А я так не думаю, возразил Беллингем. На слуг мало кто обращает внимания: это так, деталь, дополнение, уж поверьте шпиону-профессионалу. Бьюсь об заклад, что ни одна из представительниц светского общества не взглянет на Кендалла дважды, если он будет одет как слуга: в ливрее, бриджах до колен и парике.
Есть еще одно дополнительное преимущество: слуга имеет возможность наблюдать, как ведет себя леди, когда не стремится произвести на кого-то впечатление, добавил Уортингтон и убрал со лба длинные темные волосы. Могу поклясться: обращаясь к потенциальному жениху, она покажет себя с самой лучшей стороны, а со слугой будет такой, как дома. Я в этом постоянно убеждался на примере собственной матери.
Вы оба сошли с ума, констатировал Лукас, всерьез встревожившись: неужели друзья верят, что подобное безумие может сработать?
Ничего подобного, заметил Клейтон и ослабил галстук. Но задумка мне нравится и я с удовольствием предоставлю для ее осуществления свой загородный дом.
Значит, ты точно спятил, объявил Лукас: его последний союзник в борьбе с безумием переместился в стан безумцев.
Подумай об этом, дружище Рис, предложил Беллингем. Ты получишь именно то, что хочешь: возможность увидеть дебютанток из-за кулис так сказать, без прикрас: они будут вести себя естественно, поскольку не узнают, что за ними наблюдают.
Лукас, прищурившись, взглянул на маркиза.
Странно, что ты не видишь никаких проблем.
Тот пожал плечами.
О каких проблемах может идти речь? Риск не так уж велик. Если даже кто-то тебя узнает, мы тут же вмешаемся и попросим этого человека подыграть нам. Не сомневаюсь: он сделает это с радостью.
А если я найду девушку своей мечты? язвительно предположил Лукас. Что мне делать? Сорвать ливрею, объявить себя графом и ждать, что она немедленно влюбится в меня?
Вовсе нет, ответствовал Беллингем. Я всего лишь предлагаю тебе понаблюдать, как юные леди относятся к слугам. Не сомневаюсь, что найдутся добродушные и приятные в общении. Ты сможешь выбрать несколько кандидаток, чтобы ухаживать за ними в следующем сезоне.
Лукас медленно покачал головой и опять потянулся за кружкой. Возможно, если выпить еще эля, удастся обнаружить здравый смысл в разработанном друзьями плане.
Вы предлагаете мне выбирать будущую графиню на основании ее отношения к лакею?
Беллингем приподнял бровь.
А как леди Эмили относилась к слугам?
Лукас скрипнул зубами. Проклятый Белл! Всегда точно знает, что сказать, когда и как. Перед его мысленным взором промелькнули далеко не самые приятные картины. Он хорошо помнил, как красавица леди Эмили, получившая отличное воспитание, кричала на горничную, которая принесла ей остывший чай, и уволила лакея лишь за то, что, закрыв дверцу экипажа, тот прищемил подол ее платья.
Судя по выражению твоего лица, друг мой, ты меня понял, с ленивой улыбкой протянул маркиз.
Лукас ненадолго задумался. Возможно, всему виной четыре кружки эля, но неожиданно весь план стал ему нравиться. И не просто нравиться, а казаться разумным и вполне осуществимым. У него появится возмжность попасть на рынок невест, не отбиваясь от претенденток, которым нужны только его деньги и титул. Ведь наверняка среди толпы найдется хоть одна такая, и он будет невероятно счастлив. Пожалуй, его друзьям удалось все же придумать, как ему найти жену.
Я намерен к тебе присоединиться, неожиданно заявил Беллингем.
Тоже нарядишься слугой? воскликнул Кендалл. Тебе-то это зачем?
Маркиз расправил плечи и уселся поудобнее.
Я давно выслеживаю предателя из Бидасоа, и мне удалось сузить круг подозреваемых до трех человек. И если Клейтон пригласит на свой прием эту троицу, я смогу понаблюдать за ними.
Уортингтон расхохотался.
Нет, Белл, ты неисправим! Даже в этой ситуации не забываешь о работе на корону. Мы тут пьем, а ты быстро соображаешь, как это можно использовать.
Если есть возможность достичь двух полезных целей вместо одной, почему бы и нет? Скажу честно, мне подобные мысли приходили в голову еще до того, как Лукас поведал нам о своем желании найти жену. Между прочим, это не так-то просто вести себя как настоящие слуги: встречать гостей и выполнять всю необходимую работу.
Хм, а мне все больше нравится идея в роли слуг использовать джентльменов, не говоря уж о том, что под крышей моего дома будут вестись шпионские игры, протянул Клейтон и надолго приник к кружке. Это придаст делу дополнительный налет интриги. И поскольку я никогда не был солдатом и не служил короне иным способом, мой долг согласиться на эту военную хитрость. Не говоря уже о моей любви к экспериментам. Ну так что, Лукас, согласен?
Кендалл поднес кружку к губам и осушил. Убедившись, что в ней не осталось ни капли, вытер рот рукой и буркнул:
Ну, если уж Белл со мной, как я могу отказаться?
Уортингтон тем временем подозвал официантку, бросил ей монетку, возмутительно зазывно улыбнулся и с очередными порциями эля опять обратил все свое внимание на друзей.
Лично мне так интересно узнать, что из всего этого получится, что я готов не только понаблюдать за спектаклем, но и поставить крупную сумму на исход предприятия: сможете ли вы оба достичь своей цели. Кто еще сделает ставку?
Герцог с вызовом уставился на друзей, и Беллингем закатил глаза:
Для тебя вся жизнь пари, Рис.
Возможно, но, согласись, это чертовски весело! Уортингтон кивнул в сторону маркиза. Пять сотен фунтов на то, что вас обоих разоблачит какая-нибудь внимательная мамаша.
Принимаю пари! объявил Клейтон, подняв палец. Ты, я полагаю, прибудешь как гость, Уортингтон.
Разумеется, как же иначе! ехидно заметил Кендалл. Наш друг герцог Уортингтон никогда не снизойдет до лакея, да и вряд ли сможет кому-то прислуживать.
Рис резко выпрямился, ноздри его раздувались от возмущения.
Я считаю это оскорблением! Если вы, два пьяницы, способны это сделать, то, определенно, смогу и я.
Клейтон надул щеки и помотал головой, избегая взгляда Уортингтона.
Не уверен, что готов согласиться с тобой, старина.
Герцог скрестил руки на груди и, взглянув на друга с вызовом, спросил:
Ты на самом деле считаешь, что я не справлюсь?
Да, признался Клейтон. Не сочти за обиду, но если действительно займешь место слуги и будешь выполнять реальную работу, не справишься. Ни за что.
Теперь Уортингтон сверлил глазами Беллингема.
Ты тоже так считаешь?
Тот уверенно кивнул.
Я согласен с Клейтоном. У тебя нет ни одного шанса. Ваша светлость, вы так привыкли, чтобы прислуживали вам, что даже не представляете, что такое прислуживать другим.
Зато я точно знаю, как это надлежит делать, недовольно проворчал Уорт.
Лукас фыркнул:
Уверен: видеть, как прислуживают тебе, и прислуживать самому не одно и то же.
Глаза Уорта стали круглыми.
Кто бы говорил! Ты же сам чертов граф! С чего ты решил, что сможешь прислуживать?
Да, я граф, но очень хорошо знаком с тяжелой работой. Не забывай, что я много лет служил на флоте, и мне приходилось делать все, что положено, в том числе щипать паклю и выбирать из сухарей червяков. Кстати, эта работа была не самой неприятной по сравнению с некоторыми другими, парировал Лукас.
Уортингтон так шлепнул ладонью по столу, что подпрыгнули кружки.
Отлично. Тысяча фунтов на то, что я смогу быть слугой в течение двух недель, или, по крайней мере, дольше, чем любой из вас.
Вы все сошли с ума, вздохнул Клейтон, изумленно таращась на друга.
Я совершенно серьезен. Уортингтон стиснул зубы. Тысяча фунтов. Кто принимает пари?
Я! ответили хором все трое.
Глава 1
Мисс Фрэнсис Уортон поморщилась, когда ее мать поспешно вошла почти вбежала в утреннюю гостиную. На лице ее сияла довольная улыбка, означавшая, что пришла она с хорошими новостями иными словами, такими, которые не хотелось бы слышать самой Фрэнсис. Девушка закрыла книгу, которую читала, и засунула под цветочный горшок. Матушка сетовала на то, что она слишком много читает.
Я только что от леди Кранберри, объявила миссис Уинфилд. Она подтвердила, что сэр Реджинальд Фрэнсис непременно посетит загородный прием Клейтона на следующей неделе.
Фрэнсис переглянулась с младшей сестрой, сидевшей напротив. Абигайль было всего шестнадцать, и она еще не выходила в свет, в то время как самой Фрэнсис уже исполнилось восемнадцать и в этом сезоне состоялся ее дебют. Мать решила, что сэр Реджинальд Фрэнсис будет для нее подходящей партией, но почему Фрэнсис понятия не имела. Да, он рыцарь, но в то же время громогласный чванливый осел, не говоря уж о том, что его фамилия: Фрэнсис совпадала с ее именем. Девушка не могла себе представить, как ее будут звать после свадьбы: Фрэнсис Фрэнсис. Нет, это уже слишком.
Я не очень хорошо себя чувствую, мама, и не уверена, что смогу посетить прием в загородном доме Клейтона. Фрэнсис драматическим жестом прижала ладонь ко лбу и прикрыла глаза, постаравшись изобразить нездоровье. Впрочем, она не обладала актерскими навыками, хоть иногда ей и удавалось произвести впечатление на мать, но явно не в этот раз.
Чепуха! решительно отрезала миссис Уинфилд. Ты здорова как лошадь. Но даже если бы тебя свалила чума, я бы все равно приказала слугам отнести тебя в загородный дом Клейтона.
Фрэнсис хмуро покосилась на мать.
Как бы я хотела там побывать! мечтательно проговорила Абигайль, прижав тыльную сторону ладони ко лбу и томно вздохнув.
С актерскими навыками у младшей сестры явно было лучше, чем у старшей. Почему-то спектакли Абигайль казались куда правдоподобнее. Фрэнсис решила, что надо будет выяснить у сестры, как ей это удается.
Тебе еще рано! заявила мамаша.
Да, к сожалению, простонала Абигайль, всем своим видом показывая, как несчастна.
Фрэнсис взяла на заметку, что надо больше стонать.
Но так хочется посетить загородный прием, где будет множество красивых джентльменов, мечтательно промурлыкала Абигайль.
Множество красивых джентльменов и сэр Реджинальд, пробормотала Фрэнсис.
Миссис Уинфилд одарила старшую дочь красноречивым взглядом, явно указывавшим на то, что она не находит ее шутку забавной, и заявила, упрямо вскинув брови:
Мне не дано понять, почему ты настроена против сэра Реджинальда!
Фрэнсис скрестила руки на груди и принялась нервно барабанить пальцами по локтям.
Ну, во-первых, он вдвое меня старше.
Сорок лет не старость! отрезала баронесса.
Во-вторых, он напыщен как индюк, добавила Фрэнсис, не переставая барабанить пальцами по локтям.
Мамаша взмахнула платочком.
Все титулованные джентльмены такие и твой отец не был исключением, когда я его встретила.
Он мне совершенно неинтересен, заявила Фрэнсис и почесала щеку.
Не понимаю, откуда столь предвзятое отношеие.
Фрэнсис тяжело вздохнула.
При нашей прошлой встрече он битый час рассказывал о том, как играл в вист четыре года назад, как проиграл причем со всеми подробностями. Не скажу, что меня это особо впечатлило.
По-моему, ты слишком привередлива. Миссис Уортон возвела глаза к потолку с видом великомученицы и, прижав платочек к горлу, перешла на шепот, словно их кто-то мог подслушать: Ты должна помнить, что при столь ничтожном приданом и прости отсутствии неземной красоты вряд ли правильно быть слишком уж привередливой.
Спасибо за поддержку, мама, ответила Фрэнсис, прилагая воистину героические усилия, чтобы не расхохотаться.
Я вполне серьезна, не унималась благоверная. Сэр Реджинальд проявил интерес. Возможно, это лучшее предложение, на которое ты можешь рассчитывать.
Если нудный рассказ об игре в карты четырехлетней давности есть проявление интереса, то, полагаю, ты права, мама. Но я уже говорила тебе и могу только повторить: пусть мое приданое заберет Абигайль и, возможно, сделает хорошую партию. А меня вполне устраивает мое положение.
Склонность отца семейства к игре крупные проигрыши, особенно в последнее время, ввергли их в немалые финансовые трудности. Только Фрэнсис никак не могла понять, почему мать не желает проявить благоразумие и удвоить приданое Абигайль. Это было бы в данной ситуации единственно правильное решение. Очевидно, у миссис Уортон не все в порядке с головой.
Это безумие! воскликнула дама, взмахнув платочком.
Вовсе нет, спокойно ответствовала Фрэнсис. Абигайль пригодится мое приданое, а я вовсе не собираюсь замуж. Разговор на эту тему мать заводила не раз, чем доводила Фрэнсис до бешенства, потому что категорически не желала понимать, как это девушка может не хотеть замуж.
Перестань говорить глупости, раздраженно заявила мать, тряхнув головой. Я бы пригласила к тебе врача, если бы у нас были деньги для таких излишеств.
Фрэнсис поморщилась. Нет. Спорить с ней бесполезно: с ее точки зрения хорошая партия это единственное, что важно, о чем ей следует думать. У баронессы Уинфилд не было сыновей, поэтому она и беспокоилась о будущем своих дочерей и особенно о выборе для них мужей. Для Фрэнсис не было тайной, что она не самая завидная дебютантка сезона. Ее отец всего лишь барон, приданое приличным не назовешь, и потому она бо́льшую часть мероприятий прошедшего сезона провела, подпирая стену. Если же и появлялся потенциальный ухажер и приглашал ее на танец, она быстро отпугивала его своими рассказами о борьбе за права бедных. Для начала, по ее мнению, следовало не допустить, чтобы парламент принял ужасный закон о занятости, который будет рассматриваться в начале осенней сессии.
Фрэнсис было лет десять, когда отец взял ее на прогулку в Гайд-парк и они увидели группу бедняков, устроивших пикет у дома какого-то политика. Разгневанные, потные, вооруженные вилами, они выкрикивали свои требования и угрозы. Отец попытался поскорее увести ее прочь, но Фрэнсис не двинулась с места: стояла и слушала.
В поведении толпы не было ничего возмутительного, а вот услышанное ее так потрясло, что она поклялась, когда вырастет, сделать все возможное и невозможное, чтобы помочь этим людям. Будучи дебютанткой, она, разумеется, никак не могла повлиять на политику, тем не менее ей удавалось при случае привлечь внимание некоторых влиятельных членов палаты лордов. Во время танцев она позволяла себе высказывания вроде: «Знаете ли вы, лорд Шартон, что бедняков нередко облагают штрафами, которые они не могут выплатить, а за неуплату бросают в тюрьму?» или: «Лорд Абермарль, известно ли вам, что права бедных заключенных никто не соблюдает? Разве можем мы утверждать, что живем в цивилизованном обществе, если допускаем подобное?»
На лице ее партнера по танцам, как правило, появлялось выражение, как у зайца, попавшего в ловушку, он спешил вернуть ее на место к стене в тот самый момент, когда музыка замолкла, и больше никогда даже не смотрел в ее сторону.
Мать не раз предупреждала Фрэнсис, что такое поведение ничем хорошим не кончится. Она, конечно, выбрала иное выражение, заявив, что девушка не должна вести себя столь нелюбезно, но дочь упорно стояла на своем. Поиски мужа не интересовали ее. Зато, добившись, чтобы ее услышали влиятельные члены парламента, она чувствовала себя полезной. Она продолжала быть «нелюбезной» весь сезон, в результате чего почти все подходящие джентльмены стали ее избегать. Стоило ей войти в бальный зал, и вокруг нее образовывалась пустота.
Сэра Реджинальда Фрэнсиса, как выяснилось, почти весь сезон не было в стране. Миссис Уинфилд утверждала, что он настолько богат, что готов не обратить внимания на ее жалкое приданое, поэтому считала его удачной партией, и была исполнена решимости любыми способами убедить ее поехать на прием в загородный дом лорда Клейтона.