Из-за моей, как выразился регент, «идиотской выходки», им пришлось задержаться у подножия на сутки. Мои содранные до мяса ладони покрыли густым слоем мази и перевязали чистой тканью. Все утро лекарь охал надо мной, сокрушаясь о том, как я неосмотрительно себя вел:
Ваша матушка будет опечалена. Только посмотрите, как сильно вас помотало на этой горе, ворчал он, протирая испачканные в целительной мази пальцы. Вы же молодой король встретился он со мной взглядом и остолбенел. Ваши глаза
Я был так напуган, что мог умереть на месте; в груди начинало покалывать. Лекарь протянул мне зеркало: радужка приняла красноватый оттенок, а зрачки больше не были круглыми, и напоминали закручивавшуюся спираль.
Лекарь задавал вопросы, но я не мог на них ответить: как только я открывал рот и пытался заговорить, из него доносилось слабое шипение. Он забил тревогу, оповестив о моих метаморфозах графа-регента. У Алена при взгляде на меня было точно такое же странное выражение лица. Я вдруг понял, что страх делал его таким.
Вылечи его! Он возвращается в замок! Он должен быть здоров к возвращению! набросился граф на лекаря.
Но Ваше Ве
Ничего не желаю слышать! Не вылечишь, отрублю голову! его лицо перекосило от гнева, и я с испуга начал икать.
С рассветом регент Нормандии, как и планировал, отправился в Бретань. Пока рыцарь подгонял мою лошадь к воде, я виновато смотрел ему вслед. Ален был мне как отец, и я чувствовал опустошенность из-за того, что подвел его. Но сейчас это была меньшая из моих проблем.
Как только лошади перебрались через реку, ко мне вернулся голос. Радужка глаз все еще была красной, зрачки выглядели как спираль, тело болело и ныло, вытесняя мысли об искрящемся огненном облаке. Сопровождавшая меня свита, состоявшая из нескольких рыцарей и лекаря, поглядывала на меня с отвращением и страхом. Лекарь теперь наносил мне мазь не только на ладони, а еще и на глаза, и завязывал их куском ткани. Я поймал себя на мысли, что боюсь своих же поданных, ведь они могли счесть мои изменения за проклятие.
«Проклятые» люди, имевшие увечья или уродства, не жили долго. Если им не удавалось сбежать, люди их убивали. Запуганные, они боялись, что уродство может быть заразным. Я надеялся, что королевский статус убережет меня до замка, а там обо мне позаботится мать.
Мы остановились на ночлег, и, оставшись один, я смог расслабиться и подумать о том, что произошло. Как только я вспомнил искрящееся облако, мной овладело необъяснимое навязчивое чувство, будто непременно случится что-то ужасное. Я представил, как падаю навзничь, и как из меня вылезает вязкая жидкость, переламывая мне кости и разрывая изнутри ткани. Я не знал наверняка, чем было то облако. Прервав размышления, я разрешил себе поплакать, а когда начал проваливаться в сон, отчетливо ощутил покалывания на глазах и ладонях.
Наутро лекарь вновь менял мне повязки. Размотав их, он трясущимися пальцами осмотрел мои руки:
Они исцелены Нужно записать рецепт мази лепетал он, доставая книгу и выводя в ней заметки.
Он суетился, а я приходил к выводу, что покалывания были неспроста: каким-то образом ладони исцелились самостоятельно. Глупый лекарь посчитал, что изобрел чудодейственное лекарство. Я не стал его переубеждать (мне хватало косых взглядов). К тому же, замок уже показался на горизонте. К счастью для лекаря за ночь исцелились не только ладони: зрачки тоже стали нормальными.
Глава 3
Проклятие
Мама встретила меня у ворот: весть о моей болезни и скором возвращении прибыла в Фалез раньше меня. Несколько дней я спал и ничего больше. Лекари кружили вокруг, пытаясь понять, как глаза могли приобрести аномалию, кожа на ладонях затянуться не оставляя шрамов, а человек спать так долго без еды, воды и физической потребности к испражнению.
Мне снились сны. В них я блуждал по бесконечному лабиринту, из которого не было выхода. Как только я приближался к очередной двери, она захлопывалась у меня перед носом. Отовсюду доносилось утробное рычание, золотые глаза наблюдали из темноты. Чувствуя на себе его хищный взгляд, я ждал нападения и готовился к смерти, но чудовище не спешило атаковать. В какой-то момент я стал возвращаться в реальность, смутно ее осознавая; зуд под рубашкой причинял мне дискомфорт.
Подъем с постели дался мне тяжело: ноги были свинцовыми. Почесываясь на ходу, я доковылял до уборной. Окончательно сбросив с себя сонный морок, я попытался рассмотреть свое отражение, но факелы горели слабо, и тусклый свет не позволил мне этого сделать. Однако я все же сумел разглядеть темное пятно у себя на груди.
Возвратившись в покои, я зажег факел и встал перед зеркалом высотой с человеческий рост: из него на меня смотрел совершенно другой человек. У него было угловатое лицо, выпирающие скулы, синева под глазами (которые может и стали обычными, но таили в себе что-то ужасное). Я наклонился, чтобы лучше рассмотреть радужку, ведь она выглядела немного размытой, но заметил на груди крохотные точки. Приглядевшись, я затрясся всем телом: маленькие бордовые чешуйки пробивались сквозь кожу, поблескивая в свете факела. Я стал судорожно их вырывать, превозмогая жгучую боль (по сравнению с ней ранение мечом и содранные на скале ладони мне казались просто царапиной).
Одну за другой я выдирал бордовые пластинки, пока не избавился от всех. Грудь кровоточила. Закончив, я опустился в кресло, откидываясь на его мягкую спинку и пережидая лихорадочное состояние. Успокоившись, я поднял ослабшую руку, коснулся груди и вновь ощутил мягкие, пробивавшиеся из ранок чешуйки. У меня не осталось сил, и я тихонько взвыл, не противясь нахлынувшим эмоциям.
Мать сокрушалась из-за моей болезни и послала за Аленом. По замку поползли слухи. Я заперся в покоях. Меня уговаривали выйти, не решаясь действовать грубо, ведь я был их королем без короны, но все же. Маленькие бордовые пластинки уже покрывали мне грудь, руки и шею до подбородка. Я перестал истязать себя, подавленно наблюдая, как превращаюсь в животное.
Какое-то время я не мог думать ни о чем, кроме своих изменений. А затем мысли хлынули в голову, не давая покоя: я ненавидел себя, ненавидел чудовище! Вопрошая, за что мне все это, я крушил мебель, отвергал пищу, зверел. После яростной вспышки, дарившей мне на мгновение легкость, я впадал в уныние и горько плакал.
Прогнав толпившихся за дверью лекарей, которым больше не позволял к себе прикасаться, я собирался забраться в постель, но зацепился взглядом за отражение в зеркале. Рассматривая себя, я замахнулся, чтобы его разбить, как вдруг отражение скрестило на груди руки. Я замахнулся еще, но оно не шелохнулось, разглядывая меня с некоторой не присущей мне брезгливостью.
Так-то лучше, протянуло оно голосом дракона, как только я опустил руку; у меня похолодело в груди.
Что п-п-происходит, заикался я, игнорируя колотившего в дверь главного лекаря. Отражение дождалось, пока стучавшему наскучит и он уйдет, а затем продолжило:
Как я и говорил, твой отец должен был сделать только одно впустить меня, оскалилось оно. Ты уже начал превращаться. Очень скоро я займу твое место.
Этого не может быть, пятясь, прошептал я.
Как видишь, выбор у тебя был невелик: превратиться или сойти с ума. Я уже и не надеялся, что кто-то из вашего рода отважится найти вишап, размышляло оно вслух.
Я освободил тебя сам. Взял и освободил. Как тот глупый жрец опустился я в кресло, схватившись за голову.
Знаешь ли ты, кем был жрец? прищурилось отражение. Твоим предком, мой мальчик. Не каждый способен высвободить дух из камня
Истина открывалась мне робко, застенчиво. Действительно, все в моем роду по мужской линии либо трагично погибали, либо сходили с ума. Я вспомнил рассказы отца о прародителе, у которого не было за душой ни гроша, но он умудрился стать вождем. Я поднял глаза на свое отражение, оно улыбалось. Когда-то мой предок совершил большую ошибку, и эта тварь присосалась к нам хуже пиявки.
Вскочив с кресла, я крепко сжал пальцы в кулак. Доброго, страдавшего из-за отца мальчика больше не существовало: во мне пробудилась подобная адскому пламени ярость. Ведомый этим всепоглощающим чувством, я решительно подошел к столу и взял с него нож, отражение подняло руки в сдающемся жесте.
Ты не сделаешь этого, прорычало оно.
Почему бы и нет, пожал я плечами. Мне все равно придется отдать тебе тело. Зачем такая жизнь?
А твои потомки? ляпнуло оно и затихло; я громко расхохотался.
Именно! Здесь ты ошибся! У меня их нет и не будет! смеялся я дурным голосом, сжимая ладонью лезвие ножа, кровь струилась по моему запястью.
Закончив истерику, я прижал нож острием к своей груди. Коленки подкашивались, внутри что-то сжималось в комок, умирать было страшно, но я был готов. Каким-то образом отражение это почувствовало и, как только я приготовился проткнуть себе сердце, вскрикнуло: Нет! пальцы мои ослабли, нож звякнул о мраморные полы.
Есть способ избавиться от меня, недовольно крякнуло отражение, встряхнулось, и в зеркале проявилась рогатая голова чудища.
Ничего не понимаю, бормотал я, все еще поглядывая на нож.
Я жажду обрести тело, вкрадчиво начал дракон, а ты быть свободным, не так ли? повернулся он, оглядывая комнату золотым глазом.
Я и был свободным, пока ты
Не был, Вильгельм, перебил он меня, не давая закончить свою мысль. Твой предок определил тебе путь. Ты был связан со мной кровавой клятвой. Но есть способ освободиться
В дверь вновь забарабанили, на сей раз сильнее. Я отвлекся, и образ дракона исчез. Спустя мгновение дверь затрещала, ее отбросило в сторону, в покои ворвался рыцарь, а за ним лекари. Они окружили меня, крутили и вертели, кудахча словно на другом языке. Никто не обратил внимание на порезанную ножом ладонь и на мое отчаянное состояние, их интересовало только уродство. Дверь приказали восстановить и никого не впускать. Закончив с осмотром, главный лекарь налил в кубок вина и залпом его опрокинул.
Что делать? Это проклятие, не иначе, обратился к нему тот лекарь, что сопровождал меня на обратном пути в замок.
Я не слышал ни одного похожего случая, тихо произнес главный лекарь. Мы сохраним это в тайне до тех пор, пока не выясним, что это за болезнь.
Болезнь? пискнул кто-то из толпы. Это проклятие! И снять его нужно прямо сейчас! Пока не поздно! Главный лекарь поднялся, обжигая говорившего взглядом.
Какая чушь, скрипнул он зубами. Ступайте и найдите лечение. И держите рот на замке.
Когда вернется регент
Несомненно, подгонял он их жестом. Ступайте.
Они покинули покои, а я затих, рассматривая свои обезображенные пальцы, до которых уже добралась чешуя. Главный лекарь, не проронив ни слова, дождался, пока установят новую дверь, и вышел; снаружи лязгнул засов.
* * *
Я спал, как убитый, теряя нить времени. Я перестал есть и пить, но меня это не тяготило. Чешуя разрослась, и теперь покрывала тело по пояс (не считая лица). Раздевшись, я с отвращением рассматривал себя в зеркале, все еще питая надежду на чудесное исцеление. Бордовые пластинки были мягкими, но внешне напоминали кольчугу, сотканную самой природой. Я задумался над тем, что она прикрывала уязвимые места человеческого тела: горло, сердце, живот. Со спины также не осталось просветов, и даже ладони не были исключением. Я представил, как у меня вырастает лишняя пара ног, и они с хрустом изгибаются, превращаясь в лапы чудовища, пальцы тут же пронзила острая боль, и сквозь них показались когти. Испугавшись, я замахал руками и порезал себе щеку.
Когти были черными, толстыми и невероятно острыми. Я провел ими по столу, срезая приличный слой древесины. Отчего-то я уже не ощущал себя человеком, и как будто наблюдал за собой со стороны, изучая повадки неизвестного мне Вильгельма. Когти исчезли, как только я этого пожелал, а значит, я мог управлять ими при помощи намерения. И даже чешуя при дневном свете уже не казалась такой зловещей.
Тем вечером снова нагрянули лекари, и намазали мне мазью пораженные уродством участки тела. Я стойко вытерпел их присутствие, сдерживая внезапно возникшее желание проломить им черепа и сбежать. Когда они оставили меня в покое, я задумался о словах чудовища. Способ освободиться был, но какой ценой? Тварь вернется в мир и тогда, кто знает, чем все это закончится? Мог ли я быть столь безответственным и эгоистичным, чтобы рисковать множеством жизней ради своей? К сожалению, мог.
Я крутился перед зеркалом, ожидая появления дракона. Но стоило мне воззвать к нему мысленно, зубастая пасть хищно оскалилась:
Решил?
Я хочу быть уверен, что ты не нарушишь уклад людей, выдал я на одном дыхании.
Что ж, протянул дракон, хорошо. Я дам тебе клятву, но ты дашь мне клятву взамен
Чего же ты хочешь?! закипал во мне гнев.
Ты проведешь со мной десять лет. Казалось, я вот-вот взорвусь, и, чтобы этого не случилось, я заскрипел зубами. Подумай, Вильгельм. Какие-то жалкие десять лет, и ты совершенно свободен
Был ли у меня выбор? Время поджимало. Люди вряд ли найдут лекарство. Обратиться к религии дохлый номер. Единственный, кто мог справиться с болезнью, тот, кто ее на меня и наслал.
Я тебе даже больше скажу, хохотнуло чудовище, прожигая во мне дыру взглядом, они считают тебя проклятым. Знаешь, что делают с проклятыми? хмыкнул дракон. Люди убивают то, чего бояться. А проклятие вызывает у них сильнейший страх, продемонстрировал он белоснежные клыки.
Я знал об этом, но не хотел верить, не хотел этого принимать. А ведь они все это время держали меня взаперти, скрывали болезнь, и обсуждали крайние меры. И наверняка пошли бы на них, если бы не главный лекарь, не веривший в проклятия. Разъярившись, я размахнулся и снес драконьими когтями со стены факел.
Тише, тише, малыш, пропел басовито дракон. Для начала нужно выбраться из заточения. Сила прибывает, но ее недостаточно. Найди способ выбраться
Это будет не просто, смотрел я на запертую снаружи тяжелую дверь.
Уверен, твоя подруга тебе поможет, сказал дракон, теряя насыщенность цвета и медленно растворяясь в зеркале. Выберешься, отправляйся к вишапу. Поторопись, у тебя три ночи
* * *
Охранявший меня стражник за золотой перстень согласился доставить послание адресату. Матильду впустили в покои. Я наблюдал за девушкой, не решаясь выйти из уборной. Она осмотрела поломанный стол, сделала несколько кругов по комнате и скрестила на груди руки:
Вильгельм! Невежливо заставлять меня ждать! Выходи! Я слышала про твою болезнь! Надеюсь, это не заразно? поежилась она, нерешительно оглядывая углы, будто я мог там притаиться.
Я вышел из уборной и остановился прямо напротив нее. Эмоции на лице Матильды сменялись: испуг, негодование, удивление. Я понимал, как жутко выгляжу, ведь после недавней встречи с драконом мои зрачки вытянулись сверху и снизу, радужка окрасилась в золотой, а чешуя по-прежнему покрывала шею, руки, ладони, и виднелась в вырезе рубахи. Я открыл было рот, девушка вздрогнула и отшатнулась. Выставив перед собой руку, я нерешительно шагнул к ней навстречу:
Я не обижу. Матильда, только ты можешь помочь
Я? пискнула она, вновь отступая.
Они думают это проклятие. Они убьют меня, понимаешь? молил я взглядом (по крайней мере мне так казалось).
Но что я могу? качала она головой.
Выведи меня из замка Прошу
Я подумаю попятилась девушка и, скрывшись за дверью, стремительно меня покинула.
Я ждал до наступления ночи. Матильда не пришла. Дракон говорил нужно торопиться: в запасе было всего три дня. Если не успею, он займет мое тело и проживет королевскую жизнь. Что станет со мной я не знал. До вишапа, если раздобыть коня, можно добраться за двое суток. Я сомневался, могу ли рассчитывать на Матильду, и решил договориться со стражником сам.