Чудовище позволило себя рассмотреть, склонило голову и оглушительно фыркнуло, выпуская ноздрями дым. Я отшатнулся.
Что ты такое? прошептал я себе под нос.
Вишап! рявкнуло оно в ответ, наклонилось и взревело так, что меня прибило испускаемым пастью звуком к стене.
Очнувшись в своей постели, я закричал, размахивая руками, и свалился на пол. Слово, произнесенное тварью, отпечаталось у меня в памяти. Я подорвался, вбежал в уборную и, стоя перед зеркалом, стянул ночную рубаху, на плече была царапина. Я усиленно соображал, подводя себя мысленно к тому, что это был всего лишь сон. Я так хотел в это верить! Но царапина подтверждала обратное.
Не желая оставаться в покоях, я сидел под любимым деревом. На улице было темно и пустынно: даже прислуга еще нежилась в своих постелях. Дрожа от холода, я держал руки под мышками и вспоминал существо. Оно вызывало во мне смешанные эмоции страха и восхищения. Однако если бы их можно было измерить, то страх победил бы со значительным перевесом (он был парализующим, придавливающим к месту). Я вспомнил, как сжались мои внутренности, как я не мог пошевелиться.
Размышляя об этом, я осознал, что боюсь умереть. Но было нечто, чего я боялся сильнее смерти безумия! Я и сам не заметил, как вспомнил рассказы матери о том, что отец был болен душой, винил себя за кровопролитные походы, потерял сон, аппетит, а затем почил в злосчастном паломничестве. Я всегда считал его решение о путешествии к святыне глупым, потому что злился. А теперь задумался: «Что если он не мог спать, потому что к нему приходило оно?»
К следующей ночи я изнурял себя бодрствованием, но все же заснул и вновь оказался в пещере. Чудище ожидало меня. Я оглядывался в поисках арки или еще какого-то лаза.
Я убрал ее, чтобы у тебя не возникло желания бежать, щелкнуло оно зубами. Вильгельм, я слишком стар, чтобы гоняться за мальчишкой по подземельям, снисходительно добавило чудище, будто передо мной стоял человек.
Тогда отпусти меня, нерешительно откликнулся я.
Я не могу, его золотые глаза издевательски поблескивали, как если бы оно улыбалось. Я ждал достаточно долго Ты узнал о подсказке, которую я тебе дал?
Что ты такое? пискнул я, до боли впивая ногти в ладони, чтобы не закричать от испуга.
А на что я похож? выросло оно под самые своды пещеры, поднявшись на лапы. Солнечный свет проникал меж камней и падал на его массивную шею, переливавшуюся бордовыми искрами.
На чудовище, ответил я не задумавшись. Оно громко и сипло расхохоталось, потрясая громадной головой.
Ты такой же, как твой отец! Будем надеяться, что ты не во всем похож на него! мотал монстр хвостом из стороны в сторону.
Значит, это правда прошептал я, ты являлся моему отцу Это из-за тебя он сошел с ума, подбирался я к истине.
Все что требовалось твоему отцу опустило чудище голову ниже, поворачиваясь ко мне так, чтобы я встретился взглядом с его золотым глазом. Если не хочешь закончить как твой отец, обуздай свой страх, протянуло оно, дыхнуло дымом, и сон развеялся.
На этот раз я не падал с кровати, а открыл глаза и уставился в потолок. Чудовище было мужского пола, по крайней мере так оно себя представляло. Возможно, оно и довело отца до сумасшествия, являясь ему во сне. Я вдруг понял, что он явится снова, и будет приходить до тех пор, пока меня не покинет рассудок. Ну или пока не получит желаемое. Как только я подумал об этом, окно распахнулось, привнося с дуновением ветра змеиный шепот, закружившийся у меня над головой: «Вишап!»
Ансгар поймал меня по дороге в библиотеку, и вместо того, чтобы утолить любопытство, я оказался на уроке духовного воспитания. Он пустился в повествование о том, как все началось, а я тем временем прокручивал в памяти встречу с чудовищем.
Тебе нужно быть внимательнее, мягко напомнил мне архиепископ, образование крайне важно для правителя.
Конечно, я просто не выспался, намеренно сказал я, наблюдая за его реакцией.
Проблемы со сном? Кошмары? напряженно спросил он. Я помотал головой, и морщинки на его лице разгладились (момент для вопроса был подходящим).
Мне снился странный сон, в котором я слышал голос отца. Он велел мне найти вишап, запинаясь выговорил я новое слово. Как думаешь, что это такое? Ансгар прищурился.
Вишапы, насколько мне известно, каменные алтари наших предков. Когда-то, еще при моем дедушке, их ставили на скалах, и у воды, и молились им. Вот только кому, я уже не припомню. Наверное, каким-то природным духам. Тогда люди верили, что даже камень способен их слышать, улыбнулся довольный собой Ансгар, возвращаясь к нудной теме.
После урока я наведался в зал совета, высидел собрание, и даже поучаствовал в обсуждении одного вопроса. Я не завтракал и сильно проголодался. За обедом мама и Ален не скрывая отвращения наблюдали, как я, наплевав на правила этикета, заливаю в себя содержимое тарелок. Естественно, мне сделали замечание. Извиняясь с набитым ртом, я покинул зал и отправился в библиотеку.
Хранитель книг обычно раскладывал их по алфавиту, и поэтому я начал с «В». Забравшись на лестницу, я перевернул весь раздел, не особенно заботясь о порядке. Возвратившись, хранитель схватился за сердце: часть полок были пустыми, книги разбросаны по столам. Отчаявшись найти что-то нужное, я начал приставать к нему с расспросами, отвлекая от беспорядка, который сам же и навел.
Юноша! Я понятия не имею о чем вы! Посмотрите какой бардак! Ах! На букву «В» лежат книги совершенно другой буквы! Вы меня убиваете! Просто убиваете!
Я знаю кое-что об этом, зазвучал звонкий голосок Матильды позади меня, и я обернулся.
Девушка с важным видом прошла мимо меня и скрылась между шкафами. Я сгорал от нетерпения и уже собирался последовать за ней, но она показалась с книгой в руках, и я опустился обратно на стул. Она положила передо мной книгу, и я зашуршал страницами, пытаясь понять, что там написано; но это была какая-то белиберда. Матильда терпеливо подождала, пока я сдамся, широко улыбнулась, и присела рядом со мной.
Эта книга написана на старом языке предков.
Ты его понимаешь? с надеждой спросил я, девушка кивнула.
Отец научил меня. Смотри, указала она пальцем на картинку, изображавшую вытянутую оттесанную с краев рыбу, это и есть вишап. Я фыркнул. Вишап это камень. Его изображали в виде змеи или рыбы. Чаще всего рыбы, вела она по буквам, медленно читая содержимое страницы. Вишапам поклонялись древние, как духам воды. Считалось, что дары духу помогали с урожаем, разливом рек и водоемов.
Что там еще? нетерпеливо поторапливал я девушку.
Заметки. Имя неразборчивое. Вот, тыкнула она в следующий абзац. Он жил отшельником близ скал и был жрецом племени. Как давно это было отрешенно протянула Матильда.
Да, да давненько, тараторил я. И что же он пишет?
«Дух воды, земли, огня и ветра явился мне в полночь, прочла девушка. Он был грозен и могуч. Скала дышала, сердце ее билось, и она пошла, будто имела ноги. Матильда прыснула со смеху, и я толкнул ее в бок; она продолжила: Громадная голова его была о двух рогах, глаза горели, будто солнце само, а чешуя была цвета пролившейся крови!»
Цвета крови
Жуть какая, отвлеклась Матильда, и я вновь ее поторопил: «Голос его проник в мой ум и завладел им. Я противился. И чем дольше я держал его на расстоянии, тем сильнее сходил с ума. Я увядал. Целебные травы не могли мне помочь. И тогда я перестал противиться и познал истину. И была она страшнее всего, что я когда-либо видел и слышал» Матильда неожиданно хлопнула в ладоши, и я подпрыгнул на месте. Отлично! рассмеялась она. Духи это очень увлекательно, но мне пора на конную прогулку! захлопнула она книгу, пододвинула ее ко мне, и легкой походкой покинула библиотеку.
* * *
Я думал о духе воды. Мне казалось странным, что жрец поклонялся куску камня, но чудище из моих снов тоже не было повседневным явлением. Жрец противился влиянию духа и увядал, как и мой отец. Единственным выходом для него было принятие. Интересно, что он такого узнал?
В тот вечер я ужинал в своих покоях, предварительно выслушав длительное назидание о манерах. Впрочем, меня это мало заботило: все мои мысли занимало чудовище. После ужина я вышел на балкон и вдохнул прохладный воздух долины, ветерок трепал мне волосы, людской гул ласкал уши. Я любил это место. Закрыв глаза, я наслаждался моментом, и вдруг припомнил слова Матильды: «Его изображали в виде змеи или рыбы».
Змея, протянул я, воссоздавая в памяти вид чудища и его чешуйчатую мягкую кожу. Он похож на змею, но имеет огромное тело, лапы и хвост Он дракон.
Я не верил в драконов, ведь не был мечтательным юношей. Да, я часто предавался размышлениям или грезам о девушках, но чтобы верить в мифических существ? Я мог представлять каким будет мир через десять, двадцать лет во времена моего правления, как разовьется королевство, какие обширные территории присоединит; и как я буду мастерски владеть мечом (хотя я уже неплохо в этом преуспел к своим тринадцати годам). Так что, особенно богатой фантазией я не обладал, и мой разум разрывался на части: одна полностью отрицала дракона, другая верила в него и страшилась.
Ложась спать, я приготовился встретиться с золотыми глазами, но он не явился. Не пришел он и на следующий день, и через неделю. Я был сбит с толку и совершенно растерян. Казалось бы все наладилось, но я терзал себя сам. Чувствовалась незавершенность: будто он затих и готовится к внезапному появлению. Встретиться с ним лицом к лицу в реальности вот что повергало меня в настоящий ужас.
Так как мысли о драконе меня не отпускали, то я нашел о нем книгу. На ветхих страницах говорилось о существах населявших планету во времена древних людей. Они были разными: добрыми поднебесными, болотными отшельниками, злыми и беспощадными жителями подземелья. Глотая строчки, я представлял, как они сражаются за пищу и самок, нападают на деревни и похищают прекрасных принцесс (в моих фантазиях роль принцессы неизменно отводилась Матильде). Пролистав книгу до конца, я обнаружил приписку: «Ересь умалишенного». Два слова. Всего два коротких слова превращали удивительную историю в выдумку! «Я схожу с ума. С чего это я решил, что они существуют?»
Ален готовился отправиться на время в Бретань: графство без него простаивало. Совет предлагал соединить наши земли, но пока он регент, это вряд ли возможно, ведь народ мог взбунтоваться. Я захотел поехать с ним, и он с радостью согласился, мечтая познакомить меня со своими дочерьми. В детстве мне казалось Ален идеальная партия для моей мамы. А затем я узнал, что он женат, и мечты разбились. Помню, как я игнорировал графа, и тогда он впервые поговорил со мной по-мужски. С тех пор мы были лучшими друзьями, и с годами я уважал и любил его все сильнее.
Маршрут проходил через несколько городов Нормандии, реку Орн, и многочисленные земли Бретани. От долгой поездки верхом у меня болело и ныло все тело, ног я и вовсе не чувствовал. Преодолев реку в том месте, где смогли перейти лошади, мы остановились на ночлег. Неподалеку возвышались скалы, образовывая между собой узкое ущелье, через которое войско собиралось перебраться с рассветом (с вершин часто сыпались камни, и ночью на такое путешествие никто не решался).
Рыцари установили шатры, разожгли огонь. Коротая время до трапезы, я спустился к реке, набрал ледяной воды в ладони. Мельком взглянув на свое отражение, я содрогнулся: с поверхности водяной глади на меня смотрели два золотых глаза с вытянутыми зрачками. Я затаился, рассматривая жуткую золотую радужку, моргнул, и видение испарилось. Конечно же разум отметал любые попытки поверить, и я убедил себя, что с недавних пор богатое воображение и страх издеваются надо мной.
Отужинав, рыцари слушали баллады у костра и перешучивались. (Ален общался с подданными на равных, но с некоторой присущей ему жеманностью.) Утром нам предстоял изнурительный день пути, и мужчины стали разбредаться на ночлег. Я тоже отправился в шатер, но уснуть не смог. Докучавшее беспокойство нарастало, и к середине ночи оно достигло своего пика.
Накинув меховую накидку, я вышел на улицу, и, обогнув уснувшего на посту стражника, взял факел и побрел к реке. Я отчаянно жаждал вновь увидеть драконьи глаза. Боялся ли я их? Еще как! Однако страх пересиливало любопытство. Оно и привело меня к воде. Нагнувшись, я снова взглянул на отражение, и увидел в нем себя (глаза у меня были совершенно обычными). Ощущая легкость на сердце и капельку разочарования, я сделал шаг назад, и тут картинка на водной глади изменилась: на вершине скалы, что ближе к реке, стоял рыба-камень, его бордовый глаз отражал лучи солнца.
Изображение рыбы что-то во мне всколыхнуло, и я испытал сильнейшую тягу к скале. Переставляя противившиеся ноги, я все дальше и дальше удалялся от лагеря. Лезть на вершину по темноте было смертельно опасно, но с рассветом войско отправится в путь, и я никогда не узнаю, существует ли каменная рыба. Я просчитывал шансы, решение окрепло, и ноги сами перестали противиться.
Меха пришлось скинуть у подножия. Карабкаясь, я зажимал факел подбородком, и с него капала горючая смесь, попадая на камни по которым я и взбирался. Ладони покрылись ожогами и ободрались. Я вспотел, а затем продрог, ведь ночи уже были холодными. Делая передышки на пологих выступах, я замерзал еще сильнее во время простоя. Когда я добрался до самого верха уже светало; силы меня практически покинули. Отдышавшись, я огляделся, отмечая правдивость видения: посреди вершины стоял высокий продолговатый плоский камень, по форме напоминавший рыбу.
Пошатываясь, я приблизился к нему, чтобы лучше разглядеть. Камень возвышался метра на три, но за счет расположения и острозубого края скалы не был заметен с земли. На самом верху у него была высечена линия, визуально отделявшая голову от тела, а вместо глаза в углублении сверкал бордовый многогранный камень, преломлявший свет и рассеивающий цветные лучи. На теле мастер изобразил плавники и чешую, а хвост закрепил в выемке скалы, вокруг которой выдолбил крестовину в круге.
Рассматривая изваяние, я и не заметил, как совсем ослаб и повалился. Инстинктивно ухватившись за камень, я удержался на ногах, а мои израненные ладони соприкоснулись с поверхностью, оставляя на ней кровавые следы. Я устало опустился на землю, прислонившись к нему спиной, дыхание было прерывистым. Рыба начала подрагивать, и я сделал над собой усилие, чтобы отползти в сторону. Тряска усилилась, и рыба со скрежетом повернулась вместе с выдолбленным в скале крестом; отпечатки моих ладоней лучились в тон рыбьего глаза. Камень повернулся трижды и остановился в том же положении, что и занимал изначально. Рыбий рот отворился, выпуская бордовое облако, сиявшее множеством огненных искр. Облако осторожно подплывало ко мне, будто могло меня видеть.
Я попятился, оказавшись на краю скалы, и мог сорваться в любой момент; с земли меня заметили воины и что-то выкрикивали. Еще через мгновение они начали восхождение. Сосредоточившись на их крошечных фигурках, карабкавшихся по острым выступам, я боялся взглянуть в сторону облака, но чувствовал, что оно там. Собрав всю свою волю в кулак, я взглянул в сторону опасности, и облако взметнулось, молниеносно ударяя мне в грудь. Я соскочил с выступа, каким-то чудом успев ухватиться за него рукой. Потемнело в глазах, горло жгло, брызнули слезы. Я открывал рот, издавая хрипящие звуки, пальцы соскальзывали, и тело вот-вот сорвалось бы вниз, но меня перехватила чья-то сильная рука.