Вероника Давыдова
Город любви
ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ
Нет определенной границы между «сном» и «явью», «жизнью» и «фантазией». То, что мы обычно считаем воображаемым, может быть, высшая реальность мира, а всеми признанная реальность может быть, самый страшный бред.
Валерий Яковлевич Брюсов
Я имени тебе не знаю,
Не назову.
Но я в мечтах тебя ласкаю
И наяву!
Ты в зеркале еще безгрешней,
Прижмись ко мне.
Но как решить, что в жизни внешней
И что во сне?
Я слышу Нил Закрыты ставни
Песчаный зной
Иль это только бред недавний,
Ты не со мной?
Иль, может, всё в мгновенной смене,
И нет имен,
И мы с тобой летим, как тени,
Как чей-то сон?..
Валерий Яковлевич Брюсов
Душа жаждет того, что утратила, и
уносится воображением в прошлое.
Петроний
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
С легким шорохом отодвинулась занавеска, и вошел он полностью обнаженный.
Адель замерла и ахнула: она впервые видела такое красивое тело. Широкие плечи с буграми округлых мышц переходили в плавно-рельефную мощь рук; крепкий торс держался на сильных ногах, медленно и твердо ступающих ей навстречу.
Он приблизился к Адель, взял ее дрожащую руку, поцеловал запястье, и его губы двинулись выше: к локтю, плечу, груди Отбросив покрывало, он медленно, дюйм за дюймом, покрывал поцелуями ее горячее тело. Она вздрагивала и стонала, не в силах совладать с нахлынувшим на нее всепоглощающим восторгом. Она хотела его, она жаждала его тела, но при этом испытывала такое преклонение перед его мужественностью и величием, такое сильное волнение, что чувствовала в себе скорее сладостную истому, чем страсть.
Она нежилась под его жадными губами, с трудом веря в происходящее, но когда он приподнялся и стал ласкать ее руками, чуткими, умелыми пальцами, слабость стала исчезать, уступив место испепеляющему, бурному желанию. В один миг ее тело из податливого и дрожащего превратилось в напряженное и пылающее сильную гибкую плоть алчущей женщины. Она поддавалась и направляла, приказывала и подчинялась, властвовала и покорялась. Звезды падали в Тирренское море, луна серебристым глазом заглядывала в окно, и два тела слились воедино, утратив контроль над собой и обретя власть над вечностью
Адель открыла глаза.
Огромный солнечный зайчик на потолке слегка подрагивал, словно с трудом сдерживая смех. Она протянула руку, пошарила по тумбочке и перевернула стеклом вниз лежавшее там зеркало. Хохочущий зайчик мигом исчез, и теперь ее сладкому сну ничего не мешало.
Сон Адель почувствовала, как по телу пробежала сладострастная дрожь, и закрыла глаза в надежде вернуть удивительное сновидение. Интересно, кто это был? В чьих руках она сходила с ума от возбуждения? Только бы вспомнить его лицо
Будильник! Отвратительный, раздражающий, мерзкий писк! Почему она не сменила мелодию? А главное, где этот чертов телефон?
Адель посмотрела на висящие на стене тихонько тикающие часы. Ровно полдень. Засыпать, пожалуй, уже не стоило, поэтому она рывком отбросила тонкое одеяло и решительно встала с кровати.
Эх, черт возьми, а все-таки как хорошо!
Огромная белоснежная спальня пока полупустая, зато просторная, легкие шторы из шелка и органзы, мягкий ковер на полу, панорамное окно в полстены, а за ним ротонда в античном стиле и аккуратная зеленая лужайка Это была первая ночь Адель в недавно построенном двухэтажном доме, купленном на ее собственные деньги в самом престижном районе города. Здесь совсем недавно закончили ремонт, и в воздухе еще витал запах краски, клея, дерева и еще чего-то неуловимо-неповторимого, чем пахнут только совершенно новые дома.
Адель выключила будильник, подошла к окну и быстрым легким движением распахнула шторы. Она до сих пор не могла привыкнуть к этому упоительному чувству радости и свободы, которое появилось у нее вместе с большими деньгами. Глядя на купающуюся в жарких лучах улицу, на дрожащий от зноя воздух, на крыши соседних домов, сверкающие под раскаленным полуденным солнцем Арлингтона, Адель сладко потянулась и невольно вздохнула.
Жаль будет все это покидать. Но разве она имеет право останавливаться на полпути только потому, что купила собственную квартиру и присмотрела очаровательное гобеленовое панно для кухни?.. Не каждой техасской барышне, даже столь талантливой и амбициозной, как она, удается попасть в самую сердцевину «Большого яблока»1, и упускать этот шанс Адель не собиралась.
Ровно три года назад, таким же жарким августовским днем, восемнадцатилетняя Адель Пристли обрадовала родителей известием о поступлении на первый курс Колледжа гуманитарных наук Техасского университета в Арлингтоне. В школе Адель считалась ученицей способной, но звезд с неба не хватающей, и в семье не раз поднимался вопрос о выборе профессии, который всегда оставался нерешенным: юная мисс Пристли никак не могла определиться. Родители опасались, как бы их единственная дочь, девушка рассудительная, прагматичная и к учебе равнодушная, не погналась за быстрыми деньгами, устроившись официанткой в одно из многочисленных арлингтонских кафе, куда постоянно требовался персонал. Не то чтобы Адель мечтала целыми днями таскать подносы, но наличные в виде чаевых казались ей вполне сносной компенсацией за скабрезные шутки и устающие к вечеру ноги, что она не раз доводила до сведения озадаченных родителей.
Но, как это часто бывает, судьба распорядилась по-своему.
По случаю успешного окончания школы отец решил сделать дочери подарок летний отдых на Родосе. Услышав это, Адель, которая ни разу не бывала за пределами родного и до тошноты надоевшего штата, испытала то же ощущение, что в детстве накануне Рождества: смесь радости и предвкушения чуда. На все имеющиеся карманные деньги она накупила летних сарафанов и ярких купальников, три пляжных шляпы и несколько пар сандалий в греческом стиле, чтобы, так сказать, максимально проникнуться духом места и сойти там за свою.
Но Греция Адель не слишком впечатлила. И Адель Грецию тоже. Местные жители с первого взгляда узнавали в ней американку и издевательски посмеивались, самым беспардонным образом обсчитывая ее на рынке и ожидая огромных чаевых в кафе. Древнее Эгейское море, когда-то качавшее на волнах корабли античных героев, золотые пляжи, по которым ступали спустившиеся с Олимпа боги, витающий повсюду дух истории все это оказалось не более чем картинками из дамских романов.
Но именно на родосском пляже, лежа на покрытом полотенцем шезлонге под тенью огромного зонта, потягивая через трубочку манговый сок, Адель Пристли определилась с выбором будущей профессии. Теперь она будет не потреблять, а создавать то, что так красиво и убедительно искажает действительность. Она станет писательницей.
По возвращении домой Адель подала документы в колледж и без труда оказалась в числе студентов филологического факультета. Родители ее выбору удивились, но возражать не стали, а Адель впервые в жизни принялась учиться с удовольствием и азартом, видя в получаемых знаниях прекрасный инструмент для своей будущей блестящей карьеры.
Еще до окончания первого курса Адель Пристли получила этому наглядное подтверждение: несколько ее рассказов, написанных по свежим следам летнего путешествия, вошли в состав ежегодного литературного альманаха. Одна небольшая, но читаемая родителями Адель местная газета назвала мисс Пристли «литературной надеждой Техаса», а университетский журнал предложил ей постоянное место на своих страницах.
И это было только начало. Второй год обучения и ежедневной работы над оттачиванием писательского мастерства принес куда более существенные плоды. Крупный издательский дом Далласа выпустил повесть Адель Пристли «Родосские ночи» отдельной книгой, которая стала настоящей сенсацией в тесном литературном мирке промышленного мегаполиса. Об Арлингтоне заговорил весь Техас, имя Адель красовалось на первых полосах газет штата и интернет-изданий, интервью с ней звучали по радио и местным телеканалам. Критики хотя и обнаружили некоторые штампы в стиле и незначительную долю плагиата в содержании, в целом отнеслись довольно благосклонно к произведениям юной южанки и обещали поддержать ее последующие творения.
Теперь Адель не могла думать ни о чем другом. Шекспир, Моэм, Байрон, Уайльд, Шоу, Скотт, Диккенс, Уэллс, Хаксли, Голсуорси, Оруэлл ее аппетиты не знали границ. Насытившись английскими классиками, она принялась за французских, итальянских, русских и, конечно, американских. Она разбирала по косточкам каждую удачную, меткую, точную фразу, пыталась запомнить наиболее яркие метафоры. Она набивала свой ум и память литературой так, как обжора набивает желудок разносолами жадно и без особой щепетильности.
Всепоглощающий творческий порыв, подкрепленный жаждой славы и честолюбивым желанием доказать всему миру собственную исключительность, дал ожидаемые результаты. Новая книга мисс Пристли на сей раз внушительных размеров роман принесла ей ошеломляющий успех. Она сумела сыграть на таких тонких струнах читательских душ, о которых они сами, возможно, не подозревали. Искажение действительности в исполнении Адель Пристли оказалось настолько ярким, интересным и оригинальным, что читающая публика мгновенно определилась с новым кумиром. Издательства Форт-Уорта и Далласа завалили Адель предложениями; журналисты записывались в очередь на интервью с ней; несколько техасских компаний предлагали мисс Пристли рекламировать их товары. Она, говоря языком ее коллег по цеху, познала вкус успеха и сладость славы.
В течение трех лет после успешного дебюта волна известности вынесла имя мисс Пристли далеко за пределы провинциального города. Ее последний роман был признан лучшим в штате художественным произведением года, и крупнейшие издательства Далласа подумывали над тем, как заманчивее составить контракт, согласно которому они имели бы эксклюзивное право на все, что будет выходить из-под пера симпатичного техасского самородка.
И Адель с упоением купалась в лучах славы. Для университетских модниц она стала иконой стиля, для преподавателей образчиком старательной и талантливой ученицы, для издателей и рекламодателей источником дохода. Единственное, чего не хватало Адель для чувства полной удовлетворенности жизнью, это наличие возлюбленного.
Разумеется, красивая, молодая и успешная мисс Пристли не страдала от недостатка мужского внимания, но за ней увивались такие же провинциалы, как она сама, парни без шика, без лоска, без определенной цели в жизни и сколько-нибудь привлекательных перспектив. До сих пор ей не доводилось встречать настоящего, по ее представлениям, мужчину: сильного и стильного, с твердым взглядом и надежным плечом. Воспитание чувств, основанное на классической литературе, делает девушку совершенно недоступной для простых парней с нефтяных вышек А если девушка только что купила себе дом в престижном районе Арлингтона и наняла группу самых дорогих дизайнеров для его оформления в стиле прованс, шансы у простых парней отсутствуют напрочь. И вот тогда в жизни Адель появился Стэнли Норт.
Нью-йоркский журналист, известный своими победами не только и не столько на литературном поприще, завоевавший славу джентльмена удачи в среде газетчиков и опытного ловеласа у завсегдатаев бродвейских баров, покорил Адель сразу, с первого взгляда, мгновенно и основательно. Широкая самодовольная улыбка чувственного рта, перерезающая смуглое скуластое лицо, иссиня-черные волосы с падающей на лоб непокорной прядью, небрежная грация движений Они познакомились в бизнес-центре на презентации ее очередной книги и с тех пор стали видеться каждый день: в ресторанах, клубах, на официальных и неофициальных приемах, в редакциях радио и газет.
Его внешность, не столь красивая, сколь подчеркнуто мужественная, в сочетании с вальяжностью сытого хищника и неизменной элегантностью, действовала на Адель, как и на большинство женщин, подобно магниту. Однако она вполне отдавала себе отчет, что в ее отношении к Стэнли Норту симпатия и заинтересованность сплелись с большой долей женского тщеславия и упрямым желанием проверить на опытном мужчине силу своих чар. Кроме того, поведение мистера Норта в глазах Адель выглядело весьма интригующим: он ни разу не попытался ее поцеловать, хотя она сама не единожды создавала ситуации, когда, как казалось, было невозможно этого не сделать. Но в то же время взгляд, каким Стэнли на нее смотрел, не оставлял ни малейших сомнений в определении его желаний. Это была игра, сложная и ужасно интересная, и Адель больше всего на свете хотела, чтобы она продолжалась.
А мистер Норт, в отличие от мисс Пристли, предпочитал не слишком задумываться над чувствами. Виды и планы на Адель у него действительно были, и весьма определенные, сформировавшиеся задолго до того, как он ее увидел, и к чувствам они не имели никакого отношения. Поначалу.
Как падкий на сенсации журналист, Стэнли Норт сразу почуял, что от имени молодой техасской писательницы веет деньгами. Его карьера, казавшаяся такой блестящей жителям Арлингтона, на самом деле медленно, но неуклонно катилась вниз. Прежде ему принадлежала целая колонка на первой полосе в рубрике «Новости и скандалы»; теперь его репортажи занимали последние страницы и попадали не в каждый номер. Но, несмотря на все это, жил Стэнли Норт на широкую ногу, соря деньгами, улыбками и женщинами, и отказываться от этой привычки ему не хотелось.
Об успехе Адель Пристли он узнал от своего давнего друга, приятеля по университету Найджела Коллинза. Талантливый химик, полностью погруженный в науку, Найджел ко всему относился с типично провинциальной серьезностью. По окончании учебы он вернулся в родной штат, оборудовал у себя дома небольшую лабораторию и с головой ушел в исследовательскую работу. Но живя в таком городе, как Арлингтон, сложно пропустить какое-нибудь событие, тем более если оно прогремело на весь штат. Имя Адель Пристли, которую Найджел знал с детства, было у всех на устах, и в очередном электронном письме Стэнли Норту он между прочим упомянул о ней. Тот не заставил себя долго ждать: как бабочка на свет, прилетел красавец прохиндей на техасский Клондайк.
Когда же в далласском бизнес-центре он увидел стройную гибкую фигурку длинноволосой девушки, производящей впечатление воплощенной женственности, когда его заинтересованный горящий взгляд наткнулся на неприступный малахит ее глаз, когда он услышал чуть медлительный, глубокий голос, мысли Стэнли Норта вдруг повернули в иную сторону. Он сразу заметил, что Адель привыкла смотреть на мужчин по-особенному, не так, как другие женщины, более или менее кокетливые: в ее глазах не было ни наивной прелести, ни игривого очарования. Она выглядела соблазнительным, но жестким дельцом с внимательным, пытливым взглядом. Из окружающих людей она выуживала то, что могло ей пригодиться; в событиях, происходящих вокруг, замечала лишь детали, завершающие картину ее впечатлений, остальное скользило по ее чувствам, не задевая их.
В отношении женщин Стэнли Норт всегда отличался проницательностью, поэтому в Адель ни на секунду не ошибся. Выяснив, кто этот человек и какое положение занимает в обществе, она действительно решила во что бы то ни стало его покорить. Он неглуп и хорош собой они будут отличной парой! Его ослепительная белозубая улыбка, чеканный профиль, черные глаза с притаившимся на дне лукавством словно созданы для того, чтобы оттенять изысканность тонких черт ее нежного, словно фарфорового, лица, когда портреты их пары появятся на страницах глянцевых журналов К тому же роман, а тем более брак со знаменитым Стэнли Нортом обеспечит ей доступ к нью-йоркским издательствам, а значит, и совершенно новый уровень доходов и славы. Мисс Пристли не стала долго раздумывать и принялась за операцию под кодовым названием «Покорение».