.
– Зачем? – глаза у Ниты расширились. – Они их жрут?
Ему показалось, что в лесу наступила абсолютная тишина. Даже ветер перестал трепать кроны деревьев.
– Что за глупости! Нет, конечно! Просто тела людей необходимы гэмиус для своих нужд. Гэмиус… как бы тебе правильно объяснить… они не совсем люди, или, даже так – совсем не люди. Ты ведь знаешь, что селяне называют их двойными, «гэмиус» значит «двойной». Можно сказать, это специальная запрограммированная система. Они все объединены в одно целое. Хотя различить отдельных гэмиус не сложно. Особенно на ранних стадиях развития. То есть начинают они с человека, а уж потом постепенно… модифицируются и, сливаясь с компьютерными программами, превращаются… ну, не знаю, как это правильно выразить, ну, в общем, в гэмиус и превращаются.
– Как это? Я не понимаю. Что значит «система»?
– Ну, например, как пчёлы, что ли, или муравьи. Хотя, конечно, не совсем. Но какое-то сходство можно найти. Попробую объяснить иначе. Вот, например, был у меня ученик, и он был настолько хорош, что после обучения гэмиус решили забрать его к себе. Гэмиус всегда стремятся забрать самых лучших. Тогда они считывают всю его информацию в память квантового компьютера, это такая электронная штуковина: все знания, навыки, опыт, всё до последней самой глупой мысли. И создают его копию – инсана́ли. Точнее, даже несколько таких копий.
– А как создают инсанали? Они что, из железа, из дерева?.. Из чего?
– Нет. Тело у них человеческое – для этого и нужны тела умерших людей – а внутри… внутри тоже вроде бы всё человеческое, но встроены специальные чипы. Механизмы такие очень маленькие. Все инсанали абсолютно подобны, но в каждого вносятся какие-то изменения, очень незначительные, так, чтобы человек и не замечал, что что-то изменилось. И это те изменения, которые, по мнению системы, улучшают этого человека, делают его идеальным. И эти инсанали, они помогают человеку, решившему стать гэмиус, подсказывают ему, чтобы он лучше освоился в мире гэмиус. У них для этой цели специальная программа встроена априори.
– Но ты говоришь, они похожи абсолютно друг на друга, а ведь люди умирают другие… разные.
– Ну, это не важно. Для этого тоже используется специальная программа. Тело особым образом перерабатывается, распадается на составные части, расщепляется на отдельные клетки. Повреждённые, больные клетки удаляются, а из остальных, как из конструктора, собирается инсанали, его новое тело, с виду ничем не отличающееся от оригинала.
– Как всё странно! А потом что же?
– Потом, через какое-то время, когда все программы, установленные на инсанали, испытаны, опробованы, проверены, утверждены, он вживляется в тело оригинала, я не знаю, как это практически происходит. Инсанали и человек сливаются, инсанали растворяется в нём, автоматически обновляя его клетки. Или человек в инсанали растворяется, тут уж как считать. И тогда он уже становится гэмиус. И так может происходить много раз, обычно девять. И, в принципе, через несколько десятков или сотен лет все его изначальные клетки уже будут заменены и от того человека практически ничего не останется.
– О, Великие Звёзды! Какой ужас! Я не хочу быть гэмиус! Ни за что!!
– Но зато, становясь совершенными, гэмиус очень много знают и умеют. Они практически никогда ни в чём не ошибаются. Всё просчитывают, очень хорошо всё организуют, ну, и живут, по сути, вечно. Ведь всегда могут создать ещё одного инсанали и потом слиться с ним, обновив себя таким образом. Считается, что быть гэмиус престижно. У них интересная жизнь, практически бессмертие, – как-то невесело подмигнул мальчугану Арне.
– Нет, всё равно – нет! А чем они вообще занимаются, гэмиус?
– Руководят всем. Некоторые взаимодействуют с уннумет, подсказывая, что делать, и направляя. Иногда помогают никшчэра, но не за просто так… Следят за городами, я не знаю, чем они ещё заняты.
– А их много? Гэмиус?
– Да нет, наверное. Стоящих у власти никогда не бывает много.
– Какая мерзость – слепить своё тело из трупа и получить бессмертие, – негодовал Нита.
Арне пожал плечами.
– Я рассказал тебе то, что есть, ты должен знать правду.
Нита тяжело вздохнул и стал смотреть на чёрные ветви деревьев, качающиеся над ними в неярком лунном свете. На тёмно-синем небе клочками серой ваты застыли облака. Луна освещала местность не хуже фонаря. Не по-летнему холодный ветер шумел листвой, раскачивая стволы высоких сосен. Мальчуган думал о своём сожжённом селе, о матери, об Ате и не заметил, как крепко заснул.
Ему снилась бесконечная тьма с острыми ярчайшими искрами, обжигающими глаза. В душе постепенно нарастало чувство пустоты – холодной бездны, распахнутой перед ним, как развёрстая пасть. Оттуда тянуло сквозняком и тленом. Неслышным пузырём обволакивала всё вокруг хрустящая тишина. Только тьма – непреходящая, изначальная, только тишь – извечная, непоколебимая. Нита висел в абсолютной пустоте, и ледяная тоска когтистой лапой сжимала его сердце, ему казалось, что он умер, умер много лет назад, ещё даже и не родившись.
Пузырь звенящей тишины, сомкнувшийся вокруг него, вдруг лопнул, ворвавшись в уши запредельным, ужасным криком, разрывающим барабанные перепонки, вынимающим душу. Нита тоже кричал и падал, падал в эту развёрнутую бездну и ничего не мог поделать. Он сжался в комок, обхватив себя руками, и летел в бесконечную темноту, где только редкие мелкие огнистые росчерки позволяли осознать весь ужас этого полёта. Какой-то частью себя он понимал, что спит, и хотел проснуться, но не мог. Мрак и тьма затягивали его всё сильнее. Тело Ниты задрожало и начало исчезать в звенящей густой угольно-чёрной бездне, поглощавшей его, уносящей прочь, туда, где каждое мгновение было лишь звеном в бесконечной цепи других таких же, туда, где нет и не было начала и конца. Бездна замыкалась сама в себя.
Глава 6
Нита проснулся, как всегда, рано, после ночного кошмара ему было как-то не по себе. Золотисто-розовое утреннее небо, подёрнутое лёгкой дымкой, проступало сквозь паутину веток. Птицы вокруг отчаянно гомонили, приветствуя утро. Лёгкий ветерок шевелил траву. Арне спал, по-детски подложив ладошки под щёку, укутавшись в свой плащ и укрыв голову капюшоном. Его длинные чёрные с небольшой проседью волосы, перехваченные толстым ремешком с замысловатым узором, растрепались и лежали, словно отдельно, большой лохматой копной. Мальчуган внимательно рассматривал лицо спящего человека. Спокойное, благородное, даже суровое, немного вытянутое; длинный крючковатый нос совсем не портил его. Интересное лицо исполненного достоинства, уверенного в себе человека. Молодое, выразительное и мужественное, не слишком красивое, но с правильными чертами: в нём чувствовались немалая воля, твёрдость и рассудительность. И только сейчас Нита заметил, что лет Арне не так уж много, меньше, чем ему показалось вчера в темноте. Только сеть мелких морщинок, паутинкой разбегавшаяся от глаз, да странного цвета желтоватая кожа, будто долгое время находившаяся на солнце, старили его.
«Кто он вообще такой? Откуда взялся? Зачем я согласился пойти к нему в ученики? Он ведь вчера так ничего и не рассказал о себе. Только наводящими вопросами вынудил меня рассказать почти всё, что случилось. Значительно больше, чем я сперва собирался. Как так?» Теперь ясным солнечным утром паренёк не совсем понимал, что с ним произошло ночью.
Точно почувствовав, что на него смотрят, Арне пошевелился и открыл глаза. Нита быстро отвёл взгляд, словно испугавшись, что его застали за чем-то плохим.
– Ну что же, доброе утро, Нита! Хорошо, что всё хорошо! – произнёс Арне, вставая и подсаживаясь к мальчугану. – Сейчас позавтракаем, и в путь.
Тот ожесточённо пытался раздуть угли потухшего за ночь костра.
– А куда мы пойдём?
– Как решили вчера, в город, – изумлённо взглянул он на ученика. – Или ты передумал? Разве что-то изменилось?
– Нет, просто я хотел узнать, как мы туда попадём? Ты знаешь дорогу?
– О, я знаю множество дорог! – рассмеялся Арне, и морщинки весело разбежались от его глаз. – Давай, быстренько собирайся, путь нам предстоит неблизкий, а сегодня к вечеру нам желательно оказаться за городскими стенами.
Они перекусили вчерашним хлебом и сыром. Допили всё молоко, набрали вместо него воды из ручейка.
Путники шли в лесу по одному Арне понятным приметам. Тут не было тропинок, но пареньку почему-то казалось, что там, где они идут, тропа есть. Идти было довольно легко, деревья расступались, словно бы указывая им дорогу.
– Арне, а расскажи мне ещё про бродящих в темноте, про никшчэра?
– Что же тебе рассказать про них? – улыбнулся Арне.
– А вот мне всегда было интересно: никшчэра – они зачем нужны? Они-то что делают?
– Никшчэра… – Арне немного помолчал. – Они выполняют очень важную задачу.
– Похищают людей!
– Да что у тебя за страхи?! Эти – убивают, эти – похищают, эти вообще – сжирают! – захохотал Арне так громко, что птицы взлетели с деревьев, потревоженные шумом, – где ты такого набрался вообще?
– Так у нас все так говорят, – смутился Нита. – Их же потому и зовут бродящими в темноте, что они по ночам приходят и детей похищают, а те уже и не возвращаются никогда.
– Давай я тебе попозже расскажу, когда до города доберёмся, а теперь лучше ускориться.
Нита попытался ещё спрашивать, но скоро довольно быстрый темп ходьбы и сложные условия пути отбили у него охоту разговаривать. Тем более что Арне большей частью просто отшучивался и вёл мальчугана напрямик через чащу, ориентируясь неизвестно по каким приметам. Тем не менее через несколько часов, преодолев два довольно глубоких оврага со сплошными зарослями на склонах и почти непроходимый бурелом между ними, они выбрались из леса на опушку.
Стоял ясный солнечный день. По васильковому небу неспешно плыли барашки облаков. Перед ними раскинулся широкий луг. Шмели жужжали над огромными, как настоящие колокольчики, фиолетовыми цветами. Пёстрые бабочки танцевали в воздухе свой замысловатый танец, а многоголосое птичье пение буквально оглушало после угрюмой тишины сумрачного леса. Невдалеке, словно высунувшийся из-под земли гриб, торчал огромный скальный выступ. Островерхий, точно лоснящийся, камень одиноко возвышался среди густых зарослей травы. Казалось, он случайно затерялся в этой далёкой от гор местности. Туда они и отправились. Вблизи оказалось, что камень совсем не одинок. Это была целая груда валунов, громоздящихся друг на друге, словно набросанная неведомой мощной рукой. А над всеми, только и видимая с опушки леса, торчала огромная чёрная, словно отполированная глыба. Она была круглая, как шар, и такая же гладкая. Ни время, ни дожди, ни ветер не смогли оставить на её поверхности свои следы.
Камень был наполовину погружён в землю, и всё же высота его составляла не менее чем два человеческих роста. Нита очень удивился, он никогда не видел таких огромных булыжников.
– Это камень пути, – пояснил Арне, увидев, с каким любопытством паренёк его рассматривает. – Он-то нам и нужен.
Здесь, возле камня, Арне решил сделать привал. Они перекусили остатками вчерашней трапезы, доев весь сыр и мёд, и почти весь хлеб. Нита хотел ещё о многом спросить своего спутника, но Арне знаком велел ему замолчать и стал внимательно осматривать глыбу, обходя её вокруг.
– Давненько же им не пользовались… – бормотал он себе под нос. – Как тут всё заросло, просто жуть!
Нита шагал за ним следом и наблюдал, ничего не понимая. Наконец в одном месте, где камень был больше всего погружён в землю, тот остановился и удовлетворённо произнёс:
– Ага, наконец-то. Как тут долго не чистили! Камень уже совсем поплыл. Надеюсь, мы сумеем протиснуться внутрь.
– Внутрь? – изумился Нита. – Ты хочешь пролезть под камни? Но зачем? И как?
– Сейчас покажу. Смотри внимательно! Вставай вот сюда, ближе к камню. На уровне груди должен быть выступ в виде многолучевой звезды. Моей груди, не твоей, – рассмеялся Арне, заметив, что Нита с недоумением смотрит на абсолютно гладкую, словно полированную поверхность. – Видишь, если на него как следует нажать…
Он приложил ладонь мальчугана к странному выступу и с силой надавил, едва не расплюснув руку, так что камень буквально впился Ните в кожу. Ладонь Арне, лежащая сверху, не давала юноше убрать руки. Паренёк почувствовал, как с виду абсолютно монолитная глыба словно вздрогнула от этого нажатия. Из-под его ладони по гладкой поверхности побежали трещины, они расходились во все стороны, всё больше и больше увеличиваясь, точно Нита своим нажатием разбудил дремлющие в камне силы. Трещины, разбегавшиеся по камню, образовывали что-то вроде арки, и скоро она уже стала настолько велика, что туда вполне смог бы пройти взрослый мужчина. Даже несмотря на яркое солнце у них над головами, внутрь свет не проникал. Словно отрезанная невидимой чертой, там стояла сгустившаяся темнота. Чернота казалась волной, готовой захлестнуть их.
– Шагай, – легонько подтолкнул его в спину Арне.
Юноша с изумлением оглянулся:
– Но там же темно, а мы не заготовили факелов. Как же мы пойдём?
– Факелы нам не нужны. Давай вперёд, – ещё раз подтолкнул его тот, и Нита с некоторой опаской шагнул на выступавшие перед ним чёрные каменные ступени.
После яркого дневного света глаза с трудом привыкали к мраку. Нита спускался практически вслепую, нащупывая каждую очередную ступеньку. Однако уже через несколько шагов чёрный гранит скал под ногами закончился, и они очутились в очень странном месте. Нита никогда даже не слышал ни о чём подобном. Несмотря на то что камень за их спинами вновь сомкнулся, здесь уже не было темно. Из небольшой серебристой палки, которая появилась у Арне в руках, бил яркий, освещающий всё вокруг на несколько метров луч света.
– Ну вот, теперь нам нужно сориентироваться и выбрать путь.
Дорогу действительно надо было выбирать, в том месте, где заканчивались каменные ступени, в земле начиналось сразу несколько ходов, идущих в разных направлениях. Впечатление было такое, словно огромные дождевые черви издырявили всю почву вокруг. Круглые дыры с коричневыми, будто оплавленными стенами уводили во все стороны, даже вниз шёл один почти отвесный ход. Нита с огромным изумлением оглядывался кругом. «Кто же проделал эти дыры в земле? Вдруг они, эти неизвестные твари, где-то поблизости и сейчас нападут на нас?» Он не на шутку испугался. Но тут паренёк заметил, что вокруг них не земля, по крайней мере, это была очень странная почва, на ощупь она казалась гладкой и совершенно не крошилась в руках. Это была какая-то спёкшаяся тёмно-коричневая масса, которая как следует закипела да так и застыла с пузырями внутри. В одном из таких пузырей они теперь и находились. Арне между тем достал из складок своего плаща какой-то круглый предмет наподобие блюдца и внимательно смотрел на него. Нита тоже шагнул поближе и заглянул через руку.